прославился, что на званые вечера нередко пытались прорваться разные
забулдыги Следовало договориться об охране порядка. Исправен ли миксер? А
закуски, закуски, проверен ли их запас? Боже, а сюртук? Эта
разиня-экономка, конечно, не догадается... Жениться совершенно необходимо.
Г-жа булочница проявляет здравый подход: лучшей партии не сыскать, девицу
же давно пора сбыть с рук. Но булочник, булочник!.. Невозможное дело -
пожертвовать для булочника своими убеждениями, о которых всем, вдобавок,
известно. Упрямый осел! "Не жениться бы вам никогда и детей не заводить"!
Что г-н Эстеффан плохого сделал?.. Предстоит решительный шаг. Сегодня же,
сегодня сделать предложение! Семейство приглашено, не повредит пригласить
вторично... И за минуту перед тем, как начаться фейерверку... Проверить,
кстати, готов ли этот фейерверк. Не забыть о микрофоне! Но главное, самое
главное - постараться, чтоб на вечере непременно присутствовал тот, кого
г-н Эстеффан в мыслях своих именовал Высокочтимым Другом!..
***
Тем временем Дамло, забежав на минутку в участок, чтобы хлебнуть
пива, нашел на столе зашифрованную служебную фототелеграмму. Добраться до
смысла стоило многих трудов. Предписывалось взять немедленно под
строжайший надзор мастерскую Биллендона, в особенности всех его служащих,
и ждать дальнейших указаний.
Дамло хмыкнул, отворил сейф, где хранилось пиво, но призадумался Это
как получается: они там, наверху, что-то знают, а Дамло не знает? Выходит,
он допустил на своем участке недосмотр?
Дамло, сопя, глядел на вскрытую жестянку. Пить не хотелось, хотелось
есть, но бутерброды кончились. В минуты забот и раздумий мастер сыска
ощущал в пустом желудке тяжесть, будто был проглочен пистолет.
"Ничего непредусмотренного, - размышлял Дамло о Биллендоне, - и
недозволенного не натворил, в свалке у собора не принимал даже участия,
хотя все там были, за исключением Эстеффана, атеиста, тот прибыл позднее
для оказания медпомощи, и мэра: тому драться нельзя, и он неизвестно
какого исповедания, посещает торжественные службы у всех, называет себя
экуменистом. Узнать бы, в чью пользу платит церковный налог, так у
инспектора не спросишь, его человек, тьфу, о чем я?! Сказано: "в
особенности всех его служащих", к чему бы? У Биллендона все служащие -
один этот мальчишка, подручный, приезжий, имя Рей, нанят по газетному
объявлению. Может, он в чем замечен? Задержать, допросить? Опять тьфу!
Стыд-позор: с несовершеннолетними связываться, может, они где безобразят,
но только не тут. И указания такого нету. Жизнь собачья!.. Дамло вздохнул
почти жалобно. Он терпеть не мог думать, это причиняло ему физические
страдания. Но мыслительный аппарат, с трудом приведенный в действие,
требовал такого же труда и на то, чтобы действие прекратилось.
Ход его мыслей вызвал следующие поступки: сержант обошел помещение
участка, убедился в отсутствии посторонних и запер все двери. Вернулся в
свой закуток. Выглянул наружу сквозь зарешеченное оконце, установил, что
никто не подсматривает. И тогда уж с вороватым видом присел возле сейфа на
корточки.
В нижнем отделении большого сейфа хранился маленький сейфик,
приобретенный на собственные сбережения по секрету от мадам Дамло. Сержант
отпер его.
В сейфике лежала всего лишь одна папка, довольно пухлая, на ее сером
картоне рукою Дамло было неумело начерпано крупное готическое "Т". Сидя
по-прежнему на корточках, отгороженный от всего мира столом и запертой
дверью, полицейский углубился в чтение.
Поверх прочего в папке лежали газетные вырезки, которые Дамло
выпросил у Биллендона. Содержание он знал наизусть: такого-то числа, в
таком-то часу двое замаскированных вооруженных террористов совершили в
Дугген-сквере попытку похищения трехлетней дочери известного политического
деятеля такою-то, что, кстати сказать, не мало повысило шансы последнего
на тогда еще предстоявших выборах... Гувернантка упала в обморок, но
девчонка оказалась хоть куда - дралась, как кошка, исцарапала нападающих в
кровь, визжала на весь сквер. Похитителям помешал случайный прохожий. Он
здорово их отделал - из одного почти что вышиб дух, а другого, который
собирался в него стрелять, обезоружил и публично выпорол ремнем - здесь
же, на гравийной дорожке! По одной этой подробности в городке любой угадал
бы сразу, кто был этот прохожий, пожелавший, как писали газеты, остаться
неизвестным...
Впрочем, таковым он остался только для газет и полиции. Биллендон не
знал, с кем связывается: он недавно воротился из Австралии, как видно, с
деньгами: купил домик в столичном предместье. Этот дом был взорван, жена и
сынишка погибли, на него самого несколько раз покушались, однажды ранили
легко в руку, он принужден был бежать, волей совершенно непостижимого
случая очутился здесь - и все странным образом прекратилось, никто его
больше не трогал!..
Дамло добрался до копии своего рапорта и обиженно засопел.
Дугген-сквер не входил в его участок, он побежал туда, заслышав крики, и
никак не мог успеть задержать машину, в которой субчики смывались с места
происшествия, это для всякого очевидно! Тем не менее вот приказ о выговоре
за нерасторопность и, пункт второй, о переводе в эту чертову глухомань!
Приятели-постовые шепнули ему, правда, что он напрасно, видите ли,
запомнил номер машины! Дамло разговорчики пресек. Крамольничать нечего.
Начальству лучше знать. Тургот остановил его карьеру, с Турготом он и
рассчитается. Как и когда, он знать не знал, однако был почему-то уверен,
что глава знаменитом бандитской шайки из рук его не уйдет - и не один, а
со всей своей шайкой!
Этого надо было ждать, для этого копить сведения!..
Но никто ничего толком не знал о Турготе, хотя шайка действовала
который уже год. Даже сами бандиты главаря своего в глаза не видывали.
Прямого участия в делах он не принимал. Клиентуру изыскивал сам, проявляя
поразительную осведомленность. Звонок по телефону, незнакомый голос
предлагает избавление от неприятностей, называет сумму оплаты за услугу -
внушительную сумму, но обычно посильную, - и не вздумай отказаться, не то
что донести или хотя бы разгласить! Всякий знает: расправа за это будет
скорой и короткой, правда, без лишней жестокости.
Семьям жертв даже выплачивалась компенсация - иногда очень приличная!
Вот это обстоятельство почему-то приводило Дамло в особенное бешенство, он
об этом слышать боялся - не хватил , бы кондрашка!
Материалы из папки с готическим "Т" трактовали Тур-гота по-разному, в
том числе как миф, несуществующую личность, прикрытие для нескольких
гангстерских шаек, психологический трюк, разработанный неким мозговым
трестом по коллективной заявке... И как главу подпольной преступной
империи, охватывающей континент, протянувшей щупальцы в другие части
света. Левые намекали на связи с полицией, с администрацией, но не могли
своих догадок подтвердить.
Во всяком случае, с именем Тургота была связана совсем не мифическая
сила: выстрел мог оборвать размышления излишне проницательного теоретика,
храброго журналиста, преданного долгу полицейского...
Дамло колебался: не следует ли поместить в эту папку полученную
телеграмму. Расшифровал ее вторично и все-таки решил: нет, рано.
Он запер папку в сейф, уселся за стол, уставился в пространство перед
собою и просидел так долю-долго.
- Ладно, - проворчал он наконец. - Будем держать ухо востро.
Установим пост - вот что мы сделаем! Установим пост!
Его желудку сразу полегчало. Дамло дотянулся до жестянки, единым
духом высосал серевшееся пиво, радостно закряхтел, положил телеграмму в
верхнее отделение большого сейфа, запер замки и наложил пластилиновую
печать.
Глава 4
Случал на автостраде близ Ноодорта не был в свое время внесен в
реестр дорожных происшествий, поскольку обошелся без жертв и ущерба
имуществу. Однако очевидцы еще долго не могли о нем позабыть. Нынче, когда
только одичалые овцы навещают прежнюю великую дорогу, нам нелегко
вообразить эти несколько минут всеобщего ужаса и паники, так же, впрочем,
как понять, отчего в преддверии всемирной катастрофы люди меньше
задумывались об ее возможности, чем о собственном комфорте, и отчего в
комфортабельнейших городах бедняки умирали зимою от холода - а ведь
подобное было редкостью и в палеолите! Топливо давно уж приходилось
экономить - и все же безо всякой решительно нужды продолжали расти
железные стада автомобилей, что сутки напролет гремели но дорогам, пожирая
драгоценный бензин, извергая ядовитую бензиновую гарь!..
Движение на трансконтинентальной автостраде шло восемь полос и
подчинялось строжайшим правилам. Если в других местах дорожная полиция
допускала так называемый автостоп, то здесь изловленный на обочине пеший
зевака подлежал допросу в комиссариате и наказанию в административном
порядке.
Каково же было изумление водителей, которые вдруг увидели перед
самыми стеклами своих кабин невозмутимого пешехода!
Он не пытался перебежать дорогу, нет: он двигался не спеша, словно бы
это не вокруг него визжали тормоза, ревели клаксоны, раздавались крики и
ругань. Но он все это слышал - и даже ответил смехом на одну особенно
забористую реплику! И своими ясными веселыми глазами он видел прямо на
него мчащийся смертоносный неудержимый тесный - колесо к колесу, бампер к
бамперу - поток автомобилей. Эксперимент продолжался, кто знал, к чему
могло бы привести нарушение даже самого простого из его условий?
Экспериментатор размышлял об этом с ужасом и предпочел, как записано в его
дневнике, не рисковать!.. Так-то!.. Тут есть над чем поразмыслить.
Бронированный лимузин в окружении небольшого эскорта мотоциклистов
вынужден был остановиться вместе с другими машинами.
- Выясните, в чем дело! - послышалась команда. - Какой-то идиот
перебежал дорогу! - был ответ.
Сто или тысячу раз должен был странник погибнуть под колесами, но
вместо этого благополучно миновал восьмую полосу и скрылся за обочиной,
оставив позади многокилометровую дорожную пробку, над которой вскоре
зажужжал полицейский вертолет...
***
Автострада - бетонное ожерелье Европы, супергорода и фермы, мотели,
залежи пивных жестянок - с этим было покончено. И не покончено... Знал ли
все-таки он, что имеет билет в один конец? Возможно, догадывался; не зря
же он так старательно пытался припомнить ускользнувшие подробности
последнего своего сновиденья: он бежит на зов по выщербленным каменным
ступенькам.., какой-то старик: борода во всю грудь.., что он сказал?.. Да,
был старик, но... Кто он?.. Что-то он сказал необыкновенно важное..,
кажется. Что-то было.., и в старике в этом такое... И что-то еще он
увидел, какой-то удивительный предмет - там, в подземелье!..
Впереди за столбами, опутанными ржавой колючей проволокой,
простирался не имеющий, кажется, краю, заросший бурьяном пустырь.
Перебираясь через комья рваной проволоки, странник наступил на
дощечку с намалеванным черепом и надписью:
"Запретная зона" - судя по всему, запрет давно был снят.
Шум машин становился слабее, но долго еще на поля соломенной шляпы,
па потное лицо, па плечи и рюкзак оседала тончайшая, перемолотая шинами
пыль. Пыль великой дороги, видавшей переселения народов, латинские
легионы, повозки вестготов, хоругви империй, опрокинутую свастику и
звездно-полосатый флаг. Низкое черное облако пыли и гари клубилось над
дорогою, не двигаясь с места, и гремело, не обещая грозы.
Странник остался один, ничуть этим не огорчаясь: он не нуждался более
в поводырях.
Скоро у горизонта сделались видны островерхие железные башни его
сновидений...
То была окраина свалки, в какую постепенно превратился некогда
сверхсекретный, а потому особо знаменитый испытательный полигон,
Виновником его бесславной судьбы явился д-р Т. О. Даугенталь, о котором
страннику утром так кстати напомнили...
Нестройные ряды боевых ракет вздымались над бурьяном - зрелище
довольно грозное, но, пожалуй, уже и смешное; ничто не могло изменить
судьбы этих страшилищ, брошенных здесь навечно, загубленных собственным
совершенством, их прочность и термостойкость были таковы, что переплавка
сравняла бы весь этот железный хлам по цене с изумрудами.
Очутившись здесь, можно было грезить о конце милитаризма на планете,
однако напрасно: куда более мощные ракеты в возросшем количестве
отливались теперь из невесомого почти трондруллия, изменились условия их
испытания, так что полигон был теперь не нужен, из собственности военного
блока сделался обременительным владением местного военного ведомства,
микропустынькой в глубине Европы.
Впрочем, бродя посреди выпотрошенных железных чучел, странник всюду
видел следы обитания, хоть и довольно давние. В бурьяне дотлевало
выброшенное тряпье, громоздились груды мусора, празднично сияли красками
неизбежные пивные жестянки, корпуса ракет были снизу все исписаны и
изрисованы; читая многоязыкие надписи, нетрудно было вообразить и
закоренелых бродяг, и загнанные нуждою семейства, и хиппи очередной
генерации - с плешью, в драных буддийских халатах, и задававших тон
цыганских королей... Наверное, табор снялся с места нежданно, как
появился. Под чиханье стареньких бензиновых моторов, колымаги, начиненные
детишками и скарбом, вздымая тучи пыли и ржавчины, двинулись, провожаемые
патрульными полицейскими вертолетами, в бессрочное кочевье, чтобы спустя
годы снова объявиться, может быть, где-нибудь в Непале.
О единственном нынешнем обитателе странник вспомнил, когда путь ему
преградила рухнувшая наземь десантная ракета.
Из ее разбитого иллюминатора выглядывало юное деревце. Тень листвы
трепетала на покалеченной автоцистерне, которая казалась игрушкою под
боком мертвого кита. Это дерево живет и теперь, его милосердная тень
целиком укрывает железное чрево поверженного гиганта! От цистерны же
остался поросший травою холмик ржавчины.
Обойдя ракету, странник пробрался в ее раскрытый люк, зашагал гулкие
осевым проходом, усеянным круглыми пятнами света из иллюминаторов.
В ближайшем отсеке на дюралевой раскладушке лежал прогоревший
тюфячок, подушка и свернутое одеяло - все достояние их владельца. Странник
скинул рюкзак, распустил тесемку, извлек оплетенную бутылку чистейшего
натурального ямайского рому, какого не доводилось пивать и пиратам,
поставил ее в изголовье постели г-на Ауселя, зная, что тот сумеет оценить
его дар!..
Он знал, что не застанет на месте хозяина сего жилища, хотя, может
быть, втайне на это надеялся. Но если бы их встреча и состоялась, изменило
ли бы это дальнейшие события? Вряд ли. Наверное, лишь стало бы чуть
извилистей русло нашего повествования!..
Когда странник выбрался снова наружу, солнечный диск расплавил уже
своим прикосновением извилистую линию горизонта, образованную дальними
пологими холмами.
Перед ним была старинная заброшенная каменоломня, на прежнем его
рисунке обозначенная как пропасть.
***
И в городке за холмами окончился день и наступил вечер, самым
выдающимся событием которого должно было стать светское сборище в аптеке
г-на Эстеффана, а возможно, и его помолвка... Судьба, однако ж, рассудила
иначе, но никто еще не расслышал зловещего тиканья таинственного
механизма, запущенного неведомо где и неведомо кем, никто не различил
первых нитей сотканной им пряжи, протянувшихся посреди прошедшего дня, и
не предвидел, что через считанные часы жизнь превратится в непрерывное
приключение.
***
- Друг алкоголик профессор Аусель, как видно, не придет, - сказал
приятель Рея, отбирая у Звереныша в который раз отчищенною шляпу. - Спать
пора. Я иду в гостиницу. Проводите, коллега!
Биллендон тоже принялся собираться.
Звереныш проводил их до самой двери, продолжая попытки проделать с
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг