потока змеились, не пересекаясь, узкие желтые полосы - "коровьи тропы".
Это, хоть и сильно дополненное воображением, тоже было свое, родное: есть
существа, коим надо к чему-то (к ручью) склониться, чтобы "попить", и
затем двигаться с целью дальше, "пастись".
- Окраина скопления галактик в иной Метапульсации, ядро
"Андромеды-187", Желтая звезда, четвертая планета с повышенной против
Земли сухостью, гористая твердь с редкими вкраплениями озер...
...И ползет по широкому ущелью нечто извивающееся, долгое, овальное в
сечении, ребристое (или гофрированное?) - полосы играют в такт изгибам.
Сдвиг в тепловой спектр - светится долгое, светится, зараза: впереди по
движению и сверху ярче, к хвосту и вниз слабее. Выходит, теплее среды -
существо! За ним среди пятен-валунов остается гладкий след-желоб. Вот
приблизилось к овальной, под свой размер, дыре в стене ущелья, втянулось
туда целиком. Может быть, не змея это, не гигантский червь - транспорт?!
...А около другого свища на той же планете: огромное, уносящее ствол и
ветви за кадр дерево впилось в почву судорожно скрюченными корнями. И
продолговатые юркие комочки возле. Их что-то испугало - спрятались меж
корней. По движениям ясно было, что от страха прятались.
- Как просто все, как глупо...- задумчиво прокомментировал Толюня эти
кадры, когда зажгли свет.- Даже пошло.
- О чем ты? - спросил Корнев.
- О жизни нашей. И об ассимиляции-диссимиляции как ее основе. Знаете,
почему мы различаем, где целесообразные действия, где кто питается, куда
стремится и чего боится? - Анатолий Андреевич рассеянно оглядел всех.-
Потому что живые существа нашего уровня не есть цельности. Они... то есть
и мы сами - просто наиболее заметные... подвижностью, наверное? - части
круговорота веществ и энергий в процессах Большой Жизни. Той самой, что
видим в режимах "кадр-год" или еще медленней: материков и планет в целом.
И звезд-событий, и галактик. Там тоже что-то от среды, от общего потока
времени, что-то у каждого образа свое - но активность есть, а
целесообразности нет.
- Жертвенность как альтернатива сделке,- вставил Пец, который
присутствовал на просмотре.
- Может быть...- взглянул на него Васюк-Басистов.- Или свобода как
дополнение необходимости. Эти круговерти веществ, тел, энергий объединяют
все: существа, их стремления и страхи, объекты стремлений и страхов,
действия по достижению целей, результаты действий, новые чувства и цели...
все! Во всех масштабах и временах. А мы, части, вообразившие себя
целым, в иных мирах выделяем коллег по заблуждениям, чувствами понимаем
их... то есть себя опять-таки! - и называем это "объективным восприятием
мира". А намного ли оно объективней заботы о своей семье?..
Слушали, кривились, комментировали.
Корнев. Страшный ты, однако, человек, Толюня!
Буров. Растут люди...
Любарский. Вот видите, выходит, Энгельс таки был прав в своей
уничижительной трактовке нашей жизни как процесса питания и выделения.
Куда от этого денешься, раз мы не цельности, а части среды!
Панкратов. Да-да, главное, чтоб классик был прав, а что мы такое на
самом деле - дело десятое!
Вникали, отметали, поправками "то" - "не то" и дополнительной информацией
о земной жизни все более настраивали персептрон на поиск сложной
целесообразной деятельности.
Ящеры - это была наибольшая удача.
III
Оставшийся за изгородью ящер притянул вплотную к ней волокушу,
перепрыгнул через жерди, легко двинулся навстречу первому, принял от него
груз. Тот вернулся к двускатной крыше. А этот уложил на волокушу
каплю-бурдюк, опять кинулся встретить товарища, который вынес еще более
крупный бурдюк. Оба то и дело посматривали вдаль и на стоявшего на углу
третьего.
Все было диковинно в съемке, экзотично, инопланетно: многоствольные
деревья с листьями-пиявками на конических ветвях, розово-голубое освещение
от невидимого за облачной мутью светила, лоснящиеся скаты неровных длинных
крыш, облик существ и перламутровый блеск их чешуи. Но смысл их
осторожных, с оглядками движений был целиком понятен. Наблюдателей роднил
с наблюдаемым масштаб 1:1 во времени и пространстве. Если бы сотрудники
лаборатории MB орудовали у той изгороди, они управились бы за такое же
время, может, даже малость быстрее.
- Воруют, подлецы,- негромко молвил Буров.
- А того малого на шухере поставили,- добавил Ястребов.- Во дают!
...Накидав в волокушу десятка два капель-бурдюков, два крупных ящера
перескочили изгородь и взялись за оглобли. Третий подталкивал волокушу
сзади. Процессия удалилась в лес.
И дальше пошло несущественное: материк с заоблачной дистанции,
меняющийся-живущий в темпе "кадр-год", планета в сверкающем вихревом
облаке ионосферы, изменившаяся в эллипсоидную галактика с огромным ядром,
мерцающие вспышки сверхновых на ее краях... Пленка кончилась, зажегся свет.
Некоторое время все молчали. Собирались с мыслями и пытались справиться с
чувствами.
- Нет, ну что...- нерешительно потер лысину Варфоломей Дормидонтович,
возвел брови.- Сложная организованная деятельность с распределением
функций, животные так не могут. Наличествуют сооружения, изделия. Развито
понятие собственности. Цивилизация?..
- "Собственность есть кража", как говорил Прудон,- добавил Миша
Панкратов.- Так это или нет, но наличие собственности можно установить по
факту кражи.
- Если бы не катаклизм миллионы лет назад, то, весьма вероятно, и на
Земле разумной формацией сейчас оказались бы ящеры,- развивал мысль
Любарский.- Гуляли бы с магнитолами по паркам, смотрели кино, пили пиво...
- Вы не о том... нет-нет! - Буров в волнении поднялся с кресла,
принялся ходить вдоль стены.- Как хотите, но, по-моему, это апофеоз... или
апогей?
Словом, вершина, Маттегорн, Джомолунгма всей нашей деятельности.
Нет-нет, Александр Иванович и все, не прерывайте, я должен высказаться -
иначе я взорвусь и заляпаю стены! Смотрите: героическими действиями
захватывают Шар, глыбу неоднородной материи - более общий случай
пространства-времени согласно великой теории. Осваиваем, изучаем,
героическим трудом сооружаем полукилометровую башню, геройским рывком -
аэростатную кабину. Наблюдениями и страшным усилием мысли открываем
Мерцающую Вселенную - первичную вселенскую Книгу Бытия, написанную
микроквантами в Вечности-Бесконечности...- Похоже было, что Виктор
Федорович действительно разозлился: говорил сильным грудным голосом, к
месту жестикулировал, сами приходили слова - гнев выливался в речь.- Новая
героика мысли и инженерного труда: изобрели способ полевого управления
барьером в НПВ, создаем систему ГиМ, затем и пространственные линзы, и
метод синхронизации... можем в Меняющейся Вселенной исследовать и понять
все!.. И как же мы используем потрясную возможность исследовать и понять
мир?
Он оглядел всех.
- Вселенская Метапульсация и Ее турбулентный Шторм - не то: нам бы что
помельче, привычнее, начиная хотя бы с галактик... Хотя нету их самих по
себе, лишь вихревая видимость на незримой галактической струе-волне! И
звезды такие видимости, и планеты. Но и галактики "не то", и звезды, и
звездо-планетные системы в целом... Пренебрегаем несчитанными миллиардами
галактик, миров, листаем вселенные, как скучающий интурист проспекты: не
то, не то... Нам бы планетку, да не всякую, а землеподобную - что понять
то, что у нас, через такое, как у нас!.. На этом уровне незачем держать в
уме идеи Валерьяна Вениаминовича и Варфоломея Бармалеича о первичности
Метапульсаций, о несущих нас и все миры потоках материи-времени - ага, вот
есть планетный шар с материками, атмосферой, скоплениями жидкости,
суточным и годовым вращением... как у нас! Но и этого для нас много, мы
записываем в "не то"
жизнь планеты в целом, жизнь, выражающую себя движением материков и
океанов, горных стран, полюсов, катаклизмами, оледенениями,- ищем
проявления нашей органической жизни. Находим. Однако и биологические
явления в полном масштабе - как ни жалки эти масштабы в сравнении с жизнью
планет - "не то".
Настраиваем "микроскоп" ГиМ еще тоньше, чтобы обнаружить знакомые нам
формы животной жизни и целесообразного - то есть самого низменного, если
прямо смотреть, сделочного, обменного "я-тебе-ты-мне"... но зато понятного
нам всеми фибрами и печенками - поведения. Технику предельно
совершенствуем, на риск идем. А вот если бы обнаружить разум, лелеем при
этом мечту, самое что ни на есть высшее!.. И вот - раздайтесь во все
стороны Штормы, Метапульсаций, галактики, мегапарсеки, миллиарды лет,
звездишки всякие, материки и океаны! - опушка леса, склад за изгородью,
три перламутровых хвостатых жулика воруют не то вино, не то пшено. Ура,
вот это то, разумная жизнь, цивилизация, все как у нас: двое перекидывают
через забор, третий стоит на стреме! Потрясающее завершение усилий понять
мир и себя! Он замолк, достал платок, вытер разгоряченное лицо.
- Да ты, никак, обвиняешь, прокурор Буров? - Сидевший согнувшись Корнев
распрямился, взглянул на него исподлобья: - Кого и в чем?
- Что вы, Александр Иванович, могу ли я! - ответил тот, складывая
платок.- Не я... это, как говорят газетчики, факты обвиняют.
- Нет, ну...- Любарский опять погладил лысину.- Если так смотреть, то и
системы ГиМ не надо было. Из аэростатной кабины на двух километрах мы -
когда поняли, что к чему - как раз и наблюдали все. А чем более внедрялись
в MB, тем, по необходимости, отбрасывали все большую часть Вселенского
Целого, чтобы докопаться... тут вы правы, Виктор Федорович,- до своих
подробностей бытия.
Ястребов, который не вмешивался в разговор и, казалось, задремал в
своем кресле (он уже был старик - седой, неповоротливый, добродушный),
вдруг захмыкал, покачал головой, повернулся к Корневу:
- Высокоорганизованная разумная деятельность, хе-хе!.. Такую
деятельность, Александр Ива, которая животным не по плечу, можно и без
вашей системы наблюдать, без телескопов. Ночью около зоны прогуляйтесь, не
в первый, так во второй заход что-то в этом роде увидите. Только
подкатывают к ограде не волокушу, а мотоцикл с коляской. А то и грузовик.
- Да уж по такому сорту деятельности ты знаток, что и говорить! -
искоса взглянув на механика, сказал главный инженер, сказал жестко, с
явным намерением обидеть.
- Эт вы... эт вы о -чем? - опешил Герман Иванович.
- Да о том самом.
- Н-ну... раз такой разговор.- И без того красное лицо механика
сделалось багровым. Он тяжело поднялся.- Раз уж такое поминаете, то...
извините! - И вышел, сутулясь и шаркая ногами.
Все недоуменно смотрели на Корнева.
- Александр Иванович! - звучно заговорил Буров, и уголки рта у него
дергались как-то независимо от произносимых слов.- Мы здесь все накоротке,
запросто, высказываемся без околичностей... Но я лично сожалею, что не
выработал еще столь короткое отношение к вам, чтобы влепить сейчас по
физиономии!
- Ну, уж это...- неодобрительно пробормотал Любарский.
Толюня смотрел на своего шефа и друга с грустным удивлением. Главный
инженер поглядел на Бурова, затем на остальных как-то
рассеянно-равнодушно, без эмоций, поднялся и вышел из зала. Несколько
минут все думали, что он пошел догнать Ястребова, ждали, что они,
помирившись, оба вернутся. Но Корнев, как потом выяснилось, поднялся на
крышу, двинулся один в Меняющуюся Вселенную.
IV
Заученные нажатия клавишей, повороты ручек... Сверхдальний план, дальний,
средний, ближний, сверхближний, запредельный. Масштаб от миллионов лет в
секунду до 1:1, синхронизация "кадр-век", "кадр-год", "кадр-декада",
"кадр-сутки", непрерывное слежение; параметры орбит на экране дисплея,
скорости, большая полуось, малая, поперечник планеты, сплюснутость. Но
ведь что-то выражает Вселенная турбулентным кипеньем веществ в
прозрачно-упругой плоти пространства-времени? Что-то хочет сказать
галактика блеском ядра и рукавов, сверканьем звезд, взрывами новых и
сверхновых? Что-то шепчет планета над куполом, шевеля потрескавшимися
губами хребтов, какие-то знаки делает она растопыренными пальцами рек?
Что? Какие? Кому?
Тревожно, страшно на душе Александра Ивановича.
Неподвижно чужое небо, застыли навсегда странные кляксы морей и горы
около.
Но измени масштаб - и побережье, ущелья, долины рек сминает
вещественное волнение. Вот на равнине мелкие всплески собираются в
крупные... Остановил время: теперь здесь горы: На лапах-отрогах "свищи" -
беспокойные, излучающие, расплывчатые пятна.
Еще ближе к ним в пространстве и во времени - сверхближний план,
запредельный, насчет которого подписку давал: мелкая рябь рельефа
застывает и вырастает в крупные всплески. Смутные образы наводят в
воображении их размытые контуры: не здания ли это со скатами крыш - если
не на европейский манер, то на китайский, тибетский, индийский? Не
пирамиды ли? Не улицы ли эти темные ровные ущелья?.. Но переход на крупный
масштаб - и снова все ходуном, нарастает, потом утихает шторм гор; они
сникают за секунды-тысячелетия, выравниваются в волнистое плато, а оно
опускается в гладь океана.
- Э, надоела! Следующая!
Нажатия клавишей - автомат послушно находит в MB другую "семейную"
звезду, подходящий образ планеты около: повисает над кабиной, заслоняя
небо, живой, бурлящий, дышащий шар. Нету еще материков и океанов - есть
возникновение, уплотнение, набор выразительности. Шаровая волна
самоутверждающего действия втягивает в себя пену веществ из окрестной
"пустоты".
Синхронизация "кадр-год" - смещаются по боку планеты размытые
импрессионистские пятна, их разделяют грубые тени, сочные мазки красок.
(Неотразимое впечатление, будто кто-то - сердитый и гениальный -
по-крупному набрасывает сюжет будущего мира: здесь выемка для океана,
здесь материк, тут водораздельный хребет...) Темп творения замедляется --
сближение, проясняются со вкусом вымалеванные детали: речные долины растут
в глубь материков плоскими многоветвистыми древами, их дельты, впадая в
моря, шевелят протоками, как пальцами; четки и проработаны в полутонах
пятна озер и ледников, островов и равнин. Но - перемена режима - все
смешалось. Дыхание общепланетных и звездных катаклизмов сотрясает твердь в
ритме морского прибоя, меняет облик планеты. И страшно это сходство
зыбких, обесцвеченных смещением спектра подробностей с рисунком пены,
возникающим на воде после наката волн на пологий берег: рисунок всякий раз
определенный, плавно и "закономерно" преобразуется он от колыханий воды,
которые объединяют пузырьки в группы, смыкая или разделяя их... Но новая
волна все стирает, оставляет после себя иную картину пены, которая
преобразуется по новым "законам" - до следующего наката.
Перемены режимов не только от ускоренного до замедленного - от Единства
к разнообразию. Перемены, обнажающие нашу связь именно с разнообразием, с
мелкими здешними и сиюминутными различиями на глубоком и ровном, огромном
и спокойно-мощном.
Просмотрев так с десяток планет, понял Александр Иванович нереальность
своих попыток - обнаружить в самом близком и рискованном режиме что-то
хоть отдаленно подобное тому, что видел давеча на экране.
Черт знает, сколько персептрон-автомат пересмотрел миров в своих
сверхбыстрых поисках, пока снял четко такие кадры: тысячи; сотни тысяч?..
Ему с его белковой неповоротливостью это за жизнь не осилить.
"Но ведь кто-то же там есть: возникает, развивается, живет?.. Пусть
часть от части своей планеты - но живет! Кто? Что? Как?.. Что они? И что -
мы?.."
Не было теперь для него разных звезд - всюду, во всех Метапульсациях и
галактиках, загоралось и светило, порождало или захватывало планеты Солнце.
И не было разных миров - всюду уплотнялась, вращалась, выразительно
изменяла облик и жила Земля. И не было разных существ - рождался там,
боролся за жизнь, любил, страдал, мечтал, трудился, познавал, заблуждался,
покорял природу и покорялся ей, умирал и снова рождался - человек.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг