ничего не скажет). Но какие книги!
Накануне последнего переброса я ее застукал, забрал книжку в мягкой синей
обложке - "Очерки истории", издательство "Мысль". Полистал - бросилась в
глаза фраза: "В декабре 1825 года в результате восстания войск
Петербургского гарнизона, к которому присоединилось население города, а
затем и всей страны, пал царизм. Династия Романовых была низложена,
император Николай I (вошедший в историю под уточненным названием Николай
ПП - Первый и Последний) был вместе с семьей и ближайшими сановниками
заключен в Петропавловскую крепость. В июле 1826 года по приговору
народного трибунала бывший царь и его братья Михаил и Константин,
возможные претенденты на престол, были повешены на острове Декабристов
(названном так в честь победивших царизм) в устье Невы..."
- Ого! - я заинтересовался, стал просматривать.
Ну, скажу вам, это была история!.. В ней Франция сохранила репутацию
революционной страны мира, ибо в ней в 1871 году победила Парижская
Коммуна; установленный ею социальный порядок держится более ста лет вместо
ста дней. В той истории победила Венгерская социалистическая революция
1919 года и Гамбургское восстание рабочих. Победили испанские
республиканцы, а о генерале Франко упомянуто лишь, что за попытку мятежа в
1935 году он был расстрелян.
Да что о фактах новейшей истории - даже восстание Спартака завершилось,
согласно этим очеркам, созданием на юге Италии "республики свободных
рабов", которая продержалась около сорока лет. Два поколения там вместо
рабов жили свободные люди, даже более того - завоевавшие свою свободу.
Такие события могут менять историю.
Я листал, читал, ошеломленный. На меня от этой диковинной книжки терпко
повеяло первичным смыслом процессов в ноосфере. Почему победили эти
восстания? Потому что на их сторону встало явно больше людей, а против -
меньше. Откуда они взялись? Да из числа колеблющихся, которые решили не
так.
...Философия стопроцентной причины обусловленности исторических процессов
в сущности философия рабов - и как таковая она по воздействию на умы равна
религии, вере в бога всесильного и вездесущего, без воли которого волос с
головы не упадет. Недаром же именно люди слабодушные, мелкие так любят
объяснять. обосновывать, почему они промолчали (где могли правду сказать),
уступили (где могли бы не уступить), предали того, кого сами и
спровоцировали на рискованное действие, взятку дали, "за" проголосовали,
когда надо бы "против"... Ведь потому, вонючки, и обосновывают, что сами
чувствуют: могли альтернативно поступить, могли, могли! - зуд совести
своей утихомиривают.
Колебание есть колебание, выбор есть выбор. А уж с выбранного решения
начинается далее логика причин и следствий - и она может развиться в нечто
совершенно иное. Не бывает "хаты с краю" - мы участвуем в исторических
процессах и бездействием, Ѕбросаем на ту или иную чашу весов даже свою
нерешительность.
Снести покорно удар бича надсмотрщика - или обрушить на него при случае
обломок в каменоломне. Выйти на Сенатскую площадь - или отсидеться дома,
пока не станет ясно, чья берет... И, возможно, в варианте, где на острове
Декабристов повесили не декабристов, а царя, даже Майборода (донесший на
Пестеля и "южан") поколебался-поколебался - и не донес.
- Ты откуда взяла эту книгу?
- Александр Иванович дал.- Смирнова ясно смотрела на меня снизу вверх
карими глазами.
- Какой Александр Иванович?..- Я похолодел: это был вариант Нуля, до
которого Стриж не дожил.
Но Алла уверила меня, что да, именно Стрижевич появлялся здесь - и не
через двери, а в кресле на помосте, то есть прибыл из каких-то вариантов.
Немного полюбезничал, оставил на память книжку, дождался своей ПСВ и
исчез, заявив, что там ему интересней.
Я показал книгу Тюрину, обсудив с ним "новость о Стриже". Мы сошлись на
том, что это у Алки пунктик, который лучше не затрагивать. Мы ведь знали о
вариантах, в которых она после гибели Сашки тронулась рассудком; а здесь
комплекс вины проявил себя, вероятно, такой гипотезой: Стрижевич жив и все
хорошо.
- Да, но книга-то, очерки истории!..
- А, мало что напишут и напечатают! Так и не разобравшись во всем этом, я
ушел на следующий день по ПСВ в хороший вариант с живым батей и женой
Люсей.
...Но ведь и в этом варианте, я знаю, повезло не только -моим близким и
маршалам РККА Егорову, Тухачевскому и Блюхеру. В нем жив и здравствует
Владимир Владимирович Маяковский. могучий старик, поэт и прозаик,
главфантаст планеты Земля. Жив. не сложил голову под Каневом (где не было
ни немцев, ни боев) Аркадий Гайдар. Не захлебнулся в литературно-мещанском
болоте, не удавился от тоски Сергей Александрович Есенин - и помимо поэмы
"Черный человек" широко, еще шире известна его большая поэма
"Люди-человеки", кроме "Персидских мотивов", все зачитываются циклами
"Индийские мотивы". "Японские мотивы", "Яванские", "Замбийские",
"Кубинские"... поэт хоть и стар. но на месте не сидит, любит
путешествовать. Живут и здравствуют М. А. Булгаков и А. П. Платонов.
(И крутится около них такой круголицый темноволосый Жора-сибирячок. Галоши
носит. И хоть дали ему эти корифеи благодушные рекомендации, его все не
принимают и не принимают в Союз писателей - из-за склонности к
графоманству.)
Больше того: в школе там мы проходили законченный роман А. С. Пушкина
"Арап Петра Великого" и другие его произведения периода 40-60-х годов XIX
века. Проходили и философские поэмы позднего Лермонтова. То есть и они оба
дожили до седин.
...А ведь варианты жизней таких людей нельзя свести к колебаниям типа
"удавиться или погодить", "вызвать на дуэль клеветника или пренебречь",
"сжечь второй том "Мертвых душ" или послать в редакцию"- это на
поверхности. Эти люди - обнаженный нерв своего времени и среды: если
последняя подводит их к подобным выборам - это значит, что выбора-то уже и
нет.
Житейские неурядицы обычного человека, шаткость здоровья. неважный
характер, ранимость могут отравить жизнь ему самому. самое большее, его
близким, соседям, сослуживцам. Но драма героя - драма народа. И нужны были
очень многие не те выборы из массива колебаний множества людей - не только
современников, но и в предшествующих поколениях - многие иные решения и
поступки, иная обстановка, чтобы не произошли драмы Пушкина, Шевченко,
Лермонтова. Маяковского, Есенина. Гоголя и многих, многих еще.
Замечательно, что в вариантах, где не случились эти личные трагедии, не
произошли и многие драмы народа нашего. Здесь взаимосвязь. (И вообще в
них-при той же средней продолжительности жизни населения - короче век не у
поэтов, не у изобретателей, не у правдолюбцев, а у лихоимцев,
конъюнктурщиков, бюрократов, шантажистов, демагогов и прочего отребья:
именно они преимущественно спиваются, вешаются и умирают от рака.)
...Жаль, что время моего пребывания в тех вариантах отмерено так скудно,
пределами одного бодрствования. Но следующий раз. не я буду, смотаюсь в
Москву или на Кавказ, куда угодно- - погляжу на живого Маяковского. Хоть
издали.
И чего это я на Алку-то: "Про любовь читаешь?"-как с печки. Импульсивная я
личность. Может, она снова что-то историческое. по своей специальности. А
теперь и не спросишь - обиделась.
Тихо в лаборатории.
ГЛАВА VII1 ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ ОБ ОПАСНОСТИ
Открытие века: если собакам при кормлении зажигать свет. то у них потом
начинает выделяться слюна и желудочный сок, даже если только освещать, но
не кормить. Иллюминация была и осталась независимым от кормежки событием -
но из-за повторений собачий ум усмотрел здесь связь.
...И нельзя сказать, чтобы открытие осталось незамеченным: был страшный
шум, автору дали Нобелевскую премию. Но вывода о себе люди не сделали - и
до сих пор ищут причинные связи между явлениями.
К. Прутков-инженер. Мысль N II.
- Здырррравствуйте! - Это звучит, как треск переламываемого дерева.
- Ой, мамочки!- Алла силой одних ягодиц подскакивает на высоком табурете.
Техник Убыйбатько, настроившийся сладко зевнуть, судорожно захлопывает
челюсти. Даже Ник-Ник, сидящий спиной к двери, резко распрямляется на
стуле, чертыхается: отвык за неделю.
В дверях, щедро улыбаясь, стоит мужчина. Он в кожаном пальто, полы
обернуты вокруг серых от грязи сапог; мотоциклектные очки сдвинуты на
синий берет, в руках перчатки с раструбами. Бурый шарф обнимает
мускулистую шею с великолепно развитым кадыком. Выше - худощавое лицо с
прямым носом и широко поставленными синими глазами: оно усеяно точками
засохшей грязи и кажется конопатым, только около глаз светлые круги.
Явление следующее: те же и старший инженер Стрижевич.
В комнате легкий переполох.
- О. Александр Иванович! Боже. а заляпанный какой!..- Смирнова,
полуотвернувшись, приоткрывает ящик и, судя по движениям, придирчиво
осматривает себя в зеркальце, поправляет все свои прически.
- Ночью ехали, Александр Иванович, или как? На какой скорости? По асфальту
или как? - Это Убыйбатько, он тоже мотоциклист.
- И не охрип, чертыка! - Это я.
- Куда грязь притащил, гусар! Умойся и почисться,- Это Толстобров.
- Да, верно.- Стриж стягивает с плеч мотоциклетные доспехи.- От
Светлогорска по мокрой дороге ехал.
Он находит в углу свои тапочки, переобувается, закатывает рукава синей
футболки (на левой руке обнажается татуировка: кинжал, обвитый змеей -
клеймо давнего пижонства), начинает отфыркиваться под краном.
...В данном варианте эта татуировка единственная. Но я знаю и такие, где
он разрисован, как папуас, с головы до ног. На бедрах. например: "Они" (на
левом) "устали" (на правом). На руках - и "Вот что нас губит" (карты, нож,
бутылка и голая дама), и "Спи, мама!" (могильный холм с крестом), и "Нет в
жизни счастья"... весь. как говорят психиатры. алкогольно-криминальный
набор. А на широкой груди-фиолетовый , шедевр: линейный корабль в полной
оснастке на волнах, под ним надпись: "Ей скажут, она зарыдает". Чтобы
такой выколоть, долго сидеть надо.
И его склонность к эффектным появлениям, к блатным песенкам, исполняемым
над приборами через раскатистое "р" ("Здыр-рравствуй, моя Мурка,
здырравствуй. дорррогая...")- и Алла томно стонет: "Кино-о!"- только я
знаю, как далеко заводят Сашку эти наклонности. И меня с ним.
...На полутрущобной окраине, где прошло наше детство: серые дощатые
домики, немощеные улицы-канавы с редкими фонарями, мишенями для наших
рогаток,- блатные песни были куда больше в ходу, чем пионерские. "Зануда
Манька, чего ты задаесси,- распевали мы двенадцатилетними подростками,- в
гробу б тебя такую я видал. Я знаю, ты другому отдаесси, мне Ванька-хмырь
про это рассказал". Это еще была из приличных, и нравы соответствовали: мы
сами были не прочь проявить себя в духе подобных песен. Как-то Стриж
предложил мне:
- Давай пьяных чистить, а? Скоро праздники - Пасха и Первомай. Четвертинку
раздавим для маскировки, чтоб изо рта пахло: мол, мы и сами такие, мы его
друзья... и пошли. А?
Их немало было - не только в праздничные дни, и в будни - возлежащих в
кустах или у заборов в немом блаженстве. Я подумал. поколебался; песенки
песенками, но самому "идти на дело"... и отказался.
- Тогда и я не буду,- сказал Сашка.
...А в варианте, где я, поколебавшись, согласился и мы пошли "на дело",
все обернулось так скверно, что тошно и вспоминать. Три раза сработали
удачно, на четвертый попались. И нас били - пьяные взрослые двух
мальчишек. Стриж, защищаясь, пырнул одного самодельным ножом.
Потом колония, блатные "короли" и "наставники"- парни
шестнадцати-семнадцати лет с солидными сроками. И стремление самим
возвыситься в блатной иерархии, помыкать другими - а не чтобы они тобой.
Сашка - натура страстная, артистическая. Тяга к самовыражению всюду
понукает его делать дело, за которое взялся, с блеском. шиком, лучше
других. И там он "лучше"- вор в законе с полдюжиной судимостей и большим
числом нераскрытых дел. Я против него мелкий фрайер... Впрочем, в
вариантах, где мы с ним "по хавирам работаем", у людей и украсть-то
особенно нечего.
- Та-ак,- тянет Стриж; он умылся и стоит, вытирая раскрасневшееся лицо,
над душой и телом техника Убыйбатько, рассматривает схему; физиономия у
Андруши сделалась сонной.- Та-ак. понятно!.. Ну, а сейчас как здоровье,
ничего?
- В... в порядке,- ошеломленно отвечает техник.
- А чем хворал?
- Да... ничем не хворал.
- Так, понятно, ага! Значит, в военкомат вызывали на переподготовку?
- Не вызывали.
- Та-ак... а, конечно, как я сразу не догадался: женился и брал положенный
трехдневный отпуск. Поздравляю. Андруша. давно пора!
- Да не женился я! - Техник беспомощно озирается.
- Кино-о! - тихо произносит Алла.
- Понятно... ничего не понятно! - Сашка вешает полотенце, начинает
расчесываться.- Почему же ты так мало сделал? Мы договорились, что за
время командировки ты закончишь схему - от и до, как ты изволил
выразиться. А?
- Так двухваттных сопротивле...
- Материально-ответственный не должен мне говорить о сопротивлениях! -
гремит Стрижевич.- Это я должен ему напоминать о сопротивлениях,
конденсаторах, проволоке монтажной, пергидроли тридцатипроцентной и прочем!
- Зато ж монтаж какой, Александр Иванович! - льстиво и нахально заявляет
техник.- Куколка, не будем спорить. Ажур!
- Куколка. Ажур...- Стриж склоняет голову к плечу.- Не монтаж, а позднее
итальянское барокко. Кубизм. Голубой Пикассо! А на какой предмет мне это
искусство! Схема проживет неделю, может быть, день-а виртуоз паяльника
Андруша Убыйбатько тратит месяцы, чтобы выгнуть в ней проводники под
прямыми углами. Сколько тебе внушать, что экспериментальные схемы делают
быстро; если идея пришла в голову утром, то к вечеру ее надо проверить,
пока не завонялась. Темпы, темпы и еще раз темпы, как говорит всеми нами
любимый шеф. Все понял?
Техник трясет головой, как паралитик, берется за паяльник. Дня на три ему
этого заряда хватит.
- Та-ак...- осматривается теперь Стриж.- Капитан все еще брился. Аллочка,
как всегда, неотразима. Какая прическа! Как называется?
- "Пусть меня полюбят за характер!" - И щеки Смирновой слегка розовеют.
- Эй, ты чего пристаешь к чужим лаборанткам? - ревниво осаживаю я
Стрижевича-ординарного, видящего только один вариант прически, щетины и
прочего.
- А, ты здесь? - замечает он меня.- Тебя еще не выгнали? Ну, пошли покурим.
Выходим в коридор, располагаемся друг напротив друга на подоконнике
торцевого арочного окна. Закуриваем. Глаза Сашки -красны от дорожного
ветра.
- Чего тебя раньше принесло? Мы тебя ждали завтра.
- Так...- Он пускает дым вверх.- Конференция унылая, никакой пищи для ума.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг