мнителен, упрям до поперечности... не подарочек.
О себе я не буду, но думаю, что и многие мои качества Артура
Викторовича отнюдь не радуют. И если он нас двоих выбрал из многих тысяч,
то не за душевные добродетели и не за красивые глаза (это у меня красивые
глаза:
голубые с синим ободком; по ним да по светлым волосам меня принимают за
уроженца Севера - хотя на самом деле я из Бердянска на Азовском море) - а
за абсолютную память, главное качество в нашем деле. У Рындичевича она
проявилась в том, что он с первого показа осваивал все операции со всеми
тонкостями - тем изумляя наставников; у меня в том, что я в своем
Институте микроэлектроники за первый же год прославился как ходячий
справочник, реферативный журнал и энциклопедия (хотя я, поступая туда,
надеялся прославиться другим). По нашей славе Артурыч нас и отыскал.
Абсолютная память - способность запоминать все до мельчайших
подробностей и вспоминать это легко и в любой последовательности - не
только техническое, что ли, наше свойство; она, по объяснениям
Багрия-Багреева, есть вторая (а может и первая) форма нашего существования.
Мы - Встречники, люди, умеющие двигаться навстречу потоку времени.
Энергетически двигаться против потока времени: нажал кнопку или
переключил рубильник и попер - невозможно. Время само по себе - страшная
энергия, энергия потока материи, порождающего и несущего миры. Маяковский
мечтал:
"Впрячь бы это время в приводной бы ремень: сдвинул с холостого - и
чеши, и сыпь. Чтобы не часы показывали время, а чтоб время честно двигало
часы". На самом деле так оно и есть: время движет и часы, и меня,
заводящего их, и круговороты веществ и энергии в природных процессах,
питающих, "заводящих"
меня, и планеты, и солнца - все. "Энергия покоя" тел Е = Мс2 - это и
есть энергия движения-существования тел во времени. Попробуй
останови-аннигиляция.
...В фантастике мне приходилось читать: заплатит чувак миллион - и
отправляется с подругой поглядеть на казни первых христиан или на
Варфоломеевскую ночь в натуре. Для пищеварения. Так сказать, возлежа и
отрыгивая. Нет, граждане, время - это вам не пространство, башли здесь
решают так же мало, как и энергия.
Артур Викторович шел по другому пути, не от энергии, не от техники - от
человека. Метод - информационный и уже этим, при всей своей теоретической
строгости, ближе к искусству, чем к технике.
Исходная идея его была та, что человек, как все сущее, четырехмерен.
Мало того, он имеет два различных "размера по времени". Первый -
биологический:
полусекундный примерно интервал одновременности, под которой подогнаны
наши движения, слова, удары сердца. Благодаря этому интервалу мы и
воспринимаем наш мир именно таким: если бы, скажем, он составлял тысячную
долю секунды, то вместо низких тонов мы воспринимали бы серии щелчков,
треск... и прощай, музыка! Перед забросом мы принимаем препарат петойля,
который растягивает интервал одновременности до несколько секунд, и это
страшное дело, насколько меняется окружающий мир!
Но, кроме биологического интервала, одинакового для всех высших
животных, есть и другой, в котором люди прочих тварей заметно превосходят:
психический. Память. И вот в этом не только люди от зверей, но и один
человек от другого сильно отличается.
Память... На первый, взгляд кажется, что ее можно уподобить видению в
пространстве: как в пространстве чем дальше предмет, тем труднее его
рассмотреть, так и во времени чем удаленнее событие, тем труднее его
вспомнить. Но почему, скажите, отменно четко далекое прошлое вспоминается
в местах, где оно происходило,- ведь во времени эти места переместились
наравне с другими? Почему люди в старости лучше всего помнят события
молодости и детства? Почему вообще можно вспомнить давние и самые мелкие
факты с подробностями, даже зримо? А сны, в которых мы видим давно умерших
или давно исчезнувших из нашей жизни людей?.. Здесь много "почему".
И ответ на все один: потому что это с нами было. Все пережитое, когда
бы оно ни случилось, хранится в памяти целиком. Все хранится: ушибы,
наслаждение едой или любовью, встречи, сны... и даже, когда спал крепко,
то память о том, что ничего не снилось. Потому что другое название для
времени - существование. И подлинное 4-мерное существо Человек - а не его
мгновенный снимок, меняющийся образ - это длиннющая, вьющаяся вместе с
Землей и по ее поверхности в четырехмерном континууме лента-река его
жизни; исток ее - рождение, устье... тоже понятно что.
И, главное, обширность его сознательного существования зависит от
интервала и информационной полноты памяти - именно управляемой ее части,
подчиненной воле и рассудку.
Это я пересказываю то, что излагал нам на лекциях и тренировках Артурыч.
Излагал он много, многому нас научил - и все это было настолько
необычно, оторвано как-то от того, что пишут о времени и памяти в
современных журналах и книгах (я ведь слежу), что мне в голову закралась
одна интересная мысль. Я ее обдумывал так и этак, примерял к ней все свои
наблюдения за Багрием - и все получалось, что называется, в масть:
- и эти необычные знания...
- и сама личность Артура Викторовича: его неустрашимость перед любым
начальством, полная поглощенность делом, бескорыстность и безразличие, что
от данного результата перепадет лично ему; да к тому же и
разностороннейшая эрудиция - от физики до йоги, от актерского искусства до
электронных схем, какая-то избыточность во всем: на нескольких бы хватило
его сил, знаний, и способностей...
- и главное, одна особенность в действиях: он никогда не ходил в
забросы для изменения реальности; в тренировочные со мной или Славиком
сколько угодно (без этого мы бы их и не освоили); надо знать поэзию
заброса - те чувства, что переживаешь во время его и после, когда изменил
реальность, чувства владычества над временем, отрешенного понимания всего
- чтобы понять странность поведения человека, который обучил такому
других, и сам не делает.
- А знаешь, почему? - сказал я Рындичевичу, изложив эти мысли.- Он уже
в забросе. В очень далеком забросе, понял? И менять реальность сверх этого
ему нельзя.
- Из будущего, думаешь?..- Славик в сомнении покрутил головой.- Хм...
ругаться он больно здоров. В будущем таких слов, наверное, и не знают.
- Так это для маскировки,- меня распалило его сомнение,- слова-то
трудно ли выучить.
В общем, Рындя согласился с моими доводами, и мы решили поговорить с
Артуром Викторовичем начистоту. Пусть не темнит. Шеф, сидя за этим столом,
выслушал нас (меня, собственно) с большим вниманием - и бровью не повел.
- Превосходно,- сказал он.- Потрясающе. Дедуктивный метод... А
неандертальцы пользовались беспроволочным телеграфом.
- При чем здесь неандертальцы? -спросил я.
- При том. Проволоки-то в их пещерах не нашли. Чем этот довод хуже
того, что, раз я в забросы не хожу, значит, человек из будущего? Прибыл в
командировку научить Рындичевича и Возницына технике движения во времени -
двух избранников. А вам не кажется, избранники, что вера в пришельцев из
будущего - такой же дурной тон и нищета духа, как и вера в космических
пришельцев, коя, в свою очередь, лежит рядом с верой в бога! "Вот приедет
барин, барин нас научит..." Лишь бы не самим. Вынужден вас огорчить:
никакого будущего еще нет. Прошлое есть, настоящее есть - передний
фронт взрывной волны времени. А будущее - целиком в категории возможности.
- Ну, здрасьте! - сказал я.- Когда я отправляюсь на сутки хотя бы
назад, оно для меня - полная реальность.
- Ты не отправляешься назад, в прошлое, друг мой Саша,- шеф поглядел на
меня с сочувствием,- ты остаешься в настоящем и действуешь во имя
настоящего.
Значит, вы еще недопоняли... Все наши действия суть воспоминания.
Полные, глубокие, большой силы - соотносящиеся с обычными воспоминаниями,
скажем, как термоядерный взрыв с фугасным, но только воспоминания.
Действия в памяти...
-...такие, что могут изменить реальность! - уточнил я.
- А что здесь особенного, мало ли так бывает! Если очевидец вспомнит,
как выглядел преступник, того поймают; не вспомнит - могут и не поймать.
Он может вспомнить, может не вспомнить, может сказать, может умолчать -
интервал свободы воли. У нас все так же: воспоминания плюс свободные
действия в пределах возможного. Только, так сказать, труба повыше да дым
погуще. Никакой "теории из будущего" здесь не нужно.
И смотрит на нас невинными глазами да еще улыбается.
- Нет, ну, может, нам нельзя?..- молвил Рындичевич.- Мы тоже свою
работу знаем, Артур Викторович: в забросе лишнюю информацию распространять
не положено. Тем более такую! Но - мы же свои.. И никогда никому... Вы
хоть скажите: третья мировая была или нет?
- Конечно, нет, раз засылают оттуда, о чем ты спрашиваешь! - вмешался
я.- До того ли бы им было? Вы лучше скажите, Артурыч, вы из
коммунистического или ближе?
- Да... черт побери! - Багрий хряпнул по столу обоими кулаками.-
Говорят вам, нет еще будущего, нету!.. Ох, это ж невозможное дело, с
такими поперечными олухами мне приходится работать!
И начал употреблять те слова, какие, по мнению Рынди, в будущем станут
неизвестны. Кто знает, кто знает!
III. СИГНАЛ БЕДСТВИЯ
- Так! - Багрий смотрит на нас.- Не слышу предложений по Мискину. А
время идет, в девять часов в институте начнется рабочий день.
Я молчу. Честно говоря, мне не нравится вариант, который навязывает нам
Глеб А.; багриевский явно надежней. Какие же у меня могут быть идеи! А с
другой стороны, надо поднатужиться: в заброс идет тот, чей план принят.
- Инспекция,- говорит Рындичевич.- Инспектор по технике безопасности и
охране труда от... от горкома профсоюза. По жалобам трудящихся.
- Не было жалоб,- говорю я.- Не жалуются сотрудники на Емельяна
Ивановича.
Они за него хоть в огонь.
- Вот именно! - вздыхает шеф.
- Ну тогда - из-за нарушений, вон их сколько! - Славик указывает на
бумаги.- Явиться в лабораторию за час до происшествия, обнаружить
упущение, потребовать немедленно исправить. Там ведь всего и надо этот
баллон вынести в коридор, защитить в углу решеткой или досками. А без
этого инспектор запрещает работать.
- Это Мискину-то безвестный инспектор по ТБ запретит работать?! -
иронически щурится Артурыч.- Ну, дядя...
- Да хоть кому. Имеет право.
Багрий хочет еще что-то возразить, но мешает звонок. Он берет трубку
(сразу начинают вращаться бобины магнитофона), слушает - лицо его
бледнеет, даже сереет:
- Какой ужас!..
Мы с Рындичевичем хватаем параллельные наушники.
-...набирал высоту. Последнее сообщение с двух тысяч метров. И больше
ничего, связь оборвалась. Упал в районе Гавронцев...- Это говорил
Воротилин, в голосе которого не было обычной силы и уверенности.- Рейс
утренний, билеты были проданы все...
- Карту! - кидает мне шеф. Приношу и разворачиваю перед ним карту зоны,
снова беру наушник. Багрий водит пальцем, находит хутор Гавронцы,
неподалеку от которого делает красивую из-лучинку река Оскол, левый приток
нашей судоходной.- Где именно у Гавронцев, точнее?
- Десять километров на юго-восток, в долине Оскола.
- В долине это хорошо - она заливная, не заселена...
- Опять ты свое "хорошо",- горестно сказали на другом конце провода.-
Ну, что в этом деле может быть хорошего!
- Да. иди ты, Глеб, знаешь куда!..-вскипел Багрий.- Не понимаешь, в
каком смысле я примериваю, что хорошо, что плохо?
- Ага... значит, берешься?
- Успех гарантировать не могу - но и не попытаться нельзя. Главное,
причину бы найти, причину!.. Теперь слушай. Сначала блокировка. Карта
перед тобой ?
- Да.
Никогда прежде эти двое - немолодые интеллигентные люди разных
положений и занятий - не называли друг друга запросто по имени и на "ты";
не будет этого с ними и после. Но беда всех равняет, сейчас не до
суббординации и пиетета.
- Проведи вокруг Гавронцев круг радиусом 15 километров. Здесь должно
быть охранение - и чтоб ни одна живая душа ни наружу, ни внутрь.
Охраняющие тоже не должны знать, что произошло. Ничего еще не произошло!
- Сделаю.
- Телефонная связь с Гавронцами должна быть сразу оборвана. Дальше: на
аэродроме известие о падении БК-22.,.
("БК-22, вот оно что! Ой-ой..." Я чувствую, как у меня внутри все
холодеет.
БК-22 - стосорокаместный двухтурбинный и четырехвинтовой красавец,
последнее слово турбовинтовой авиации. Рейсы его через наш город
начинались этой зимой, я видел телерепортаж открытия трассы. И вот...)
-...распространиться не должно. Всех знающих от работы на эти несколько
часов отстранить, изолировать. Я сообщу по рации с места, когда их усыпить.
- Ох! Это ведь придется закрыть аэропорт.
- Значит, надо закрыть. Только сначала пусть пришлют сюда два вертолета:
грузовой и пассажирский.
- Ясно. Кто тебе нужен на месте?
- Представители КБ и завода, группа оперативного расследования. Но -
чем меньше людей, тем лучше, скажем, так: по два представителя и группа из
трех-четырех, самых толковых.
- Уже сообщено.Буду через полтора часа. Бекасов, может быть, через два,
он в Крыму. Но... для такого случая полагается еще санитарная команда:
вытаскивать и опознавать трупы, все такое.
- Нет! Никаких таких команд, пока мы там. Предупреди всех о
безоговорочном подчинении мне.
- Конечно. Теперь слушай: один представитель Бекасовского КБ, хоть и
неофициальный, прибудет к тебе сейчас на вертолете. Это Петр Денисович
Лемех, бывший летчик-испытатель, ныне списанный на землю. Облетывал "БК
двадцать вторые", летал и на серийных.
- Отлично, спасибо.
- И еще. Поступила первая информация о БК-22. Была аналогичная
катастрофа с его грузовым вариантом - год с месяцами назад, на юге Сибири.
Тоже при наборе высоты сорвался, нагруженный. Там причину не узнали - но
это уже намек, что она одна и может быть найдена. Так что настраивайтесь
на это.
- А на что же еще нам настраиваться? - усмехнулся Багрий.- На реквием?
Это успеется.
- Кто летит?
- Я и Возницын. Рындичевич займется Институтом нейрологии. На том конце
провода помолчали. Я ждал с замиранием сердца, что ответит Глеб А.; в
Славика он верит, конечно, больше, чем в меня.
- Смотри, тебе видней. ("Уфф!..") Ну, все? Напутственных слов говорить
не надо? Я все время здесь.
- Не надо. Дальнейшая связь - по рации. Багрий-Багреев кладет трубку,
поварачивается к нам:
- Все слышали? Вот так, не было ни гроша, да вдруг алтын. Святослав
Иванович, ваш план принимаю, хоть и не в восторге от него. Но время не
терпит. Заброс короткий, справитесь сами. Постарайтесь там...- он
движением пальцев выразил то, в чем Рындя должен расстараться,- быть
тоньше, осмотрительней. Зацепку на минувший день имеете?
("Зацепка" - это точка финиша в забросе: запомнившееся приятное
событие, к которому тянет вернуться, пережить его еще раз).
- Имею.
- Какую, если не секрет?
- А пиво вчера в забегаловке возле дома пил - свежее, прохладное. И
мужик один тараней поделился, пол-леща отломил, представляете?
Артура Викторовича даже передергивает. Рындичевич смотрит на него в
упор и с затаенной усмешкой: вот, мол, такой я есть - с тем и возьмите.
- Эхе-хе!..- вздыхает, поднимаясь из-за стола, шеф.- Поперечный мы,
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг