Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
дежурившие у дома "Психопатки", не выходили на связь и, отвечая на
внезапный телефонный звонок, он был уверен, что это один из них -
удосужился поднять задницу. Но к его удивлению это оказалась Елизавета.
  Зная за ней привычку, прибегать в разговоре к живописным художественным
деталям, он постарался выудить у нее главное.
  "Перестаньте хныкать, женщина, - сказал он, - я приставил к вам охрану, с
вами ничего не случится"
В душе, однако, он чувствовал, что произошло что-то непредвиденное,
поскольку в случае нужды ей было бы проще бежать вниз к телохранителям, а
не донимать его звонками с другого конца города.
  - Случилось уже, - подтвердила она его худшие подозрения и зарыдала в
голос.
  - Отвечайте быстро и четко, - грозно потребовал лейтенант, - кто убивает,
сколько их, чем они вооружены?
  - Я не видела никого, - сказала Елизавета, всхлипывая - но я знаю, что
это дедушка.
  "Ваш дедушка сидит у меня в печенке!" - грубо хотел заорать Кадишман, но
сдержал себя; цветы для Берты, он успеет купить в дежурном магазине на
Аленби, а этой истеричке нужно только спуститься к телохранителям, и они
уймут неугомонного деда.
  - Послушайте, мадам, - сказал он, - немедленно прекратите плакать, и
позовите моих людей.
  Плачь в трубке неожиданно прервался, и в разговор ввязался сосед
Елизаветы, из квартиры которого она звонила:
  - Алло, начальник, - встревожено сказал он, - охрана ваша внизу перебита,
а у Шварцев происходит нечто странное, никто не кричит, но там явно чужие
люди.
  "Вот оно настоящее дело!" - мелькнуло в голове Кадишмана:
  - Ничего не предпринимать, - властно скомандовал он, - полиция прибудет
с минуты на минуту!
  В дежурный магазин на Аленби в этот вечер он не попал, ему удалось по
дороге позвонить Берте и предупредить, что сегодня он будет поздно. Цветы
супруге придется купить завтра - огромный букет роскошных роз, чтобы
помнила о его безмерной нежности к ней.



                                  Глава 14




  - Экая все же ты сволочь, Вася! - сказал Цион, возмущенный грубым
эгоизмом друга, который, не считаясь с обстоятельствами и мнением
окружающих, делал всегда то, что считал для себя важным, - так-то ты
платишь за мое к тебе доброе расположение?
  - Я расположен к тебе не меньше, Ципа, - искренне отвечал Василий, но это
ничего не меняет - герцогиня будет моей!
  В глубине души Цион все еще надеялся, что сможет убедить Васю, но
безумный блеск в глазах товарища и то пренебрежительное презрение, с
которым он, обычно, смотрел на своих соперников, говорило о том, что
никакие силы на свете не заставят его изменить свое решение.
  С арены поспешно унесли носилки с очередным инвалидом или даже трупом
неудачливого рыцаря. Молчаливые слуги, одетые в зеленую униформу, бесшумно
подбирали обломки копий и тяжелые медные щиты, не уберегшие соискателей
от бесславного поражения. Бурно обсуждая перипетии рыцарских схваток,
зрители выражали свое неудовольствие к проигравшим и не ждали от турнира
ничего хорошего; лучшие бойцы уже выбыли из игры, а те, кому предстояло
сражаться, были безвестны и вряд ли смыслят что-либо в истинной рубке.
  Бойкий на язык паж, почувствовав разочарование толпы, оставил на время
свой пост и направился в сторону друзей. Он знал, как добиться перелома в
настроении знати и был уверен, что в этом ему поможет Вася; стоило ему
перекинуться с маэстро словами, и он тут же понял, кто нынче будет гвоздь
программы.
  Ходил паж как-то изломано, вызывающе вихляя задом, и это наводило на
мысль, о его возможной причастности к жрецам однополой любви.
  - Высокочтимый сэр, - звонко сказал мальчик, обращаясь к Васе с такой
напыщенной торжественностью, что даже пряжки на его туфлях гордо
встопорщились, - ваш выход, намерены вы объявить народу даму своего сердца?
  - Назови мне имя вон той красотки, - небрежно сказал Вася, показывая
глазами на гордую блондинку.
  - Какой? - сказал паж, манерничая, словно кокотка, которой сделали
удачный комплимент.
  - Она сидит рядом с королевой.
  - С бриллиантовой диадемой? это герцогиня де Блюм, кузина ее величества.
  Первая красавица Англии...
  - Это я без тебя знаю, - оборвал Вася, - она моя дама. Иди, объяви об
этом народу!
  Услышав неожиданное признание, паж не на шутку встревожился. "Гвоздь
программы" мог обернуться банальным скандалом, который может навредить его
карьере. Ведь за все спросят с него - почему не был начеку и допустил к
барьеру безродную чернь?
  - Сударь, - бледнея, сказал он, - никто из рыцарей не смеет помянуть всуе
имя бесценной госпожи моей...
  - Резонно, - согласился Василий, - это должен делать только Я!
  Паж побледнел еще более. Черт бы побрал этого задиристого господина с его
дерзкими заявками.
  - Сударь, - повторил он, взывая к благоразумию маэстро, - вот уж
несколько лет ее благосклонности добивается гроза всех рыцарей Европы,
герой первого крестового похода, могучий герцог Балкруа - второй из Тулуза.
  - Что ж, - невозмутимо сказал Вася, - отныне и впредь он будет третьим.
  - Почему третьим? - недоумевал паж. Странные силлогизмы Василия не
поддавались его логике.
  - Потому что третий - лишний! - последовал жесткий ответ маэстро, но паж
не понял юмора:
  - Всех поклонников моей несравненной госпожи их сиятельство благополучно
отправил к праотцам. - Заявил он с пугливым выражением лица.
  - Отлично! - весело отозвался Вася, - настала его очередь составить им
компанию.
  Циона при этих словах охватила нервная дрожь. Он видел, что маркиза
понесло, и попытался остановить его:
  - Это тебе не перчатками размахивать, парень, - тихо, сказал он, - герцог
мигом свернет тебе шею и будет абсолютно прав.
  - Не боись, Маня, - беспечно сказал Василий, - я Дубровский.
  - Так вы Дубровский или Хаимов? - озабоченно спросил паж. Он не мог взять
в толк, откуда взялся этот грубиян и как следует вести себя с ним.
  - Может вы по ошибке попали сюда, сэр, вам лучше уйти, пока не поздно.
  - Не твое дело, козел! - жестко пресек его Вася, - делай, что говорят!
  - А что, парень, действительно он так крепко бьется? - полюбопытствовал
Цион, встревоженный информацией женоподобного пажа.
  - Обычно он не пользуется копьем, - заикаясь, сказал паж, - предпочитая
этому легковесному орудию тяжелый походный топор.
  Услышав про топор, Василий рассмеялся:
  - Скажи герцогу, - велел он мальчику, - что топор этот я воткну ему в
ж..!
  - Бог с вами, сэр, - отпрянул паж, - в топорной атаке герцог не имеет
себе равных...
  - Ты слышал, что я сказал, Цуцик? - в гневе вскричал Василий.
  - Да, ваша честь, слышал.
  - Иди, выполняй.
  "Цуцик" послушно повернулся и через минуту друзья увидели его тощую
фигурку на деревянном постаменте, служащим ему информаторской будкой.
  Секунду он колебался: слова, которые прозвучат сейчас, могут стоить ему
места, а то и головы; разумно ли рисковать ради какого-то распустившего
перья рыцаря? Но предчувствие говорило ему, что ставку надо делать на
Васю. В глубине души он знал - именно это мгновение, будет воспето позже
поэтами, ибо на арене предстоит самый героический поединок эпохи. Только
бы голос не сорвался, вот он звездный час славы, о котором мечтает каждый
честолюбивый юноша.
  Паж набрал полную грудь воздуха, и над ристалищем гордой птицей
взвился его звонкий тенор:
  - Маркиз Василий де Хаимов - дама сердца герцогиня де Блюм, вызывает на
бой герцога Балкруа-второго из Тулуза - дама сердца герцогиня де Блюм!
  Гул неподдельного изумления пронесся по зрительским рядам. Несколько
человек, словно ужаленные повскакивали с мест, полагая, что безумный паж
со - шел с ума. Все взоры были обращены на герцога Балкруа, и он воспринял
это как призыв к убийству.
  - Какому супостату не терпится познакомиться с моим топором? - грозно
сказал он и, грубо растолкав товарищей, широким шагом пошел к ристалищу.
  Ему тотчас подвели коня и подали топор, которым в свое время был разрублен
ни один рыцарский панцирь.
  - Я жду, - раскатисто гремел герцог, - пусть покажет свою поганую рожу!
  Он был прекрасен в эту минуту - высокий, могучий и негодующий исполин,
жаждущий крови.
  Две особы, поднявшиеся вслед за Балкруа, вызвали у публики возгласы
удивления; одна из них была прелестная герцогиня де Блюм; лицо ее исказили
признаки сильнейшего душевного волнения. Забыв о цветистом веере, который
она изящно держала в левой руке, герцогиня нервно замахала надушенным
платочком в правой руке, пытаясь вспомнить, кем мог быть этот странный
незнакомец, решивший испытать терпение всемогущего герцога. Ее волнение не
было наигранным, как это случается у женщин высших кругов, и заинтриговало
публику не меньше, чем информация о том, что непобедимому герцогу брошен
дерзкий вызов неизвестным рыцарем, изъявившим готовность сражаться за
благосклонность нежной герцогини.
  Еще более публику удивило волнение, проявленное другой высокопоставленной
особой, которой не пристало показывать на людях столь непозволительную
слабость. Это была королева Англии Альенора. Не совладав чувствами, резво
поднявшись с царственного ложа, прекрасная Альенора издала тихий, похожий
на стон или всхлип звук, но под обстрелом гневных взоров венценосного
супруга, смутившись, была вынуждена робко занять свою половину трона.
  Увидев нездоровый ажиотаж, вызванный сообщением о поединке никому
неведомого безумца с первым рыцарем Европы, Цион поддался панике и сделал
последнюю попытку образумить впавшего в необъяснимое помешательство друга:
  - В нашем распоряжении тридцать минут! - с отчаянием взмолился он, - ты
хочешь, чтобы тебя унесли отсюда на носилках?
  - Победителей не носят, а возносят, - спокойно отвечал Василий
  - А что будет со мной, если тебя унесут? - заерзал на стуле Цион.
  - Не надо лишних телодвижений, сэр, - сказал Василий, я - Дубровский.
  Сие означало, что у Заярконского, в сущности, нет особых причин для
проявления беспокойства, и сейчас, произойдет блистательное представление
в стиле знаменитого Касиуса Клея.



                                  Глава 15




  Схватив подвернувшуюся под руку швабру, Гавриэль вышел из укрытия, в два
прыжка настиг страшное чудовище и с силой ударил его по голове.
  Раздался хлюпающий звук вынимаемой из грязи галоши; швабра легко пробила
череп каннибала, словно вошла в мягкую перезрелую тыкву. Тягучая клейкая
жидкость брызнула во все стороны. Гавриэль потянул на себя швабру, она не
поддалась. Господи, это конец! Еще мгновение и чудовище растерзает его. Он
посмотрел вокруг. Чем можно запустить в мертвеца? хрустальная ваза в
противоположном углу комнаты. Чтобы добраться до нее, надо пересечь салон
перед самым носом у деда. Странно, почему чудище до сих пор не обернулось
к нему?
  Гавриэль ждал реакции мертвеца и приготовился к худшему, но то, что
произошло вслед за его отчаянным броском, не поддавалось никакой логике;
мертвец будто не почувствовал удара, а может не показал виду? он даже не
сдвинулся с места, продолжая мирно поглощать органы изувеченной жертвы.
  Это было удивительно и непонятно. Швабра глубоко засела в его голове,
вызывая обильное выделение. Гаври отшатнулся от чудовища, поскользнулся в
темной луже крови и упал на перевернутый стол. Раздался треск сломанной
ножки. Острый деревянный шип, торчащий из брюха стола, больно уколол его в
бок. Гаври вскрикнул, но тут же вскочил на ноги скорее от страха, нежели
от боли. Перешагнув через лужу сгустившейся крови, он уперся спиной в
стену и замер, хотя мог выйти в коридор и позвать на помощь. Мысль о том,
что дорога открыта и можно бежать, не пришла ему в голову, он подумал о
детях, с которыми разделается мертвец, покончив с няней. Шум, поднятый
хозяином квартиры, привлек внимание мертвеца; какой странный и
необъяснимый факт - не удар, разрубивший голову почти надвое, а именно шум
насторожил каннибала. Он поднялся во весь свой гигантский рост и, медленно
обернувшись, к парню вперил в него свои пустые белесые глаза.
  Это был высокого роста пожилой человек с глубокими морщинами на дряблом
лице. От его левого уха и до верхней, безвольно нависшей губы, тянулся
глубокий шрам от ножевого ранения. Голова, рассеченная шваброй, была
покрыта густым для столь старческого возраста бобриком седых волос. Из
трещины вытекал гной, вперемежку с раздробленной черепной костью. Вряд ли
человек может выдержать подобный удар, но на мертвеца он не произвел
особого впечатления, тот словно не чувствовал торчавшей из головы швабры.
  "На мозг вроде непохоже" - лихорадочно думал Гаври, с отвращением
наблюдая
за растекающейся по полу клейкой жидкостью. Брызги желтого гноя залепили
ему брюки, пиджак и рубашку.
  Лишившись своего неприхотливого оружия, Гаври стоял охваченный животным
страхом и глядел на жилистые руки монстра, с которых тягуче стекали черные
капли крови. Такие руки Гаври видел у резника на бойне, куда его
мальчишкой привел отец, служивший контролером кашрута.
  Эта бойня часто снились ему в детстве, и мама, считая своего первенца
излишне чувствительным, отказалась от вековой мечты еврейских матерей
выучить свое чадо на врача. Впрочем, чтобы доказать предкам, что вид крови
вовсе не пугает его, он записался в элитные части и не раз отличался потом
в стычках с террористами. За два года войны он видел много смертей: почти
в каждой вылазке гибли солдаты, но вид крови уже не пугал Гаври. Эта была
кровь товарищей, которых он любил, и ему было больно терять их.
  С минуту чудовище стояло, не двигаясь, как бы изучая его. Он был уверен,
что настал его смертный час и пытался вспомнить молитву, принятую читать в
подобных случаях. Но ничего подходящего кроме "Шма Исраэль" не вспомнил,
хотя раньше знал множество молитв и придерживался религиозных традиций,
привитых ему в детстве отцом. Он мысленно произнес "Шма Исраэль" и поручил
душу Господу, но людоед не собирался убивать его. Белесые глаза мертвеца
внезапно потеплели. В них обозначились зрачки, и даже нечто вроде
удивления - будто он силился и не мог вспомнить, кто сей невежливый
молодой человек, оторвавший его от мирной трапезы. Вид наполовину
расколотой головы и липкая жидкость, вытекающая из трещины, парализовали
Гаври. Дедушка мог взять обезумевшего парня голыми руками. Но желания
такового он не проявил. Лицо его, покрытое темными трупными пятнами,
внезапно посерело, глаза странно потускнели, превратившись в пустые
бельма. Слабая искорка интереса, вспыхнувшая в них при виде онемевшего от
испуга Гавриэля, потухла так же скоро, как и появилась. Спокойно, будто
речь шла о никому не нужном предмете, мертвец вытащил из головы швабру и
небрежно бросил ее в пыльный угол. Затем он пожал плечами (так показалось
Гаври), сожалея, видно, что его оторвали от приятного занятия и медленно,
словно на деревянных ногах, пошел к выходу, оставив парня наедине с
изуродованным трупом. Не веря, что так легко отделался, Гавриэль, стараясь
не смотреть на то, что было недавно няней, обошел комнаты в поисках детей
и не обнаружил их. Ноги не слушались его, но он нашел силы дойти до
туалетной комнаты. Неудержимые позывы рвоты изводили Гаври. Бледный, с
испариной на лбу, он рухнул рядом с унитазом, изрыгая из себя теплую
рвотную массу. В комнату с криками ворвались полицейские. В раскоряку, с
выставленными наганами они прочесывали квартиру, пытаясь воплями спугнуть
привидение. Увидев согнувшегося над унитазом человека в перепачканной
кровью одежде, Кадишман в молниеносном броске приставил к затылку

Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг