Он назвал свое имя охране и невзирая на ее слабые попытки помешать
вывел из толпы пленников тех, кого счел нужным.
Теперь предстоит отчитываться перед Покорителем Ангелов - Главным
Жрецом, но сейчас Ветер не думал. Он был счастлив, когда случались с ним
вот такие моменты. Это означало, что ведущий его Дэв вдыхал в него искру
творца. Разум сменялся вдохновением, он говорил "будь!", и оно случа-
лось. Так были созданы все его шедевры.
Затор, устроенный Императорским художником на дороге, начал рассасы-
ваться, и Ветер получил возможность, наконец, снова оглядеть своих плен-
ников или... гостей - этого он еще не решил.
Огромные голубые глаза с синими стрелками в радужке, пшеничный стог
на голове, взбитый как львиная грива, рост едва ли Ветер был на пять
сантиметров выше - все это в отдельности было любопытным и необычным для
его мест, где черные волосы, невысокая фигура и темные глаза служили ге-
нетической основой. Поражало другое - пропорции. Мера была во всем: овал
лица компенсировал величину глаз, носа и рта. Брови стремились к еле за-
метным под волосами ушам. Нос и губы уравновешивали друг друга, как горы
и озеро.
"Рисовать, немедленно рисовать! - в лихорадочном возбуждении решил
Ветер. - Не дай Бог, отнимут, не успею".
Но это было непросто. Потянув девушку за собой, он наткнулся на соп-
ротивление, незнакомка явно не спешила навстречу его желаниям. Он возму-
щенно обернулся. Хотя бы на время, но он спас ей жизнь! Однако небесная
лазурь уже покрылась предвестником урагана - тучей, и его возмущение бы-
ло успешно отражено надвигающимся шквалом.
"М-да, ну и осел же я, - подумал Ветер, - она ведь полагает, что нуж-
на мне для других целей. Откуда ей знать, что я пишу картины?". Он молча
смотрел в ее глаза, туго соображая, как объяснить свои намерения.
Брат пленницы, заметив внутренний конфликт, возникший между сестрой и
странным незнакомцем, поспешил на помощь девушке. И теперь Ветра сверли-
ли четыре глаза, а рука брата сделала попытку снять чужую лапу с руки
сестры. Художник не стал сопротивляться, освободив пленницу. Ее отец ма-
ло интересовался происходящим, отрешенно присев на землю у края дороги.
- Я - Ветер Небес, - признался, наконец, освободитель, - я - художник
и хочу нарисовать ваше уникальной красоты лицо.
Аплодисментов по поводу своего заявления он не дождался, но в морской
дали поубавилось туч и образовался легкий, утренний туман. Она думала.
Но брат думал быстрее:
- Чего вы хотите от нас? - словно не услышав ни слова из сказанного
Ветром, спросил он. Художник понял, что юноша до сих пор еще собирается
принять смерть и никак не может избавиться от истерики, царящей в его
душе. Поэтому, хоть и быстро, но плохо соображал.
- Вам надо успокоиться, - произнес он. - Я не причиню вам вреда.
- Но, кроме вас, есть другие люди! - молодой голос юноши был действи-
тельно немного истеричен, несмотря на то, что он старался прикрыть свое
состояние твердыми нотками.
- Что ж, вы правы! - признался Ветер. - Пока я не могу гарантировать
вам жизнь, это зависит не только от меня. Но я обещаю защищать вас, нас-
колько хватит моих сил.
Буря улеглась, туман рассеялся, только прохлада все еще была здесь.
Она изучала.
- Меня зовут Полная Луна, - ее голос был не столь хорош, как хотелось
бы Ветру, но ведь она не Цех Пробуждения.
Впрочем, услышанное все равно тронуло его - излишне тоненький, но
весьма мелодичный голос. Кроме того, акцент, с которым она говорила на
сензаре, компенсировал эти мелочи. Брат, однако, все еще не пришел в се-
бя.
- Я не уверен, что смогу снова подготовиться к смерти, если придется,
- сказал он угрюмо.
- К смерти нельзя подготовиться, если не живешь с ней всю жизнь, -
мягко произнес Ветер.
В ответ мальчишеские глаза наполнились слезами, и он отвернулся.
Художник подошел к старику, чья седая борода устало прилегла на
грудь, снял повязку с его глаз и вытащил изо рта кляп. Такими атрибутами
"награждали" особых пленников, чье слово обладало высшей силой.
- Меня зовут Ветер Небес, я Главный художник Императора Легенды и хо-
чу помочь всем вам.
Подслеповатые глаза медленно поднялись вверх.
- В Атлантиде я немного рисовал, когда был свободен от забот. Я узнаю
тебя лучше, когда посмотрю на то, что ты умеешь, - старик тяжело встал,
оказавшись значительно выше Ветра. Голос его был по-прежнему тих, когда
Ветер наконец услышал: "Идемте, дети мои".
Голова Ветра звенела от радости. Чуть ли не вприпрыжку он указывал
дорогу гостям, направляясь к своему дому.
3.
В голове все еще звенело, когда я снял трубку телефона.
- Ветер... черт, извините, алло!
- Слушай внимательно, - раздался в трубке приглушенный голос, - не-
медленно одевайся и беги из квартиры. У тебя двадцать минут.
- Куда беги, - проснулся наконец я, - зачем?
В трубке раздались гудки.
Фу! Бред какой-то. После такого сна прямо сейчас встану и побегу.
Шутки дурацкие.
За годы репортерской работы я привык ко всякому. Шутников, особенно
телефонных, хватало. Это еще что. Вот когда тебе среди ночи звонят...
Черт, это же был голос Самоцветова, того самого фээсбэшника.
Я уже сидел на кровати и натягивал джинсы. Думать после таких предуп-
реждений было некогда. В шкафу меня ждал НЗ, хранимый как раз для таких
случаев: упакованная сумка с одеждой, деньгами и пистолетом Макарова.
Вытащив из кармана пиджака личные документы, я сунул их во внутренний
карман джинсовой куртки, надел кроссовки, запихнул "Макар" за пояс брюк,
кинул в сумку мобильный телефон с подзарядкой, сгреб со стола Костино
письмо и посмотрел из окна во двор. Тишина и покой.
В дверном глазке тоже никто не шевелился. Я просунул в дверь голову,
потом все остальное и рванул по лестнице, но не вниз, как сделали бы все
нормальные люди, а вверх.
Почти год ушел на то, чтобы родной ЖЭК организовал для меня ключи от
чердака. Проблема, конечно, заключалась не в том ключе, что от нашего
чердака, с этим я справился бы и сам, а в том, что ключи были от чердака
в крайнем подъезде. Чего только не пришлось мне выдумывать, чтобы дока-
зать жизненную важность для меня этих ключей. Кончилось тем, что я пока-
зал справку из психдиспансера, в которой мой приятель отчетливо написал:
"Фобия пожаров и ограниченных пространств".
Этой дорогой я пользовался лишь трижды, и последний раз это случилось
около четырех месяцев назад, когда мне пришлось избегать встречи с одной
навязчивой дамой. Поэтому сейчас я молил Бога, чтобы ЖЭК не поменял зам-
ки.
Не поменял.
Я вышел из крайнего подъезда и нырнул в него снова, надеясь, что ос-
тался незамеченным. Метрах в шестидесяти от меня, прямо против двери
подъезда, ведущей где-то там наверху в мои покои, стояли три, да-да
именно три, автомобиля, причем каждый из них был черным джипом. Нас-
колько я успел заметить, два мужика мирно беседовали, облокотившись на
капот одного из них. Решив не вмешиваться в их разговор, я ретировался
на второй этаж, открыл окно, ведущее на улицу, и сполз на благословенную
землю. Здесь меня никто не ждал, и в этот раз я не стал печалиться по
этому поводу.
Солидным шагом, чтобы не привлекать внимания окружающих, которых,
кстати сказать, не было, я добрался до пересечения Садового кольца и
Петровки и тут уж от души замахал руками в надежде на такси. Такси не
было, а вот частник на скрипучей "пятерке" меня подобрал. Сев в машину,
я наконец глянул на часы. Четыре утра.
Пока водитель с сильным грузинским акцентом объяснял мне нелепость
войны в Абхазии, я пытался выстроить план действий, но отчего-то ни одна
стоящая мысль не задерживалась в моей голове. Обрывки информации, образы
навязчивого, яркого сна, строки из Костиного письма, ФСБ и кровь - пол-
ный ступор для моих несчастных мозгов. Кроме того, покоя не давала мысль
о том, что меня посреди ночи грубо разбудили и заставили бежать из
собственного дома куда глаза глядят.
До работы было недалеко, и шпиль телебашни приближался, когда я поду-
мал, что приближаться он может не только ко мне. Вот же идиот: сбежать
из дома и поехать на работу! А?! Каков умник!
- Остановитесь здесь, пожалуйста.
Заседание политклуба прервалось.
- Дорогой, мы еще не доехали. Зачем...
- Мне и нужно было сюда, - я протянул деньги и вышел из машины на пе-
ресечении Шереметьевской улицы и Сущевки у кинотеатра "Гавана".
Бросив сумку рядом, я присел на скамейку и закурил. Хорошо, что было
начало лета, иначе не сидел бы я сейчас, с наслаждением вдыхая запах си-
рени вприкуску с дымком "Мальборо".
Итак, кто виноват и что делать?
В том, что виновато Костино письмо, я не сомневался. Но не так же
быстро, товарищи дорогие. И ахнуть ведь не успел, как танки пожаловали.
Если бы эти, ну те, что руководят танковой дивизией, знали, что я паци-
фист, можно было бы о чем-нибудь договориться. А так, что ж? Никакого
желания разговаривать с ними у меня теперь не было. О чем?
Предложить им посреднические услуги по вопросу закупки крови, которую
они выкачивают из ничего не ведающих граждан? Очень смешно! Они ведь для
этого и прислали ко мне свою армию, чтобы те убедили меня в необходимос-
ти такого сотрудничества. Развеселившись от этих мыслей и представляя
подобный разговор с "военачальниками", я вдруг насторожился. В мою сто-
рону нацелились чьи-то шаги. Разобрав, что они женские, я успокоился, но
сигарету потушил. Незачем лишний раз привлекать к себе внимание.
И что вы думаете? Через минуту я уже стоял перед той, что цокала каб-
лучками. Я не из тех людей, что кидаются на незнакомых женщин по ночам.
Просто не люблю я этого. И хоть та, что была теперь передо мной, стоила
любых подвигов, в сложившейся ситуации я бы даже не пошевелился, если
бы... если бы неведомая сила не оторвала меня от скамейки и не толкнула
вперед. Я смотрел на нее, а газовый баллончик смотрел в мои прекрасные
очи.
- Е-е-е, м-м-м, - видимо, эти козлиные звуки, изданные мной с целью
знакомства, немного успокоили ее, и баллончик приопустился.
- Ну? - определенно произнесла она.
- Я не сплю! - доказал я, что тоже могу говорить.
- Тонко подмечено, - замерзло синее море глаз. - У меня нет привычки
шляться по чужим снам.
- Да, но не далее как сегодня ночью, вы уже были в моем сне.
- Тогда я приду и завтра, может быть. А сейчас, извини, мне нужно ид-
ти. - Она сделала шаг, и я посторонился, растерянно пробормотав:
- Да, да, Полная Луна, конечно.
Она прошла несколько шагов и остановилась. Я замер.
- Почему ты назвал меня Полной Луной?
- Так вас звали в моем сне.
Она задумалась, потом, будто что-то решив, сказала:
- Проводи меня. Страшно одной.
Я провалился сквозь землю, выбрался наверх, опять провалился,
опять...
- Кто же ходит по ночам в одиночку да еще с такой внешностью? - нагло
поинтересовался я, подхватывая сумку.
- Так получилось, - сухо ответила она и пояснила: - это я о ночи, а
не о внешности.
- Да, внешность дома не оставишь. - Мне показалось или она действи-
тельно улыбнулась?
- Кем же я была в твоем сне?
- Пленницей, которую должны были принести в жертву.
- Вот как? Печальное обстоятельство. - Она помолчала. - И что же, ме-
ня убили?
- Нет. Императорский художник спас вас вместе с отцом и братом.
- А потом?
- Я не знаю, меня разбудили.
Снова возникла пауза, но ненадолго:
- Откуда же я была родом?
- Из Атлантиды.
- Очень романтично, но избито.
- Зато правда.
- Правда? Во сне? - Мне нравится ее сарказм. В глазах появляется ма-
ленький набор молний, но не среди туч, а прямо среди ясного дня. Краси-
во.
- Но уж теперь, встретив вас, я не знаю, правда это или нет.
Она замолчала, и я заметил, что мы вошли во двор. Не люблю я компа-
ний, блуждающих по ночному городу в поисках приключений, как и эту, ока-
завшуюся у нас на дороге. Стандарт: "Закурить не найдется?" - и шарящий
в поисках добычи взгляд.
Протягиваю левой рукой пачку сигарет, приоткрывая полу куртки, чтобы
этот самый взгляд отметил присутствие нежелательного для себя предмета.
Две сигареты исчезают со словом: "Мерси!" - и мы расстаемся.
- Ничего, вежливые ребята, - говорю я, когда братва удаляется в
странном молчании, и поправляю пистолет за поясом, но так, чтобы не ви-
дела моя спутница.
- Господи, я так испугалась.
- "Не ходите, дети, в Африку гулять", - обожаю временами назидания.
- Ну, в ресторане я была с однокурсниками! Диплом обмывали! Что ж, и
шагу ночью не ступить? Дурдом какой-то!
Боже мой, сколько эмоций. Неужели это я вызвал? Приятно.
- И в какой же области вы теперь профессионал?
- Историк.
Почему-то мне в голову опять влез сегодняшний сон, и я поинтересовал-
ся:
- Уж не Древняя ли Америка наша специальность?
Она остановилась. Как вкопанная остановилась. Я люблю, когда люди так
останавливаются. Бежит человек, бежит, потом - стоп! Кирпич! Вот и
взгляд стал более осмысленным. До сих пор меня можно было не замечать,
хоть я и был рядом. Теперь же где-то там, в подсознании, поселился я
собственной персоной. И с этим приходилось считаться.
- Ты следил за мной! - нашла она простое решение.
- Следил? Хм. - Я провел поверхностный психоанализ и заключил: - В
вас говорит гордыня.
- А это здесь при чем? - удивилась она.
- При том, - занялся я демагогией, - что на свете не так уж много лю-
дей, за которыми следят или которых хотят убить. Но каждый человек в
глубине души считает, что он пуп Земли и потому ему угрожает опасность
или... слава. Но, как правило, это заблуждение. - У меня перед глазами
встали три черных джипа, и я уже не так уверенно повторил: - М-да, как
правило.
Она снова посмотрела на меня изучающим взглядом, но, не говоря ни
слова, пошла вперед. Через несколько секунд спросила:
- Что еще интересного тебе снилось?
- Странный город из пирамид.
- Уж не в Египте ли? - Она была полностью уверена, что я использую
современную экзотику, чтобы заморочить ей голову.
- Нет, Империя называлась Легенда.
Теперь ее взгляд приобрел характер оценки: вру я или нет. Интересно,
что решила?
- Странное название.
- Да, а на сензаре оно звучит так, - и я произношу трудно передавае-
мые сочетания звуков из шипящих, свистящих и почти без гласных, отчего
мой язык без привычки сворачивается в трубочку.
Теперь она действительно смеется.
- А ты большой выдумщик.
Я почти обижен:
- Может, у меня не совсем хорошо с произношением, но звучит примерно
так.
- Если это действительно сензар, то тебе можно писать диссертацию.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг