целом... логика освоения НПВ неизбежно приводит нас к нужде в людях, для
которых Шар - нормальная среда обитания, а мир вне его пустыня. Уверен,
что вы, Александр Иванович, понимаете это не хуже меня.
- Да нет, бодяга какая-то! - главприборист Буров замотал головой, будто
отгоняя мух.- Это же социально непредсказуемая ситуация. Они ведь после
десятого поколения, а то и раньше, станут на нас смотреть, как на
троглодитов!
- Н-да, действительно, Людмила Сергеевна, вы правы,- сказал начплана.-
Сады Семирамиды. Нулевой месяц работы АКБ! - Он взялся за голову.- Тут
распекаешь людей за потерянные часы...
- Это называется оторваться от жизни,- сказал Бугаев.- И людей за собой
повели, Юрий Акимович!
- Не я ли говорила вам, Валерьян Вениаминович,- торжествующе
повернулась к директору Люся,- что не следует так высоко помещать
архитекторов. Ведь это действительно не проектирование, а научное
рвачество какое-то: сотворить на чужих спинах роскошный проект - а там
хоть трава не расти!
Это уже был перебор. Сотрудники АКБ возмущенно зашумели. Зискинд
выпрямил спину, закинул голову, несколько секунд рассматривал собравшихся
- будто впервые увидел.
- Если угодно знать,- сказал он, чеканя звенящим голосом слова,- если
угодно знать, то данный проект сохранит свою непреходящую
научно-художественную ценность независимо от того, хватит ли у вас таланта
его понять и смелости и умения его реализовать! - Он дал знак помощникам
снимать листы, затем бросил в аудиторию последнее слово: - Дел-ляги!..
Юрий Акимович никогда не ругался, не умел, но интонации, - с какими он
произнес это слово, соответствовали, по крайней мере, трехэтажному мату.
Так тоже не следовало говорить. Теперь завелся и Корнев. Он встал,
держась за спинку стула:
- Юра, вы. считаете, что вы один у нас умеющий и любящий творить,- а
другие так, исполнители, на подхвате? Мы здесь все такие, каждый при своем
деле.
Иные в Шаре и не удерживаются. И если дела у нас идут трудно, то не
из-за отсутствия творческой инициативы, а может, скорее, из-за ее избытка.
И еще из-за того, что вот такие, как вы, милый "катаганский Корбюзье",
считают, что их идеи должны немедленно подхватывать и реализовать другие.
Вам не кажется, что это не по-товарищески?
Затем и Пец поднял руку. Все стихли.
- Я согласен с Юрием Акимовичем, что проект Шаргорода будет иметь
непреходящую ценность, ибо он не только квалифицированно, но и талантливо
исполнен. Мне лично особенно понравилось решение ввода и въезда и, само
собой, регенеративный цикл, автономная энергетика. Думаю также, что все мы
должны быть благодарны разработчикам за то, что они показали нам полную и
далекую перспективу нормального развития работ в Шаре. Не знаю, как
другие, но я лично ее плохо представлял...- Он помолчал, взглянул на
Бурова.- Лично меня не очень пугает встреча' с представителями десятого
или даже двадцатого поколения шаргородцев. Во-первых, как вы знаете, среди
нынешних тенденций развития есть и идущие под девизом "Вперед, к
троглодитам, вперед, к обезьянам!" - у определенной части молодежи. Они
могут проявиться и в Шаре, так что это еще бабушка надвое сказала, кто на
кого как будет смотреть.
(Оживление. Зискинд глядел на Валерьяна Вениаминовича с теплой
надеждой).
Во-вторых, в любом случае интересно бы встретиться и поговорить. Но
дело не в том. Я подчеркнул, что это перспектива нормального развития: на
основе нынешнего уровня знаний, представлений и идей. Но все вы знаете,
что такого развития у нас ни одного дня здесь не было, нет и не
предвидится - все время новые открытия, факты и идеи отменяют,
перечеркивают предшествующие им проекты и начинания. И не только те, что
на бумаге, но и воплощенные. А сейчас, когда мы обнаружили над своими
головами в Шаре Меняющуюся Вселенную,- Пец указал рукой,- было бы крайне
наивно полагать, что оттуда ничего такого к нам не придет и не изменит...-
Он снова помолчал, взглянул в упор на Зискинда.- Так что, если бы у нас
было два Шара, я был бы целиком "за", чтобы в одном из них построить ваш
Шаргород. Юрий Акимович. Но поскольку он один, то связывать этим проектом
- пусть даже усеченным! - себе руки и головы, вкладывать в него силы и
средства, лишать себя возможности исследовать; маневра... это, поймите,
нереально. Кроме того полагаю, вам стоит подумать над упреками и
недоумениями, которые здесь высказаны,- независимо от формы их выражения.
Последний и, пожалуй, самый чувствительный удар нанес Зискинду пилот
Иванов.
Когда совещание кончилось и все потянулись к выходу из координатора, он
встал возле модели, выставил перед грудью ладонь, повернулся вокруг оси,
изображая вираж, сделал губами: "Бжж-ж-ж..." - потом недоуменно поднял
богатырские плечи почти к ушам. Все так и покатились. Юрий Акимович не
произносил "Бжж-ж..." - просто показал; тем не менее именно это "Бжж-ж..."
с соответствующим жестом и поворотом долго потом служило предметом веселья
в Шаре.
IV
Столь сокрушительного разгрома Зискинд не ждал и перенести не мог. Самым
неприятным было, что его не поняли и не поддержали Пец и Корнев, люди,
которых он ставил наравне с собой.
В последующие два дня Юрий Акимович развил бурную деятельность: побывал
на площадках, во всех бригадах монтажников и отделочников, разрешил - даже
с походцем на будущее - их вопросы, недоумения, претензии. Он вникал и в
другое: часами просиживал в кинозале лаборатории Любарского, где
прокручивали первые ленты о Меняющейся Вселенной, разок поднялся с
Варфоломеем Дормидонтовичем в аэростатной кабине, рассматривал в телескоп
и на экранах колышущуюся сизую муть, которая порождала, а затем вбирала в
себя галактические вихри и звездные фейерверки; прочел рукопись гипотезы
Любарского и долго ходил задумчивый. А утром 27 апреля явился к директору
и положил на стол заявление: "Ввиду расхождения во взглядах на развитие
работ в Шаре, из-за чего был отвергнут мой последний, самый серьезный
проект, не считаю возможным продолжать здесь работу. Прошу с 3 мая
перевести меня на прежнюю должность заместителя главного архитектора
города Катагани. Письмо главного архитектора с просьбой о переводе
прилагаю".
Пец был неприятно поражен:
- Послушайте, Юра, это мальчишество. Поклевали вас на совете, вы и
обиделись.
- Это не мальчишество, и я не обиделся,- возразил тот.
- Так зачем уходить? Ваш проект не отвергнут начисто. Я ведь говорил,
что мне нравятся циклы регенерации, энергетика, вихревой ввод... Там куча
интересных решений, дойдет дело и до них, дайте срок!
- Не дойдет дело до них, Валерьян Вениаминович, не будете вы ни АЭС
наверху строить, ни зону реконструировать. И вообще, архитектор - во
всяком случае такой, как я,- вам теперь ни к чему.
- Это почему? - поднял брови Пец.
- Потому что... видите ли, я в самом деле, увлекшись проектом,
оторвался от нашей быстротекущей жизни, много проглядел, а теперь
наверстывал. Особенно мне хотелось понять, почему даже люди, напиравшие на
то, что жизнь в неоднородном пространстве-времени нормальна и естественна,
а обычная лишь частный случай ее... почему они отвернулись от проекта,
который это и выражал? Другие - ладно, но вы, Валерьян Вениаминович,
вы!..- В голосе архитектора на миг прорвалась долго сдерживаемая обида; но
он овладел собой.- Впрочем, все правильно. Это нам казалось, что мы
осваиваем Шар для ускоренных испытаний, исследований и разработок. На
самом же деле мы карабкались вверх, чтобы увидеть и понять эти...- Юрий
Акимович мотнул головой к потолку,- звезды-шутихи и галактики-шутихи. До
проектов ли теперь!
Теперь башня лишь бетонная кочка, с которой можно, поднявшись на
цыпочки, заглядывать в MB. Кому важна форма кочки? Держит - и ладно.
Предрекаю вам, что скоро лаборатория MB подчинит себе все.
- Ну, это вряд ли - хотя новая, и особенно такая область исследований
потребует изрядно времени и сил. Но какие масштабы открываются, Юра. какие
перспективы! Вы ведь знакомы с нашей спецификой: наперед предсказать все
трудно, но... может и так повернуться, что Шаргорода вашего окажется мало.
- Это масштабы не для архитектора,- Зискинд встал.- А перспективы...
вам, конечно, виднее, Валерьян Вениаминович, советовать не дерзаю - но мне
от этих перспектив почему-то сильно не по себе.
И Корнев был поражен, узнав, что Зискинд увольняется, примчался в его
кабинет в АКБ:
- Юра, что вы затеяли, верить ли слухам? О другом я бы подумал, что
мало зашибает, стал бы совращать прибавками... но вы же человек идеи, я
знаю. В чем дело? Неужели выволочка на НТС так вас сразила?
- Александр Иванович, только не пытайтесь на меня влиять,- поднял руки
архитектор.- Вы правы, я человек идеи - и ухожу по идейным соображениям.
- Я и не пытаюсь, просто мне как-то грустно, тревожно:Юрий Зискинд,
один из основателей и столпов нашего дела, бросает его... Что же тогда
прочно в этом мире? Поделитесь вашими идейными соображениями - может, и я
проникнусь и уйду.
- Вы не уйдете, Саша, вам незачем уходить: все идет по-вашему.
- По-моему, вот как! А если бы шло не по-моему, я бы уволился?
- Александр Иванович,- Зискинд передвинул стул, сел напротив главного
инженера,- мы с вами одного поля ягоды: мастера дела, любители крупного
интересного дела, рыцари дела, можно сказать. Давайте напрямую: если бы
вашим занятием было проектирование и строительство, разве вы не сочинили
бы сверхпроект типа Шаргорода?
- М-м... не знаю.
- Не хотите согласиться, потому что ваше дело не проекты, а Шар и башня:
гнать все вверх, осваивать, подчинить своей мысли и воле как можно
больше.
Валерьяна Вениаминовича судить не берусь, у него цель может быть
обширнее, с креном в познание,- но у вас, Саша, именно такая. И мой совет
(вы его не примете, но хоть запомните): не стремитесь туда, в ядро, в MB.
Гоните вовсю прикладные исследования, осваивайте Шар... но к мерцающим
галактикам вам лучше не соваться. Как и мне.
- Почему?!
- Да и потому... не знаю, смогу ли передать чувства, какие вчера
испытал, когда видел на экранах и в натуре эти светлячки - и вдруг понял,
что они такие миры, как и наш! - Юрий Акимович заволновался, говорил
сбивчиво.- И...
чирк - и нет, растворился в темноте. Понимаете, это знание не для нас!
- Вот тебе на! А для кого?
- Ну... может быть, для тех, из Шаргорода, из десятого поколения. А то
и из сто десятого.
- А нам что же, почву для них унавоживать? Нет, хватит. Они сидели друг
напротив друга - два южанина, два крепких парня, знающих и любящих жизнь.
- И эта гипотеза Любарского,- продолжал Зискинд,- жизнь, мир -
турбуленция, вихрение на потоке времени... и все?
- Юра, разве это первая гипотеза о происхождении миров?
- Нет, все прежние были не то: там через химию, излучения, поля,
частицы...
сложно. И всегда оставалась приятная уму лазейка. что оно, может, и
правильно, но правильно в том смысле, чтобы выучить, сдать экзамен,
получать стипендию - а к жизни мало касаемо. Планеты и звезды одно, а мы,
люди,- совсем другое. А здесь выходит, что все одно: и галактики, и атомы,
и человек. Теперь ему не отвертеться.
- Ну, Юра, знаете!.. А надо отвертеться? Надо вилять, прятать голову в
песок от факта, что мы - материя, что мир наш конечен, смертен? По-моему,
это немужественно. И вы, получается, уходите... или, прямо сказать, даете
тягу - от возможного разоблачения иллюзий? Пусть серьезных, но ведь
все-таки заблуждений - так, Юра?
- Мне нравится моя жизнь, Саша,- помолчав, тихо сказал Зискинд,- такая,
как есть, со всеми ее иллюзиями. В этой жизни с иллюзиями я занимаю
неплохое место. И вы тоже. Неизвестно, каково это место на самом деле, в
жизни без иллюзий. И ваше - тоже. Вы напрасно храбритесь. Хотел бы
ошибиться, но боюсь, это знание больно вас ударит.
- Возможно, и ударит,- согласился Корнев.- Но альтернатива-то какая?
Дожить до пенсии, до хорошей пенсии, а потом ходить на рыбалку... и все?
Архитектор молчал.
Александр Иванович посидел еще несколько секунд, подоил нос, поднялся с
широкой американской улыбкой, в которой на этот раз не было веселья:
- Нет, Юрий Акимыч, видно, не одного мы поля ягоды. А жаль, очень жаль!
Но ему не было очень жаль.
Начкадрами настаивал перед директором, что по законам перевод Зискинда
можно оттянуть на недели, а с учетом его важного положения и на месяцы.
Но Валерьян Вениаминович вспомнил, как он выдворял из Шара
нежелательных работников, и посовестился. Насильно мил не будешь. Да и
чувствовал он в этой истории какую-то свою вину: не смог сопрячь одно с
другим, MB с Шаргородом, уступил обстоятельствам, стихии... дал слабину.
И два дня спустя Юрий Акимович покинул институт. На прощание он подарил
хорошую идею: есть Министерство строительных материалов и конструкций,
которое много отдало бы, чтобы узнать в течение года (а лучше бы раньше),
как их новые материалы и конструкции поведут себя в сооружениях лет через
двадцать - пятьдесят - сто... Корнев, услышав, чуть не подпрыгнул: и как
прежде не сообразил! Наилучшее решение строительных проблем: министерство
не только обеспечивает материалами и конструкциями, но и
специалистов-разработчиков пришлет, денег даст, если надо. "Юра, и теперь,
когда рутинные дела посредством вашей идеи будут решены, когда развяжутся
руки для творчества, вы?!" - "Александр Иванович, пусть они развяжутся у
кого-то другого",- ответил тот.
Толчея идей, толчея людей; кто-то приходит, кто-то уходит...
турбуленция.
ГЛАВА 16
ГОРА И МАГОМЕТЫ
Грешить, злодействовать, а равно и делать добро или совершать подвиги
надо без натуги. А если с натугой - то лучше не надо.
К. Прутков-инженер. Мысль © 77.
Войдя этим майским утром в приемную, Корнев заметил, как Нюся при виде
его быстро задвинула ящик стола и выпрямилась.
- Та-а-ак! - зловеще протянул Александр Иванович, приближаясь к
секретарше; та покраснела.- Читаем художественную литературу в рабочее
время. Ну-ка? Про любовь, конечно?
- И вовсе не художественную и не про любовь,- Нюся открыла ящик,
выложила книгу.- Не до любви.
- А!.. "Теория электронно-дырочного перехода в полупроводниках".
Понимаю, вы ведь у нас вечерница. Ну, это можно и не прятать, Нюсенька,
читайте открыто, разрешаю не в ущерб делам. Повышение квалификации
сотрудников надо поощрять.
Когда экзамен?
- Сегодня.
- Кровавая штука эта "теория перехода", как же, помню. Дважды сам
срезался, пока сдал... а уж сколько я потом на ней невинных студенческих
душ загубил - и не счесть! - День только начинался, настроение у Корнева
было отличное, Нюся ему нравилась - он придвинул стул, сел возле.-
Пользуйтесь случаем, Нюсенька, лучшего консультанта вы в Шаре не сыщете.
Над чем вы корпели?
- Да вот...- Оживившаяся секретарша раскрыла учебник из закладке.- Это
электрическое поле в барьере - не пойму, откуда оно там берется без тока?
- А... ну, эго просто: по одну сторону барьера высокая концентрация
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг