- В полнейшем! - ответила Светочка.
- Ну, хорошо.
Ульянов хотел расспросить поподробнее, но постеснялся.
Он поморщился, пощупал ладонью затылок, затем посмотрел на
часы, вскочил и воскликнул:
- О, боже, я же в окружной суд опаздываю! - вслед за
этими словами Ульянов надел шубу и поспешил в "Петрополь".
x x x
В тот же день на имя начальника Петербургского
охранного отделения поступила агентурная записка следующего
содержания:
"Настоящим ставлю Вас в известность, что 8 декабря с.
г. в 7 часов вечера по адресу: Гродненский пер., 7/36, кв. 20,
состоится собрание членов "Союза борьбы за освобождение
рабочего класса" по вопросу утверждения первого номера
нелегальной газеты "Рабочее дело". Не далее как вчера Ваш
покорный слуга лично присутствовал на собрании этой
организации, которой руководит адвокат Владимир Ульянов.
Студент".
Глава 9. СОН ГОСПОДИНА УЛЬЯНОВА
Ульянов недолго пробыл в Петрополе. После первой же
кружки к нему вернулся аппетит, и он не без удовольствия съел
порцию сосисок. Он выпил еще две кружки. Похмелье ушло, но
навалилась усталость, - естественная после двух дней пьянки.
Приехав домой, он сразу лег в постель и проспал почти
сутки.
И приснился ему удивительный сон...
x x x
... Стоит Ульянов посреди Дворцовой площади - спиной к
Александровской колонне, а лицом к некой трибуне. На трибуне
судьи, а кругом толпа. Толпа мрачная и враждебная, и все
смотрят на него. Его, стало быть, и судят. И судей много -
полная трибуна. И главный из них говорит:
- Владимир Ульянов! Вы обвиняетесь в том, что
преследовали святую нашу православную церковь, на которой
стояла и всегда стоять будет Русь наша, матушка! Вы обвиняетесь
в том, что утопили Россию в крови страшной междуусобной бойни!
Вы также обвиняетесь в том, что навязали социализм и коммунизм
народу русскому!.. Обвиняемый! Что вы имеете сказать по
существу обвинений?
Судьи ждут от него ответа, а люди вокруг смотрят на
него с ненавистью. Их вовсе даже не интересует, что он будет
говорить. Им и так все ясно. Им уже все заранее объяснили. Им
нужен виновный, и таковой у них есть. Сегодня это Владимир
Ульянов! Отвечать, вроде бы, бессмысленно - спасения все равно
нет, и все же отвечать необходимо, и вот он слышит свой резкий
картавый голос:
- Самые чудовищные преступления были совершены во имя
церкви! Все массовые убийства свершались с именем бога на
устах! Религия - это обман, выгодный тем, кто обманывает, и
удобоваримый для тех невежд, которых обманывают! Не я вверг
Россию в кровавую междуусобицу. Схватка между богатыми и
бедными, между власть имущими и обездоленными была исторически
предопределена. Рожденный богатым и всесильным, я принял
участие в этой схватке на стороне нищих и беззащитных, поступив
тем самым куда более по-христиански, чем сейчас поступаете вы!
Что же касается социализма, то я право не знаю, чем он плох!
Может быть вы мне объясните?
- Вы ругаете православную церковь, потому что вы
еврей! - сказал один из судей.
- Я критикую любую религию, а не только православную!
А с чего вы взяли, что я еврей?
- Еврей! Еврей!.. Жид! - закричали в толпе.
- Нам точно известно, что вы еврей! - сказал крупный
лысый судья со строгим лицом. - Ваш дед по матери был крещеный
еврей.
- В этом нет ничего постыдного, - ответил Ульянов. -
Я и сам не уверен, что это правда, но ничего компрометирующего
меня в этом нет.
- Сегодня мы располагаем достаточными доказательствами
на сей счет! -сказал лысый судья.
- А располагаете ли вы достаточными доказательствами
того, что ваш дед по матери не был крещеным евреем? -
саркастически спросил Ульянов.
Толпа возмущенно зароптала. Ульянов вдруг увидел
Аркадия Симоновича. Старик стоял в толпе и сочувственно смотрел
на Ульянова своими добрыми печальными глазами. "Я ведь всегда
советовал вам, Володенька, держаться подальше от политики", -
словно говорил его взгляд.
- Обвиняемый лицемерно заявляет, что ему неизвестно,
чем плох социализм! - громовым голосом произнес один из судей.
- Социализм обвиняется в насильственной коллективизации на
селе.
- Никто не подвергает сомнению целесообразность
коллективизации в промышленности. Заводы и фабрики в силу ряда
естественных причин гораздо эффективнее, нежели мастерские
кустарей-одиночек. Логично предположить, что коллективизация
имеет многое за себя и в сельском хозяйстве. Другое дело, как
проводилась коллективизация! Как любил говорить мой дед: и
самогонка бывает кислой, если ее выгнать неправильно!
- Социализм обвиняется в сталинских репрессиях! -
громко изрек тот же самый судья.
- В сталинских репрессиях виноват Сталин! - ответил
Ульянов. - Причем тут социализм!?
- Социализм, как система, сделал репрессии возможными!
- Сталинизм, а не социализм! - упорно возражал
Ульянов.
- Социализм обвиняется в захватнических войнах против
малых народов. Эти нации теперь ненавидят русских!
- Это вы вели эти войны! - Ульянов указал пальцем на
трибуну, а затем обратился к толпе. - А вы им аплодировали!
Причем тут социализм? Подобные разбойничьи войны всегда велись
большими народами против малых.
- В борьбе с религией, вы уничтожали выдающиеся
произведения живописи и зодчества. Вы превратили Россию в
скотный двор, а ее население в стадо!
- При социализме вы были культурнейшей нацией -
образованной и начитанной. Это теперь вы превратились в скотов!
Вы стремились к свободному рынку? Вы добились своего! Сегодня
вы похожи на бывшего интеллектуала, который продал все свои
книги, а взамен купил телогрейку и лавку на рынке.
Народ больше не роптал. Толпа была серой и безмолвной.
Тишина воцарилась на площади. Тревожная тишина! Так порой
бывает пасмурным осенним днем, когда небо - темносерое, низкое
и тяжелое. Затем оно вдруг станет очень темным и совсем
близким, подует сильный ветер. А потом ветер прекратится, и
наступит какая-то особая торжественная тишина - затишье перед
бурей!..
И снова Ульянов услышал свой собственный голос. Теперь
он говорил негромко, но слова далеко разносились в тишине.
- Ваша критика социализма неконструктивна. Это все
равно, что критиковать капитализм, приводя в качестве
аргументов вековое рабство чернокожих и захватнические войны
против краснокожих в Соединенных Штатах Америки.
Толпа по-прежнему молчала.
- Сегодня, - продолжал Ульянов, - вы видите свое
прошлое исключительно в черных красках, вы восхищаетесь
Америкой и хотите использовать ее опыт. Напрасно! Ежегодно 4
июля американцы отмечают день рождения своей "самой свободной в
мире страны". Между тем, этой стране немногим более двухсот
лет, добрая половина которых омрачена официально узаконенным
рабством. Лишь совсем недавно в Америке формально провозглашено
равноправие всех ее граждан, хотя до подлинного равноправия
видимо еще далеко. Но американцы привыкли развивать свои
сильные стороны, а не устранять недостатки. В отличие от вас,
они не склонны к самобичеванию.
Какой-то молчавший до сих пор интеллигент на трибуне
очень тихо сказал:
- Но ведь вы не были социалистом, вы были коммунистом.
- Социалистом очень легко быть при демократии, -
уверенно ответил Ульянов. - Мое мировозрение формировалось при
абсолютной монархии. После...
Он не успел договорить. Раздался шум в толпе. Какой-то
похожий на гориллу верзила продирался к трибуне, яростно
работая локтями. Обращаясь к судьям, он громко кричал:
- Этот человек не похож на еврея! Опять вы нам
врали!..
Поднялся невообразимый шум. Кто-то пытался остановить
"гориллу". Возникла свалка. Какие-то люди пытались взобраться
на трибуну - там судьи уже дрались между собой. Каким-то
фантастическим зрением Ульянов видел теперь вокруг себя милионы
дерущихся. Эти люди, только что обвинявшие Ульянова в
разрушении памятников старины, теперь с поросячьим восторгом
уничтожали памятники советского времени, созданные не менее
великими скульпторами!
Ульянову стало страшно. Он вдруг почувствовал себя
виноватым перед этими людьми. Ему захотелось остановить их хотя
бы на этот раз, и он сделал шаг по направлению к дерущимся.
Через мгновенье он уже бежал, размахивая руками и крича,
призывая к благоразумию этих озверевших людей, но никто не
обращал на него внимания. Никто не замечал его. Он бежал сквозь
толпу, как сквозь дымовую завесу, не ощущая ее физически. Он не
мог вмешаться в ход событий. Он существовал в другом времени, и
все происходившее здесь было для него лишь миражом...
Глава 10. 2017 год
III
Среда, 30 августа,
полдень
- Привет! Я - Колин Кэмпбелл. В эфире WMBC. На
востоке Америки полдень. После выпуска последних известий вы
услышите еженедельную программу для любителей популярной музыки
рок, затем обзор "О чем сегодня пишут американские газеты". Но
сначала - краткая сводка новостей.
- Президент Дойл направил российскому правительству
телеграмму соболезнования по поводу трагических событий в
Осьмино.
- Лидер американских коммунистов Ричард Рауш призвал
всех своих сторонников принять участие в демонстрации по случаю
Дня Труда.
- Сенатор-демократ Брюс Истлунд выступил вчера в
Вашингтоне с заявлением, в котором призвал демократов и
нерадикальных коммунистов сесть вместе за стол переговоров с
целью образования Единой Социалистической партии Америки.
- Федеральное бюро статистики объявило вчера
окончательные итоги переписи населения. Первого января 2017
года в Соединенных Штатах проживало 291,639 млн. человек.
Переходим к новостям в подробном изложении...
Я выключил радио, сел на кровати и закурил сигарету.
Уже который год, подумал я, каждый мой день начинается
одинаково: я прослушиваю краткую (именно краткую!) сводку
последних известий, выкуриваю сигарету и лишь затем встаю.
Новости в подробном изложении я слушаю очень редко: лишь в тех
случаях, когда в краткой сводке прозвучало нечто, особо меня
заинтересовавшее. А вот не покурил в постели, натощак, я за
последние десять лет кажется всего два раза. Первый раз это
случилось года четыре тому назад, когда я переспал с какой-то
мымрой с Соломоновых островов, не выносившей табачного дыма.
Другой раз это произошло 1 января прошлого года. Тогда я
собирался с нового года бросить курить...
Сегодня у меня выходной день. При моей сумасшедшей
профессии выходные выпадают по какому-то рулеточному принципу.
Совершенно невозможно ничего планировать. Но мне это почему-то
даже нравится. Я и не люблю ничего планировать заранее. А люблю
- я проснуться когда получится, закурить сигарету, и думать:
пойти мне сегодня пить пиво к Тимми или отправиться в "Прерию",
чтобы съесть жареное "седло бизона" с острым, пахнущим дымом
соусом и выпить "огненной воды". Подумав об этом, я сразу же
вскочил с постели и побежал в душ.
Все благие намерения, которые я вынашивал целую неделю,
полетели к чертям собачьим, как только я вспомнил про бизонье
мясо и "огненную воду". А ведь я ждал выходного, чтобы
поработать над своим романом...
Я начал писать этот роман шесть лет тому назад, и за
все эти годы написал какую-то жалкую сотню килобайт. Всегда
что-то отвлекало - девочки, собантуйчики, футбол... Долгое
время я никому не показывал написанного. Лишь недавно я решил
почитать это вслух Линде. После первых же двух фраз она ядовито
воскликнула: "Ишь, размечтался!" и недобро рассмеялась, а у
меня сразу пропало желание читать дальше. Роман начинался так:
"Меня зовут Л.Л. Мне 30 лет." Вероятно, я действительно пишу
так медленно, что мой роман уже устарел. Но не в этом дело...
Мой отец, сколько я его помню, всегда тянул инженерную
лямку на большом и грязном электротехническом заводе на севере
Нью-Джерси. В юности я больше всего боялся, что и мне судьба
уготовила такую же унылую долю. Поэтому, несмотря на протесты
отца (извечный конфликт отцов и детей!), я выбрал стезю
свободного (как мне тогда казалось) художника - журналистику.
Довольно быстро я понял, что моя "свободная" профессия
отнюдь не свободна от мелкой политичности, грязной лжи,
вынужденного раболепия - одним словом, от всего того, что мне
казалось противным в профессии моего отца. И тогда мне вдруг
захотелось стать писателем. Причем непрофессиональным!
Профессиональный писатель обычно вынужден писать плохие книги
ради заработка. Мне же просто хотелось все свое свободное время
проводить в стране своих грез, в обществе созданных мною
образов...
Хотелось, но не получалось. Свободное время я проводил
где угодно - у Тимми и в "Салониках", в "Ритмах Марса" и в
ночном клубе на 42-ой, в "Прерии" и в "Сиракузах", - но только
не за письменным столом перед компьютером...
Я вышел на улицу. Здесь все было по-прежнему - серпы,
молоты, лозунги на стенах, листовки на асфальте. "Париж
покрылся баррикадами!" - вспомнилась мне фраза из школьного
учебника истории. Но пока было тихо.
До "Прерии" мне надо было пройти всего три квартала. На
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг