- Ксена, ты - есть?.. - Он встал на ноги.
- Я есть, - просто ответила она, глядя снизу, - ведь я и была, никуда
не девалась. А ты - есть? Ты - Дан?
Он шагнул, поднял и обнял ее. Руки в самом деле были теплые и сильные.
Он испытал миг яркого, как вспышка, счастья, когда целовал глаза с
пушистыми ресницами, губы, шею. Но тут ожгла мысль: значит, все - не
бред?! Он отстранился.
- Постой... я не Дан. Я - Берн? Аль?.. Не знаю. Я будто родился. Ни в
чем не уверен. Я - Дан, пусть... - Он испытующе взглянул на женщину; она
стояла, опустив-руки. - Скажи, что случилось с Даном... со мной, со мной!
Что произошло там с... с нами - на Одиннадцатой?
- Ну... ты же сам знаешь. Залетел слишком высоко, отказали биокрылья.
Судороги в них получились от избытка кислорода...
Упал на "нож-скалу", разбился. Я отыскала твою голову. Сохранили ее в
биоконсервирующем растворе...
Голос Ксены звучал по-ученически неуверенно, просительно. Она будто
уговаривала его согласиться с тем, что говорит. И это прибавило
уверенности ему. Он шагнул, взял ее за плечи:
- Не отказывали у меня биокрылья! И судороги были не в них - во мне.
Парализовалось тело, я же тебе радировал. И не потому все это, что
высоко залетел, избыток кислорода. Это сделали Амебы!
Никогда он не видел, чтобы человек так пугался. Лицо женщины посерело,
зрачки в остановившихся глазах сошлись в точки. Он почувствовал, что ее
трясет.
- Что с тобой?
Она прижала похолодевшее лицо к его щеке, зашептала умоляюще и сбивчиво:
- Там не было никаких Амеб... никаких Высших Простейших.
- Я не говорил о Высших Простейших! - торжествующе перебил он.
- И не надо говорить... Там не было никого. Пустая планета, почти
безжизненная, только микроорганизмы... И в воде ничего не было. Не надо об
этом, Дан. Они... я не знаю как, но отомстят и здесь, убьют тебя снова.
Они в нашей психике, понимаешь? Не было там ничего: ни живого моря, ни
домиков...
- Я не говорил о домиках, о море! - у него необыкновенно сильно
колотилось сердце. Уверенность росла: значит, все - не бред!
- И не надо говорить, не надо помнить, Дан, милый! - молила она. - Они
достанут нас и здесь... по иным измерениям, понимаешь?
Он начал кое-что понимать. Взял лицо Ксены в ладони. В ее глазах стоял
синий ужас.
...Ей было трудно сейчас, невероятно трудно. Она даже жалела, что
прилетела сюда.
Просто хотелось покончить с той историей, с чувством вины (непонятно в
чем и перед кем) и страха (непонятно чего), очиститься и вернуться к Арно.
Но получилось другое: отыскав на островах дельты Нила этого человека,
увидев его в жалком положении, скорчившегося на песке, она - просто чтобы
приободрить - назвала его Даном... и пробудила Дана! И сразу началось
страшное, болезненное: чужие глаза с чужого лица смотрели на нее взглядом
Дана - проникающим в душу, требующим всю правду о том, о чем она не хотела
помнить.
Ксена не знала, что Дан в Берне начал пробуждаться давно; ситуация, в
которую, как ей казалось, она попала по своей воле, была на самом деле
неотвратима.
- И ты... уничтожила записи, съемки, анализы? Записала и сняла то, что
они показали и подсказали, да?
Ксена часто закивала, попыталась спрятать лицо.
- А мозаичные шары памяти той Амебы, что с ними?
- Не знаю... я ничего не знаю, Дан! - Она вырвалась, отошла.
- Что же вы с нами сделали, а?.. - Он опустил голову, смотрел, сжав
кулаки, будто сквозь Землю.
Этот миг, вероятно, и надо считать точным концом существования Берна,
полным вытеснением его пробудившейся личностью астронавта. Настолько
полным, что восстановилась свойственная лишь бывавшим в дальнем космосе
чувственная галактическая ориентация. Именно поэтому он сейчас смотрел
вниз, сквозь Землю, на находившийся по ту сторону планеты в созвездии Орла
Альтаир.
Личность есть отношение. Отношение переменилось - изменилось все.
Возродившаяся личность Дана восстанавливала и наращивала свою
цельность, подгребала к себе все факты - ставила на свои места:
это ему, Дану, его мозгу трансплантировали несовершенное, изуродованное
обезьянолюдьми тело незадачливого пришельца из Земной эры...
для того чтобы преобразовать в машине-матке в соответствующее его,
Дана, личности и астронавтическим качествам; соответственно и...
период блужданий-путешествий Берна был, собственно, периодом освоения,
обживания им, Даном, своего нового тела - периодом "запуска"?
...Ведь именно так начальная ступень ракеты - тяжелая примитивная
громадина, начиненная топливом и кислородом, разгоняясь, передает энергию
космическому кораблю, сообщает ему нужную для выхода на орбиту скорость, а
сама, истощившись, кувырком летит к Земле. Правда, эта ракета-носитель
оказалась с норовом, рыскала, но ничего - вышли.
Итак, прощайте, профессор! Помните, вы говорили в пустыне Нимайеру,
что-де "над всем есть мое "я". Нет меня - нет ничего"? И вот вас нет, а
мир этого и не заметил.
...Эриданой, астронавт и исследователь, смотрел вниз, сжимая кулаки.
"Что же они с нами сделали! - Жилкой у виска билась гневная мысль. - Они
хорошо продумали свой замысел. Высшие Простейшие, что и говорить. Если бы
убили обоих, на Одиннадцатую явилась бы другая исследовательская группа.
Эти действовали бы осмотрительней, с непрерывной связью с кораблем.
Обработать психически нас обоих тоже, они знали, не удастся: и Ксену-то
они сломили только моей гибелью... Так надругаться над людьми ради своего
болотного благополучия!"
Он поднял от Земли, от Альтаира за ней, наполненные презре-нием и болью
глаза. Часть этих чувств нечаянно выплеснулась на Ксену. Она и без того
стояла как потерянная, а сейчас и совсем сникла.
Взгляд Дана смягчился, веки прищурились, он улыбнулся. Странно и
радостно было Ксене увидеть на чужом лице этот прищур и улыбку,
приподнимающую щеки, - улыбку бойца, улыбку человека, которому труды и
опасности веселят душу.
Улыбка Дана - она там помнила и любила ее.
- Ничего, Ксен, - сказал он. - Мы вместе - и все еще будет!
Она с коротким рыданием кинулась к нему.
В Гобийском Биоцентре день склонялся к вечеру. Эоли после опыта приводил
в порядок лабораторию, когда сферодатчик произнес:
- Эолинга 38 вызывают на связь Эриданой 35/70 и Алимоксена 33/65.
Опыт вышел неудачный, настроение у Эоли было грустное. Новость его
поразила:
"Эриданой? Тот, чей мозг пошел в распыл в операции с Пришельцем?.. Этак
и Ило скоро свяжется со мной по ИРЦ с того света!" Он остановился среди
зала со шваброй:
- Ладно, давай Эриданоя!
В шаре возникла седая голова, знакомое лицо с тонкими чертами: рядом -
красивое женское лицо.
- А, Аль! А я думаю, кто это так шутит.
- Не Аль, - качнул головой мужчина, - и никто не шутит. Альдобиана
42/256 больше нет. Это Ксена, я - Дан. Готовь аппаратуру для "обратного
зрения", Эоли. Мы будем завтра. Нам есть что вспомнить и сообщить людям об
Одиннадцатой.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
НА ПЛАНЕТЕ АМЁБ
1. СООБЩЕНИЕ ИРЦ
Чрезвычайное
Общепланетное
Общесолнечное
Внимание! Через шестьдесят минут начинается передача мнемонического (по
способу "обратного зрения") отчета двух участников Девятнадцатой звездной
экспедиции Эриданоя 35/70 и Алимоксены 33/65 о Контакте с разумными
существами в планетной системе Альтаира. Трансляция через каждый четвертый
сферодатчик. Для уменьшения перегрузки информационной сети рекомендуется в
вечерних и ночных областях Земли подогнать в места скопления людей "лапуты"
и использовать их днища как экраны для проекторов массовой информации.
Внимание! Через пятьдесят восемь минут начинается передача
мнемонического отчета..."
Арно как раз и находился в месте большого скопления людей - на южном
берегу Гондваны, где просела часть кораллового кряжа и собрались
добровольцы-ремонтники.
Он работал в отряде глубинников, обследовал фундаментные опоры края
материка; в дело включился недавно; его еще мало кто знал здесь.
Глубинники, товарищи Арно, и ремонтники-проектировщики, услышав
оповещение ИРЦ, враз поднялись на вертолетах - догонять недавно проплывшую
над этим местом "лапуту", пока ее не перехватили другие. Догнав,
прибуксировали и сейчас чалили у берега канатами к столбам и деревьям,
выравнивали, чтобы на трехсотметровой высоте над проектором получился
экран.
Короткий в высоких южных широтах день кончался. Сейчас на материках и
островках уходящей в ночь части планеты люди делали то же, что и здесь; не
столько внимая призыву ИРЦ не перегружать его информационную сеть, а из
иных, чисто человеческих побуждений. Для восприятия такого события, такой
информации самым подходящим экраном, конечно же, было днище летающего
острова в ночи среди звезд, самым подходящим голосом - звучание массового
транслятора, подходящей компанией - большая толпа, в коей легче
сопереживать. Как и здесь, на берегу Моря Содружества, люди располагались
под днищами туч-экранов - кто в шезлонгах, кто на траве или теплом песке,
в гамаках, на скатах крыш - устраивались поудобней, примеривались смотреть
ввысь. Проекторы давали на днища "лапут" тестовые изображения сто на сто
метров.
Арно же, услышав оповещение ИРЦ, почувствовал, напротив, желание
уединиться.
Ноги сами понесли его в сумеречную долину, к травянистому холму, оттуда
днище "лапуты" смотрелось тоже неплохо. Он был растерян и ошеломлен, как
еще никогда в жизни. Для всех людей предстоящее сообщение было
сенсационно-интересным; для него оно, сверх того, было страшным.
Там, на Одиннадцатой планете Альтаира, были разумные существа. Дан и
Ксена установили с ними Контакт. А он, не разобравшись, ничего даже не
заподозрив, поспешил увезти полубезумную Ксену и останки Дана. И все, и
только. Упустил самое важное, цель звездных усилий человечества!
Проступок, за который он осужден на несамостоятельность, в сравнении с
этим выглядел детской шалостью.
Сейчас его имя в среде астронавтов окружено молчаливым сочувствием:
каждый мог бы так погореть. Но теперь... ни молчания, ни сочувствия не
жди: позор на веки веков. Командир звездной экспедиции, который проморгал
Контакт!
...Когда - тридцать шесть лет назад - Совет Космоцентра утвердил его
командиром Девятнадцатой, он был счастлив, горд, даже потаенно любовался
собой. Теперь он в полной мере почувствовал ответственность, возложенную
на него таким избранием, - ответственность перед историей. Успехи и
достижения принадлежат экспедиции, а каждый просчет и ошибка - его, они
навеки будут связаны и именем командира.
Арно сейчас не представлял, как будет жить дальше.
- Внимание! - снова зазвучал из транслятора голос ИРЦ; перекаты его
неслись над притихшими к ночи лугами, пляжами, водой. - Через двадцать
пять минут начинается передача из Гобийского Биоцентра отчета о Контакте с
разумными существами в планетной системе Альтаира. Отчет ведут астронавты
Девятнадцатой экспедиции, состоявшейся...
ИРЦ начал излагать сведения об экспедиции, ее составе, старте,
исследованиях, об обстоятельствах гибели Дана, трансплантате Берне,
пробуждении личности и памяти астронавта. И хотя на днище-экране при этом
показывали волнующе-знакомые Арно: звездолет, каким он стартовал
(коническая цистерна с аннигилятом, на узкий конец ее надета "баранка"
жилых и рабочих помещений, на широком - нейтридный рефлектор-двигатель) и
каким вернулся (от цистерны остался самый кончик, "баранка" и рефлектор -
тоже частично демонтированные, уменьшившиеся - почти рядом), схему полета
и пребывания у Альтаира, лица товарищей (и его - спокойно-властное), - у
него это не вызвало теплых чувств. Он был напряжен.
На вершине холма он лег удобно, головой на травянистую кочку. На днище
"лапуты" показалась лаборатория, Эоли, хлопочущий с тревожным лицом около
опутанных проводами датчиков Ксены и этого... самозваного Дана. Арно
глядел внимательно: седой, хорошо сложенное (или хорошо сделанное в
машине-матке?)
тело, лицо с тонкими чертами, сжатые губы... нет, это не Дан. Ничего
общего с обликом погибшего товарища. Странно, что Ксена к нему потянулась.
"Ну-ну, приятель, покажи, что ты знаешь и можешь. Выдавать себя за Дана
мало. Быть им - куда больше". В этой мысли проскользнула затаенная надежда
на провал самозванца. В конце концов, разве не он обогатил современный
словарь термином "ди люге"!
К вискам и под скулы, к нервным центрам в области шеи, к уложенным на
поручни кресел запястьям испытуемых лаборанты подклеивали последние
биодатчики, тянули от них к аппарату цветные проводки. Картина, напомнила
Арно старинную видеотехнику, в которой показывали проверку подозреваемых
"детекторами лжи".
"Что ж, пусть эти аппараты окажутся "детекторами истины" об
Одиннадцатой.
Истины, какая бы она ни была!" Но что он упустил тогда, что?
2. НА ОДИННАДЦАТОЙ
- Предпоследняя из дюжины планет у Альтаира, - заканчивал тем временем
справку ИРЦ, - отстоит от своей звезды в семь раз дальше, нежели Земля от
Солнца. Но в силу большей яркости Альтаира плотность лучистой энергии там
почти такая, как и в околоземном пространстве. Год этой планеты равен
четырем земным, оборот вокруг оси она совершает за восемьдесят четыре с
половиной часа. Ось не наклонена к плоскости эклиптики, времен года там
нет.
Диаметр планеты вдвое больший, чем у Земли, но сила тяжести - видимо,
из-за меньшей плотности составляющих ее пород - превышает нашу только на
десять процентов.
На днище-экране в черном звездном пространстве показался оранжевый
серпик планеты. Его освещало далекое, с маленьким диском, но слепящее
яркое солнце - Альтаир. Арно хорошо помнил его белый, полностью лишенный
солнечного тепло-желтого отлива свет.
Размытый внутри серп увеличивался - вот заслонил вместе с невидимой
ночной частью планеты звезды. Массивы белых облаков почти сплошь закрывают
лицо Одиннадцатой. В немногие просветы между ними выглядывают причудливые,
будто нарочито изрезанные сложной береговой линией серые островки среди
зеленоватой воды; выступы у некоторых входят во впадины в других, соседних
- как зубья сдвинутых гребенок. Между мысами-зубьями - облик, отражение
Альтаира на воде.
Арно настолько были памятны эти кадры, снятые разведочным спутником
Одиннадцатой и сбрасываемыми с него зондами, что и прикрыл глаза, зная
наперед, что покажет дальше память Ксены и Дана.
Планета заполнила весь экран, быстро, - смазанно мелькнули
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг