отвела от мужа взгляд. У Васи отвисла челюсть. В роли отца он себя еще не
представлял. Пауза затянулась несколько, и маркиз, на которого устремились
любопытные взоры присутствующих, изобразил на лице слабую улыбку.
- Ты уверена, дорогая?
Со времени первой встречи с герцогиней прошло не более трех месяцев и у
Маэстро были все основания для этого вопроса.
- Можете не сомневаться в этом, - официальным тоном подтвердил комиссар,
- специалисты из института Времени, считают, что рожать вашей ... мадам
безопаснее в своем Времени, - не без злорадства прибавил он, радуясь, что
де Хаимову наставили рога.
- Я буду заботиться о нашем дитяти, маркиз, - мерзко улыбнулся герцог,
понимая, что именно так смутило Васю. Но он плохо знал маэстро. Конечно,
тот не был аристократом по рождению, но в истинном благородстве с ним не
смог бы соперничать ни один из выдающихся современников Балкруа.
- Я поеду с женой, - решительно заявил Василий, - в конце концов, она в
интересном положении...
Выезд путешественников задерживался. Доведенный до отчаяния
несговорчивыми пассажирами комиссар снова связался с шефом, хотя наперед
знал, что по заведенному в органах порядку, тот начнет искать крайнего,
чтобы свалить на него все шишки за возможный провал операции. Но к
удивлению Вольфа шеф на этот раз повел себя куда более решительно:
- Ну, что теперь сделаешь, Иуда, - сказал он, впервые обратившись к
Вольфу по имени, - этот парень, зять академика Ашкенази, и ему можно
сделать исключение. Кстати, почему он де Хаимов, ты не знаешь?
- Утверждает, будто ему был присвоен титул...
- Кем присвоен?
- Я думаю, он сам его себе присвоил. Спросите о нем Сидора Лейбовича, он
вам все расскажет.
- В этом нет нужды, братец. Запускай его с рыцарем!
- Не думаю, шеф, что это понравиться герцогу...
- Ты у нас опытный работник, Вольф, я всегда полагался на твою смекалку.
Однажды она уже сослужила тебе службу.
Как всегда босс в последний момент вильнул хвостом, оставив за
подчиненным принятие решения. Так же как и Вольф, Когаркин боялся потерять
кресло: с нашествием покойников в стране все стало таким зыбким и
ненадежным. "Пусть этот жеребец выкручивается сам"
Но не таков был Иуда Вольф, чтобы отступать от руководящих указаний
начальства. Вернувшись к путешественникам, комиссар предложил герцогу
включить де Хаимова в состав экспедиции, как, собственно, первоначально и
рекомендовал шеф. "В случае провала скажу, что инициатива исходила от
босса" - решил он, довольный своей смекалкой.
- И не подумаю, - запривередничал рыцарь, поигрывая стартовым
пистолетом, - я с этим дерьмом никуда не еду! - он мне и здесь надоел!
- За дерьмо ответишь! - сказал Василий и ласково улыбнулся герцогу.
- Но решение принято на министерском уровне - сказал комиссар, понимая
тщетность последнего довода. Куда было понять этому проходимцу, что в их
бюрократическом мире приказы министра не обсуждаются. Скрежеща зубами, он
решился взять инициативу в свои руки и пообещал Васе отправить его вслед
за несговорчивым Балкруа следующим рейсом.
- Нет, - уперся Василий, - я еду с женой.
- Маркиз! - умоляюще сказала Алис. Увидев ее наполненные слезами глаза,
маэстро нехотя отошел от "Колесницы"
* * *
Повторное "явление" Ахмада навело профессора Хульдаи на новые
замечательные мысли:
- Мы пришли к выводу, - сказал он важно комиссару, что феномен
воскрешения мертвецов можно вполне пресечь, устранив его первоисточник.
Как всегда комиссар не понял заумную муть профессора и тот, не без
досады, стал излагать поднадоевшую уже всем гипотезу о духовном бессмертии
человека, прекратившего свое физическое существование.
- Неужели так сложно понять, что под первоисточником я подразумеваю
герцога? - сказал он.
- Чего уж тут сложного, профессор. Я вас прекрасно понял.
- Я в этом не уверен, дражайший, вы до сих пор не знаете главного...
- Ну так образумьте нас темных людей, коли, не знаем.
- Устранить этого бандита необходимо в его собственном Времени, поскольку
у нас, его пули не берут...
- В этом я уже имел удовольствие убедиться, профессор, - ничего нового вы
мне не открыли.
- Мне не нравится ваш тон, господин комиссар, вы не согласны с моей
доктриной?
- Не согласен, - дерзко сказал Вольф, - ваше предложение отправить людей
в логово изверга не блещет оригинальностью.
В душе Иуда Вольф торжествовал. Наконец то пришло время, когда можно, не
боясь высокого начальства, срезать этого выскочку, что называется на
взлете...
- Вы забываетесь, господин комиссар!
- Нет, это вы забылись, господин Хульдаи, и даже припозднились несколько
со своими рекомендациями, мы уже предприняли определенные шаги в данном
направлении. - В глазах комиссара сверкали веселые огоньки, вот он
желанный миг мести. Еще вчера он не посмел бы разговаривать так с видным
ученым, но сегодня свои люди в канцелярии Главы правительства сообщили
ему, что премьер приказал отправить в Прошлое людей для ликвидации
преступного герцога.
Впервые решение подобного уровня было принято без участия Хульдаи, а это
значило, что акции председателя Госкомитета по спасению нации резко упали.
- Как вы смеете дерзить мне? - возмутился ученый.
- Не вращай глазищами, профессор, - засмеялся комиссар, - мне уже не
страшно.
Глава 59
Более двух суток Кадишман с друзьями отсиживались в кухонном шкафу
председателя домового комитета. Попытки обнаружить на полках что-либо
съестное, оказались безуспешными.
- У этого гада все давно припрятано по закуткам, - ругнулся громила с
пышными усами и вдруг спросил Кадишмана:
- Ну, как, натрахался вчера с моей бабой?
Кадишман растерянно молчал.
- Что усы то повесил, блондин? - усмехнулся вожак, - отвечай, коли тебе
честь дорога.
"Причем тут честь?" - с тоской подумал Кадишман и малодушно пискнул:
- Она сама пришла ко мне, сэр...
- Сама, значит! - криво усмехнулся громила, - что ж, жди меня, блондин, я
тоже приду к тебе при случае...
Ночью ему удалось заглушить голод и вздремнуть на секунду. Он устал быть
униженным и гонимым, и ему приснилась Роза. Она долго плакала у него на
плече, умоляя простить ее за бегство. Ему сделалось хорошо на душе, и он
уже готов был простить ее, но сквозь легкую дрему вдруг почувствовал, как
некто огромный и грубый тяжело наваливается на него сзади, шумно дыша ему
в затылок. Он понял, что это усач осуществил свою глупую угрозу, и
заплакал. Сопротивляться было бесполезно, насильник знал множество
приемов, которые привели Кадишмана в беспомощное состояние.
Необузданная дикая случка продолжалась много часов. Сначала Кадишман
только вырывался и рыдал, кляня громилу, на чем свет стоит, но под утро,
неожиданно почувствовал, что ему это приятно. "Неужели я гомик?" - с
удивлением подумал он, но решил, что это, наверное, какая-нибудь тараканья
аномалия.
Утром коротконожка объяснил ему, что усач поступил с ним согласно канонам
тараканьей чести и он, блондин, должен быть рад тому, что его не затрахали
еще всей стаей:
- У нас так, - гордо сказал он, - один за всех и все за одного.
* * *
На третий день они решили вернуться домой. По расчетам усача, который не
раз за свою долгую тараканью жизнь подвергался химическим атакам,
смертоносный угар на кухне Кадишмана давно уже должен был выветриться.
Усач повел друзей через трубы с каловыми отложениями. Дойдя до
спасительной щели, он обнаружил, что Габай успел замазать ее.
- Делать нечего, - сказал усач, - у этого подонка мы все от голода
передохнем, придется зимовать в соседней квартире.
В соседней квартире проживал некий Бузгало Эфраим с женой Бусей, раз в
неделю занимавшей у Берты что-нибудь из ее вечернего туалета. По четвергам
Эфраим водил Бусю в экзотический ресторан с поэтическим названием
"Эль-Марокко", где они ели отварную курятину с чесночной приправой и
красную икру с ржаным хлебом. Берта была дружна с Бусей и долгими скучными
вечерами (когда лейтенант был занят на службе), играла с ней в лото.
- Я пас, - сказал Кадишман, - мне надо вернуться домой.
- Но это верная смерть, - сказал коротконожка, - пробраться туда можно
лишь напрямую, через подъезд, а там всегда люди...
- Мне надо быть дома, - тупо настаивал лейтенант.
- Ты что, обиделся? - спросил коротконожка, - ведь хорошо же было,
согласись...
- Да, хорошо, - признался Кадишман, но мне надо...
- Вольному - воля! - развел усами великан и повел стаю на квартиру
Бузгало. Усач так и не простил лейтенанту посягательств на его красавицу
подругу, которая, впрочем, на следующий день забыла о его существовании.
* * *
Прошел час. Набравшись духу, Кадишман выполз из укрытия и короткими
перебежками добрался до лестничной клетки. К счастью, дети, вечно снующие
в это время в подъезде, играли во дворе. Кадишман быстро пересек узкую
площадку и достиг матерчатого половика, аккуратно сложенного у дверей
квартиры. Сотни раз он вытирал ноги об этот половик, не подозревая, что
когда-нибудь придется хорониться в его пыльных складках. Едва он успел
спрятаться, у дверей внезапно возникла грузная фигура Габая. На этот раз
партийный активист пришел к любовнице с цветами, и было удивительно, как
этот скопидом потратился на них.
Кадишман прождал в тайнике несколько часов, пока страстный Альфонсин,
утолив ненасытную похоть, вышел, наконец, из спальни своей развратной
возлюбленной. На пороге квартиры он томно поцеловал Берту в щечку и
погладил волосатой рукой ее разгоряченную любовной испариной спину.
Воспользовавшись трогательным прощанием, Кадишман выскочил из убежища и,
лавируя в складках половика, устремился в прихожую. Но добежать до
спасительного дивана он не успел. Закрыв за Габаем дверь, Берта
направилась в салон, по дороге ее рассеянный взгляд упал на Кадишмана.
- Ах ты, белая тварь! - Сказала она и подняла с пола мужнин тапок.
Кадишман понял, что ему не уйти. "Погибнуть от рук неверной жены в
собственной квартире, как это глупо"
В одно мгновение, настигнув его, она широко замахнулась.
- Берта! - дико вскричал Кадишман, но жалкий писк его был недосягаем для
слуха любимой женщины. Перед глазами инспектора вспыхнула сцена, когда,
обнимая и укрывая ее, озябшую от холодных капель дождя, он впервые сказал
ей о своей любви. "Это было... "
Он не успел вспомнить, когда в первый раз признался ей в любви - раздался
оглушительный шлепок тапка, и страшная боль пронзила его до самых усов.
Глава 60
Следующим рейсом в Прошлое отправились "Путешественники".
Комиссар Вольф присоединился к ним с тяжелым чувством; он не верил, что
вернется живым из этого "Чертово логова". Его злило в этих авантюристах
почти все, и особенно склочный характер Виолетты, к которой он испытывал
глубокое презрение.
- Этой сомнительной персоне здесь не место! - высокомерно сказал он
Циону, забравшись последним в "Колесницу".
Иуда Вольф настаивал на том, чтобы служанка сидела в хвосте машины, а
Цион, назло легавому, пожелал посадить ее у самого пульта, чтобы
"принимала участие в полете". Ему нравилось учить подругу жить; она уже
умела работать с утюгом, стиральной машиной и регулировать волшебный ящик,
по которому показывали детские фильмы, особенно нравившиеся ей.
- Что вы имеете против моей дамы!? - вызывающе сказал Заярконский.
- Смешно идти на вылазку с женщиной легкого поведения, - презрительно
отвечал комиссар.
- Осторожнее на поворотах, Вольф, - предупредил осмелевший Цион, - ее
поведение не твоего ума дело, ты здесь не в своем кабинете, понял?
- А ты врежь ему разочек по уху, - посоветовал другу Василий.
Скорая встреча с женой радовала его, и, как всегда в таких случаях, у
него зачесались кулаки. Виолетта отнюдь не благоволила маркизу, но она
была близка к герцогине, и он мирился с ее косыми взглядами.
На срочной "переброске" ядовитой служанки в Прошлое настоял профессор
Хульдаи. "Присутствие этой низкопробной девицы в стране, - сказал он,
вспоминая, как она отвергла его мужскую ласку, - не менее опасно, чем
повторное явление герцога, кто знает, где и как проявят себя объекты ее
последующих переселений"
Но склонять сварливую мадам к дальней поездке профессору не пришлось. Она
и сама не желала оставаться в Настоящем, ибо считала, что должна
находиться при своей госпоже, которая без нее "Совсем пропадет, бедняжка"
Но была еще одна немаловажная причина, по которой служанка не собиралась
задерживаться в гостях. Больное колено Циона давало о себе знать, и
Виолетта, исполнявшая при нем роль сестры милосердия, не решилась доверить
его очаровательным сиделкам из больницы "Тель а Шомер". Комплексов в
общении с женщинами тот уже не испытывал, и это обстоятельство возбуждало
ревнивую подозрительность бдительной подруги. Наставления де Хаимова пошли
Циону на пользу; он смело отчитал комиссара за хамство, и даже герцога в
"А-пропо" поставил на место. Впрочем, у оруженосца заметно испортился
характер: он стал почти несносен, постыдно мелочился по пустякам и
необоснованно подозревал каждого в подрывной деятельности.
В компактной сверкающей разноцветными огнями пультовых лампочек кабине
было прохладно. Комиссар демонстративно отказался от единственного
свободного места рядом с Виолеттой и всю дорогу простоял в хвостовом
отсеке, предаваясь невеселым размышлениям. Его связь со студенткой
прервалась (прокурору удалось переманить ее в свой офис), секретарша
удачно вышла замуж, оставив его с носом, и он решил удержать при себе хотя
бы Ривку. В последние дни он совсем приуныл и "запрезирал" женщин за
присущую им продажность. Ривку, впрочем, он не относил к категории
презираемых.. В продажности она не уступала ни одной из его бывших
любовниц, но сегодня - это единственный человек, с которым его связывают
родственные отношения. Близкие комиссара пострадали от сталинских
репрессий, в страну он репатриировал один, и у него никогда не было
друзей, он любил подчинять их своей воле. Все, что у него оставалось, была
одна лишь заблудшая Ривка, и он боялся потерять ее. Да, он сердился на
жену за ее измену, но в душе считал, что она пала жертвой развратного
герцога, с которым он мечтал разделаться, и вернуть, сошедшую с истинного
пути супругу в мирное лоно семьи.
Оправляя на себе ржавые рыцарские доспехи, в которые его вынудил
облачиться зануда-инструктор, комиссар чувствовал себя одиноким и
несправедливо обойденным судьбой. Он ужасно волновался перед встречей с
Ривкой, но был уверен, что найдет для нее нужные слова.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг