Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
"Аленби".
  По обе стороны трассы уныло возвышались побуревшие от сырости ветхие
здания. За несколько кварталов отсюда плескалось Средиземное море и
постоянная влажность, методично разъедала постройки, возведенные еще
вначале века: облупленные, они сиротливо возвышались на улице имени
английского генерала, придавая ей унылый и безнадежный вид.
  Через час, мы прибыли на живописную набережную. Архитектурные строения,
возвышающиеся в этом фешенебельном района, представляли собой резкий
контраст, обветшавшим лачугам убогих кварталов второй столицы Израиля.
  Почти вся набережная была утыкана величественными небоскребами для
богачей и туристов.
  Блистательная панорама с видом на море, открывавшаяся из просторных
гостиничных номеров, радовала души иностранных гостей.
  У отеля "Шератон" я увидел телевизионные камеры, операторов и
журналистов.
  Мы вышли из минибуса и тут же попали в окружение газетных ковбоев:
  - Пару минуточек, господа, - обратился к нам журналист с окладистой
бородой раввина и длинной трубкой в лошадиных зубах, - не могли бы вы
сказать пару слово для программы "Мабат"?
  - Не могли бы! - Я отодвинул бородача в сторону и резвым шагом направился
к отелю. За нашими спинами заурчали камеры, затявкали комментаторы:
"Уважаемые телезрители, операция, как видите, уже началась, а полиции,
разумеется, еще нет и в помине. Видимо, полиция подкуплена. Да, дамы и
господа, коррупция и зарвавшаяся русская мафия, увы, все более и более
разъедает израильское общество"
"Вот дубина, подумал я про комментатора, кому ты нужен со своим
обществом?"
Мы поднялись на тридцать восьмой этаж. Здесь мы встретили хозяина отеля.
Он был мрачен и зол и мы тут же выяснили причину его расстройства:
  - Сэры, - сказал он, - у вас сейчас начнется бой, а здесь зеркала,
диваны, все стоит деньги, за все уплачено, господа!
  - Пошел бы ты отсюда мелкими шажками! - посоветовал Анатолий, - ты на
нашем бое заработаешь больше, чем потеряешь.
  Я поддержал Анатолия:
  - Да, несомненно, вы останетесь в выигрыше, бой будет транслироваться по
телевидению, прекрасная реклама для вашего бизнеса.
  - Но, господа! - воскликнул хозяин, однако взглянув на Толю, тут же
умолк. Хозяин был умный человек и хорошо знал, что супермены держат в
кармане.
  А в кармане у Анатолия был всего лишь скромный кастетушко. Он им не одну
пару челюстей раздробил. К сожалению, по старой советской привычке,
кастету он доверял больше, чем людям и в этом, пожалуй, была трагедия его
жизни в Израиле.
  Восемьсот восемьдесят восьмой номер был в конце левого крыла малона. Мы
гурьбой направились к нему, психологически настраивая себя на драку.
  Мы подошли совсем близко, когда двери номера широко распахнулись и к нам
навстречу хлынули люди в латаных джинсах и малеванных футболках на сильных
плечах.
  Их было пятнадцать, племянник шестнадцатый.
  Усатый и наглый, он стоял за спинами своих барбосов и, скрестив руки на
груди, ухмылялся:
  - Гутен таг, господа! - ласково произнес он, - вы что ли к нам?
  Я не стал отвечать ему, подал знак Анатолию, и мы приступили к делу. Для
разогреву перебили люстры, высадили оконные рамы, вырвали ручки дверей и
разодрали обшивку диванов.
  Люди племянника тоже разминались. Потом началось.
  Я все пытался прорваться к племяннику, исступленно выкрикивая: "Шмулик,
иди сюда, если ты не трус! Иди сюда, я тебе говорю!" Но каждый раз, когда
я мог протянуть руку и ухватиться за его бульдожью шею, меня роняли на
пол. Боже, как они топтали меня.
  Однажды, когда град пинков стал реже, я поднял голову и увидел, что мои
ребята оттеснили громил и бьют их:
  "Браво, ребятушки, - подбадривал я их, - бей их по организму!"
Мои бойцы работали чисто. Орудовали преимущественно кастетами. Я слышал
хруст костей и вопли изувеченных. Кто-то истерически хохотал, а кто-то
искусно и с хрипотцой в голосе матерился.
  На моих глазах Анатолий выбросил с тридцать восьмого этажа парня в
ковбойской шляпе, пытавшегося поразить его армейским штыком. Дрыгая ногами
и неистово вопя, парень стремительно летел навстречу смерти.
  Внизу его поймали корреспонденты.
  Не дав ему отдышаться, они наперебой стали интервьюировать его:
  - Скажите, адон, контролирует ли мафия, органы правосудия?
  - А вы как-то связаны с Россией?
  - У вас есть свои люди в кнесете?
  - А в Кремле?
  Не отвечая на вопросы, взмокший и распаленный ковбой, грубо растолкав
газетчиков, вновь кинулся на тридцать восьмой этаж. Впопыхах он забыл о
лифте.
  Корреспонденты с надеждой смотрели на окна тридцать восьмого - может еще
кого выбросят.
  Они в самом деле дождались - опять из окна выкинули человека. Журналисты
оживились, вглядываясь в падающего. Это был снова парень в ковбойской
шляпе. Они не стали больше ловить его. Только один из них, литературный
сотрудник русского общественно-политического журнала "Пятница"
соболезнующим тоном заметил: "Бедняга, перед смертью мог бы и на лифте
подняться"
Бой продолжался. Анатолий с ребятами дружно теснили барбосов. Громилы
отбивались ногами. Технику этого дела они освоили блестяще. Даже Анатолий
упал однажды, сбитый пинком двухметрового великана.
  Бандиты отступили на тридцать шестой этаж. Только тут мне удалось
прорваться к Шмулику. "И эх, родимая!" - крикнул я, сделал уклон влево и
хватил его свингом по тяжелой и круглой челюсти... Нет, что ни говори, а
фрезерева наука, что-нибудь да стоит: он не упал, но потрясен был до
самого мозжечка. Я потянулся к его горлу, мертвой хваткой сжал пальцы и
рванул кадык на себя.
  Удар кастетом в зубы потряс меня.
  Я потерял сознание"



                           Глава тридцать первая

                         Фридман раскрывает карты
 

                                1


  После самоубийства Уилла я отдалился от Фридмана и заходил к нему реже.
  Мое отчуждение не скрылось от чуткого глаза бармена.
  После похорон Уилла он не раз упрекал меня, что я незаслуженно забываю
старых друзей.
  Откладывать назревший разговор было уже неприлично. Я позвонил ему и
спросил:
  - Вы сделали то, что обещали?
  - О чем вы, Ицик?
  - Я про черный камень на могилу Уилла?
  - Вот видите какой вы, подозреваете старого друга в непорядочности.
  - Мордехай Наумович, я звоню.
  - Вот именно, вы звоните, тогда, когда во мне есть надобность, - сказал
он, намекая на мои долги, - а нет бы просто зайти к старому другу,
покалякать за чаем. Между прочим, я слышал, что вы про Уилла интересуетесь?
  - Я хотел собрать его личные вещи.
  - Зачем?
  - На память.
  - Музей что ли собираетесь открыть? Музей имени Иванова, звучит, неправда
ли?
  - А что, неплохая идея.
  - У меня плохих не бывает. Да вы зашли бы, глядишь, что-нибудь для вашего
музея и подкинул бы. Ей богу, Ицик, совсем вы чужой стали, заходите, как
представится случай.
  Я не стал дожидаться пока случай представится, и на следующий день
поспешил к нему в гости.
  Он выбежал ко мне навстречу, усадил за столик, предложил пиво и сам завел
разговор:
  - Я знаю, что вы нашли у меня в туалете, - с упреком сказал он. - Я
замешан в Уилловой истории, признаю. Но я не убивал его.
  - Откуда вы знаете, что его убили?
  - Иначе, с какой бы стати вам копаться в его личных вещах?
  - Я ведь сказал - на память. Да вы и сами что-то собирались передать мне,
не так ли?
  - Да так. Об одном только прошу, не тяните резину. Я же знаю, вас
интересует, как ко мне попали эти проклятые страницы?
  - Не стану отрицать.
  Фридман посерьезнел, глотнул пива и начал издалека.
  - Господин Борухов, я болен, может быть даже смертельно болен.
  Я удивленно всплеснул руками, но он сделал нетерпеливый жест:
  - После моей смерти поступайте как знаете, но теперь постарайтесь, чтобы
все, что я скажу вам, осталось между нами.
  - Можете не сомневаться, Мордехай Наумович.
  - Вы читали Уиллово сочинение?
  - За исключением последних страниц, которые надеюсь найти у вас.
  - Вглядитесь в мое лицо, внимательнее... Догадываетесь?
  - Прошу прощения, что вы имеете в виду?
  - Перед вами племянник.
  - Э... простите, я не совсем понимаю...
  - А что тут понимать, я ведь так и не совладал тогда с Веньямином. Увы,
мне так и не удалось расшифровать записки старого ботаника, не сработали
бумажки проклятые.
  - Да, но в дневнике Уилл величает его Шмуэлем, и кроме того, у вас разные
усы... да и шея...
  - Ну еще бы, стал бы он меня раскрывать. Я ведь содержал его в последние
годы... Я действительно знавала его отца - Константина Сергеевича.
  - Да, помню, вы часто говорили об этом.
  - Представьте себе, я даже кое-чем обязан ему.
  - Но вы ведь, кажется, работали в разных сферах.
  - В параллельных.
  - Вы воровали, а он карал?
  - Не воровал, а брал причитающееся. "Мусор" он был важный, и также, как
все его коллеги, питался из нашей кормушки. Однажды он помог мне всучить
взятку министру торговли Узбекистана. Понятливый был человек, зихроно ле
враха, не то что сын его, недоносок этот, Уилл: и сам ни с чем остался и
мне ничего не перепало.
  - Вы утверждаете, что не убивали Уилла?
  - Боже упаси, единственным моим желанием было припугнуть подлеца.
  - Удалось?
  - Нет, пугать его было бесполезно. Поначалу он еще держался: поехал в
Негев искать работу. Не нашел. Вернулся в Холон. Белла дала ему от ворот
поворот. Он запил, продал оставшиеся пожитки отца и, спустив на пустяки
последние гроши, явился ко мне с повинной.
  - С таким же успехом он мог появиться у Беллы?
  - Вы не знаете Уилла. Просить у Беллы милостыню он постеснялся, гордость
знаете ли. Он ведь аристократ, хоть и в третьем поколении.
  - А что Белла?
  - Изумительная женщина. Я ее еще по Ташкенту знаю.
  - Разве она не из Душанбе?
  - С чего вы взяли? Я часто снабжал ее дефицитом в Ташкенте. Очень милая
женщина, и что она нашла в этом дебиле.
  - Вы имеете в виду ее мужа?
  - Нет, я имею в виду Уилла.
  - Кто же в таком случае был ботаник?
  - А он и в самом деле мой дядя. Может быть, слышали - Семен Эммануилович
Кальштейн, известный узбекский аграрий.
  - Нет, не слышал.
  - В Ташкенте дядя Сеня был ректором сельскохозяйственного института. Там,
кстати, и начал растить деньги. Его первые опыты в Союзе шли как по маслу.
Деньгу дяде удалось взрастить, но советский рубль уже пошел на убыль, а
гнать просто макулатуру, извините, не было смысла. Узбеки к тому времени,
вздумали менять деньги и ему на этот случай надо было спешно перестраивать
технологию производства. Прибавьте к этому нестабильную обстановку в
регионе. Словом, растить местную таньгу, несмотря на плодородную узбекскую
почву, дядя не рискнул.
  - Но причем тут вы?
  - Я первый подсказал ему, что для его экспериментов нужны заграничные
климатические условия. Он согласился.
  В Израиле дело долгое время не ладилось: из-за постоянной инфляции, он не
мог настроить цветок на выпуск шекелей. Иногда, правда, мы снимали одну,
другую тысячу. Эти средства я пустил в дело - открыл небольшой лимонадный
заводик. К сожалению, раскрутить бизнес не удалось, народ тут привык пить
Кока-колу...
  - Как же вы поссорились?
  - Я предложил ему растить доллары, а он заупрямился и настаивал на
шекелях. Дескать, не патриотично в еврейском государстве производить
американские дензнаки. Совсем не разбирался старый в экономике. Уж очень
не терпелось ему сделать что-либо для этой страны. Я многократно говорил
ему, что страна этого не оценит, так оно впоследствии и вышло: после
смерти он и евреем-то признан не был - похоронили его как гоя на задворках
христианской церкви.
  Моя практичность раздражала его. Старик надеялся на свои деньги построить
рай на земле обетованной.
  Все остальное вам известно. Дядю я потерял, Веньямина тоже. На оставшиеся
деньги открыл сеть пивнушек для русских олим, а Уилла содержал и
пестовал до самой его смерти, хотя вряд ли он этого заслуживал.
  - Зачем же вы охотились за его дневником?
  - С чего вы взяли, что я охотился? Напротив, кое-кто охотился за бумагами
старика. Их у меня выкрали вместе с сейфом.
  - Вы же сказали, что бумаги у вас не сработала?
  - У меня да, но я не уверен, что кто-нибудь сейчас не гонит деньгу,
воспользовавшись ими.
  - Сомневаюсь.
  - Позвольте мне не принять ваших сомнений.
  - И все-таки, зачем вы прихватили с собой страницы?
  - Из интереса: что ни говори, а я все же послужил прототипом Уилловой
повести. Кстати, дочитав эти каракули, вы поймете, что я его не убивал.


                           Глава тридцать вторая

                           Тяжелая поступь мафии


  Из дневника Уилла Иванова:

  "Я очнулся у себя на квартире.
  Анатолий прикладывал холодный компресс мне на лоб. Несмотря на приятную
прохладу, голова моя раскалывалась от боли.
  Анатолий суетился надо мной, как мать над ребенком. Профессиональный
массаж, в котором он оказался непревзойденный мастер, пошел мне на пользу,
боль как рукой сняло.
  - Где вы этому научились? - спросил я.
  - Да было дело, - замялся он, содержал массажный кабинет в Тель-Авиве.
  - Раскрутились? - спросил я, вспомнив о своей службе.
  - Куда там. Поначалу народ валил, полагая, что я поставляю девочек, а
когда сообразили, что девочки у меня не дают, клиентов как ветром сдуло. А
я, между прочим, кредит брал в банке...
  - Ну и что?

Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг