Василий удобно устроился в уютном кресле "Колесницы", и млел от
удовольствия в предвкушении опасных приключений. Он не надел на голову
эбонитовый шлем, собираясь послать подальше очкарика, если тот полезет со
своими глупыми указаниями. Но инструктор, зная его заносчивый нрав, не
стал вступать с ним в пререкания, тем более что Виолетта с Ционом
педантично следовавшие всем его предписаниям, немало порадовали его
уставную душу.
* * *
К месту назначения группа комиссара Вольфа прибыла в жаркий полдень 1125
года. Вокруг буйствовала весна, ярко светило мартовское солнце, и пряно
благоухающие цветы опьяняли взбудораженных путешественников.
Гостей встретил расторопный лорд-распорядитель, одетый в расшитый золотом
кафтан работы ирландских рукодельниц. Он был надушен, весел и пьян.
- Господа, я рад приветствовать вас от имени короля, королевы и народа
Великой Британии! - торжественно молвил он, с придворной ловкостью выгибая
спину и, придерживая на весу тяжелую сирийскую саблю, в эфес которой был
вкраплен сверкающий под солнцем изумруд, стоивший по оценке комиссара сто
тысяч долларов. "Как мог он узнать о нашем приезде?" - подивился
Заярконский, с опаской приглядываясь к сабле горделивого лорда. Вопрос
сей, для Циона был далеко не праздным: окружающие его люди с их
"непоследовательными поступками", представлялись ему в последнее время в
мрачном и подозрительном свете.
- С какой стати этот сноб нас встречает? - сказал он Васе.
- Тебе не по нраву прием, Ципа?
- Нет, я просто хочу знать, почему его не удивляет наше появление?..
- Оставь, - досадливо отмахнулся Вася, - во всем ты видишь подвох и
несоответствие исторической правде, право же, друг, надобно и меру знать...
Мнительность Циона, проявляющаяся в нем с некоторых пор особенно
нервировала де Хаимова. Он беспрестанно жаловался другу на боль в коленке,
ныл, как баба и обижался по пустякам, которые раньше воспринимал с юмором.
Василий с сочувствием посмотрел на Заярконского; что-то с ним происходит
странное - он совсем изменился, бедняга, всего боится, всех подозревает,
эдак ведь и вовсе свихнуться можно.
- Подлечи ногу, парень, - мягко посоветовал он другу, полагая, что это
боль в коленке сводит его с ума.
Впрочем, и самого Васю удивил неожиданный прием, оказанный им де Бруком:
- Этот подлец обладает даром ясновидения, - сказал он Циону и, дружески
похлопав лорда по плечу, фамильярно спросил:
- Стоит ли у вас, старина?
- Простите, маркиз, - смутился лорд, - я вас не понял...
- Все в порядке, милорд, это своего рода приветствие в наших краях.
"Идиоты! - невесело подумал комиссар, удивляясь непростительной глупости
путешественников, - им и невдомек, что это я поддерживаю связь с Ривкой"
Странно, что сам Цион об этом не догадывался. Как и в прошлый раз,
осуществление "меж временной" связи было возложено на Заярконского и при
нем находилось миниатюрное устройство, тщательно спрятанное под верхней
одеждой. Друзья не знали, однако, что обладателем подобного же устройства
являлся и сам Вольф, во всем и везде соблюдавший строжайшую конспирацию,
которая, увы, не всегда была ему на пользу; благодаря излишней
осторожности, а скорее постыдной трусости он потерял во время пожара
ценные бумаги, стоившие состояние. Тогда, проявив малодушие и не
застраховав имущество, он пострадал вполне заслуженно, но теперь поступил
очень даже благоразумно, не доверяя партнерам, особенно Васе, от которого
можно было ждать всякой подлости.
* * *
Король, заскучавший оттого, что давненько некому было слушать его
притупившиеся остроты, устроил гостям пышный прием. Он оказал де Хаимову
неслыханную честь, лично поднявшись ему навстречу и приказав палить из
пушек в небо. Предупредительная челядь, разряженная в парчовые камзолы с
вышитыми на бортах золотыми вензелями, не знала чем угодить
путешественникам.
- Маркиз, - томно вымолвил Генрих четвертый после того, как тот выполнил
целую серию сложноподчиненных реверансов, - не волнуйтесь понапрасну -
герцогиня вне опасности и находится под моим личным покровительством.
Василий почтительно выгнул гибкий хребет, всем своим преданным видом
показывая, как высоко он ценит благородный жест Его величества.
- Она передала мне с гонцом послание, в котором сообщила о вашем
благословенном браке с ней и о бесчестных домогательствах со стороны
герцога, - продолжил король, нахмурив брови. - Я приказал господину
герцогу не приближаться к ней на расстояние полета стрелы, и ваша супруга
с нетерпением ждет вас в своем фамильном склепе... простите, сэр, замке.
Услышав, небрежную оговорку короля, Цион вновь насторожился. "Ведь должен
же он был поинтересоваться, откуда мы вообще прибыли сюда, и, что нам
здесь надо? Почему все вокруг делают вид, будто все так должно и быть?
Что со мной происходит, Боже, когда закончится эта проклятая боль в
коленке?"
Узнав, что прекрасная Алис с нетерпением ждет его, Василий не мог уже
ни о чем думать, кроме своей возлюбленной. Когда король Англии, испытывая
блаженный наплыв великодержавного юмора, решил в очередной раз поведать
современникам о своем феерическом приключении, в котором якобы был замешан
отец Васи, тот не удержался и напомнил Генриху.
- Ваша величество я уже имел удовольствие слушать эту историю.
Это было в высшей степени бестактно, да и небезопасно по тем временам, но
король в порыве эстрадного азарта, не принял возражений де Хаимова.
- Господа, - загадочно сказал он, - вы и представить себе не можете,
сколь обязан я достославному маркизу!
На сей раз, рассказ прозвучал в ином варианте и порядком утомил тайком
позевывающих слушателей, не упускавших, однако, случая разразиться
неуправляемым (будто бы) хохотом в местах, которые король специально
отводил для активной реакции свиты. Маркиз, разумеется, покатывался вместе
со всеми, в душе проклиная венценосного олуха, вздумавшего отсрочить его
свидание с любимой женщиной.
Глава 61
Воскресшая под Лондоном лошадь, уничтоженная английским фермером, была
срочно кремирована сыщиками из Скотланд-Ярда, и прах ее с той же
поспешностью развеян над Темзой. На следующий день лошадь, как ни в чем не
бывало, снова появилась на злополучной ферме. Но теперь она была с
основательно подпаленной гривой и обугленным левым ухом. Упрямую лошадь
кремировали вторично, приняв возможные меры, для предотвращения
последующей материализации. На сей раз, прах нежеланной гостьи поместили в
цинковый сосуд и замуровали его в стенах Вестминстерского аббатства, как
будто стены этого богоугодного заведения могли предотвратить новое
восстание сбесившегося животного.
* * *
Судьба покойного председателя в Узбекистане сложилась куда удачнее,
нежели печальная участь лошади из предместий английской столицы. Никто не
думал кремировать бывшего руководителя колхоза; в свое время он
пользовался большим авторитетом в республике, а коллектив, возглавляемый
им, числился в передовых. С неделю, потрясенные необычным природным
явлением, местные власти не знали, что делать с мертвецом, но, видя какой
громадный интерес, вызвал у общественности его сольный выход из могилы,
сочли экономически целесообразным демонстрировать покойника заезжим
туристам, как местную достопримечательность. Идея приглянулась областному
начальству, и в колхозную кассу потекли доллары любознательных
иностранцев.
В бывшем председателе было нечто от умственной пытливости покойного
Ахмада: в кратчайший срок он выучился читать доклады, ровным скучным тоном
обозначая темпы роста вверенного ему авангардного хозяйства. С каждым днем
он все более совершенствовался в ораторском искусстве и вскоре стал
настоящим артистом художественного слова. При большом стечении трудящихся
района, а также туристов из ближнего зарубежья он произносил пламенные
речи о встречном плане, социалистическом соревновании и братской дружбе
народов Советского Союза. Когда ему напоминали, что ни Союза, ни дружбы
более не существует, он начинал горько плакать и убеждать окружающих, что
он и есть тот самый призрак коммунизма, который, согласно предсказанию
гениального Маркса, долго и безуспешно бродил по Европе...
- Что ж ты здесь то делаешь на азиатском континенте? - спросили его
туристы.
- А в Европе нам призракам более нечего делать, - грустно отвечал он, -
тогда как в Азии с Африкой вместе, непочатый край работы, вот только
агитаторов с пропагандистами у нас не хватает...
В перерывах между социальными прогнозами, которые он делал налево и
направо, ему подавали миски дымящегося плова, и он поглощал его, не спеша,
запивая баранье мясо обжигающим, зеленым чаем. На этом его сходство с
Ахмадом кончалось, потому что Ахмад вообще не ел и не пил, а только
активно разлагался и вонял, тогда как председатель, поглощая жирную пищу в
неимоверных количествах, не ходил под себя и даже не думал опорожняться,
вызывая тем, изумление местных исследователей, не умевших взять в толк,
куда девается такая прорва дерьма.
Профессор Хульдаи побывал в солнечном Узбекистане с деловым визитом и,
досконально обследовав председателя, впавшего в демагогический пароксизм,
окончательно утвердился в мысли, что в принципе есть агрессивные и есть
мирные трупы, которые можно использовать в качестве бесплатных
пропагандистов в избирательных кампаниях национального масштаба.
Происхождение сабельного удара у председателя над левой бровью
разъяснилось просто. В молодости он участвовал в кавалерийской атаке на
басмачей и был тяжело ранен кинжалом безжалостного курбаши.
* * *
Сознание понемногу возвращалось к Кадишману.
Он долго грезил, погруженный в незабываемые картины прошлого, согревающие
его застывшую от горя душу. Ему представилось, что он обнимает продрогшую
после дождя Берту, и порывы зябкого ветра доносят до них холодные брызги с
придорожных кустов. Если бы кто знал, как ему хотелось забыть все, что он
пережил, будучи тараканом, и продлить эти сладчайшие мгновения с любимой.
И вдруг ему явственно послышался окрик. Оторвав голову от теплой груди
Берты, он открыл глаза и увидел, что сидит в уютном старинном кресле, а
напротив в философской позе стоит Цилиндр и с любопытством наблюдает за
ним.
- Я ведь сказал вам, - кроме печали и разочарования выход ваш в Белый
свет ничего не даст, - с упреком сказал он, разглядывая свои холеные руки
и всем видом показывая, сколь бессмысленной оказалась его короткая
тараканья жизнь.
- Простите, но я не могу этого так оставить. Я должен мстить, - твердо
сказал Кадишман.
- Я так и знал, что вы на этом не остановитесь - с тихой грустью
промолвил он, - но спешу вас обрадовать, майор, вы попали к нам не обычным
путем. Это было - насильственное изъятие из Мира.
- Вот именно! - запальчиво подтвердил Кадишман.
- Вас затащили в могилу силой и без моего ведома, поэтому я помогу вам
вернуться домой в полной памяти и даже с повышением чина, господин майор,
примите это как небольшую компенсацию за те неприятности, которые вам
причинили.
"Шутить он, так и не научился, зато повысил меня в звании" - успел
подумать лейтенант и, неожиданно выскользнув из кресла, с шумом и свистом
приземлился вдруг на Аленби, рядом с книжным магазином "Стемацки".
Он так неловко упал прямо на середину тротуара, что вокруг сразу же
столпились люди, со всех ног кинувшиеся помогать ему. Народу на улице было
много и он, совершенно отвыкший от людей, радовался в эту минуту всем и
любил каждого. Автомобили резко разрывали окрестности пронзительными
гудками. В воздухе стоял стойкий запах жареного гороха и едких выхлопных
газов. В другое время Кадишман, не задумываясь, оштрафовал бы нарушителей
тишины, но теперь слушал их бесперебойное бибикание, как нежнейшую музыку
незабвенного Вольф Ганга Амодея с Моцартом, как выражалась теща, считавшая
себя поклонницей классической музыки.
Звуки большого города возвращали его к жизни. Никогда раньше, до своей
грустной загробной эпопеи, лейтенант не чувствовал себя таким свободным и
счастливым.
"Неужто это правда, думал Кадишман, я снова дома и я - не таракан?"
Он огляделся и с неистовым выражением лица вдохнул в себя загазованный
воздух большого города. Кто-то толкнул его, да так, что он едва не
растянулся на ровном месте, но он и этому был рад. Кажется, если бы его
оплевали сейчас или даже прибили, он бы целовал ноги обидчикам, будто
презрительными плевками своими они облагодетельствовали его на всю
оставшуюся жизнь.
Наслаждаясь многолюдьем большого города, лейтенант энергичным шагом пошел
в направлении своего дома, надеясь застать его там, где он стоял до того,
как его злосчастный обитатель попал в этот незабываемый и страшный ад с
поэтическим названием "Одиночный мир"
Глава 62
Прием гостей был поистине великолепен. Его величество закатил светский
раут на природе с выпивкой и обильной закуской шотландской кухни. Богато
заставленные столы стояли на зеленой лужайке на фоне великолепного замка с
аркой, висячими садами и укромными колоннадами, где по приказу короля были
установлены бюсты богов, героев и великих людей античного мира.
"Одних фонтанов вокруг с добрый десяток" - с восхищением подумал Вольф,
подставив ладонь под тугую струю воды, падающей из огнедышащих ноздрей
дракона. "У нас бы такая домина стоила миллионов эдак в сто" - соображал
предприимчивый комиссар, прицениваясь к дворцу и, с сожалением вспоминая
руины своего, сгоревшего особняка.
Пока король важно беседовал с Василием, а Цион размышлял, почему это все
вокруг представляется ему в таком искаженном и фальшивом свете, Иуда ловко
опрокинул в себя внушительный рог с вином и с кислой миной стал
принюхиваться к вялой редиске, завезенной сюда из далекой Италии. Он
давно уже присматривался к гостям на лужайке, в надежде обнаружить свою
ветреную супругу; по временной связи она сказала ему, что придет на бал
ровно в два по местному времени. Часы показывали уже половину третьего, а
ее все нет.
Тяжело было у комиссара на душе. Он скучал по Тель-Авиву, по своей работе
и сибирским пельменям, которые обожал есть по субботам. Но еще больше он
скучал по жене, которую ненавидел и любил больше всего на свете. В
сущности, ради нее он и предпринял эту авантюрную поездку в незнакомую
далекую страну, кишащую криминальным сбродом. Он был профессионал и ему не
надо было особо напрягаться, чтобы распознать в придворных вереницу воров,
проституток и дегенератов, еще похлеще тех, что водились в его родной
стране. Если бы не Ривка с ее идиотскими причудами, он ни за что не
поменял бы даже трущобы южного Тель-Авива на эту волшебную, но нежеланную
его сердцу лужайку с ее дворцовыми колоннадами и расфранченными пугалами,
корчащими из себя важных аристократов.
Комиссару не нравилось в Прошлом. Он предпочел бы пить кока-колу в
Настоящем в постели с отзывчивой секретаршей, нежели дегустировать тонкие
вина в обществе короля Англии и его сомнительного окружения.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг