Если выдавалась свободная минута, он ухитрялся даже читать тут, подняв
книгу к самой лампочке, света которой не хватало и на то, чтобы озарить
его конопатины. Книги всегда раздирали карманы его халата. Такая
преданность науке внушала мне уважение, пока однажды, стоя рядом и
прикуривая от зажигалки, не разглядел я заглавие: "Приключения Тома
Сойера".
Подчиненные мне два слесаря в перерыв поднимались наружу, и сквозь
синеву дыма я видел, как они, сидя на траве, едят хлеб и пьют молоко. Я
тоже разворачивал свой бутерброд и шел к Мамаше.
Она меня уже узнавала. И здоровалась по-органному гулко: "Добрый день,
мальчик! - говорила она. - Бутерброд с сыром? Сытно, питательно, вкусно.
Поздравляю". - "Спасибо, Мамаша, - отвечал я. - Скрипим понемногу?" - "Вот
именно, - говорила она, гулко вздыхая, - именно так. Ничего, перемелется -
будет различная продукция. Не сокрушайтесь, пожалуйста, так". - И мы
продолжали болтать, как два старых приятеля. Это было одно удовольствие.
Другого такого компаньона, как Мамаша, не скоро найдешь. Чего только она
не знает, чего не умеет! Может даже стихи сочинить, если попросят, и уж
будьте уверены, это не просто набор слов, не то, что обыкновенно. Я читал
их. Честное слово, хорошие стихи, грустноватые, конечно, немножко нелепые,
но это, по-моему, стихам не вредит.
И песни она поет. Для себя, когда думает. Иной раз и в нашем подвале
сквозь бетонные перекрытия слышится "Во поле березонька стояла". Это у
Мамаши любимая. Поет она всегда по-разному. То мурлычет задумчиво и гулко,
то не без игривости; а как-то случилось, мои слесари уронили напильник и
задрали носы к потолку: такая человеческая, такая смертная тоска
просочилась сквозь бетон.
Слесари боятся Мамашу и никогда не говорят о ней. И мне после того
случая стало не по себе. Но это прошло. И к тому же начались перемены.
Однажды, придя в понедельник, я увидел, что весь наш металлолом исчез,
окна, стены и полы промыты до бесстыдной наготы и чистые лампочки сверкают
зря: без них стало видно, что от прежнего уцелел только большой стол, на
котором лежали готовые детали модели N_2. Над головой мощный многоголосый
хор гремел под ликующую электронную музыку: "Люли-люли, стояла!" Бедная
песенка звучала симфонической поэмой - что Золушка на балу.
Это пела Мамаша.
Мы с Квантом впервые поздоровались за руку, и он, указав кивком на
стол, объяснил по-всегдашнему подробно и вразумительно:
- Сборка.
Мы стояли у стола, разглядывая то, что получилось. Не слишком-то это
было красиво. Грубо обработанный металл корпуса отливал синевой в местах
пайки и сварки; заусенцы, кое-как сточенные напильником, шершавились; нога
N_1, как мне показалось, была миллиметров на пятнадцать короче ноги N_2.
Зато хороши были руки фабричной работы. Они напоминали гибкий душевой
шланг. Это были скорее щупальца, чем руки, но кончались пятипалыми
каучуковыми кистями. Верхнюю коробку мы еще не закрыли.
- Жорка, схему! - сказал Квант.
- Одну минуту, милостивый государь, - изысканно произнес лаборант. Я
проследил за его взглядом. Оказалось, этот тип, Жорка, потихоньку
таращился в книжку, которую пристроил возле себя на стуле. Это определенно
были "Три мушкетера". Его рука опустилась в карман халата, извлекла
замусоленные листки, протянула их Кванту и снова вернулась в тот же
карман, в то время как глаза продолжали рыскать по строчкам. Квант
развернул схему.
- Кажется, все? - сказал он.
Мне почудилось в его голосе сомнение, по-моему, напрасное. Все операции
мы выполнили в строгой последовательности, и на столе не осталось ни
одного неиспользованного винтика.
- Надевай маску, - сказал я.
Чуть помедлив. Квант накрыл верхнюю коробку квадратным каучуковым
пластом. В коробке щелкнуло, зашипело: сработала запальная батарейка,
внутренний механизм пришел в движение. В центре каучукового квадрата
возник бугор, он вытягивался вверх, принимая отчетливую коническую форму,
потом рядом с ним всплыли два черных пузырька. И вдруг лаборант вскрикнул,
выдернул руку из кармана, будто его цапнули там за палец.
- Остановитесь! - вопил он невразумительно. - Бросьте... то есть...
надо переделывать!
С каучукового лица на нас уже смотрели живые любопытные глаза. Они
остановились на Кванте, перебежали на меня.
- Переделать! - вопил Жорка, и глаза перекатились на Жорку! - Вот! -
Жорка показывал нам крохотный блочок, который он вытащил из кармана. - Не
поставили! Ох!..
Квант схватился за голову. Лаборант в отчаянии вцепился руками в
каучуковый квадрат. И вдруг мы услышали тоненький голос:
- Ой! Ты что, очумел? Больно же!
И каучуковые пальцы модели N_2 молниеносно прищемили нос Жорки. Жорка
завопил громче, чем прежде. Но Квант этого будто не слышал.
- Переделывать? - повторил он.
- Ну да! - отозвался тоненький голосок. - Так я вам и дался, нашли
дурака!
Лаборант отлетел в сторону. Модель подпрыгнула на столе, перевернулась,
прыжок - и она на полу, прыжок - у окна, еще прыжок - зазвенело разбитое
стекло.
- Эй, вы!
Заглядывая в наш подвал снаружи, модель корчила нам преуморительные
рожи. Мы посмотрели на нее измученно и обалдело. Под сводами задребезжало
что-то вроде сломанного колокольчика.
Так мы впервые услышали смех Егора.
3
Сбежав от нас, Егор выскочил на улицу и понесся вприпрыжку вдоль домов
и длинных дачных заборов. На улице было пусто и тихо, а душа его просила
приключений. И скучно было жить в одиночку, Егор пошевелил ушами, как
локаторами, надеясь поймать звуки голосов.
Егор свернул в проулок, заросший лебедой и молочаем. Он уже не бежал, а
шел. Он даже раздумывал, не вернуться ли к нам - ко мне и Кванту. Близко
не подходить, конечно, и в руки не даваться, чтобы мы не вздумали его
переделать. А так, сесть на бревнышки и поболтать - это можно.
Но тут он, наконец, услыхал голоса.
- Гляди, красная какая! - сказал шепотом кто-то поблизости.
- Ой, крупная!
- А вон-то! Гляди, гляди!
У забора, обтянутого поверху колючей проволокой, стояли Мальчишка и
Девчонка. Егор неслышно приблизился. Его никто не заметил. Ребятишки были
заняты: глазели в щели забора. Егор тоже заглянул. "Ничего особенного,
просто много травы, - подумал он. - А они что увидели?"
- Эй, вы! - сказал Егор. - Чего уставились?
- Ой! - завизжала Девчонка и отскочила. Мальчишка тоже отпрыгнул в
сторону.
- Да я вас не трону! - закричал Егор. - Я свой! - Он уселся в траву,
охватив колени руками, и отвернулся, давая беглецам время одуматься. Уши
донесли ему, что ребятишки сперва замедлили бег, потом остановились и
теперь медленно приближаются.
- Что, струсили? - сказал Егор. - Здорово я вас! - и повернулся к ним
лицом.
- Ты кто? Негр? - спросил Мальчишка, увидев его черное каучуковое лицо.
И сразу закричал: - Да он железный!
- И голый! - возмущенно взвизгнула Девчонка.
- Железный! - изумленно повторил Мальчишка.
- Врете, - сказал Егор, поднимаясь на ноги. - Я живой. И умный.
Они, отступив, переглянулись.
- А что вы там увидели? - спросил Егор, ткнув пальцем в щель забора.
- Малина поспела! - скороговоркой сообщила Девчонка. - Посмотри, какая!
Егор посмотрел на ягоды. Ну и что? Но тут ему внезапно вспомнилось, что
люди питаются как раз такими штуками, а не солнечными лучами.
- Вы хотите малины? - спросил он.
- Еще как!
- Взяли бы да и съели, - посоветовал Егор.
- Хозяина боимся.
- Это вон того, что ли? - спросил Егор, указав на какое-то существо в
драном пиджаке и дырявой соломенной шляпе, стоящее посреди огорода. Они
фыркнули.
- Это пугало! Не человек, понимаешь? Не живой!
- Кибер?
- Да просто пугало! Ну, как тебе объяснить? Две палки и пиджак.
- Понятно, - сказал Егор. - Сейчас будете есть малину.
Он подпрыгнул, ухватился за верх забора. Девчонка ойкнула. Мальчишка
шикнул на нее:
- Молчи, что ему сделается? Железный!
Егор взялся за проволоку. Электрические искры, шурша, вонзились в
нервные окончания. Через проволоку был пропущен ток. Мальчишка знал об
этом, но не хотел предупредить. Ах ты! Ладно! Егор пошевелил пальцами
онемевшей ладони. Потом, щелкнув металлическими ногтями, перестриг
проволоку и спрыгнул вниз. Не ссориться же с новыми друзьями. Опять один
останешься.
Первая ягода, которую он сорвал, сплющилась в его пальцах и уронила
наземь каплю сока. Егор снова пустил в ход ногти. Отстриженные ягоды
падали в подставленную ладонь, копились розовой горкой. Ребятишки за
забором причмокивали, глядя в щели.
В сенях скрипнула дверь, и кто-то вышел на крыльцо. Егор услышал тонкий
визг, покосился в ту сторону, увидел белое пятно рубахи, мелькнувшее в
темных сенях. Мальчишка торопливо влез на забор, потребовал:
- Давай малину!
- Мало еще, - сказал Егор.
- Давай, давай!
Егор высыпал ягоды в его ладошку, Мальчишка спрыгнул, послышалось его
хихиканье и топот убегающих босых ног. Егор подумал: "Что, не надо им
больше малины? Почему убегают? Такая игра? Тогда нужно их догнать".
Он уже оседлал забор, когда дверь сеней взвизгнула коротко, оттуда
прогремел гром, и горсть градин ударила Егора в бок с такой силой, что его
швырнуло вниз, за забор.
Егор с трудом поднялся на четвереньки. Глаза работали несинхронно: он
видел в конце переулка большую толпу Мальчишек и Девчонок, которые ели
малину, прыгали и кричали:
Кибер-гибер, где ты был, где ты был, где ты был?
В огороде суп варил, суп варил, суп варил!
"Какой суп?" - подумал Егор. Тут регуляторы привели зрение в порядок, и
он увидел, что никакой толпы не было. Это всего-навсего те двое ели его
малину, и Мальчишка прыгал и дразнился. "Так вот вы какие!" - подумал
Егор. Он поднялся на ноги. Мальчишка и Девчонка отбежали подальше. Ему
ничего не стоило их поймать. Но Егор отвернулся и пошел в другую сторону.
Тогда Девчонка сказала Мальчишке:
- Я с тобой не играю.
- Ну и иди к своему киберу! - ответил Мальчишка. И закричал ей в спину:
- Жених и невеста поехали по тесто!
Это был тот самый Мальчишка, который несколько позднее открыл не
известную зоологам фауну Пруда, в награду за что получил полтора десятка
уколов в живот - прививку против бешенства.
А Девчонка догнала рассерженного Егора. Сперва они кое-как помирились,
потом подружились, и когда она сказала, что хочет живую куклу и живую
сказку, началось все вышеописанное. И теперь мы сидим и ломаем голову: как
быть?
4
- Серьезность, трудолюбие, чувство ответственности - понимаешь? Всего
этого у него нет, - говорил Квант, покусывая ногти. - Мало ли чего он
может натворить... С другой стороны...
Я молчал. Я сейчас исполнял обязанности начальника лаборатории вместо
Кванта только потому, что не нес ответственности за все происшедшее.
Пришел в лабораторию недавно, был не в курсе... Я сочувствовал Кванту, но
если бы мне сразу сказали, что хотят изготовить чувствующий автомат, я
отказался бы. Я против таких вещей. Не могу сказать, почему. Мы часто
жестоки, не зная этого, не задумываясь. Когда, не глядя под ноги, давим
муравьев, когда едим мясо и не вспоминаем, что ради этого была зарезана
корова. Привычка, словно экран, заслоняет от нашего нежного
чувствительного сознания смертные муки животного. Но это не значит, что я,
например, способен зарезать корову.
Но они оба - и Квант, и Профессор-Доктор - верят, что вышли на главный
проспект кибернетики. Кибер должен мыслить и страдать, говорит
Профессор-Доктор. Только так можно добиться самопрограммирования. И только
такой робот может создавать конструкции более совершенные, чем он сам. У
обычных машин при таких попытках получаются электронные дураки.
Это верно. И кое-что уже было сделано. Оказывается, пение Мамаши было
вовсе не показателем рабочего ритма, как я думал. Мамаша вправду грустила
или веселилась. И она скучала. Она сама потребовала подобное себе существо
специально для компании! Тогда Квант сконструировал Егора, Мамаша одобрила
проект, сделала кое-какие поправки и взяла на себя разработку отдельных
узлов. Так вот и получился Егор. А мы загубили его по недосмотру.
Я заметил, что Мамаша перестала петь. Она теперь только вздыхает и
задает вопросы о Егоре, которого мы перевели в темный чулан на нашем
этаже. Бесполезные разговоры, Мамаша! Нет мудрого существа, которое бы
составило тебе компанию. И не будет, если мы не найдем способ переделать
Егора. Егор - он совсем не интеллектуал. В его мозг был заложен жесткий
минимум информации. Остальное он должен был приобрести сам. А он не желает
приобретать. Он хочет только проказить и развлекаться. И все из-за того
несчастного, не поставленного на место блока. А что делать? Маска,
панцирь, конечности - все проросло нежнейшими нервами. Ему будет слишком
больно, если мы затеем операцию.
- А если под наркозом? - ляпнул вдруг я. Квант посмотрел на меня
внимательнее.
- А я что, по-твоему, делаю? - медленно произнес он. До меня смысл этих
слов дошел не сразу. Я смотрел, как Квант вертит в руках тот самый
злополучный блочок, проверяя контакты; я слушал, как Егор возится и скулит
в темном чулане. Возня и скулеж становились все тише, все жалобнее Да,
четкий план, но, черт возьми, люди мы или нет! Ведь это же...
Егор питается светом. И не получает его второй день. И то, что
происходит сейчас в чулане, называется - _голодная смерть_.
- Квант! - сказал я чужим голосом. - Квант!
Квант даже не взглянул в мою сторону. Вот скоро скулеж замрет, мы
войдем в чулан к неподвижному бесчувственному Егору, снимем маску... Очень
четкий план. Очень. Уж такой четкий...
Вдруг Квант рассмеялся.
- Послушай-ка, ведь она нарочно это сделала!
Разъятый на части блок содержал всего лишь коротенькую проволочку,
ничего больше. Соединение напрямую. Нечего и мучить Егора. Проволочка эта
ему не убавит и не прибавит.
- Зачем?! - спросил я обалдело, хотя уже сам понял, зачем Мамаша это
сделала: она просто хотела _ребенка_.
Квант протянул мне листок бумаги.
- Пиши. Тебе все-таки лучше удается официальный стиль.
ЗАЯВЛЕНИЕ
Коллектив нашей лаборатории просит не принимать решения о демонтаже
автономного самопрограммирующегося кибернетического устройства по
наименованию "Егор", а также просит отдать вышеупомянутого Егора нам на
поруки с целью дальнейшего его перевоспитания в нашем здоровом коллективе.
- Во! - Квант показал большой палец. - Могуче! Жорка, выпусти его.
Лаборант Жорка со всех ног кинулся к двери чулана.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг