сама собой не проявляется. Беспокойный у тебя нрав, пустые ты речи в народ
пущаешь. Давно бы за это съесть тебя надо, да, слышь, стар ты, худ и немощен.
К начальнику края, чай, теперь полетишь?
- Нет уж, что уж... - хотел было утаиться ворон.
- Не запирайся! насквозь я тебя вижу! Что же, лети! только как бы тебе очи
за твою правду не выклевали. - Смотри, не прогадай! Да ты, поди, и дороги не
знаешь; видишь, вон, облако, там, над самым этим облаком, - там и есть.
Несмотря на предсказание копчика, ворон решился довести свое челобитье до
конца. Долгим и кружным путем взбирался он, ночуя в покинутых звериных норах и
пропитываясь ягодами, изредка попадавшимися на отрогах гор. Наконец он
врезался в облако, и перед глазами его предстало волшебное зрелище.
Несколько смежных горных вершин, покрытых снегом, пламенели в лучах
восходящего солнца. Издали казался точно сказочный замок, у подножия которого
застыли облака, а наверху, вместо крыши, расстилалась бесконечная небесная
лазурь.
Коршун сидел на скале, окружённый целой массой разнообразнейших птиц. По
правую сторону его сидел белый кречет, помощник его и советник; у ног
кувыркались всех сортов чиновники особых поручений: попугаи, учёные снегири и
чижи; сзади хор скворцов докладывал утреннюю почту; в сторонке, на отдельной
вершине, дремали совы, филины и нетопыри, образуя из себя нечто вроде
губернского совета; вороны во множестве мелькали вдали, с перьями за ушами,
строчили указы, предписания и донесения и кричали: "С пылу, с жару! по пятачку
за пару!"
Коршун был ветхий старик и от старости едва-едва скрипел клювом. В ту
минуту, когда у ног его опустился ворон, он только что пообедал и в
полудремоте, смежив очи, покачивал головой, несмотря на оглушающий говор и
шум. Однако появление челобитчика произвело среди птиц некоторый переполох,
благодаря которому коршун встрепенулся.
- С просьбицей, старче? - спросил он ворона ласково.
-Прилетел я из-за тридевяти земель правду твоему великостепенству
объявить! - начал ворон восторженно, но тут же был остановлен кречетом.
- Не разводи риторики! - холодно прервал его последний, - докладывай дело
без украшений, ясно, просто, по пунктам. Что тебе надобно?
Начал ворон по пунктам свое челобитье излагать: человек вороний род
истребляет, копчики, ястреба, кречета донимают, сборы немилостивые разоряют...
И каждый раз, как кончит он один пункт, коршун поскрипит клювом и молвит:
- Правда твоя, старче!
Сердце играло в груди старого ворона при этих подтверждениях. "Наконец-то!
- думалось ему, - увижу я эту правду, по которой сызмлада тоскую! Послужу
своему племени, поревную за него!" И чем дальше лилось его слово, тем горячее
и горячее оно звучало. Наконец он высказал все, что у него было на душе, и
замолк.
- Все ли ты сказал? - спросил его коршун.
- Все, - ответил ворон.
- У ястреба, у кречета челом бил?
- Бил и у них.
Он кратко изложил свой разговор с ястребом, а также свое неудавшееся
свидание с кречетом.
- Так вот что я тебе на твою правду скажу, - молвил коршун, - больше
двухсот лет я сижу на этом утесе и хоть бочком, да на солнце смотрю... Но
Правде и до сих пор ни разу взглянуть в лицо не мог.
- Но почему же? - в недоумении каркнул ворон.
- А потому, что вместить ее птице не под силу. Ежели кто об себе думает,
что он правду вместил, тот и выполнить ее должен; а мы, стало быть, не можем
выполнить - оттого и смотрим на нее исподлобья. Думается: "Авось-либо она мимо
пройдет!"
Коршун на минуту задумался и продолжал:
- Жестокое тебе слово ястреб сказал, но правильное. Хороша правда, да не
во всякое время и не на всяком месте ее слушать пригоже. Иных она в соблазн
ввести может, другим - вроде укоризны покажется. Иной и рад бы правде
послужить, да как к ней с пустыми руками приступиться! Правда не ворона - за
хвост ее не ухватишь. Посмотри кругом - везде рознь, везде свара; никто не
может настоящим образом определить, куда и зачем он идет... Оттого каждый и
ссылается на свою личную правду. Но придет время, когда всякому дыханию
сделаются ясными пределы, в которых жизнь его совершаться должна, - тогда сами
собой исчезнут распри, а вместе с ними рассеются как дым и все мелкие "личные
правды". Объявится настоящая, единая и для всех обязательная Правда; придет и
весь мир осияет. И будем мы жить все вкупе и влюбе. Так-то, старик! А покуда
лети с миром и объяви вороньему роду, что я на него, как на каменную гору,
надеюсь.
--------------------------------------------------------------------
"Книжная полка", http://www.rusf.ru/books/: 22.05.2002 12:25
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг