Взглянув на небо, я понял причину необыкновенной тишины: готовилась
буря. Там, наверху, она уже бушевала, тяжелые тучи стремительно неслись со
всех сторон в каком-то вихре, обнимающем целиком горизонт. К счастью, как
мне казалось, я не отошел слишком далеко от дома. Я сразу повернул назад.
Солнце продолжало мне светить, даже когда тучи сшиблись в середине неба:
последний луч опирался в землю, как световая колонна. Может быть, это он и
ввел меня в обман.
Я не боялся заблудиться; чувство направления было у меня как у
почтового голубя, и дорога казалась знакомой: снова перешел я по камушкам
речку с тихой, почти стояч чей водой, покрытой листьями и цветами водяных
лилий, поднялся по склону холма. Но там, где ожидал увидеть дом, нашел
лишь невысокий покрытый травою бугор между деревьями! И пятнышко
солнечного света, трепеща, выхватывало из грозовой мглы то покосившуюся
изгородь, то в глубине маленького садика, у самого подножья бугра, ветхий
сарай, служивший, вероятно, для хранения садового инструмента.
У меня не было выбора: ливень уже начался, капли, шипя, колотились в
листве. Я вбежал в садик, где, можно сказав, еще стоял белый день, и
кинулся скорее под Крышу, успев только заметить, что сад давно заброшен,
зарос весь сорной травой и никто не сбирает плодов. Много раз я
возвращался туда мысленно, гадая, что это был за сад, потому что мне не
довелось увидеть его снова.
В сарае было покуда еще тепло и сухо. Можно было даже не без удобства
прилечь и любоваться грозою через открытую дверь. Я наклонился, чтобы
придвинуть и разровнять охапку сена, чем был сам удивлен: откуда ж мне
известно, что оно здесь имеется? Впрочем, может быть, дело тут в его
запахе.
Я опоздал в последний раз взглянуть на солнце. Кровавый просвет в
тучах сомкнулся. Тьму взрезала молния, отпечатав в глазах ландшафт,
который вдруг показался мне давно, очень давно знакомым. Но откуда?
Разумеется, я мог побывать тут когда-нибудь в детстве и забыть об
этом. Но воспоминание было свежо. Совсем недавно видел я и этот сад, как,
впрочем, и реку, и лес, в воспоминании также озаренный молнией! И этот
сарай, и сено "Должна быть, еще... - продолжал я напряженно вспоминать, -
лестница! Каменная лестница!" Тут я рассмеялся несколько принужденно. Да,
я видел все это, и видел недавно: во сне! Сходство было, во всяком случае,
поразительное. Занятный был сон: лестница вела в подвал, где находились
странные предметы. Но очутиться снова - и наяву - в таком месте - это,
знаете ли, способно привести человека в замешательство.
Я искал объяснений, а ливень между тем усиливался. Худая крыша
потекла, я начал искать местечка посуше. Ливень превратился в настоящий
водопад, прогибавший ветхие доски кровли. Забурлило и под ногами. Стоя по
щиколотку в воде, я слышал, как поток уносит сено и щепки. "Ну и
пристанище!" - подумал я. Впрочем, для этой погоды годился бы разве
ковчег. Положение становилось опасным. Даже сквозь гром было слышно, как
по-мышиному повизгивают гвозди: сарай шатало, словно худую клячу.
Следовало уйти, пока он не рухнул.
"Найти бы этот подвал, как во сне!" - подумалось мне невольно. Я и на
миг не принял мысли этой всерьез. Но, оглянувшись, при свете молнии увидел
то, что нашел бы сразу, кабы искал.
В каменном уступе, на который опиралась жалкая кровать, была дверца
без ручки, отворявшаяся внутрь, я толкнул ее и вошел, сам не зная, как
догадался - это сделать возможно, сон продолжал руководить мною я наяву.
За высоким порогом виден был ряд ступенек, высеченных в камне, вели
они вниз, под своды подвала, где светила оплывшая свеча на грубом, едва
оструганном столе. Возле свечи стоял старенький школьный глобус, а перед
ним в деревянном кресле сидел какой-то старик С белой бородою во всю
грудь. Я поздоровался с ним, он ответил движением бровей, что скрывали
глаза. Но не произнес ни слова.
- Погода собачья, - сказал я, не закрывая двери, чтобы
непрерывающийся за спиною гром объяснил ему мое положение. - Вы слышите?
- Слышу, - проговорил он, наконец, как-то неумело, словно бы позабыв,
как это делается. - Что ж, вы готовы остаться здесь?
- Если позволите, - сказал я.
- Превосходно, - сказал он, - а я готов зато уйти.
- В такую-то грозу?.
- Мне это нравится.
- Что ж, дело ваше?
Я принимал его за сторожа или садовника. Зачем его и сдерживать, коли он
так стремится убраться? Здесь, может быть, нередки грозы, он привык, а то
еще шашни завел где-нибудь в деревне по соседству, старый хрыч! Общество
малоприятное, да и кресло тут только одно...
- Помните: таково было собственное ваше желание, - сказал своим
деревянным голосом старик, направляясь к лестнице. Не понравился мне его
тон: то ли намек, то ли даже угроза, я не успел этого понять.
Неуклюже, как будто стреноженный, поднимался он по ступенькам и вдруг
возле самой двери, которая оставалась по-прежнему отворенной, что-то
замычал себе под нос по привычке одиноких людей, перед самим собою не
стесняющихся. Кажется, я различил мелодию, мне была знакома эта старинная
песенка, и сразу показалась знакомою и фигура, и вся повадка этого старика.
- Послушайте! Кто вы, как ваше имя? - закричал я снизу, сильно
почему-то встревоженный.
Но он только рукой махнул, не то прощаясь, не то показывая, что не
желает отвечать. Рука была желтая, сухая, бессильная - рука монаха или
кабинетного ученого. И дверь захлопнулась за ним с нежданным долгим
звоном, низким, басовитым. Громовые раскаты сразу перестали быть слышны.
Оборвалась и мелодия.
"Это новый сон - продолжение старого, - думал я, - или старого не
было вовсе: снится, будто он приснился!" Доказательством реальности было
лишь промокшее до нитки платье, но присниться ведь могло и это, и
охвативший меня озноб, от которого зубы стучали, хотя в подвале было тепло
и сухо, а в кресле уютно. Я чувствовал, что попался в какую-то ловушку,
последние слова старика содержали на нее намек. Но кто помешает мне
вырваться? Дождь не остановил старика, не остановит и меня! Обогреться и
обсушиться я смогу в доме друзей. На волю, скорее на волю, ни за что не
останусь здесь, где так давя г уходящие во мрак своды, бог уж с нею, с
грозой.
Литой позеленевшей бронзы дверь скупо отражала свечное пламя. И на
ней, как снаружи, не было ручки. Отворялась же она, как Вы помните, внутрь.
Охвативший меня приступ паники все-таки был непонятен. Что из того,
что ручка отсутствует? Должен быть способ отворять эту дверь изнутри, он
будет найден, он, разумеется, прост!
Поднявшись по ступенькам, я убедился, однако, что дверь была пригнана
к своему месту без всякого зазора. Не удавалось обнаружить и малейшей
щелки, пальцы нащупывали только литой орнамент, струившийся вдоль краев
Возможно, это были письмена, которых никто так и не сумел прочесть,
возможно, в них заключена разгадка, я этого не знаю... Я извлек из
портмоне пилку для ногтей - мы ведь, г-н Аусель, были в свою пору
щеголями! - но ее острому кончику тоже оказалось решительно некуда
проникнуть.
Озноб миновал, меня теперь кинуло в жар. Должна, должна эта дверь
открываться, иначе как бы мог входить и выходить сам старик, здесь
обитавший? Почему он не сказал, как это делается? Не тут ли смысл его
последние странных слов? Существует какой-то секрет, скрытая пружина или
рычаг, надо только найти!
Я снова ощупывал пальцами линии литого узора, принялся затем за
стены, за порог - в надежде найти выступ или торчащий гвоздь, который
довольно будет нажать или повернуть шляпку, чтобы дверь сама собою
распахнулась. Ничего не нашлось. Тогда я ударил по двери, легонько, потом
сильнее и еще сильнее. Бронза не загудела, дверь не шелохнулась, будто
впаянная в стену. Не попытаться ли выкрошить камень, хоть с краешку, чтобы
втиснулась пилка?
Проба отняла немало времени. Камень не поддавался, мне не удалось
добыть его и крошки, самомалейшей пылинки! И еще странность: я не слыхал
звуков собственной работы - скрежета металла о камень, будто пилка и вовсе
не касалась его, несмотря на тяжкие мои усилия. Подобное бывает только во
сне, однако я страшился и думать о снах.
Слепая ярость мало-помалу охватывала меня. Я принялся колотить чем
попало: и кулаком, и пилкой, зажатой в другом кулаке, она разломилась,
поранив руку, и это, наконец, отрезвило меня.
Шатаясь, бледный, с прилипшими ко лбу волосами - таким я видел себя
как бы со стороны, я побрел снова вниз по ступенькам и рухнул в кресло без
сил.
Оставалась надежда, что вернется ушедший старик или кто-нибудь другой
забредет в этот сад, что менее вероятно... Но вернется ли старик сегодня?
Он может не вернуться и завтра, а уж свеча догорает! Что, если он вернется
лишь через несколько дней? Или не вернется никогда? Вдруг и он чужой в
этом саду: сад, боже мой, так запущен!.. А если он умер в дороге: ведь
такая была непогода! Или, вернувшись, преспокойно оставит дверь закрытой:
ему просто ничего тут не понадобится, а из-за тяжелой двери не слыхать ни
единого звука! Но надо стучаться, стучаться!..
Встать я был не в силах. Да и мог ли старик воротиться так скоро!
В голове словно жужжал весь разговор с ним, от слова до слова. Я
пытался отогнать воспоминание и снова к нему возвращался, размышляя, нет
ли в нем иного, не очевидного смысла? Желание старика уйти: разве не мог
он уйти прежде, сам, по собственной охоте? Сказка про перевозчика невольно
взбредала на ум, про перевозчика, который уступил свое весло пассажиру, и
тот остался прикованным к этому веслу, пока не освободился от него
подобным же образом. Кто этот старик: посетитель или хозяин, либо его
служащий? И что здесь: жилище, сторожка? Более похоже на последнее. Нет ни
постели, ни кухни.
С ужасающей ясностью припомнилась истинная причина паники: в том
злополучном сне я осужден был на вечное заточение! Вечное, г-н Аусель!
Сердце мое сжалось в комок. Но разум отказался принять столь нелепую
возможность. Старик, если он тоже был здесь заточен, попросту умер бы с
голоду. Однако ведь я и того не знаю, долго ли он дожидался спасения,
сколько свечей успело Догореть. У меня была только одна, сгоревшая
наполовину!
Так что еще было в том сне? Какие-то люди, веселье и розовые
лепестки. Тихая музыка, долгий полет. Или это был другой уже сон?
Облокотившись о стол, я обхватил голову руками и принуждал себя
вспоминать, надеясь найти разгадку в вещем сновидении. Но мысли опять не
желали подчиняться, совершали бег свой собственным тайным путем, не помню
их. Р глазах все поплыло, я полагал, от усталости. Над столом парил
огромный окутанный туманом шар!
Да, г-н Аусель! И в первую минуту я подумал, что разволновался
чрезмерно, что это кружится голова, а оттого туманятся глаза.
Я приступаю к главной части моего рассказа, когда мое расставание с
самим собою начиналось. Немногие становятся чужды себе, своей молодости до
такой степени, хотя судьба моя, делается мне понятно, не явилась
единственным исключением. К несчастью, догадка о других подобных судьбах
возникла слишком поздно, когда у меня осталась только та забота, которую я
буду просить Вас со мною разделить. Эти рассуждения вам не будут понятны,
я же не могу, к сожалению, сказать большего.
Он чужой мне теперь, этот попавшийся в ловушку мальчик Но все-таки я
когда-то был им, и дряхлое сердце мое щемит от последнего расставания.
Довольно об этом. Перейдемте к делу.
Я откидывался в кресле - и туман исчезал, шар уменьшался в размерах,
пока я не увидел вновь перед собою, со вздохом облегчения, обыкновенный
старенький школьный глобус, насаженный на косую ось, увенчанную медной
шишечкой. Того, что я знал о разнообразии оптических иллюзий, казалось
довольно для понимания происшедшего. Не стоило беспокоиться. Однако,
минуту спустя, я заметил, что разрисованный картонный шарик, с которого я
не сводил глаз, еле заметно вращается! Конечно, я мог машинально крутнуть
его перед тем и этого не запомнить. Я и не думал усматривать новую загадку
в этом жалком учебном пособии, вертится - и пускай себе вертится, пускай
движутся размалеванные контуры материков и океанов, с одного боку глобуса
освещенные ровным пламенем свечи, с другого скрытые тенью - имитация дня и
ночи, урок географии, предмета, по которому я без того достаточно успевал
в свои школьные годы.
Тихое вращение не замедлялось, не желая останавливаться, хотя пора бы!
Я снова приблизился к шарику, на сей раз не торопясь. Он медленно рос
в глазах, пока я к нему наклонялся, но линии теряли ясность: появлялся
облачный покров, укрывавший обширные области. Еще ближе - и он становился
размытым, на теневой стороне замерцали огни, на освещенной поверхности
морей я увидел корабли, они казались неподвижны; приблизившись еще, я
уловил и движение, оно сделалось стремительным, когда я вздумал разглядеть
одно суденышко вблизи. Океан бушевал подо мной, я валился в него с высоты,
какая-то игла едва не воткнулась мне в глаз, это был громоотвод на
верхушке мачты! Я едва уклонился, пролетел над кормою судна, скользящего с
гребня волны, брызги пены осыпали мне лицо. Я слышал запах моря и мог
очутиться в волнах, когда догадался откинуться назад в своем кресле.
Иллюзия пропала, но я не мог ошибаться: я видел хлопочущих на палубе
людей, слышал их голоса и готов был поручиться, что это не какие-нибудь
модели, нет!
Самый подлинный земной шар вращался в дымке облаков над грубым
дощатым столом.
"Не может быть, - устало думал я. - Все равно это копия, макет,
страшная, одним словом, игрушка. - Но притом сознавал, что напрасно
пытаюсь оградиться от очевидности - И кукла ведь похожа на человека, а уж
игрушечная железная дорога уступает настоящей только размерами, - так
продолжал я себя уговаривать. - Кто-то приходит в назначенный час заводить
механизм, а если забудет свою обязанность, оно портится, пылится, ржавеет,
замирают все фигурки, становится нужен ремонт или хоть смазка!" Я слегка
повеселел и задумал поставить небольшой опыт.
Через мгновение я увидел железнодорожный вокзал в Ноодорте. Поезд,
означенный в телеграмме, тронулся как раз в обратный путь. Друзья мои,
обманутые и огорченные, садились в коляску.
- Не печальтесь, - шепнул им я, - забудьте обо мне!
Стыдно и по сей день, г-н Аусель... Было не до них, ни до кого! Мысли
мчались бешено. Никто не уверил бы меня, что я видел перед собою заводные
макеты моего друга и его молоденькой жены, они сыграли свою роль, и
довольно хотелось, чтобы они вправду обо мне позабыли, я вовсе не
намеревался вернуться к ним в дом, другими были теперь мои планы! Я, с
детства почитатель Стивенсона и Дефо, мог предпринять любое путешествие,
чему прежде мешала стесненность в средствах, осуществить затею, какую
угодно смелую, проникнуть и туда, куда не в силах был никто пробраться. И
оба полюса, н Лхасса сделались не менее доступны, чем какая-нибудь
Флоренция! Любая голова способна вскружиться от этого, я же, г-н Аусель,
был молод, я так далек был от того, чтоб прозревать, сколь судьба обычная
завидна...
И все-таки я вскоре передумал. Простое благоразумие подсказывало
предпринять первую высадку здесь, вблизи Ноодорта, где у меня есть приют,
где я смогу, выйдя из дома друзей, вновь найти путь к этому дивному
глобусу и владеть им в глубокой тайне. Помимо того, следовало позаботиться
и о способах возвращения из более далеких путешествий. Одна
осведомленность о мировых делах, никому в такой степени не доступная,
поможет заработать кучу денег, хотя бы посредством игры на бирже, все мое
будущее делается обеспеченным при помощи этой славной игрушки!
Я избрал подходящее место, приблизился к Земле вплотную и прямо из
своего деревянного кресла мягко опустился ногами в траву нежно-зеленой
лужайки. Приключение окончилось! Стол, свеча и глобус - все исчезло.
Вместо темных сводов над головою простиралось небо, грело солнышко. Я
поспешил к дороге. И поспел вовремя: коляска катилась навстречу. Милые
лица друзей обернулись на оклик, но никто не отозвался на мои слова.
Честное слово они только удивились ненужной дорожной встрече, не знали,
кто этот прохожий и с чего ему вздумалось их окликать. Они не узнавали
меня!
Потрясенный, я долго смотрел им вслед. Неужели не скольких слов,
нечаянно сказанных, было довольно для та кого, хоть и не слишком
приятного, но без спору, чудодейственного результата? Разумеется, я был
уязвлен, потому что любил их, понимал, что виноват сам, но, сделанного не
воротишь, думал больше о том, что не оценил, как видно, полученного
подарка. Надо поспешить, чтоб никто не опередил, не нашел прежде меня
дороги к моему глобусу!
О старике - его владельце или распорядителе - я уж и думать забыл!
Попытка снова взять экипаж на привокзальной площади окончилась
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг