"Полагаем, что причина наблюдавшихся наклонов, выпираний и колыхании
земной поверхности, а также разрушения высоких зданий в том, что Шар
создавал в эпицентре значительные и к тому же меняющиеся во времени
искажения гравитационного поля Земли". Подписано: А. И. Корнев (Институт
электростатики) и Б. Б. Мендельзон (Катаганский госуниверситет).
Второе особое мнение выразил только Б. Б. Мендельзон: "Полагаю, что
такое искажение поля тяготения может быть вызвано имеющимся в Шаре
массивным телом или системой тел".
ГЛАВА 3
ОХОТА ЗА ШАРОМ
Когда вспоминаешь детство, умиление вызывает даже широкий отцовский
ремень.
К. Прутков-инженер. Опыт биографической прозы.
Путанность выводов комиссии в сопоставлении с впечатляющей картиной
катастрофы отрицательно повлияли на гласность этого события. "Нет,- устало
жмуря набрякшие веки, молвил секретарь крайкома Виктор Пантелеймонович
Страшнов, когда редактор "Катаганской правды" принес ему на утверждение
материал о Таращанске.- Как-то это слишком все...- он поискал слово,-
апокалиптично. Не следует будоражить население. Дадим пищу суеверным
толкам".
Редактор настаивал, мотивируя, что толки и слухи все равно пойдут,
замалчивание внесет в умы еще большее смятение. Страшнов покачал головой,
предложил подождать, пока еще что-то выяснится о Шаре.
Редактор был прав. Вернувшиеся в свои институты участники комиссии
рассказали все на семинарах и в частных беседах, тем вызвав у многих шок и
недоверие действительности. Таращане тоже отнюдь не приняли обет молчания;
все, что они писали и телефонировали родичам и знакомым, шло далее в
многократных пересказах с искажениями и дополнениями. Поэтому наряду с
достаточно верным изложением событий в плодившихся слухах фигурировала и
дичь: "Таращанск провалился", "инопланетяне хотели сесть", "испытательная
ракета не туда залетела", "под Таращанском заработал природный реактор" и
т.
п.
Шар между тем исчез из поля зрения, уплыл в атмосферу. Однако то, что
значительная часть населения Катаганского края была настороже и чаще
обычного с опаской посматривала в небо, помогло засечь его снова.
Обнаружили Шар на юго-западе края, в предгорье Тебердинского хребта.
Почему он обосновался там, на выходе в степь Овечьего ущелья, где берет
начало Коломак, бурный приток реки Катагани, вначале никто не понял. Знали
лишь, что это место издавна является своего рода "кухней погоды" для края
и прилегающих областей; отсюда на степные районы шли дожди, грозы, дули
сильные ветры. Обнаружили там феномен не ученые, не метеорологи, даже не
летчики - пастухи овцеводческого совхоза имени Курта Зандерлинга. Правда,
это были и не отрешенные библейские пастыри с бородами и посохами, а
вполне современные парни-ингуши с мотоциклами, нейлоновыми юртами и
транзисторными приемниками; они, безусловно, были в курсе таращанских
событий и того, что было до них, а возможно, и того, что будет после.
...Роман наш, как, вероятно, заметил читатель, насыщен фактическим
материалом. Настолько, что это ограничивает возможности автора выписывать
все с художественными подробностями. А так бы хотелось живописать в духе
соцреализма: как ясным утром пастухи освежевывают некондиционного барашка
для плова на завтрак; и как старший и славнейший среди них Мамед Керим
Кербабаев, орденоносец и многоженец, смотрит, отирая нож от нежной молодой
крови, на восток, а затем, встревожась, указывает другим; как чистый диск
восходящего солнца странно искажается слева; как в него вминается пятно с
непрозрачным ядром; оно растет, одевается кольцевой радугой,- и все
вокруг: сизый от росы луг, стадо серых и черных овец, юрты, сами пастухи -
окрашивается радужными тонами; как пятно вырастает в размерах, заслоняя
солнце, а оно сначала обволакивает темную сердцевину Шара слепящим кругом,
затем будто отпрыгивает в сторону; как Шар снижается и заполняет глубины
ущелья: искажаются скалистые уступы справа и слева, внезапный ветер клонит
молодые дубки и буки на них в сторону ядра; некоторые ломаются,
выворачиваются с корнем; с грохотом валятся камни; как овцы перестают
жевать траву, поднимают головы, а вожак стада - баран с витыми рогами и
колокольчиком...
Но от такого способа повествование разрастается явно за пределы
возможностей автора - и не столько по написанию, сколько по изданию
романа. Поэтому вернемся к лаконичному стилю.
Похоже было, что Шар облюбовал Овечье ущелье на постоянное жительство:
он исчезал к ночи и возвращался сюда на следующее утро. После второго его
визита пастухи по рации сообщили в совхоз, после третьего (это было 11
октября) директор позвонил в Катагань - и три часа спустя к Овечьему
ущелью подлетел вертолет. На борту его были секретарь крайкома Страшнов и
двое участников Таращанской комиссии: профессор Трещинноватов и
руководитель лаборатории атмосферного электричества в Институте
электростатики А. И.
Корнев - тот, что остался при особом мнении.
Бурный Коломак, неся воды высокогорных ледников в степь, за миллионы
лет пропилил в горном кряже щель с крутыми боками высотой в сотни метров.
На исходе она расширялась, стены снижались и становились пологими,
уступчатыми; дно ущелья, по которому шумел поток, переходило в пойменный
луг.
Они еще с воздуха, издали заметили Шар: он уютно устроился впритык к
расступившимся склонам ущелья. На подлете машину дважды сильно тряхнуло;
летчик решил не облетать Шар, как намеревались вначале, а сесть и
запросить метеосводку по району полета. Приземлились километрах в четырех
от Шара, неподалеку от юрт.
Подошедшие пастухи рассказали, как сегодня Шар при опускании устроил
небольшой обвал в ущелье, изменил течение Коломака; опустился он не так
низко, как вчера. Прилетевшие рассматривали феномен в бинокль. Шар висел
под тучами, которые все сгущались, обещая затяжную осеннюю грозу, над
плоско растекшимся потоком. Верхняя часть сгустка достигала туч. Справа и
слева искривленными зазубринами выгибались стены ущелья.
Шар не висел неподвижно, слегка ерзал - колыхался то вверх, то чуть
вниз, вправо, влево. Это было заметно по меняющимся контурам скал и
уступов в ущелье. Кроме того, от каждого его движения сюда передавались
мягкие, но внушительные толчки воздуха - вроде ударных волн от далеких
неслышных взрывов.
Ерзанья Шара и толчки воздуха вызвали настороженность прилетевших: а не
рванет ли он этак сюда, на них? Куда тогда денешься?.. Но пастухи и овцы
вели себя спокойно - привыкли. Непонятно было, какие силы управляют этим
пространственным феноменом, заставляют его танцевать. Не ветер - потому
что ветер ровно и сильно дул с запада, а Шар метался в разных направлениях.
"Может, тучи?" - подумал Корнев, заметив, что снизившийся облачный слой
не проник в Шар, а выпячивается над его макушкой, обтекает сверху.
Угадывалось в шевелениях Шара некое соответствие с чередованием туч над
ним: он то будто тянулся к приближающейся туче, то отдалялся от следующей.
- Ну как живой,- задумчиво молвил Страшнов.
- Живой? - встрепенулся профессор Трещинноватов.- Со своей свободой
воли, хотите вы сказать? Да, похоже.
- Уж вы сразу: похоже! - с неудовольствием взглянул на него секретарь.-
Давайте поглядим, подумаем.
Смотреть и думать помешал поливший дождь. Накинули плащи, раскрыли
зонты.
Позади затрещал заведенным мотором вертолет. К секретарю крайкома
приблизился нервничающий пилот:
- Сводка неблагоприятная, уходить надо от грозы, товарищ Страшнов.
Иначе можем застрять.
- Нет, но подождите, какие выводы? - досадливо поморщился тот.- Что же
мы, прилетели-улетели - и все?
- Наблюдать надо, вот какие выводы,- сказал Трещинноватов.- Кому-то
надо остаться и наблюдать.
Корнев, размышлявший, глядя на Шар, что правильно отказался подписать
вместе с Мендельзоном второе особое мнение, будто внутри Шара большие
массы: какие массы, если он так шарахается из стороны в сторону неизвестно
отчего, пляшет между тучами и землей! - краем уха услышал последние слова
профессора.
- Я! - живо повернулся он к Страшнову.- Позвольте мне... Я хотел бы
остаться.
Секретарь окинул его дружелюбно-внимательным взглядом: перед ним стоял
рослый парень лет тридцати пяти с открытым чистым лицом, крутым лбом и
крупным прямым носом; темные волосы были с легкой сединой на висках,
серые, широко поставленные глаза смотрели с живой мыслью и интересом.
"Энтузиаст,- определил Страшнов.- Такому новое дело всегда по душе.
Возможно, и по плечу".
В эту минуту Шар мотнулся как-то особенно резво: под ним развернулись
во все стороны белые веера брызг, на склонах осыпались еще камни,
сломалось несколько деревьев. Мягкий, но плотный, как накат волны, удар
воздуха свалил всех на мокрую землю.
- Ну что ж...- сказал Страшнов, грузно поднимаясь на ноги с помощью
пилота.- Пожалуй, это ближе всего к вашей специальности. У вас, Василий
Гаврилович, отвода нет?
- Какой отвод, помилуйте! - с облегчением (миновала его чаша сия)
отозвался Трещинноватов, счищая грязь с плаща.- Электрику-атмосфернику
здесь и карты в руки. К тому же Александр Иванович человек не только
знающий, но и принципиальный, имел приятную возможность убедиться в этом
на комиссии.
- В таком случае,- секретарь протянул Корневу руку,- желаю успеха. Если
что надо - радируйте. Вернетесь - доложите.
Профессор и пилот тоже пожелали успеха, пожали Александру Ивановичу
руку.
Вертолет поднялся в воздух, взял курс на Катагань.
А несколько минут спустя к Корневу пришла разгадка причины ерзаний
Шара. Из надвинувшейся на ущелье темной, налитой дождем тучи ударила под
берег Коломака молния. И тотчас, ранее чем орудийный грохот разряда достиг
ушей Александра Ивановича. Шар метнулся в сторону ломаной слепяще-белой
полосы.
Снова разбрызгался веером ручей, пихнул Корнева в грудь воздушный
шквал, но раньше этого в его уме сверкнула догадка: электричество,
атмосферные заряды - вот что управляет Шаром!
Далее, как это всегда бывает, когда осенит счастливая мысль, все
несоответствия в наблюдаемых повадках феномена стали одно за другим
превращаться в соответствия. "Шар заряжен, никакой I- массы в нем нет или
почти нет - заряды атмосферного электричества гоняют его, как хотят:
притягивают, отталкивают... Он всякий раз располагается в месте
электростатического равновесия - но равновесие-то это держится минуты! И
блуждания Шара оттого же, суточные движения - от слоя Хевисайда: он
болтается в воздухе, как заряженная пылинка между пластинами конденсатора.
Одна пластина - поверхность Земли, другая - ионизированные слои
атмосферы.
Ночью слой Хеви поднимается - и Шар за ним; а днем опять вниз... Стоп,
здесь не все так просто: он следует не только по величинам зарядов Земли и
слоев в атмосфере, но и по их проводимостям. Земля проводит - в разных
местах различно, кстати! - и ионизированный воздух тоже. Эти экраны
деформируют, сминают электрическое поле, каковое в Шаре имеет, понятное
дело, форму шара.
Он и колышется. И поскольку сферическое распределение наиболее
устойчиво, деформации его порождают силы, которые так или иначе (например,
удалением от причины деформации) восстанавливают сферичность. Вот и
выходит, ни тебе в Землю уйти, ни сквозь слой Хевисайда проникнуть!.."
Теперь Александр Иванович смотрел на Шар иными глазами. "А он-то: как
живой... Вот и вся его живость. Ну-ка, молнию еще сейчас, молнию! Ну!.."
Природа благоприятствовала: слева от Шара голубой ломаной вертикалью
ударил разряд. Гигантский сгусток тьмы тотчас шатнулся от него, а через
секунды - к месту погасшей вспышки. "Так и есть: комплексное действие
зарядов и полей проводимости.- Корнев наклонился вперед, принимая телом
удар воздуха.- Разряд-проводник - Шар от него, молния кончилась - туда, к
месту наибольшего электрического покоя..."
Кто-то тронул его за плечо. Он оглянулся: старший чабан Кербабаев щурил
в улыбке и без того узкие глаза:
- В юрта иди, промокнешь.
- Что?.. А, хорошо, сейчас.
- Скажи, этот Шайтан-шар страшный? Овцы перегонять надо?
"Шайтан-шар, хе! Фольклор уже работает". Александр Иванович весело
глянул на кутавшегося в брезент пастуха:
- Пока не очень, у него еще все впереди. Ладно, ступай. Я позже приду,
чаем напоишь.
"Но что же это все-таки? - сразу забыв о чабане, повернулся он к Шару.-
Шар-заряд... Любой заряд подразумевает и носителя, заряженное тело. А
здесь нет тела, видно же... Просто ионизированный воздух с избытком ионов
одного знака? Вздор, их ничто не удержит вместе. Да и у ионов есть масса.
Заряд велик, масса всех ионов должна быть изрядной, а - нет никакой..."
Мысли смешались. Дождь усилился, закрыл Шар сплошной пеленой. Александр
Иванович побежал к юртам.
К вечеру, когда дождь прекратился и небо очистилось, Шара в ущелье не
было.
Как Корнев ни искал его глазами и в бинокль, но ничего не увидел.
"Господи, которого нет, сделай так, чтобы Шар завтра опустился сюда!" -
молил он природу. Александр Иванович оценивающе оглядел местность:
сужающееся в горы ущелье, ручей-экран, растекшийся широко и мелко, впереди
горный кряж, позади степь... Интуиция физика, знающего электрические
свойства атмосферы, вод и пород, нарисовала пространственную модель
зарядов и проводимостей. В сердце шевельнулось предвкушение удачи: Шар
должен сюда вернуться, в естественную полевую ловушку, прикрытую сверху
слоем Хевисайда. "Если только ночью не будет электромагнитной бури... А
ночью их почти не бывает".
От нетерпения, а также от блох, которых в кошме и овчине, служивших ему
постелью, было немало, он почти не спал эту ночь.
Институт электростатики, в котором работал Корнев, принадлежал к
довольно распространенному типу организаций, которые существуют лишь по
той причине, что существовали прежде. Научные учреждения создают ряд
проблем - и верно, в начале 30-х годов, когда в нашей стране развернулись
исследования атомного ядра с помощью линейных ускорителей заряженных
частиц, разработка генераторов Ван дер Граафа и иных устройств, дающих
высокие постоянные напряжения, была серьезной проблемой. Институт
электростатики кое-что в этом сделал, кое-что нет; проблема
электростатического ускорения частиц, между тем, отпала, ее вытеснил
электродинамический (циклотронный) метод: а институт остался. Обосновать
правильность существования того, что уже есть, вообще дело нехитрое, а в
науке и тем паче - ибо кто, помимо людей, занимающихся этим делом, может
выставить обоснованные возражения? Кто, кроме них!
В таких учреждениях люди живут долго и тихо, умеренно публикуясь,
умеренно склочничая, умеренно продвигаясь. В начале года утверждаются
планы, в конце пишутся отчеты. За счет остепенившихся неуклонно растет
фонд заработной платы... Скверно бывает молодому, полному сил и розовых
надежд специалисту, если распределение заносит его в такое тихое научное
болотце: завязнет он там и будет до седин, до лысины ходить в инженерах
или в "млэнээсах" - "сто в месяц - и все впереди", как называют таких в
академических кругах. К счастью, в силу долголетия сотрудников вакансии
здесь редки и заявки на пополнение умеренны.
Саше Корневу после окончания физфака ЛГУ в этом отношении не повезло:
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг