Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
                                   Части                         Следующая
                      Максим Самохвалов
    
                        ЧЕРТОВО ОЗЕРО

    Озерцо у нас непростое, с двойным дном. То есть, настоящее
дно там одно, но в середине плавает слой торфа
    Если нырнуть слишком глубоко, то пробьешь торф и окажешься
там, откуда уже не возвращаются.
    Вчера утонул Нестор, пасечник, у которого мы покупали мед.
Я и думаю, как можно купаться в озере, где уже столько мертвых
людей?  А  ведь  идут  и  идут. Из нашей деревни, из соседней.
Весело  кричат,  перекидывают  мячики,  плавают наперегонки, а
там,  в  глубине,  распухшие  мертвецы!  Я  никогда  не  пойду
купаться на это озеро.
    Вечером,   за   ужином,   моя  двоюродная  бабка  сказала,
разламывая хлеб:
    - На кладбище синие цветы появились. Озеро "исть" хочет.
    Мне  стало  страшно,  тем  более,  опять  выбило  пробки в
деревенском   распределителе,   так   что  ужинали  при  свете
керосинки.  Мой  двоюродный братец уставился на бабку, а потом
спросил:
    - А почему на кладбище растут синие цветы?
    - Рано такое тебе знать.
    Я  вспомнил,  что  точно  также, лет пять назад, бабка мне
ответила,  когда  у  Речниковых умер дед. Бабка попросила меня
зайти к ней и сказать "когда гроб привезут на тракторе".
    - А что такое гроб? - спросил я тогда.
    - Рано тебе это знать, - ответила она мне.
    - Туда  кладут мертвых людей, - сообщил мне братец на ухо.
    Когда   привезли  тот  самый  гроб,  солнце  отразилось  в
струганных  досках, я испуганно смотрел, как сверкает в кузове
трактора  эта  страшная  вещь.  То  ли  утренний дождь намочил
дерево,  то  ли  свежие сосновые доски умеют отражать свет, не
знаю.  Было  страшно.  Даже  цветы  в палисаднике, и деловитые
толстые  шмели  не  вызывали  у  меня  радость в тот день, все
казалось перечеркнутым смертью, случившейся у
    Речниковых.
    Я  прибежал  к  бабке в покосившийся дом, долго стучал, но
она  не  открывала.  Тогда  я  пошел  через  двор, стараясь не
смотреть  в  ту  сторону,  где  около  лестницы  стоял розовый
памятник   с   могилы   моего   деда.  Когда  памятник  сгнил,
родственники  заказали  в  мастерской  металлический,  а  этот
привезли  и  поставили бабке во двор. Памятник был сколочен из
ящичков  разного размера, раньше так делали. Например, в самом
низу  был  широкий  ящик,  выше чуть меньше, вроде как тумба с
наклонными  стенками,  а  еще  выше  маленькая коробочка. А на
коробочке  металлический  крест  с  двумя перекладинами. Самая
нижняя - косая, я где-то читал, что она одним концом указывает
на  землю, а другим на небо. Мне было страшно смотреть на этот
памятник.
    Когда  я  застучал кулаком в обитую черным войлоком дверь,
бабка долго не открывала, а потом, наконец, вышла.
    - Привезли? - строго спросила она у меня.
    - Привезли, - я кивнул.
    А  еще  мне казалось страшным то, что гроб привезли именно
на  тракторе.  Я  тогда  не сообразил, что в деревню не всегда
проедешь по раскисшим дорогам, казалось, что это специально.
    И теперь мы сидели около керосиновой лампы и ели суп.
    Мои тетки, обычно разговорчивые за столом, молчали. Только
когда принесли картошку, я понял, что еще кто-то утонул.
    После ужина братец мне сказал, что утонул Витька.
    Витьке  было  двадцать  лет, он каждый день бегал до самой
Листвянки,  тренировался.  И  еще  он  молотил  кулаками ствол
засохшей  яблони, нарабатывая мускулы. Мне казалось диким, что
такой здоровяк мог так просто утонуть.
    - А он тоже не смог пробить торф? - спросил я у братца.
    - Может  и  смог  бы,  но  водоросли  на  нижнем дне могли
опутать его ноги, не пустить наверх.
    - Там и водоросли есть?
    - Конечно. Ты слышал, что бабка сказала? Озеро есть хочет.
Кто там, по-твоему, ест? Водоросли и едят.
    - Зачем тогда ты ходишь туда?
    - Главное  не  нырять,  -  ответил братец, - правда, из-за
холодной воды может свести ногу.
    - И что тогда?
    - Ничего!  Утонешь  и  все. И водолазы не достанут. Потому
что второе дно.
    Вечером  я  сидел  на  скамейке перед домом, и слышал, как
разговаривают тетки на веранде.
    - Это озеро надо вообще засыпать.
    - Засыпали  уже.  Земля  проваливается.  Пять самосвалов в
прошлом году вывалили, и как не бывало.
    - Пять это мало.

    Ночью меня разбудил братец. Он светил в глаза своим дурным
фонарем, да еще стучал указательным пальцем по моему лбу.
    - Пойдем на озеро, сходим.
    - Пошел к черту!
    - Нет, мы не полезем в воду. Там, говорят, ночью, из озера
руки высовываются.
    - Чьи руки? - я окончательно проснулся.
    - Тех,  кто утонул. Говорят, один мужик погиб, а у него на
руке часы были. И эти часы видели. На руке.
    - Кто видел?
    - Степан.
    - Он алкоголик.
    - Он уже давно не пьет. Пошли. Вставай же, ну!
    - Пошел к чертям свинячьим! Никуда я не пойду!
    - Тогда ты предателем будешь, понял!?
    - Я сейчас всем расскажу. Теток разбужу, они тебе покажут.
    - Попробуй.
    Я  услышал,  как  братец  собирается  у  вешалки.  Моргает
слабенький фонарик. Громыхают сапоги.
    - Ты идиот? - шепчу я громко.
    - Спи, спи, предатель.
    Через  двадцать  минут,  мы  идем  к озеру. Ночь холодная,
светит луна. Около озера очень тихо. Блестит черная вода.
    - Нет тут ничего!
    - Надо подождать.
    Мы  ждем,  сидя  на берегу. На мостки я отказался идти. Не
знаю,  какие  там  руки,  и  могут ли они утянуть под воду, но
поскользнуться  можно  запросто. И в одежде ухнуть прямехонько
под  второе дно. Если у братца нет мозгов, то у меня они есть.
    Один  раз  из  воды  вырвался  воздух. Сначала загудело, а
потом громко булькнуло. И шипение.
    - Это руки через второе дно тянутся. - говорит братец.
    - Это там гниет что-то, - отвечаю.
    Несмотря на отсутствие рук, на воду было страшно смотреть,
потому  что сразу думалось о мертвецах, которые заперты втором
дном.  Может,  это  они  выпускают  воздух?  Я  поделился этой
догадкой с братцем.
    - Ясен пень, - ответил тот.
    Ждали мы с час, замерзли, и отправились домой.
    - Говорил что ничего там нет.
    - Просто сегодня не такой день.
    - А какой им нужен?
    - Я завтра спрошу у Степана.
    Утром шел сильный дождь. Тетки ушли к родственникам
    Витьки,  а  бабка отправилась в лес за еловыми ветками. Их
будут разбрасывать перед пустым гробом. Водолазы из областного
центра отказались погружаться в наше озеро.
    В этот день, естественно, на озере никто не купался.
    Днем починили трансформатор, но на душе все равно неуютно.
    Я сидел на чердаке и слушал, как по шиферу стучит вода.
    Рядом  со  мной,  в  лунке  из опилок, тихо лежала курица,
высиживая  своих  цыплят.  Мне было жаль ее, так как не успеют
цыплята  вылупиться, как придет бабка и отнимет яйца, подложив
курице  деревянный  облом, на котором сколько хочешь сиди, все
равно  ничего  не  получится. Курица иногда наклоняла голову и
беспокойно на меня поглядывала.
    - Цып, цып, - сказал я печально.
    Курица  не  отреагировала.  Правильно,  сиди себе, пока не
трогают. А то братец придет, может и пнуть.
    А  вечером  мы  узнали,  что  на  озере  утонула  тетка из
Рябиново.  Точнее,  толком  еще не ясно, откуда она, но Степан
сказал,  что  из  Рябиново.  Тетка  пришла  купаться вместе со
своими  родственниками,  и  они теперь стоят на берегу озера с
черными  лицами.  Так  сказала  бабка.  А еще она сказала, что
посередине   озера  плавает  надувной  мяч,  который  принесла
утонувшая.
    Я  представил,  как  разноцветный  мяч  плавает на воде, и
передернул плечами. Жутковато.
    - Пошли мяч смотреть, ночью, - шепнул мне братец.
    - Пошел к черту! - заорал я, топая ногами.
    Последнее  время  братец  очень  сильно  злил  меня, своей
идиотской  манерой  ходить  и  смотреть на чужую беду. Как что
случится:  "пошли смотреть", "пошли смотреть". Помню, когда на
трассе автобус задавил мужика, то он тоже тянул меня смотреть,
мол,  кто-то  положил  на глаза мертвеца монеты. Я тогда месяц
думал,  зачем глазам монеты, но ничего не придумал, а спросить
не решился.
    - Тише  вы!  -  шикнула на нас бабка, - у людей горе, а вы
кричите.
    Я  неожиданно  разозлился  и  на бабку. Все лето у кого-то
горе, и все лето надо сидеть тихо, потому что кто-то утонул. Я
не  помню,  когда  последний  раз хоть кто-нибудь в нашем доме
смеялся.  Нет,  один  раз  смеялась тетка, когда ей за шиворот
упала  сороконожка,  но  она  это  делала  не от радости, а от
щекотки.  Прыгала  по комнате, и смялась. А теперь не смеется.
Сидит вся такая расстроенная, попивает чаек с сушками, чмокает
губами. И бабка сидит, тоже тянет чай. Размочит в нем печенье,
посапывает  в кружку, и ничего ей не надо, лишь бы тихо было и
печально.
    Пошел на кухню и налил себе этого дурацкого чаю.
    Буду  и я, сидеть грустный, отхлебывать из кружки. Раз все
так делают.
    На  следующий  день  утонули  сразу двое. Причем, из нашей
деревни.  К  Исаевым  из  города приехали родственники, пришли
ранним  утром  с  ранней электрички, и чтобы не будить никого,
решил  искупаться  в озере. Вот и искупались. Только две кучки
одежды остались на берегу, да несколько чемоданов.
    Исаевы  долго  не  могли  понять,  кто именно из городских
родственников  утонул,  долго  вызванивали  с  почты, а потом,
когда  разобрались, на них, как сказала бабка, "не было лица".
    Я  даже  один  раз  видел,  как  у одного мужика, которому
лошадь  ударила  в лоб копытом, исчезло лицо. Но это, конечно,
совсем не то.
    В этот же день хоронили Витьку, точнее пустой гроб, внутри
которого стояла трехлитровая банка с водой из озера.
    Я  не  пошел, у меня болит живот, когда я слышу как кричат
родственники.  Мне  их  очень жалко в такой момент, внутри все
сжимается,  и  я чувствую себя полным негодяем, потому что еще
жив.
    Братец, конечно же, пошел. Я злился на братца, представляя
его любопытствующую морду. Если бы я был родственником Витьки,
я бы дал ему по сопатке, да прогнал к чертям свинячим.
    Я гулял на выгоне, хотел раскопать муравейник, чтобы найти
главную  муравьиху,  но ноги сами собой понесли меня на озеро.
Не  знаю,  что  я там забыл, просто очень хотелось посмотреть,
будет  ли  кто-нибудь  сегодня  купаться  там,  или, все-таки,
поостерегутся?  Идиотский порыв, конечно, но все у меня внутри
перемешалось,  что  я не мог не думать об этом чертовом озере,
потому  что  если  я  о  нем  не  думал, мне сразу становилось
страшно.
    На  озере  никого  не  было,  разве что на противоположном
берегу,  Степан  ловил рыбу. Я обошел озеро, чтобы посмотреть,
много  ли тот поймал. Раньше я никогда не видел, чтобы в нашем
озере кто-то пытался рыбачить.
    - Много наловил? - спросил я.
    Степан  кивнул  на  ведро, стоявшее неподалеку и прикрытое
пленкой.  Ведро  было  полное.  Какие-то  здоровенные  рыбины,
усатые.
    - А что это за рыба?
    - Налимы, сомики...
    - И как они в этом озере живут? - полюбопытствовал я.
    - Так им корму тут полно, - неприятно засмеялся Степан,
    - Вон сколько тонет.
    Когда  до  меня дошел смысл сказанного, я ошарашено отошел
от Степана, а потом и вовсе, побежал со всех ног.
    Так  страшно  мне  еще  не бывало никогда. Не знаю, просто
отчаяние какое-то накатило.
    Как они мне все надоели!
    Около  дома, на лавочке, сидела бабка. Я примостился рядом
с  ней,  чтобы  не  было  так страшно. Бабка сидела в какой-то
древней  жилетке,  с  черной  вышивкой в разных местах. От нее
пахло  чем-то  неприятным,  затхлым,  да и сама бабка казалась
какой-то  мертвой. Морщинистая вся, и эти ужасные гнилые зубы,
и гробовая накидка.
    Я немного отодвинулся от бабки.
    - Набегался, соколик? - неожиданно ласково спросила она.
    - Ага, - я кивнул.
    - Я  вот,  -  бабка  помолчала,  -  всегда  не  своя после
похорон.  Надо  время  чтобы  отойти.  Думала,  старая  стану,
привыкну.  Ан нет. Не привыкла. Что же это за озеро, наказание
за грехи, охо - хо...
    Бабка  закряхтела,  встала, и, опираясь на черную палочку,
пошла к своему дому. При ходьбе она сильно наклонялась вперед,
а левую руку держала за спиной. Если бы она меня ночью назвала
соколиком  и  улыбнулась, я бы сразу загнулся от страха. Я так
подумал,  а потом мне стало совестно. Сам вырасту, точно также
скрючусь,  буду шоркать ногами и кашлять. Если раньше не утону
в  озере,  а  в  этом  я  уверен,  то есть, что не утону. Меня
никаким  печеньем  туда  не  заманишь.  Лучше  буду старым как
сушилка.
    Я  неожиданно  засмеялся.  Не  знаю,  почему  мне пришло в
голову  это слово, я даже не знаю, как такие сушилки выглядят,
и  есть  ли  они  вообще на свете, но мне было очень смешно. Я
сидел  и смеялся, пока из соседского дома не вышла баба Надя и
не  уставилась  на  меня. Лицо у ней было печальное, наверное,
как  всегда,  перебирала  фотографии  мертвых родственников. Я
соскочил  со скамейки и пошел к речке, но по дороге меня опять
согнуло,  так  что я, в конечном счете, поскользнулся и упал в
крапиву.  Там, конечно, я перестал хохотать, не до этого было.
    Посидев  у  реки, и кинув пару камней в плывущие листья, я
побрел  домой. В семь часов мы обычно пьем чай на веранде, но,
конечно, меня больше интересует печенье.

Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг