"Милый, так в том и дело, что в своих радиополетах и обменах они с
подобным могли и не столкнуться. Барнардинцы - кремнийорганики:
замедленные процессы обмена веществ, устойчивые структуры. Вспомни хотя бы
о сроках их жизни - что для них несколько лет!.. А проксимцы и вовсе
кристаллоиды: переходы от телесного бытия к электромагнитному и обратно
для них - вроде включения и программирования электронных машин. У них
раздифференциации не бывает", "Это только у таких, как ты..." И снова
"го-го-го" алыми вспышками.
- Конечно, у тебя разжижения мозгов после полета не было, для этого
надо же иметь мозги!
"Вай, дорогой, как ты это хорошо сказал!" И раньше шумов и световых
колыханий угадываю, что Гераклыч в телячьем восторге хочет меня обнять.
Так и есть. Вырываюсь.
- Убери свои волосатые руки! Что за манеры!..
"У Бориса подобное не произошло, потому что его радиополет длился
меньше,- корректно уточняет Патрик.- И если бы это не случилось с тобой,
то в следующем полете - непременно с ним. И даже похуже".
С минуту я размышляю: может ли быть положение похуже? Может. Полная
некоммуникабельность. Впадение в идиотизм. Саморазрушение тела. Вполне...
Так что я тебя спас, Борюнчик.
- И как же теперь будет, Патрик Янович? "Тела улетающих в долгий
радиополет будем погружать в анабиоз с максимальным охлаждением-для
предельного замедления всех процессов. Не додумали мы с этим раньше: и я,
и ты... все".
Да, так оно всегда и бывает: пока гром не грянет... Сначала
практиковали короткие радиополеты: на минуты, часы, самое большее на сутки
- тело нужно было держать в готовности для приема, в почти нормальной
жизнедеятельности.
Эта методика и осталась. Сейчас в институте, наверно, многие руками
разводят: как это мы не сообразили?..
- А мне-то... мне как быть?
Наверно, вопрос прозвучал с драматическим надрывом (не контролирую, нет
обратной связи), потому что последовала пауза тьмы-тишины.
"Тебе... ну, прежде всего диктуй отчет о полете. Исполняй, так сказать,
свой долг до конца. Осваивайся в новом положении. Советовать не берусь,
но... я бы на твоем месте постарался и сейчас быть максимально полезным
человечеству-пусть даже как уникальный клинический случай. Нейрофизиологи
драться будут за право исследовать тебя, экспериментировать с тобой,
потому что теперь ты то исключение, что помогает понять правила. Правила
переработки информации в мозгу- они ведь до сих пор темны".
- Вот спасибо! И вы отдадите меня им на растерзание?!
"Ну... это как сам пожелаешь. Что до нас, то мы, конечно, сделаем все,
чтобы максимально восстановить твою коммуникабельность".
"Я сделаю, я! Есть идея. Ты еще будешь целовать "мои волосатые руки!" -
красно-оранжево обнадеживает Борис.
"И последнее: Камила здесь. Допустить ее к тебе?"
- Она знает?
"Не больше чем другие".
- А что знают другие?
"Официальное сообщение: психонавт, доктор физико-математических наук М.
А. Колотилин завершил самый долгий в истории человечества радиополет по
медиане с самостоятельным изменением траектории. Возвращение прошло
удовлетворительно, психонавт обследуется".
Конечно, раз жив - уже удовлетворительно. На троечку.
-Нет, пока не надо Камилу... раз я обследуюсь.
Они поднимаются - рокочущий шум перемещений, изменений освещенности.
Уходят.
Я чувствую себя очень усталым: то ли от способа общения, то ли от
узнанного.
"Оставь надежды..."
Темно, тихо, одиноко. Очень одиноко.
VI
В школе и в институте мне плохо давался английский. Ну, не шел -
особенно этот кошмарный звук "th". Еле сдавал экзамены. Так было до тех
пор, пока в англо-американских научных журналах не появились статьи обо
мне. Не только, правда, обо мне: и о Борисе, о ныне покойных Олафе
Патерсене, Ване Птахе, Арджуне, Гуменюке... о всей нашей команде
психонавтов; но и обо мне был где абзац, а где и два. Откуда и взялось
прилежание к "инглишу", понимание его!
Надо же было прочесть, проверить, не исказили ли мой неповторимый образ
или фактику. Большое дело личный интерес.
А теперь такое отношение прорезалось у меня к нейрофизиологии,
психофизиологии, психокибернетике, пси-бионике, к теориям восприятия - ко
всему кусту наук, исследующих и объясняющих, почему мы так видим, так
слышим и т. п. Фотоэлемент скользит по строкам, штырьки бегло сообщают
моим пальцам слова и знаки. Наиболее понравившиеся места я диктую на
магнитофон, чтобы потом увидеть в цвете. Читаю, как детектив, до глухой
ночи.
Увы, это еще не законченный детектив. Ясно строение глаза, уха. Более
или менее известны схемы нервных путей от них в мозг, разветвления их,
схождения, перекрещивания... словом, все то, что, по меткому выражению
Борюни, можно узнать при вскрытии. А вот что касается взаимодействия живых
глаз и ушей с живым мозгом: ориентировки, узнавания образов, расшифровки
звуков, поиска и выделения нужной информации - всех основ целесообразного,
разумного поведения - ой, худо! "Несмотря на то, что процесс нахождения
определенных предметов по их зрительному изображению пока еще непонятен
(!), следует допустить..." "Что происходит с акустической информацией на
пути ее от уха к мозгу? Ответ на этот вопрос может вызвать лишь
разочарование".
Так пишут наиболее добросовестные авторы. Прочие же в преподавательском
апломбе просто умалчивают о нерешенных вопросах, будто их и нет; и то
сказать, как спросишь со студента, если сам признаешься, что в данной
проблеме ни бум-бум!
Эксперименты на кроликах, лягушках, кошках ("Для чего нужны кошке
нейроны-детекторы изменения частоты в коре мозга? Мы этого не знаем".- П.
Линдсей, Д. Норман. "И я тоже".-М. Колотилин.), реже на обезьянах. По
большой части они сводятся к тому, что у бедных тварей что-то разрушают
или удаляют (участок мозга, нерв, деталь уха или глаза),-и уже одним этим
напоминают, да простит меня великая наука, анекдотический опыт,
доказывающий, что таракан слышит ногами: если постучать по столу, то
контрольный таракан убегает, а подопытный, с оторванными ногами, спокойно
остается на месте.
Не пойду я к врачам со своим "недугом". Сдать минимум по профилактике,
или там по технике безопасности-это пожалуйста; но искать у них исцеления
мне нечего и думать.
...И тем не менее чтение этих "детективов" привело меня в хорошее
расположение духа. Привела меня в него одна забористая, как погоня с
пальбой за гангстерами, главка под названием "Временное кодирование в
нейронах". Там вот о чем речь. Мы воспринимаем звуки с частотой до
двадцати тысяч колебаний в секунду (а летучие мыши так и гораздо выше). Но
волокна слуховых нервов-так называемые "волосковые клетки"- не могут
посылать импульсы с такой частотой: их предел сотни нервных разрядов в
секунду, да еще надо иметь запас частоты на передачу интенсивности (чем
сильнее звук, тем чаще следуют импульсы). Как же они умудряются передавать
высокие ноты? Очень просто: десятки нейронов делят работу между собой.
Первое колебание высокой частоты передает одно волокно - и выдыхается на
пару миллисекунд; но второе колебание порождает импульс в соседнем
нейроне, третье - в следующем... и так, пока первые не подзарядятся и не
включатся снова в работу. А если звук не только высокий, но и сильный,
нейронов для его передачи включается побольше - все учтено.
Пусть меня заподозрят в дурном вкусе, но я смаковал эту главку с
художественным наслаждением. Как-то все сразу прояснилось.
...Ведь потому и трудны исследования, что мозг - очень гибкая и чуткая
сверхсложная система, не терпящая грубых вмешательств. И более честная
система, чем все органы восприятия. Мир един - и все проявления его,
которые мы воспринимаем различными по качествам, разные количественно
(самый простой пример: "красный" и "голубой" цвета различны лишь по длине
световой волны), хоть и в огромном диапазоне величин. А мозг и
качественную окраску впечатлений преобразует снова в единое,
универсальное: в импульсы, импульсы, импульсы, бегущие по нейронам.
Благодаря этому мы и можем выделять из пестрого разнообразия жизни суть,
смысл, главное.
Но если так, то чему я должен больше доверять: тому, как воспринимают
мир другие,- или как воспринимаю его я сам?
...Мозг - живой гомеостат, неутомимый в своем стремлении к равновесию,
из которого его то и дело выводит жизнь: впечатления, переживания,
воздействия среды, процессы в теле, проблемы. Но обычные
впечатления-проблемы-процессы выводят его из себя не слишком, восстановить
равновесие можно обычными реакциями: покушать, совершить отправления,
покраснеть-побледнеть, сказать:
"Зайдите завтра" и т. д.
М о е нарушение равновесия куда сильней. Для восстановления его должна
произойти глубинная пере-. стройка работы мозга. Вероятно, она уже идет во
мне. Как? Какая-то новая интерпретация всех этих шквалов импульсов?
...У меня есть еще одно преимущество перед "неперепутанными" вообще и
перед неистовыми экспериментаторами над кошками, в частности: я летал в
"радиосутях" - и при этом воспринимал мир совершенно не так.
VII
- ...Считывание-процесс сознательный и волевой, Я осознаю суть сутей
самого себя, цельность натуры, непрерывность своего бытия. При этом я как
бы просматриваю и взвешиваю, оцениваю внутренним взглядом
дифференциалы-различия своей личности: выразительность здоровья и
жизненной силы, свою мужественность (а она существует. Юля, и помимо моей
неотразимой внешности), выразительность интеллекта, глубину своей памяти
и, наконец, выразительность моего характера. Эти сути, надо сказать,
распределены у меня преимущественно в верхней части тела, ибо человек я,
как вы знаете, возвышенный...
Это я, следуя наказу Патрика, выполняю свой долг до конца: диктую отчет.
Занятие это и обычно-то всегда мне казалось скучным: переводить в слова
то, что значительнее, глубже любых слов, а сейчас и вовсе настроение не то.
Мысли рассеиваются.
- Но так бывает не у всех. Есть характеры, сосредоточенные в желудке,
озабоченные только обменом веществ, работой внутренних органов. У иных
душа и вовсе в пятках. Таких мы, конечно, не будем обменивать ни с
барнардинцами, ни с проксимцами...
"Вы отвлекаетесь", воспринял я желтовато-зеленую фразу, хотя пальцы мои
в этот момент не касались штырьков аппарата для слепых. Слова, может, были
и не совсем те: "не отвлекайтесь" или даже "не резвитесь" - но смысл
такой, ручаюсь. Уже немного могу.
- Нет, Юля, почему же! Вопрос равноценности обмениваемых характеров
важен.
Он изучен еще недостаточно, здесь мы можем столкнуться с
неожиданностями.
Знаете ли вы, что в некоторые одинаково называемые, черты личности мы и
наши сменщики вкладываем разное, подчас даже противоположное содержание.
Скажем, нравственность...
"Вы невозможны. Макс! Я включила магнитофон"..
Не то чтобы я совсем невозможен, милая Юль Васильна, и не такой уж я
пошляк:
просто мне сейчас надо пробуждать в людях эмоции. Отрицательные,
положительные-любые. Тогда я лучше их понимаю. Информация чувств не
сводится к видимому-слышимому - иначе почему мы ощущаем устремленный на
нас взгляд?
- Хорошо, продолжаю отчет... Итак, самоконтроль, отрешение от всего
земного - я разрешаю (а затем и помогаю) машине считывать в нужной
последовательности свои пси-заряды, насыщать их энергией СВЧ-колебаний и
передавать на вихревую антенную решетку. Так я стартовал в виде
"радиопакета": поперечник восемьсот метров, длительность две секунды (или,
что то же самое, длина 600 тысяч километров), несущая частота двадцать
гигогерц, собственная энергия 5,5 мегаджоуля. Это серьезная энергия, в
виде пищевых калорий мы такую потребляем за десяток лет. Период вращения
моего вихря энергии, естественно, тоже составлял две секунды - таким его
сформировала антенна. Вы видели, Юля, как это происходит: столб
светящегося ионизированного воздуха над институтом пронзает всю атмосферу
- и нет...
"Видела, знаю, не отвлекайтесь",- просемафорила ассистентка зеленым
светом.
- Угу... Должен сказать, что я ни малой доли мгновения не чувствовал
себя вне материи. Просто перешел из одного состояния в другое-и теперь, в
электромагнитном, я куда более плотно, осязаемо как-то ощущал космическое
пространство. Наверное, так рыба чувствует воду.
Основная забота в полете была уплотнять свой вихрь, не дать ему
растечься.
Что же до прочих переживаний, то... наверно, мы сейчас еще в начале
своей вселенской эволюции, существуем в космосе на том же уровне, как
моллюски в древних морях или черви в почве: интерференционные
взаимодействия с окрестными радиоизлучениями носили характер касаний,
осязания чего-то расплывчатого, иногда тепла или холода, иногда страха и
боли-не выше.
Солнце, Земля, затем и Юпитер грели меня радиолучами, как три звезды; я
даже подпитывался от них. Но скоро они остались далеко позади.
Растекание энергии, а первого ретранслятора достигла лишь малая доля
моего вихря, порождало чувства слабости, усталости, затем и голода,
страха, что пропаду в пустоте. Только маячные радиоимпульсы, от
ретранслятора, а они все усиливались и усиливались, прибавляли бодрость и
надежду. И когда достиг его приемной антенны, энергетической установки, то
была бурная радость - утолил "голод", прибавил себе сил и выразительности.
И вылетел мощным вихрем вперед!
Нет, конечно, были не только животные переживания. Чувство своей
огромности и стремительности, соизмеримых с масштабами и движениями
настоящего мира - Галактики, чувство слияния с пространством-временем,
могучим и ровным потоком материи. Кроме того, я помнил - отчужденно как-то
- свое прежнее состояние: мелкотелесное, с ложной обособленностью от среды
(от которой целиком зависишь), но богатое переживаниями и сложностями
отношений. Я помнил и как трансформировался, куда стремлюсь, свои
задачи... не в словах - в сутях, готовностью исполнить. И конечно, было
чувство победы, когда сам осмысленно переключил второй ретранслятор,
отправился в обратный путь.
Теперь я узнавал окрестный "радиопейзаж"... Вообще, Юля, Галактика в
радиолучах выглядит совсем не так, как в видимых.
"Сколько времени вы прожили в пространстве?"
- Сколько прожил?.. Трудно сказать. Когда радиополеты станут массовыми,
можно будет сравнить объемы дел и переживаний, установить счет
собственного времени. А пока - сколько не был здесь, столько и прожил там.
Я поднимаюсь с кресла.
- Все, Камила... то есть, Юля - простите, пожалуйста! На сегодня хватит.
Снаряжайте меня на прогулку. Пойдем в лес.
(Опять неловкость: эк я обмолвился! Значит, сидит, гвоздем сидит в
подсознании, что Камила здесь, ждет встречи. А я вторую неделю уклоняюсь.
Трусишь, психонавт?..)
Мы, психонавты, все еще чудо-юдо для окрестного населения, даже для
многих работников института: глазеют, сбегаются смотреть, набиваются на
ненужные разговоры, просят автограф. Ну - звездолетчик без звездолетов, о
чем говорить! Чтобы спастись от такого внимания, прибегаем к нехитрым
уловкам.
Вот и сейчас с помощью Юль Васильны я надеваю надувной жилет, который
изменяет мою приметную фигуру, рыжеватый (под цвет отросшей за четыре
месяца бородки и усов) парик, очки-фильтры в позолоченной оправе. Сую в
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг