- Да, да! Я вчера договорился со всеми четырьмя
великими маэстро! На их матч-турнире во вторник запланирован
выходной, а Пильсбери в этот день исполняется двадцать три
года. Г-н Алапин также дал свое согласие. Мне еще предстоит
разыскать маэстро Шифферса. Остальным игрокам придется
заплатить за участие немаленький вступительный взнос - 15
рублей.
- Я думаю! - не удивился Ульянов. - Чтобы обеспечить
участие таких корифеев, разумеется, требуются солидные призы.
- Не в этом дело! - возразил Аркадий Симонович. -
Призы я обеспечиваю сам! Я не пожалею денег, чтобы провести
такой турнир в собственном ресторане. Взносы пойдут на
организационные расходы. Я, например, хочу приобрести двойные
часы! Вы когда-нибудь играли с двойными шахматными часами,
Володенька?
- Нет, не доводилось.
- Во вторник попробуете! Это будет грандиозно! Турнир
с часами при участии чемпиона мира в ресторане Аркадия Прадера!
Шахматные часы, впервые примененные в1883 году на
турнире в Лондоне, недешево стоили в описываемые нами времена.
Но таков был Аркадий Симонович! Добрый и скромный человек,
прекрасный хозяин, он становился расточительным и тщеславным,
когда дело касалось шахмат.
- Я выделяю 200 рублей на призы! - гордо сообщил
старик. - Первый приз будет 75 рублей, второй - 50, третий -
35, четвертый - 25 и пятый - 15 рублей!
- Великолепно! - искренне сказал Ульянов.
- Вступительный взнос для любителей весьма высок, -
продолжал Аркадий Симонович. - Я не ожидаю большого количества
участников. Тем лучше! Я мечтаю о турнире в 12 или 14 достойных
игроков. Темп игры я предполагаю сделать 15 минут каждому
игроку на партию. Будет замечательный шахматный праздник!
Начало сделаем ровно в полдень.
- Вероятно, это будет турнир-гандикап? - высказал
предположение Ульянов.
- Нет, Володенька, это будет настоящий турнир! Скорее
всего, мы уступим все призы "сильным мира сего", но тем
почетнее будут наши, пусть редкие, успехи в отдельных партиях.
- А как насчет зрителей? - полюбопытствовал Ульянов.
- В этот день будет платный вход в ресторан - три
рубля, но за эту цену, помимо зрелища, зрители получат
угощение. Вероятно, зрителей будет немного, но это будут
истинные поклонники нашей игры! Среди них будет князь
Кантакузен. Он пообещал учредить приз - бутылку старого
французского коньяка -победителю турнира. Говорят, по случаю
международного матч-турнира, в Петербург приехал г-н
Бостанжогло...
- А кто из любителей уже изъявил желание играть? -
поинтересовался Ульянов.
- Собираются играть очень сильные любители - г-да
Хардин, Соловцов, Лизель. Возможно, будет мой старинный
знакомый - помещик Жеребцов. Ваш покорный слуга, конечно, тоже
не преминет участвовать.
- Налейте мне еще кружечку, Аркадий Симонович, и
поставьте в счет вступительную плату за участие в этом
замечательном турнире. Я давно не играл, и собираюсь сейчас
отправиться к "Доминику" - попрактиковаться. Если встречу там
г-на Шифферса, с удовольствием передам ему ваше приглашение.
- Большое спасибо, Володенька! Сейчас я напишу записку
для Эмануила Степановича.
Глава 12. КАФЕ "ДОМИНИК"
Расположенное на Невском проспекте кафе "Доминик" было
наиболее оживленным местом сбора петербургских шахматистов.
Строго говоря, "Доминик" не являлся шахматным кафе. Это было
обычное петербургское кафе, включавшее в себя биллиардную и
"шахматно-доминошную" комнаты. Именно здесь, в насквозь
прокуренном и пропитанном винными парами помещении, начинали
свой шахматный путь Чигорин, Шифферс, Алапин... Именно сюда
стремились приезжавшие в Санкт-Петербург любители и мастера,
чтобы под стук костяшек домино и биллиардных шаров проверить
свои силы в королевской игре. Именно сюда пришел г-н Ульянов,
чтобы попрактиковаться перед представительным турниром в
ресторане Прадера.
Войдя в кафе, он быстрым шагом пересек главный зал, где
петербуржцы поднимали заздравные бокалы по случаю субботнего
вечера, миновал биллиардную и очутился в маленькой комнате, где
за одним столиком с шумом и матерками забивали "козла", а за
другим сидел в одиночестве мертвецки пьяный человек. Этому
человеку было сорок пять лет, но густая копна седых кудрявых
волос сильно старила его и делала похожим на спившегося
профессора.
- Эмануил Степанович! - воскликнул Ульянов,
устремившись к этому человеку. - Какая удача! Вас-то я и ищу.
Эмануил Степанович Шифферс, второй (после Чигорина) по
силе шахматист России, шахматный организатор и педагог, автор
оригинального шахматного руководства, незадолго до описываемых
нами событий добился крупнейшего успеха в своей шахматной
карьере. На уже упоминавшемся нами турнире в Гастингсе он занял
шестое место сразу вслед за Пильсбери, Чигориным, Ласкером,
Таррашем и Стейницем. Неудивительно, что после такого успеха
обсуждался вопрос о возможности его участия в Петербургском
матч-турнире вместо отказавшегося д-ра Тарраша. Но так как он
ранее не имел успехов на международной арене, то было решено не
руководствоваться в данном случае лишь результатом Гастингса.
Конечно, по своей силе Шифферс не заслуживал участия в
матч-турнире и его успех в Гастингсе был единственным в его
деятельности, но все же он был вторым игроком России, и было бы
более, чем естественно, если бы Россия дала своему
представителю возможность продемонстрировать свой талант,
который у Шифферса был несомненен и очень интересен. Короче,
обиду и разочарование Шифферса понять можно!
Маэстро поднял свои отяжелевшие от водки веки и увидел
Ульянова.
- А, Володя, привет-привет! Мы с Прадером на днях про
вас вспоминали. Старый Прадер считает, что у вас большие
шахматные способности. Возможно, он прав, но чтобы развить свои
способности, необходимо много заниматься. Достаточно ли я
занимаюсь? Правильно ли развиваюсь, как шахматист? Эти вопросы
должны постоянно занимать молодого человека, Володя.
"Всероссийским шахматным учителем" называли Шифферса
современники. Его педагогические наклонности особенно ярко
проявлялись, когда маститый маэстро пребывал в нетрезвом
состоянии. А напивался Шифферс с постоянством, достойным
лучшего применения.
- А меня лично больше не занимают никакие вопросы, -
продолжал Шифферс свою пьяную болтовню. - Эти негодяи не
соизволили пригласить меня для участия в турнире. Пусть им же
будет хуже! Своим участием я бы снизил им процент евреев. Двоих
из этих господ следовало бы проверить на предмет права въезда в
Санкт-Петербург. Я не антисемит, но вы знаете, что когда еврей
занимает ваше место, это всегда наводит на некоторые
размышления...
- Хотите кофе? - прервал Шифферса Ульянов, и, не
дожидаясь ответа, заказал две чашечки кофе и коробку папирос.
Ульянов и сам был навеселе, но Шифферс произвел на него
удручающее впечатление. Его необходимо было протрезвить, прежде
чем играть с ним или передавать ему приглашение Прадера.
Впрочем, Ульянов знал, что Шифферс быстро трезвеет, особенно от
кофе.
И, действительно, через несколько минут Шифферс заметно
взбодрился и сам предложил Ульянову сыграть пару партий по
"франку". Франком на "доминиканском" жаргоне именовалась
стандартная ставка - 25 копеек. Попутно отметим, что за столик
и фигуры посетители платили в "Доминике" 20 копеек в час.
Протрезвев, Шифферс немедленно заявил, что не мешало бы
еще выпить.
- Не беспокойтесь - я сам! - быстро сказал Ульянов.
Он знал, что спорить с Шифферсом на эту тему все равно
бесполезно, а ему не хотелось, чтобы маститый маэстро платил.
Поэтому он сам подозвал официанта и заказал маленький графинчик
водки, после чего они приступили к игре.
Шифферс давал Ульянову пешку и ход вперед - это была
их обычная фора. В результате почти трехчасовой борьбы Шифферс
выиграл четыре партии при одной ничьей. Ульянов достал бумажник
и вручил Шифферсу рубль и, заодно, записку от Прадера с
приглашением на турнир.
- Собственно, для этого я вас сегодня и искал, -
добавил он.
- А я уже знаю про этот турнир, - сказал Шифферс.
- Откуда? - удивился Ульянов.
- До вас здесь сегодня был Хардин.
- Как, Андрей Николаевич был здесь!? - воскликнул
Ульянов.
- Да, утром. Я сегодня весь день у "Доминика".
- И вы будете во вторник у Прадера?
- Обязательно! - сказал вновь опьяневший Шифферс,
наливая водки себе и Ульянову. - Я покажу этим господам, где
раки зимуют! Давайте выпьем, Володя!.. Ваше здоровье!.. Не
беспокойтесь, старый Шифферс еще покажет всем хуй с четвертого
этажа!
- Я в этом не сомневаюсь! - засмеялся Ульянов.
Он посмотрел в окно. Стемнело. Ульянов вдруг подумал о
том, как уютно, вот так, декабрьским вечером сидеть у
"Доминика", пить водку и смотреть в окно на освещенный газовыми
фонарями Невский...
- Вы не откажетесь отужинать со мной, Эмануил
Степаныч? - предложил Ульянов. - Пойдемте в зал.
- Спасибо, но я что-то не чувствую за собой особого
аппетита, - ответил Шифферс. - Давайте просто закажем еще
один графинчик и какой-нибудь закуски.
Они перешли в главный зал кафе и разместились за
столиком у окна.
- А какой закуски? - спросил Ульянов, разглядывая
меню. - Может быть, маринованную миногу?
-- Ни в коем случае! - запротестовал Шифферс. - Я
знаю только два места, где можно просить маринованных миног -
в ресторане у Николаевского вокзала и у Аркадия Симоновича.
Маринованные миноги у "Доминика" не идут с теми ни в какое
сравнение.
- Ну, а что тогда?.. Грибков? - предложил Ульянов.
- Да, нет, рыбная закуска - это была неплохая идея.
Давайте спросим рыбное ассорти.
- Прекрасно! - одобрил Ульянов. - Ну, а какое-нибудь
горячее блюдо? Покушайте, Эмануил Степанович! Раз уж решили
попить как следует, так давайте и поедим... Как насчет осетрины
по-петербургски?
- Спросите лучше каплуна, - решился, наконец,
Шифферс. - Да попросите пожирнее! Люблю жирное под водку.
Ульянов заказал довольно большой графин водки, рыбное
ассорти, осетрины - для себя, и каплуна - для Шифферса.
Официант сразу принес водку и холодную закуску, и Шифферс
провозгласил тост:
- Давайте, Володя, выпьем за вашу молодость, чтобы у
вас все удачно в жизни сложилось, и чтоб вам не пришлось потом
мучиться угрызениями совести.
- О чем это вы, Эмануил Степаныч? - спросил
пораженный Ульянов.
- Да так... Вы читали сочинения г-на Достоевского?
- Да, конечно, - ответил Ульянов.
- Недавно я приобрел новый тринадцатитомник сочинений
покойного Федора Михайловича, - Шифферс говорил неторопливо, с
какой-то пьяной задумчивостью. - В молодости я был с ним
знаком, - он неплохо играл в шахматы... Сейчас я перечитываю
его роман, где рассказывается о молодом человеке, убившем
старуху...
- Разумеется, я знаком с этим романом, - перебил
Шифферса Ульянов.
- Старуха была процентщицей, - упрямо продолжал
Шифферс. - Молодой человек убил ее ради денег. Он как бы
пожертвовал никчемной старухой ради собственного будущего. Так
шахматист в конце партии порой жертвует офицером, чтобы пешка
стала королевой... А потом молодой человек долго и мучительно
раскаивался... Да, давайте выпьем. Ваше здоровье!.. Вот также
скоро пожертвуют нами, нашим усталым и подлым миром... Ради
светлого будущего!.. А потом будут мучиться и сомневаться:
правильно ли поступили...
Официант принес горячее. Шифферс умолк и пьяно смотрел
на лоснящегося от жира каплуна и обсыпанный укропом жареный
картофель. Что касается Ульянова, то его взволновали слова
Шифферса, но не так сильно как запах поставленного перед ним
блюда. Поэтому, с уважением посмотрев на осетрину, он предложил
выпить под горячее.
- Давайте, Эмануил Степаныч, выпьем за нашего
добрейшего Аркадия Симоновича и за успех его замечательного
турнира.
- Да! - согласился Шифферс. - Старик Прадер
соображает, особенно в борщах и миногах. За Прадера!
Они чокнулись и выпили.
- А что касается его турнира, - продолжал Шифферс, -
я думаю мы сломим всем головы, Володя, и, как всегда у Прадера,
классно пожрем и выпьем!
Глава 13. ВОСКРЕСНЫЕ ПРИКЛЮЧЕНИЯ ГОСПОДИНА
УЛЬЯНОВА
Корявая и безграмотная, косо приколотая к двери записка
гласила: ВЛАДИМИР ИЛИЧ Я УШОЛ ЗА ВОДКОЙ 11 30 БУДУ КНЯЗЬ
"Все-таки всеобщее среднее образование совершенно
необходимо, - подумал Ульянов. - Вот и думай теперь: ушел он
в одиннадцать тридцать, или он вернется к этому времени?
Пожалуй, больше похоже на то, что к половине двенадцатого он
обещает вернуться".
Ульянов нервно заметался по лестничной площадке. Часы
показывали тридцать пять минут двенадцатого. Два часа назад он
проснулся, не помня - ни как он расстался с Шифферсом, ни как
он приехал домой, ни как он лег спать!
Торопливо умывшись, он - в порядке компенсации за
изрядно помятую физиономию - надел свой лучший костюм и
отправился опохмеляться. Заглянув по пути в почтовый ящик, он
обнаружил записку от Князя. Князь пытался застать Ульянова дома
в субботу, чтобы сообщить нечто исключительно важное. Тщетно
прождав два часа под дверью, Князь оставил записку, в которой
настоятельно приглашал Ульянова зайти в воскресенье утром.
И вот Ульянов здесь. "Поцеловав дверь", с нетерпением
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг