Окрест нас пировали. Корпусный мужчина за сдвинутыми столами
произносил тост "за науку-маму" (видно, смачивали чью-то диссертацию).
Подвыпивший одинокий человек за соседним столиком грозил пальцем
графинчику с водкой, бормотал:
- Я молчу... Я молчу! - Его распирала какая-то тайна.
- Слушай, Валька!..
- Слушай, Валерка!..
Мы озадаченно посмотрели друг на друга.
- Ну, давай ты первый, - кивнул я.
- Слушай, Валька, - у Иванова завлекательно сверкнули глаза за
очками, - бросай-ка ты этот свой... эту свою системологию, перебирайся
к нам. Перевод я тебе устрою. Мы сейчас такое дело разворачиваем!
Микроэлектронный комплекс: машина, делающая машины, - чувствуешь?
- Твердые схемы?
- А, что твердые схемы - поделки, пройденный этап! Электронный и
плазменный лучи плюс электрофотография плюс катодное напыление пленок
плюс... Словом, идея такая: схема электронной машины развертывается
пучками электронов и ионов, как изображение на экране телевизора, - и
все. Она готова, может работать. Плотность элементов как в мозгу
человека, чувствуешь?
- И это уже есть?
- Ну, видишь ли... - он поднял брови. - Если бы было, зачем бы я
тебя звал? Сделаем в установленные сроки.
(Ну, конечно же, мне нужно бросить системологию и идти за ним! Не
ему же за мной, у меня на поводу... Разумеется! Так всегда было.)
- А у американцев?
- Они тоже стараются. Вопрос в том, кто раньше. Работаем вовсю, я
уже двенадцать заявок подал - чувствуешь?
- Ну, а цель?
- Очень простая: довести производство вычислительных машин до
массовости и дешевизны газет. Знаешь, какой шифр я дал теме? "Поэма".
И это действительно технологическая поэма! - От выпивки у Валерки
залоснился нос. Он старался вовсю и, наверно, не сомневался в успехе:
меня всегда было нетрудно уговорить. - Завод вычислительных машин
размерами чуть побольше телевизора, представляешь? Машина-завод! Она
получает по телетайпу технические задания на новые машины,
пересчитывает ТЗ в схемы, кодирует расчет электрическими импульсами, а
они гоняют лучи по экрану, печатают схему. Двадцать секунд - и машина
готова. Это листок, на котором вмещается та же электронная схема, что
сейчас занимает целый зал, представляешь? Листок в конверте посылают
заказчику, он вставляет его в исполнительное устройство... Ну, там в
командный пульт химзавода, в систему управления городскими
светофорами, в автомобиль, куда угодно - и все, что раньше медленно,
неуклюже, с ошибками выполнял человек, теперь с электронной точностью
делает умный микроэлектронный листик! Чувствуешь?
Лена смотрела на Валерку с восхищением. Действительно, картина
вырисовывалась настолько роскошная, что я не сразу понял: речь идет о
тех же пленочных схемах, которые я недавно осуществил в баке
"машины-матки". Правда, они попроще, но в принципе можно делать и
"умные" листики-машины.
- А почему вакуум да разные лучи? Почему не химия... наверно, тоже
можно?
- Химия... Лично я с тех пор, как доцент Варфоломеев устраивал нам
"варфоломеевские зачеты", химию не очень люблю. (Это было сказано для
Лены. Она оценила и рассмеялась.) Но если у тебя есть идеи по
химической микроэлектронике - давай. Я - за. Будешь вести это
направление. В конце концов неважно, как сделать, главное - сделать. А
тогда... тогда можно развернуть такое! - Он мечтательно откинулся на
стуле. - Суди сам, зачем машине-заводу давать задания на схемы? Это
лишняя работа. Ей нужно сообщать просто информацию о проблемах. Ведь
теперь в производстве, в быту, на транспорте, в обороне - всюду
работают машины. Зачем превращать их импульсы в человеческую речь,
если потом ее снова придется превращать в импульсы! Представляешь:
машины-заводы получают по радио информацию от дочерних машин из сферы
производства, планирования, сбыта продукции, перевозок... отовсюду -
даже о погоде, видах на урожай, о потребностях людей. Сами
перерабатывают все в нужные схемы и рассылают...
- Микроэлектронные рекомендации?
- Директивы, милый! Какие там рекомендации: математически
обоснованные электронные схемы управления, так сказать, рефлексы
производства. С математикой не спорят!
Мы выпили.
- Ну, Валера, - сказал я, - если ты сделаешь эту идею, то
прославишься так, что твои портреты будут печатать даже на туалетной
бумаге!
- И твои тоже, - великодушно добавил он. - Вместе будем
красоваться.
- Но, Валерий, - сказала Лена, - ведь получается, что в вашем
комплексе нет места человеку. Как же так?
- Лена, вы же инженер... - снисходительно шевельнул бровями
Иванов. - Давайте смотреть на этот предмет, на человека то есть,
по-инженерному: зачем ему там место? Может человек воспринимать
радиосигналы, ультра- и инфразвуки, тепловые, ультрафиолетовые и
рентгеновы лучи, радиацию? Выдерживает он вакуум, давление газов в
сотни атмосфер, ядовитую среду, перегрузки в сотни земных тяготений,
резонансные вибрации, термоудары от минус ста двадцати по Цельсию до
плюс ста двадцати с часовой выдержкой при каждой температуре, холод
жидкого гелия? Может он летать со скоростью снаряда, погружаться на
дно океана или в расплавленный металл? Может он за доли секунды
разобраться во взаимодействии десяти - хотя бы десяти! - факторов?
Нет.
- Он все это может с помощью машин, - отстаивала человечество
Ленка.
- Да, но машины-то это могут и без его помощи! Вот и остается ему
в наш суровый атомно-электронный век только кнопки нажимать. Но как
раз эти-то операции автоматизировать проще простого. Вы же знаете: в
современной технике человек - самое ненадежное звено. Недаром всюду
ставят предохранители, блокировки и прочую "защиту от дурака".
- Я молчу! - угрожающе возгласил пьяный.
- Но ведь человека, наверно, можно усовершенствовать, - заикнулся
я.
- Усовершенствовать? Меня душит смех! Да это все равно, что
усовершенствовать паровозы - вместо того чтобы заменять их тепловозами
или электровозами. Порочен сам физический принцип, заложенный в
человеке: ионные реакции в растворах, процесс обмена веществ. Ты
оглядись, - он широко повел рукой по залу, - все силы отнимает у людей
проклятый процесс!
Я огляделся. За сдвинутыми столиками пирующие размашисто целовали
новоиспеченного кандидата: лысого юношу, изможденного трудами и
волнениями. Рядом сияла жена. По соседству с ними чинно питались
двенадцать интуристов. Дым и галдеж стояли над столиками. На эстраде
саксофонист, непристойно скособочившись и выпятив живот, вел соло с
вариациями; под сурдину синкопировали трубы, неистовствовал ударник -
оркестр исполнял стилизованную под твист "Из-за острова на
стрежень...". Возле эстрады, не сходя с места, волновались всеми
частями тела пары. "Я молчу!" - возглашал наш сосед, уставясь в пустой
графин.
- Собственно, единственное достоинство человека - универсальность,
- снисходительно заметил Иванов. - Он хоть плохо, но многое может
делать. Но универсальность - продукт сложности, а сложность - фактор
количественный. Научимся делать электронно-ионными пучками машины
сложностью в десятки миллиардов элементов - и все. Песенка людей
спета.
- Как это спета? - тревожно спросила Лена.
- Никаких ужасов не произойдет, не надо пугаться. Просто тихо,
благопристойно и незаметно наступит ситуация, когда машины смогут
обойтись без людей. Конечно, машины, уважая память своих создателей,
будут благосклонны и ко всем прочим. Будут удовлетворять их нехитрые
запросы по части обмена веществ. Большинство людей это, наверно,
устроит - они в своей неистребимой самовлюбленности даже будут
считать, что машины служат им. А для машин это будет что-то вроде
второстепенного безусловного рефлекса, наследственной привычки. А
возможно, и не останется у машин таких привычек: ведь основа машины -
рациональность... Зачем им это надо?
- Между прочим, рациональные машины сейчас служат нам! - горячо
перебила его Лена. - Они удовлетворяют наши потребности, разве нет? Я
помалкивал. Валерка засмеялся.
- А это как смотреть, Леночка! У машин не меньше оснований
считать, что люди удовлетворяют их потребности. Если бы я был, скажем,
электронной машиной "Урал-4", то не имел бы к людям никаких претензий:
живешь в светлой комнате с кондиционированием, постоянным и переменным
током - эквивалент горячей и холодной воды, так сказать. Да еще
прислуга в белых халатах суетится вокруг каждого твоего каприза, в
газетах о тебе пишут. А работа не пыльная: переключай себе токи,
пропускай импульсы... Чем не жизнь!
- Я молчу! - в последний раз произнес сосед, потом распрямился и
заголосил на весь зал что-то похабное. К нему тотчас бросились
метрдотель и дружинники.
- Ну и что, если я пьяный! - скандалил дядя, когда его под руки
волокли к выходу. - Я на свои пью, на заработанные. Воровать - тоже
работа...
- Вот он, предмет ваших забот, во всей красе! - скривил тонкие
губы Валерка. - Достойный потомок того тунеядца, что кричал на
подпитии: "Человек - это звучит гордо!" Уже не звучит... Ну так как,
Валька? - повернулся он ко мне. - Перебирайся, включайся в тему, тогда
и от тебя в будущем что-то останется. Разумные машины-заводы,
деятельные и всесильные электронные мозги - ив них твои идеи, твое
творчество, лучшее, что в нас есть... чувствуешь? Человек-творец - это
пока еще звучит гордо. И это лучшее останется и будет развиваться даже
тогда, когда малограмотная баба Природа окончательно опростоволосится
со своим "хомо сапиенс"!
- Но ведь это страшно - что вы говорите! - возмущенно сказала
Ленка. - Вы... как робот! Вы просто не любите людей!
Иванов взглянул на нее мягко и покровительственно:
- Мы ведь не спорим, Лена. Я просто объясняю вам, что к чему.
Это уже было слишком. Ленка психанула и замолчала. Я тоже ничего
не ответил. Молчание становилось неловким. Я позвал официанта,
расплатился. Мы вышли на проспект Маркса, на самый "днепровский
Бродвей". Гуляющие дефилировали.
Вдруг Валерка больно схватил меня за руку.
- Валька, слышишь? Видишь?! Сначала я не понял, что надо слышать и
видеть. Мимо нас прошли парень с девицей, оба в толстых свитерах и с
одинаковыми прическами. У парня на шее джазил транзисторный приемник в
желтой перламутровой коробочке, перечерченной силуэтом ракеты. Чистые
звуки саксофона и отчетливые синкопы труб самоутверждающе разносились
вокруг... Я узнал бы звучание этого транзистора среди сотен марок
приемников и радиол, как мать узнает голос своего ребенка в галдеже
детсадика. "Малошумящий широкополосный усилитель", который стоит в
нем, - наше с Валеркой изобретение.
- Значит, в серию пустили, - заключил я. - Можно требовать с
завода авторские... Эй, юноша, сколько отвалил за транзистор?
- Пятьдесят долларов, - гордо сообщил чувак.
- Вот видишь: пятьдесят долларов, они же сорок пять тугриков.
Явная наценка за качество звучания. Радоваться должен!
- Радоваться?! Радуйся сам! Вот ты говоришь: страшное...
(собственно, ему это говорила Лена, а не я). Пусть лучше страшное, чем
такое!
М-да... Когда-то мы вникали в квантовую физику, поражались
непостижимой двойственности "волны-частицы" электрона; изучали теорию
и технологию полупроводников, осваивали тончайшие приемы лабораторной
техники. Полупроводниковые приборы тогда были будущим электроники: о
них писали популяризаторы и мечтали инженеры. Многое было в этих
мечтаниях - одно сбылось, другое отброшено техникой. Но вот мечты о
том, что транзисторы украсят туалеты прыщеватых пижончиков с
проспекта, не было.
А как мы с Валеркой бились над проблемой шумов! Дело в том, что
электроны распространяются в полупроводниковом кристалле, как частицы
краски в воде - то же хаотичное бестолковое "броуново движение". В
наушниках или в динамике из-за этого слышится шум, похожий
одновременно на шипение патефонной иглы и на отдаленный шорох морского
прибоя. Словом, там целая история... У меня это было первое
изобретение - и какой торжественной музыкой звучала для меня
официальная фраза заявления в Комитет по делам изобретений СССР:
"Прилагая при сем нижеперечисленные документы, просим выдать нам
авторское свидетельство на изобретение под названием..."!
Ну, хорошо: кто-то там переживал радость познания, горел в
творческом поиске, испытывал свою инженерную удачу, а какое дело до
этого бедному чуваку? Ему-то от этих радостей ничего не перепало. Вот
и остается: отвали кровные тугрики, нажми кнопку, поверни рукоятку - и
ходи как дурак с помытой шеей...
Мы проводили Валерку до гостиницы.
- Так как? - спросил он, подавая мне руку.
- Подумать надо, Валер.
- Подумать?! - Ленка гневно смотрела на меня. - Ты еще будешь
думать?!
Все-таки невыдержанный она человек. Нет бы промолчать...
Самое занятное, что Валерка даже не спросил, чем я занимаюсь, -
настолько очевидно было для него, что в Институте системологии ничего
хорошего быть не может и нужно перебираться к нему.
Что ж, стоит подумать..."
"27 октября. Звонил Иванов:
- Надумал?
- Нет еще.
- Ах эти женщины! Я тебя, конечно, понимаю... Решайся, Валька,
вместе работать будем. Я тебе завтра перед отъездом позвоню, лады?
...Если бы тогда, в марте, когда мой комплекс только начал
проектировать и строить себя, я остановил опыт и стал анализировать
возможные пути развития - все повернулось бы в направлении синтеза
микроэлектронных блоков. Потому что это было то, что я понимал. Сейчас
я был бы уже впереди Валерки. Работа покатилась бы по другим рельсам -
и ни мне, ни кому другому и в голову не пришло бы, что здесь упущен
способ синтеза живых организмов.
Но он не упущен, этот способ...
Как приятно было усилием инженерной мысли строить в баке эти
пластиночки с микросхемами: триггерами, инверторами, дешифраторами!
Эта его "Поэма", если к ней присовокупить мою "машину-матку", - дело
верное. Собственно, "машина-матка" уже есть его "машина-завод". И в
этом деле я на высоте. Еще не поздно повернуть...
И такие работы действительно могут привести к созданию
независимого от людей мира (или общества) машин; не роботов, а именно
взаимно дополняющих друг друга разнообразных машин. Может быть, это в
самом деле естественное продолжение эволюции? Если глядеть со стороны,
ничего ужасного: ну, были на Земле белковые (ионно-химические) системы
- на их информационной основе развились электронно-кристаллические
системы. Эволюция продолжается...
Да, но если глядеть со стороны, то и при мировой термоядерной
катастрофе ничего страшного не произойдет. Ну, что-то там такое
вспыхнуло, возрос радиактивный фон атмосферы. Но вращается Земля
вокруг оси? Вращается. Вокруг Солнца? Вращается. Значит, устойчивость
солнечной системы не нарушилась, все в порядке.
"Вы не любите людей!" - сказала Лена Иванову. Что есть, то есть:
хилобоковская вонь, уход из института, вчерашняя встреча с нашим
изобретением - все это ступеньки на лестнице человеконенавистничества.
Мало ли их, таких ступенек, в жизни каждого деятельного человека!
Сопоставишь свой житейский опыт с инженерным и действительно можешь
прийти к убеждению, что проще развивать машины, в которых все
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг