Виктор Сапарин.
Последнее испытание
-----------------------------------------------------------------------
"Знание - сила", 1959, N 11.
OCR & spellcheck by HarryFan, 31 July 2000
-----------------------------------------------------------------------
Краны, похожие на ожившие геометрические фигуры, двигались по
растянувшемуся на несколько километров ровному полю, поднося готовые узлы
и раскладывая их в удобном для сборки порядке. "Автошпаргалка" - так в
просторечии именовался этот умный механизм - ячеистый шар, напоминающий
увеличенный глаз пчелы, с рожками антенн, на высокой подставке, - следила
за тем, чтобы все делалось как надо. Она отдавала распоряжения кранам и
выслушивала их короткие рапорты.
Люди - их было всего трое - Шервуд, Мак-Кинли и Костя - ждали, когда
будет закончена черновая подготовительная работа: Шервуд и Мак-Кинли
спокойно, Костя с нетерпением.
Наконец автомат доложил: "Все готово".
Мак-Кинли поднес к губам микрофон.
- Приготовиться, - скомандовал он.
И хотя Мак-Кинли отлично знал, с чего нужно начинать, "автошпаргалка" и
тут отдала необходимые распоряжения:
- Центральный блок "А" остается на месте. Блок "Б" подводится до
совпадения красных линий.
Блок "Б", короткий цилиндр со срезанной боковинкой, схватили по команде
Мак-Кинли два крана и стали осторожно подтаскивать к блоку "А", похожему
на огромный футбольный мяч, из которого выпустили часть воздуха. Все
наружные поверхности станции имели гладкую, обтекаемую форму.
Мак-Кинли подошел ближе к месту стыка. Едва красные линии сошлись, он
скомандовал "стоп". Тут же подбежал автоскрепщик, многорукий, словно паук,
- членистые руки у него были разной длины - и ловко Соединил оба блока.
Мак-Кинли отошел к новому стыку. Краны тащили уже сюда очередной блок.
Глядя в очки-бинокль, Мак-Кинли отдавал команду.
Шервуд взял второй микрофон и переключил на себя два других крана -
бездействие было не в его натуре. По серому бетону плавно ходили на
толстых литых шинах некрасивые, но ловкие автоматы, послушно, осторожно и
точно обращавшиеся с огромными деталями и блоками. Станция росла прямо на
глазах, вытягиваясь в обе стороны.
Некоторые узлы, которые Шервуд не проверял предварительно на моделях,
он видел сейчас впервые. Но все шло гладко. Бумажная лента с дырочками,
продукция конструкторского бюро, зримо и быстро превращалась то в
прозрачный коридор с выпуклым сводом, то в огромное кольцо - основание
круглого здания, то в закрывающиеся, как затвор фотоаппарата, двери.
К концу дня выложили все первые этажи. В плане станция напоминала
теперь два контрабаса, с полкилометра каждый, обращенные грифами в разные
стороны.
По команде "отбой" краны согнули свои шеи, вобрали могучие клешни,
сложились, как исполинские перочинные ножи, и, только что не поклонившись,
удалились.
- А ведь в сущности, - не удержался Костя, - они могли бы делать все
сами. На заводах сборка автоматизирована полностью давным-давно, а тут
такая отсталость!
Шервуд усмехнулся.
- Есть ведь еще экономические соображения, - сказал он. - Оправдывается
ли сооружение машины, дорогой и сложной для замены работы двух людей в
течение трех дней? Кроме того, мне, как конструктору, просто необходимо
ощутить свое творение, лишний раз проверить, посмотреть, все ли в порядке.
Нет, участие в процессе сборки - это не блажь. И Мак-Кинли тоже не уступит
этого ни машине, ни другому человеку. Я ведь уже говорил вам, что в
конструкторском деле очень важно знать, что можно поручить машине, а что
нужно делать самому.
- А что поручают практиканту?
Шервуд рассмеялся.
- Ну, что ж, - сказал он просто. - Завтра и вы будете собирать.
...И вот Костя висит в воздухе. Глаза его находятся на уровне
пятнадцатого этажа обыкновенного дома, а руки достают на полкилометра и
могут схватить и поднять в воздух вещь любого веса и размера. Вообще-то
прямо перед глазами юноши его собственные руки, на них надеты перчатки,
вроде тех, которыми пользовались средневековые рыцари, перчатки со
множеством члеников. Он шевелит пальцами, и могучие захваты массивного
крана вдали повторяют их движения. Костя сдвигает руки, и кран мягко берет
узел размером с товарный вагон. Юноша ощущает сопротивление стенок узла,
оно передается в его перчатки. Один из пальцев неплотно прижался, он берет
далекий предмет покрепче. Теперь он поднимает его и несет по воздуху. Это
- огромное кольцо: низ обзорной башни. Сверху со своей высокой точки.
Костя ясно видит, куда его нужно положить. Он подносит кольцо к круглому
основанию и осторожно опускает.
Теперь ему самому надо немного опуститься, чтобы поглядеть, как
сойдутся стыки. Он не успевает об этом подумать, как кресло, подвешенное
на тонком тросе, в котором он сидит, немедленно переносит его к тому
месту, куда устремился его взгляд. Кран управляется при помощи биотоков,
возникающих в организме человека при одной мысли о движении. Это - не
новая идея, но она нашла здесь хорошее применение. Установив нижнее
кольцо, Костя протягивает руки и берет следующее.
Мак-Кинли работает в дальнем конце. Шервуд - поближе к практиканту. Он
поглядывает искоса на юношу. По выражению лица Кости чувствуется, что ему
хочется петь. Ну, конечно: он титан, совершающий титанические дела. Шервуд
усмехается... Проходит час, и титан, собирающий станцию для переброски на
Венеру, чувствует, что у него начинает ломить пальцы. Потом он ощущает
боль в плечах. Это оттого, что "беря" в руки очередной узел, он невольно
напрягает мускулы всего тела. Обычное для новичков излишнее напряжение.
Узел огромен, и кажется, что нужно держать его изо всех сил. Чисто
психологический эффект. По тому, как Костя принял более спокойную позу,
Шервуд видит, что тот понял, наконец, свою ошибку. Но Шервуд знает, что от
напряжения в пальцах избавиться не удастся. Конечно, они не держат никакой
тяжести, но надо все время рассчитывать их движения. К концу рабочего дня
у всех сборщиков пальцы просто гудят, как у пианиста после нескольких
часов напряженной работы.
Зато станция растет как на дрожжах. С десяток зданий плавных обводов с
гладкими стенами, увенчанных куполами - то плоскими, то высокими. Они
соединяются закрытыми галереями из той же сверхпрочной пластмассы, образуя
нечто единое с общей системой обогрева и охлаждения, общей внутренней
атмосферой. Все стыки в свое время будут проклеены наглухо и получится
единая конструкция, упругая и жесткая. Полы и потолки, крыши и стены,
внутренние перегородки образуют костяк, который одновременно послужит и
кожей, наподобие панциря у черепахи. Ни дожди сверху, ни сырость снизу не
будут угрожать такому сооружению, и оно не потребует специального
фундамента. Его просто положат на грунт и прикрепят к якорям, которые
будут загнаны в толщу болотистой планеты. Гараж для амфибий-вездеходов,
ангар для вертолетов и винтовых самолетов, стартовая площадка ракет,
антенна, впаянная в стены обзорной башни, - многое здесь представляет
странное смешение современного с предметами прошлого века. На Венере, не
оборудованной в планетарном масштабе линиями связи, телевидения,
радиоинформации, автоматического транспорта, придется пользоваться вещами,
для нас архаичными. Там потребуются профессии, которые уже давно отмерли,
- водители машин, даже грузчики, конечно по совместительству с другими
профессиями.
- Что дальше? - спросил практикант, когда сборщики спустились на землю.
- Мы ведь завтра кончим?
- Станцию разберут. И по частям будут забрасывать на Венеру. Если,
конечно, именно она полетит на Венеру.
- А собирать как?
- Предполагали использовать баллоны с гелием. Но на Венере часты
ураганы. Надежнее забросить парочку кранов, конечно, не таких, а поменьше.
- А сборщики не потребуются?
- Сборщики? - удивился Шервуд. - А... - догадался он. - Не знаю, право.
А вам так хочется на Венеру?
Костя ничего не ответил.
Шагая по аллее из лиственниц, Шервуд продолжал думать о работе, которая
подходила к концу. И невольно его мысли перекинулись к тем двум другим
проектам. Нелегко жить на чужой планете, и Плановое бюро не поскупилось -
заказало три разных конструкции станции, выбрав лучшие из десятков
представленных проектов. После испытаний в натуре одна конструкция полетит
на Венеру, а две остальных займут место в Музее Неосуществленных Проектов
и будут изучаться там молодыми инженерами и архитекторами, экскурсантами и
туристами...
Какая же судьба уготовлена детищу Шервуда? Он разбирал плюсы и минусы
каждого из столь не похожих друг на друга вариантов. Вариант N_2 гениально
прост. Взят куб, геометрически абсолютно строгий, - вот и вся станция.
Преимущества: все компактно, собрано, недалеко одно от другого. Связь
между этажами - лифтами, в коридорах - бегущие дорожки: найти любого
человека можно через минуту. И еще одно удобство: куб просто делится на
стандартные по размерам секции. Значит, можно использовать для заброски на
Венеру одинаковые же серийные грузовые ракеты.
Вариант N_3, прозванный "свайной постройкой", - огромное кольцо, как бы
висящее в воздухе. Оно опирается на бесчисленное множество свай, которые
предстоит вогнать в грунт Венеры. Достоинства "свайной постройки":
станция, ее рабочие и жилые помещения надежно изолированы от заболоченной
почвы планеты. Кольцевая форма и широкие коридоры позволяют осуществить
бесконечное движение дорожек разной скорости. Можно мчаться быстро в
дальний конец кольца по средней экспрессной дорожке, а можно передвигаться
медленно по боковым. Пешая ходьба в коридорах совершенно исключалась.
Значит, они словно бы отсутствовали - как расстояние, отделяющее одно
помещение от другого.
Отличие станции, сконструированной Шервудом, заключалось в том, что все
ее помещения имели форму и размеры, наиболее благоприятные для целей, для
которых они предназначались. Форма сооружений здесь не диктовала условий
для внутренней планировки, как это было в других проектах. Недостатком
следовало признать разбросанность станции. Шервуд полагал, что небоскребы
на Венере не нужны, и спроектировал здания невысокими, кроме обзорной
башни, поэтому она заняла много места.
Шервуд любил ходить пешком после напряженной работы. Прогулка на свежем
воздухе!.. Что может быть лучше на свете? Как раз то, чего будут лишены
эти тридцать семь человек, что войдут в состав первой смены. Люди, которым
предстоит жить и работать на планете, столь отличной от нашей! Они и будут
завтра решать, какая станция лучше. Если бы Шервуд был не конструктором, а
судьей, он затруднился бы в выборе варианта.
Выйдя на берег моря, он решил посидеть немного на скамейке и, как-то
незаметно, он в мыслях своих вернулся к практиканту и помощнику в
сооружении станции.
Вначале он показался ему похожим на других практикантов, каких немало
побывало в конструкторском бюро Шервуда. Он был так же розовощек и голубые
его глаза взирали на мир с тем же оттенком легкого снисхождения. Он очень
уверенно судил обо всем на свете - об искусственном перемещении планет
путем сооружения на них особых мощных двигателей, о пробуривании скважины
до центра Земли и тому подобных вещах, с которыми явно никогда не имел
дела.
Он весьма критически оглядел оборудование бюро - с полсотни чертежных
роботов, со своими шарнирными руками и блестящими рейсфедерами, походивших
на фантастических длинношеих птиц с тонкими клювами, и безапелляционно
объявил:
- В сущности - ужаснейший анахронизм.
Шервуд и сам знал, что чертежные роботы - не последнее слово техники.
Конечно они вычерчивают любые нужные вам вещи, производя все необходимые
расчеты на основе данных им исходных цифр, и этим помогают конструктору.
Но потом изготовленные ими чертежи приходится отдавать машине, которая
переводит линии на бумаге на язык, понятный станкам. Ведь современные
станки а отличие от станков начала нашего века не читают чертежей.
Но чертежи бывают нужны не только чертежным роботам, а - в некоторых
случаях - и самому Шервуду. В конце концов он человек, а не машина. Он не
может представить себе будущую конструкцию, глядя на бумажную ленту с
дырочками. Иногда он должен заглянуть в чертеж, а другой раз и собрать
сложный узел на модели.
Но как объяснить это человеку, который знает, кажется, решительно обо
всем - и все понаслышке?
- Попробуйте спроектировать закрепки для сборки узлов станции, - сказал
Шервуд просто.
Задание он выбрал самое легкое. Эти "опрокидыватели устоев" не могут
иногда выполнить самого простого дела. У Шервуда уже был один или два
таких случая с другими практикантами.
На другой день Шервуд не успел еще позавтракать, когда его вызвал по
блок-универсалу инженер Мак-Кинли с Экспериментального завода.
- Слушайте, - сказал Мак-Кинли, его похожие на кустики крыжовника брови
ушли далеко на лоб. - Скажите, сделайте одолжение, чего ради вы заказали
сто сорок две тысячи женских головок из пластилита? Вы знаете, я привык ко
всяким вашим затеям, но на украшения могли бы пустить и другой материал, в
конце концов.
Шервуд ничего не понимал.
- Ваш помощник прислал заказ, - Мак-Кинли показал бумажную ленту в
дырочках. - Я передал его станку. И он начал выдавать такие вот штуки.
Шервуд увидел на экране блок-универсала абрис девичьего лица с прямым
тонким носом и круглым, чуть выдающимся подбородком, - почти в натуральную
величину. Он был отштампован из пластилита толщиной в палец.
- Сколько вы их нашлепали? - спросил Шервуд.
- Штук пятьсот...
- Остановите станок. А мне пришлите одну.
Когда Шервуд пришел в бюро, женская головка из прочнейшего и легкого
пластилита лежала у него на столе.
- Откуда эта прелестная вещица? - удивился практикант. - И потом... -
он удивился еще больше, - она мне знакома!
Шервуд минуты две молча разглядывал юношу.
- Если вам еще раз взбредет в голову рисовать ваших знакомых на
чертежах, - заметил он наконец, - постарайтесь делать это на полях! Эта
машина, - Шервуд кивнул на робота, стоявшего в углу и изготовлявшего на
основе чертежей программы для станков, - не разбирает, что относится к
делу, а что нарисовано просто так, для удовольствия. Она закодировала все
линии в виде дырочек на ленте, а станок, которому передали ленту, стал
делать то, что ему приказали. Я думал, вы знаете принцип устройства
автоматов!
Практикант ужасно смутился.
- Ну, ладно, вы по крайней мере доказали, что чертежи, действительно,
не всегда удобны, - смягчился Шервуд. В конце концов все были молоды. И он
дал практиканту новое задание.
Так выяснилось, что новый практикант любит рисовать. Имя его состояло
из двух слов, очень длинных. Но он сказал, что его можно звать просто
Костя. Другой его чертой, обнаружившейся также с первого же дня, была
нелюбовь или, вернее сказать, антипатия к чертежным роботам. Проявлялась
она в самых разных формах. На следующий же день, придя первым в бюро,
Шервуд обнаружил, к своему удивлению, что один из роботов работает, как
одержимый. Он хорошо помнил, что все машины выключил накануне перед
уходом. У робота был такой вид, словно он и огорчен и изумлен
одновременно. Перед ним стоял на подставке небольшой ящик, соединенный с
машиной гибким рукавом. Походило на то, как если бы чертежная машина
всунула хобот в кормушку.
Впрочем это и на самом деле была кормушка, как моментально сообразил
Шервуд. Конечно же, сюда практикант сложил подготовленные для робота
задания, и тот работал всю ночь напролет, изготовляя чертеж за чертежом.
Целая кипа их лежала в корзинке сбоку. Листы бумаги уже не умещались в ней
и падали на пол. Шервуд подобрал с пола чертежи и стал ожидать, что
произойдет дальше.
Практикант появился с самым веселым видом.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг