ходить из угла в угол двора. И именно тогда, когда он уже всерьез засом-
невался в "Демиурге", из сада донесся едва различимый, изумленный голос
матери.
Сердце малыша екнуло, и он кинулся в сад. В руках матери он увидел
достаточно большую шкатулку, украшенную очень красивыми камнями. У Фабио
захватило дух при виде самоцветов, ликующих на солнце всевозможными цве-
тами. Его восторгу не было границ, и восхищение, прозвучавшее в вопросе,
было вполне искренним:
- Что это, ма?
- Господи, сын, да я и сама не знаю! - Фабио заметил, как дрожат от
волнения ее руки, похоже - это настоящий клад!
- А что внутри? - малыш нетерпеливо потянулся к шкатулке.
- Сейчас, сейчас, - Лючия огляделась вокруг в поисках какой-нибудь
подходящей железки, чтобы открыть встроенный замок, но ничего, кроме ло-
паты не увидела, - идем в дом, - закончила она поиск.
Они быстро, слегка запыхавшись, вбежали в кухню, и в течение десяти
напряженнейших секунд Лючия нервными движениями ножом заставила замок
щелкнуть. Наступившая вслед за откидыванием крышки пауза была достаточно
красноречивой, чтобы свидетельствовать хотя бы приблизительно о содержи-
мом шкатулки.
Женщина бессильно опустилась на стул, а Фабио шумно выдохнул то, что
не находило выхода уже несколько дней. Глядя на гору бриллиантов, руби-
нов и старинных золотых монет, малыш даже позабыл, что это его рук дело.
Он не заметил и того, насколько сама шкатулка и ее содержимое соот-
ветствуют его мысленным представлениям о "большом кладе".
- Бог мой! - наконец выдавила из себя мать, - что со всем этим де-
лать? Это же целое состояние!
- Значит, ты теперь сможешь не работать? Да, ма?
- Не работать? - голова Лючии все еще плохо соображала, - ну, конеч-
но, конечно! А ты сможешь учиться. Иди ко мне, мое золото, - она протя-
нула руки к сыну, и когда тот подошел, обняла, и через несколько секунд
Фабио ощутил, как задрожали ее плечи и что-то капнуло ему на макушку. Он
прижался к ней еще сильнее и сказал:
- Не плачь, ма. Ты же сама говорила, что все будет хорошо, помнишь?
- Да, да, конечно, - всхлипывая, ответила мать, - теперь все будет
хорошо.
Они молчали некоторое время, пока бремя прежних забот сменялось внут-
ри их радужными мечтами. Малыш Фабио ликовал!
Теперь он был волшебником и мог помочь кому угодно. Выросший среди
постоянных лишений, исключая разве что полноту родительской любви, в
своем сердце он не носил зла, потому что на себе испытал его власть. И
он не желал этого зла никому, он хотел жить в мире добра и любви. И ведь
как приятно делать добро: как хорошо теперь будет его маме. Славный ма-
лыш Фабио, неискушенный знанием мира, в котором жил.
- Я сейчас же пойду к господину Макфинли, - решительно встала Лючия,
- и попрошу его продать все это.
- Ма! - испуганно глянул на нее малыш, - зачем?
- Какая польза от драгоценностей, если нам с тобой нужны деньги!
- Деньги? - теперь заторможено соображал Фабио, - ах, конечно, но мо-
жет поехать прямо в город и самим продать шкатулку?
- Ну, что ты, Фа, - Лючия погладила сына по голове, - меня сочтут во-
ровкой, отберут клад и посадят в тюрьму.
- Но ведь ты нашла его у себя в саду! - Фабио очень не хотел, чтобы
кто-нибудь в долине узнал про клад сейчас.
- Кто мне поверит?
Фабио не было, что ответить. Он не знал, что делать. Если бы он пред-
полагал такие сложности с реализацией клада, он попросил бы у "Демиурга"
денег, а не драгоценностей, но не выбрасывать же всю эту красоту в реку.
Да и матери пришлось бы объяснять тогда все остальное. А значит, нужно
было идти к Макфинли.
Пока он обо всем этом размышлял, мать уже переоделась и уложила шка-
тулку в сумку. Она была очень взволнована, когда давала сыну последние
наставления, которых он не слышал уже давно:
- Не балуй тут и жди меня! Я скоро приду.
И малыш снова принялся ждать...
Вилла Макфинли с бассейном и белыми мраморными колоннами занимала не-
малую часть долины вместе с приусадебным хозяйством и парком. Это был
трехэтажный особняк, смешавший в своей архитектуре основательность сред-
них веков и просторность современных построек: мрамор и много стекла.
Лючия перебросилась парой фраз с охранником у ворот, не сообщая ему о
цели своего визита, и тот пропустил ее так как знал, что она здесь рабо-
тает. Длинная аллея, ведущая к особняку, окончательно вымотала нервы
женщине.
Эрхард Макфинли - богатый землевладелец - был собственником не только
этой долины, но и прилегающих пастбищ с тысячами голов скота на них и
разбросанными в округе деревушками пастухов и ферм. Он был четвертым
наследником этого хозяйства и получил вместе с воспитанием соответствую-
щие черты характера и мировоззрение, о которых Лючия знала понаслышке от
личной прислуги хозяина, что лишь увеличивало ее волнение.
Войдя в дом через черный ход, она обратилась к аскетичному старику,
выполнявшего работу дворецкого:
- Оливер, не могли бы вы доложить господину Макфинли, что у меня к
нему срочное дело.
Проницательный дворецкий доброжелательно осведомился:
- Ты чем-то взволнована, Лючия? Что-нибудь случилось?
- Честно говоря, да, Оливер, но что именно я не могу вам сказать. Это
слишком серьезно для меня.
- Как знаешь, - не выдал своего разочарования вышколенный старик, -
но ты слишком взволнована, чтобы говорить сейчас с хозяином.
- Это правда! Я очень волнуюсь, - женщина поежилась, - но дело, по
которому я пришла не терпит отлагательств.
- Хм! - лицо дворецкого все же выразило недоумение, - ты меня заинт-
риговала, но это не мое дело. Я доложу о тебе.
Старик вышел и вернулся меньше, чем через минуту со словами:
- Хозяин просил подождать. Он сейчас занят делами с управляющим паст-
бищами.
- Надолго? - нервно вскинулась Лючия.
- Не могу знать, - сухо ответил тот, но потом смягчился, - налить те-
бе чего-нибудь выпить, чтобы снять напряжение?
- Пожалуй, - Лючия хотела попросить ликер, но подумала, что ей пона-
добится ясная голова, и потому закончила, - нет, спасибо.
- Как угодно. Жди здесь. Я приглашу тебя, когда хозяин освободится.
По прошествии двух часов нервное напряжение Лючии внезапно прошло,
она была настолько вымотана, что ей было абсолютно безразлично все, что
будет дальше, и именно тогда появился Оливер.
- Ты можешь пройти, - он указал ей на дверь, ведущую в кабинет Мак-
финли.
Лючия направилась к двери, когда дворецкий остановил ее словами:
- Сумку ты можешь оставить здесь.
Женщина смутилась, но потом быстро нашлась:
- Но в ней именно то, ради чего я пришла.
Старик пытливо посмотрел на нее, а потом усмехнулся своим мыслям и,
освободив дорогу, сказал:
- Надеюсь, это не бомба.
Лючия оторопела от этих слов, но потом, уже взявшись за ручку двери,
в тон ему парировала:
- Нет, это - ядерная боеголовка.
Эрхард Макфинли сидел за огромным столом в чуть меньшем по размерам
кресле, и сам он был чуть меньше этого кресла. Его апоплексическое лицо
было все еще красным после общения с управляющим, который в итоге был
уволен. Это был уже девятый за последние пять лет. Эрхард не выносил да-
же тени воровства, когда такая тень ложилась на подчиненных. С другой
стороны его совсем не угнетало то, что тысячи людей работают на его кар-
ман за нищенскую плату.
И теперь этот высокий и грузный мужчина безразлично рассматривал сто-
явшую перед ним женщину, понимая, что она достаточно красива, но никаких
эмоций это обстоятельство у него не вызывало, ибо люди были для него ма-
шинами по извлечению денег. Они интересовали его только, как части этого
сложного процесса, а что означала в этом процессе особь, стоявшая перед
ним. Наверняка она явилась сюда с какой-нибудь ничтожной просьбой. Это и
бесило Макфинли: эти людишки даже просят всегда настолько мало, что ему
лень руку поднять для выполнения их потребностей.
- Ну, что там у вас? Сын заболел?
- Н-нет, - переминалась с ноги на ногу Лючия, - я... как вам сказать.
- Что? - начал раздражаться Макфинли, - крыша дома потекла?
- Да нет, нет, я ... а впрочем, - она сделала несколько торопливых
шагов к столу, доставая одновременно что-то из сумки, чем перепугала хо-
зяина дома, заставив его оцепенеть сначала от страха, а потом от изумле-
ния, когда он увидел то, что оказалось перед ним, поставленное со стуком
на стол, - вот! Я нашла клад!
В комнате, где неярко горели светильники, поскольку Солнце уже давно
зашло, повисла тишина. Даже неяркого света хватало, чтобы камни, лежащие
в шкатулке, показали всю свою красоту. Наконец, Макфинли задал
единственный вопрос:
- Где вы это взяли?
- У себя в саду, когда вкапывала столб, - Лючия заторопилась, пола-
гая, что искренность поможет ей, - вы знаете, господин Макфинли, у меня
сегодня именины, и я так...
- Хорошо! Очень хорошо, - уже не слыша ее, хозяин дома набирал ка-
кой-то номер на телефоне, и когда на другом конце провода сняли трубку,
он произнес в сторону селекторного аппарата, - Самуэль, у меня возникло
срочное дело: немедленно - ко мне! Да, и еще: захвати с собой Логарта.
При имени Логарта Лючия недоверчиво взглянула на Макфинли: при чем
здесь полиция? Адвокат еще понятно: он может понадобиться как кон-
сультант, но полиция...
- Ну вот, - обращаясь к посетительнице, произнес Эрхард, - сейчас
приедут представители закона, и мы все сделаем, как положено, - его
взгляд не отрывался от шкатулки, а в глазах появился алчный огонек, од-
нако Лючия была не в том состоянии, чтобы оценивать психологию собесед-
ника. Ее занимала предстоящая беседа с тремя мужчинами наедине, да еще
какими мужчинами.
Они в долине - все, она - никто. Поэтому внутренне, хотя и пыталась
себя успокоить, Лючия уже отчаялась что-либо получить от заветной шка-
тулки.
Приглашенные появились через пятнадцать минут. Увидев Лючию, Хенинкс
изумленно приподнял бровь: какое, мол, серьезное дело может зависеть от
служанки, - но потом увидел шкатулку и замер с приоткрытым ртом на по-
луслове. Ронни Логарт напротив был совершенно невозмутим, хотя первое,
что он увидел в комнате, была именно шкатулка. Его вообще больше интере-
совала связь предметов с людьми, чем людей с предметами. Предметы более
объективно говорили о своем хозяине, если хозяин не стоял на пути этого
предмета со своей субъективностью.
- Господа, - без лишних церемоний начал Эрхард Макфинли, - сегодня ко
мне пришла эта женщина и сказала, что нашла у себя в саду эту шкатулку с
драгоценностями.
- Вы подтверждаете эту информацию, госпожа Синти? - напористо, не дав
хозяину дома сказать больше ни слова, спросил адвокат.
- Да, - не очень уверенно ответила Лючия.
- Прекрасно! Мистер Логарт, - обратился Хенинкс к полицейскому, - я
прошу вас составить протокол по этому поводу.
- Да, но мы должны произвести опись содержимого шкатулки, - отреаги-
ровал лейтенант, - иначе протокол будет недействительным.
- Совсем не обязательно, - не уменьшая давления, настаивал Хенинкс,
глядя прямо в глаза Логарту, - я потом объясню вам, почему.
- Хорошо, - Ронни взял со стола Макфинли бумагу и ручку с молчаливого
одобрения хозяина и стал писать, только однажды спросив у Лючии год ее
рождения, после чего протянул ей протокол. Та, пробежав его глазами,
молча подписала.
- Прекрасно! - повторился Хенинкс с таким видом, будто гора упала с
его плеч. - А теперь, лейтенант, я прошу вас опечатать эту шкатулку,
поскольку заявляю, что найдена она в саду госпожи Синти, а сад этот, как
и вся земля окрест, принадлежит моему клиенту, господину Макфинли, и по
законам нашей страны все, что находится на или в этой земле принадлежит
ее владельцу целиком и полностью.
Лючия сжалась в маленький комок, сидя в деловом кресле справа от сто-
ла хозяина дома. "Какая же я глупая! - каялась она, - вот так, своими
руками отдать свое счастье этим чудовищам, понадеявшись на их доброту и
порядочность, когда речь идет о целом состоянии!".
Между тем Хенинкс со ссылками на различные законы и акты, названия и
номера которых помнил наизусть, состряпал заявление и передал его Логар-
ту. Тот, приняв его, посмотрел с некоторым сожалением на Лючию и сказал:
- Госпожа Синти, вы не хотите сделать никакого заявления?
- Хочу! - твердо сказала женщина, изо всех сил сдерживаясь от того,
чтобы на коленях не начать умолять этих людей о возврате шкатулки, или
не впасть в другую крайность и выплеснуть им в лицо все, что она о них
думает на самом деле.
- Пожалуйста! Вот бумага, - протянул ей лист и ручку лейтенант.
Лючия написала заявление в суд о том, что у нее конфискована шкатулка
с драгоценностями, оценка и опись которых не произведена и что при кон-
фискации присутствовали такие-то господа, а конфискацию она считает не
законной.
Лейтенант принял и это заявление, поставив подпись, как свидетель.
Завтра эти бумаги уже будут в суде, пока шкатулка будет находиться у не-
го. Так что пару камней он...
- Лейтенант, - снова заговорил Хенинкс, оторвав того от приятных мыс-
лей, - я прошу вас все же опечатать шкатулку.
- Конечно, конечно, - отозвался тот, доставая из кармана проволоку со
свинцовой пломбой, но Макфинли, молча наблюдавший за происходящим, оста-
новил его:
- Нет, нет, не так. Возьмите клей, бумагу, приклейте полоску бумаги
на крышку и дно, а мы все распишемся на этой полоске чернилами.
Это заявление повергло надежды Логарта в прах, ибо отклеить над паром
бумагу так, чтобы не потекли чернила, не представлялось возможным. С тя-
желым сердцем, проделав все необходимое, он предложил всем присутствую-
щим расписаться, после чего забрал с собой шкатулку, а Эрхард Макфинли
добродушно распрощался со всеми, включая Лючию, которая была почти без
памяти.
Она не помнила, как дошла до своего дома, и когда Фабио, тысячу раз,
измеривший за время ее отсутствия двор, кинулся ей навстречу, она зары-
дала, но теперь уже из-за потерянных надежд и ... работы, конечно. Су-
диться с самим Макфинли: да это просто смешно тем более, если живешь на
его земле и в доме, за который еще не расплатилась. Только теперь она
осознала, что произошло, и произнесла сквозь рыдания:
- Будь проклят этот клад!
- Почему, ма? - Фабио был удивлен, огорчен, подавлен: его желание по-
мочь причинило матери боль и страдание.
- Из-за него я потеряла не только работу, но я уверена, что господин
Макфинли завтра же попросит нас съехать из этого дома или расплатиться
со всеми долгами, а у нас нет денег даже на то, чтобы добраться до горо-
да.
Фабио, никак не ожидавший от своего поступка такого результата, все
же нашел в себе силы, чтобы успокоить мать:
- Не волнуйся, ма. Все будет хорошо, - в его голосе послышались твер-
дые интонации взрослого мужчины, и Лючия с удивлением и немного недовер-
чиво посмотрела на сына, ответив:
- Поживем-увидим, - на что Фабио еще более твердо ответил:
- Вот именно!
ГЛАВА 3.
Суд по делу Лючии Синти состоялся через несколько дней. Окружной
судья - близкий друг Эрхарда Макфинли, постоянно получавший от него по-
дарки и частенько наведавшийся в его поместье поохотиться, написал реше-
ние задолго до начала процесса, и когда пришло время его зачитать, то он
напыщенно, но, не вдумываясь в уже знакомый текст, его огласил.
В зале суда, где присутствовало немало посетителей, явившихся взгля-
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг