- Да-а, дела как сажа бела... - многозначительно протянул Пушнюс.
- Выходит, бандиты на свободе разгуливают, а милиция в шашки
режется...
- Товарищ Пушнюс, - поднял голову Страздас, уверенно пробиваясь
в дамки, - имейте в виду, что швыряться подобными словами по меньшей
мере... (Тетенасу.) Учти - это уже вторая дамка! (Пушнюсу.) Это ничуть
не лучше самого настоящего хулиганства!
Пушнюсу некогда было вступать в пререкания, он лишь спросил:
- А та квочка в бусах не ушла еще?
Тетенас:
- Нет пока.
Страздас:
- А на что она тебе?
- Эх, вы... рота желторотых... - укоризненно покачал головой
Пушнюс и в конспективной форме изложил им содержание газетной
статейки, рассказал про фотографию аферистки, о ее сходстве с той,
которую Баублис уложил по соседству со служебными документами.
- Я вам сейчас подшивку принесу - рты разинете! - пообещал Пушнюс.
- Только не забудь, что сегодня праздник, все читальни закрыты.
- Я-то все помню, все знаю, товарищ Тетенас. А вот вы частенько
лицом в грязь брякаетесь... Что ж, играйте, играйте! Извините за
беспокойство...
Мужчины были разбиты наголову и посрамлены, можно было пускаться
на поиски заведующей читальней.
- Погляди незаметно, что она там делает, - посоветовал Страздас
Тетенасу. - Да на всякий случай отстегни пистолет.
Старшина откашлялся, поправил ремень и на цыпочках прокрался по
скрипучим половицам к дверям кабинета, прислонился к ним ухом. Ничего
не слышно. Он приоткрыл дверь, заглянул внутрь и испуганно повернулся
к Страздасу.
- Что случилось? - спросил тот.
- Там никого нет. Пусто! Сбежала, чертовка...
- Да что ты?! Давай звони! Свистни!
- Толку от твоего звонка... Клюнул Баублис на ожерелье ее, пустил
черта на алтарь. "Культурней, ребята, культурней..."
- А вот и он сам, - произнес Страздас. - Культурненько все ему
и доложи.
Тетенас успел еще залпом выпить воды, а когда капитан появился
в дверях, с плохо скрываемой досадой изложил ему версию Пушнюса насчет
идентичности незнакомки и мошенницы. В довершение своего рапорта
старшина выразительно распахнул дверь опустевшего кабинета.
Капитан хотел было что-то сказать, но сдержался, затем поглядел
на своих подчиненных и как-то странно, не к месту и не ко времени,
расхохотался.
Ст. сержант Страздас наливал воду в стакан, чтобы в случае чего
предложить ее начальнику, но в это время распахнулась дверь соседнего
кабинета и оттуда как ни в чем не бывало выскользнула уже знакомая
нам незнакомка... Поэтому-то так и развеселился Баублис: от волнения
Тетенас просто-напросто перепутал двери.
- Знаете, не могу я там одна находиться, - словно извиняясь,
сказала женщина. - Жутко как-то, неуютно... Даже подумала, грешным
делом, может, я умерла уже, а вы меня успокаиваете. Смешно... Я ведь
теперь всему верю. Коли нет у человека головы на плечах, ему что ни
скажи, все на веру примет.
- Я кое-что узнал, - успокоил ее Баублис. - Сейчас приедет врач...
Расставим, как говорится, все точки над "i".
Женщина с такой благодарностью посмотрела на Баублиса, что Тетенас
полез под стол - собрать рассыпавшиеся в суматохе шашки.
А Посейдон Пушнюс, теряя последние крупицы терпения, пытался
втолковать глухонемой мамаше заведующей читальней, что она обязана
дать ему ключ - ключ от читального зала, ключ!.. Что он не рядовой
читатель, а уполномоченное милицией лицо. Это крайне важное дело...
Ключ!.. О боже милостивый!..
Пушнюс выложил на стол одно за другим несколько удостоверений,
показал даже свой значок об окончании института ("Да ты не на портки
замызганные, а сюда, ведьма окаянная, гляди, вот сюда!.."). Он совал
ей под нос ключи от своей квартиры, показывал молоток, которым мог
в случае чего отогнуть гвозди и влезть в окно... Под конец Посейдон
не выдержал и принялся рыться в ящиках, шарить по полкам, надеясь
отыскать этот проклятый ключ.
Перепуганная старушка куда-то скрылась и вскоре вернулась с
дочкиной сберкнижкой в руках. Она заливалась слезами, что-то мычала
и жестами пыталась объяснить Пушнюсу, что денег в доме не держат,
а драгоценностей нет... Потом бедняжка бросилась на колени и принялась
целовать Пушнюсу руку, прося пощады.
- Да ключ мне нужен, ключ от читальни! - тоже уже со слезами в
голосе завопил Пушнюс. - Хочешь, я и сам тебе руку могу поцеловать...
Сколько угодно... Ну как тебе объяснить?! Пошли вместе вниз, я тебе
покажу дверь... Она издевается надо мной, что ли? Гляди на мои губы,
чертова баба, артикулирую: "МНЕ НУЖЕН К-Л-Ю-Ч ОТ ЧИТАЛЬНИ..."
- Дочка на праздник ушла... Ничего не знаю. Дочка там, на
празднике танцует... - невразумительно объясняла старушка, но Пушнюс
упрямо мотал головой и все повторял по слогам:
- Дай ключ! - и пальцами "закрывал" в воздухе дверь-невидимку.
- Ключ от чи-таль-ни, глухая тетеря! Мой кот и тот давно бы все
понял...
- На празднике она... Танцует... Ирод окаянный! - сипела немая,
но Посейдон продолжал что-то отмыкать в воздухе, и тогда старуха,
подвязав потуже платок на подбородке, пустилась в пляс перед
непонятливым гражданином.
"Или старая ведьма сбрендила, - опустив руки, подытожил Пушнюс,
- или сознательно выводит меня из себя..." Он сгреб со стола свои
бумаги, схватил старуху в охапку и прогрохотал с ней по лестнице вниз,
прямо к двери читальни.
И только тогда несчастная поняла, что от нее понадобилось этому
помешанному. Она подняла половичок у двери - в пыли блеснул заветный
ключик. Пушнюс ворвался в читальню и, словно ястреб, принялся
потрошить подшивки газет.
Найдя нужную статью, он снова описал руками в воздухе что-то
непонятное и с подшивкой бросился на улицу, как угорелый. А мимо как
раз мчалась машина "скорой помощи", вызванная капитаном Баублисом.
Отчаянно взвизгнули тормоза...
"Крышка!.." - подумал Пушнюс, почувствовав, что лежит на земле.
Небесный купол над ним был совершенно чист. Воздушный шар куда-то
исчез. Невольно пришли на ум слова длинноволосого: "Да не шар это
вовсе - это душа твоя вонючая старт берет!.." "Черта с два, - мысленно
ответил ему Пушнюс. - Прежде чем я протухну, ты у меня по-другому
запоешь..."
Увидя над собой испуганные лица доктора и шофера, Посейдон
решительно скомандовал:
- В милицию! Живо в милицию! У меня при себе важный документ!
Осмотрев пострадавшего, молодой врач не посмел возражать, тем
более что "скорая" направлялась в отделение. Пушнюса, словно роженицу,
водрузили с его драгоценным узелком на носилки, и машина тронулась.
По дороге врач хотел проверить его пульс, но Посейдон недвусмысленно
замахнулся на него молотком: уж больно все смахивало на заранее
продуманную акцию, цель которой доконать Посейдона, лишить его
разоблачительных материалов...
Неизвестная очень расстроилась, узнав, что стала причиной такого
несчастья. Женщина участливо заглянула в глаза Посейдону, и всем стало
ясно, что она вспомнила, узнала этого человека.
- Ну, товарищ Посейдон... неужели _ты_ не помнишь? - обратился
к Пушнюсу капитан Баублис. - Неужели не знаешь ее?
Сознание Посейдона от падения немного помутилось, поэтому, как
всегда, включилось подсознание. Он порылся-порылся в пыли своего
прошлого, наподобие бойкой курицы, и вдруг хвать оттуда рациональное
зерно. В памяти его воскресли молодые годы, Паланга, мост,
спасательный круг-жернов и женщина, которая точно так же, как сейчас,
склонилась над ним...
- Клеопатра... - выдохнул Посейдон Пушнюс. - Пятруте...
Когда та же машина увезла их вдвоем в больницу, работники милиции
обсудили события дня и с удовольствием отметили, что сегодняшние дела
благополучно разрешились прямо на месте. Оставалось лишь найти
разгадку - кто все же запустил то небесное украшение?
- Все бы вам сразу знать, - усмехнулся Баублис. - Всезнайкам
неинтересно живется.
За обедом сын успел похвастаться, что шар смастерили пионеры из
кружков юных химиков и астронавтов, это был их скромный подарок
участникам праздника.
Посейдон Пушнюс узнал об этом на следующий день из газет и, придя
в крайнюю ярость, принялся молотить здоровой ногой по спинке кровати.
- В милиции засел враг! - кричал он. - В редакции тоже внутренний
враг! В больнице, в читальне, в народном театре, в пионерлагере!
Доказательства?! А моя поломанная нога! Моя пострадавшая голова! Моя
преждевременная седина!
- Да нет у тебя ни волоска седого, - гладила, успокаивала его
сидящая рядом Пятруте. - Все твои враги, Посейдончик, у тебя внутри
засели. Выпей-ка лучше вот эту зеленую таблетку... как раз от
внутреннего врага помогает.
- А тебя кто подослал, скажи! Что тебе от меня нужно? - строго
допрашивал больной женщину.
- Сам ведь знаешь, с памятью у меня плохо. Я из женского
отделения.
- Цезарь заслал? Антоний приказал?
- Бог с тобой! Какой еще Цезарь? Что за Антоний?.. Я и сама еще
не совсем вылечилась. Только и помню, что мамашины слова: "Коли на
свадьбе, детка, не поплачешь, потом наплачешься".
- Ну и как? Сбылись они?
- Так ведь не помню. Всякое, видно, бывало, да прошло.
- Зато я помню! - предупредил Пушнюс. - Теперь-то уж всю жизнь
глаз с тебя не спущу! Все равно выведаю, что ты за птица, Пятруте!
- Ну ладно-ладно, можешь выведывать. Мне и самой любопытно, что
я за птица, с кем всю жизнь летала.
- Доводилось и мне летать... В буквальном смысле, - признался
Пушнюс. - Расскажу когда-нибудь...
КРУТЯТСЯ-ВЕРТЯТСЯ ВАЛИКИ-КОЛЕСИКИ...
Иначе говоря, жизнь тарахтит дальше.
После тех событий Пушнюс не только охромел, но и всерьез решил
посвятить свои дни скрупулезному наблюдению за Клеопатрой и ее
разоблачению.
Едва лишь к женщине вернулись остатки памяти, Посейдон искусно
выведал у нее, что Клеопатра уже успела похоронить одного из тех
цезарей, своего второго мужа, и что обе дочки ее повыскакивали замуж
и живут отдельно от матери.
- Чего ради тот так рано умер?
- Кто?
- Да муж твой второй.
- А-а... Стыдно и сказать. Доктора признали, что утонул.
- Как это - доктора признали? Он где утонул - в Паланге, в море?
- А-а... Все равно не поверишь. В тарелке с супом захлебнулся.
Завалился домой пьяный, щей потребовал... Я в сердцах на стол перед
ним поставила - и тут же в дверь. А он носом-то в тарелку уткнулся,
да и захлебнулся.
"Эге... - подбивал бабки Пушнюс. - Значит, так: отца под лед
затолкали, меня совершенно недвусмысленно хотели утопить в Паланге,
а моего соперника, словно муху, в борще... А не на Клеопатре ли
кончики нитей в узелок завязываются?.. Ну, ничего, - продолжал
размышлять Посейдон, - все обязанности побоку, начнем понемногу
распутывать..."
Последовательно идя к намеченной цели, Посейдон еще в больнице
принялся увиваться вокруг Клеопатры, а на воле первым делом нарвал
у себя в огороде букет георгинов и по всем правилам посватался к
одинокой женщине.
При этом он поставил единственное условие: обрубить тот корень
неясного происхождения - _Клео_, словно шелудивому коту хвост, а
Пятруте пусть зовется его второй законной женой.
Наученная горьким опытом, Пятруте во время свадьбы не скупилась
на слезы, зато впоследствии не жалела об этом. Заботливее Посейдона,
пожалуй, не было мужа в целом свете. Пятруте на базар - за ней чуть
поодаль, прихрамывая, ковыляет и Посейдон. На прохожих и даже знакомых
ноль внимания, видит только свою жену, свою единственную отраду и,
чего скрывать, злейшего своего врага.
Стоит ей заболтаться у соседки, задержаться в сарае или скромном
белом домике, не приведи господь с размаху открыть дверь... Сколько
синяков наставила она, сама того не желая, своему Посейдону,
прильнувшему к замочной скважине или щелке.
- Что ты ходишь за мной по пятам, Посейдон, а? - кладя мужу на
лоб уксусную примочку, укоризненно-ласково спрашивала жена. - Кто
ж на меня, старую бабу, позарится? Да и кому я нужна, кроме тебя?
- Я слежу, чтобы ты с пути не сбилась, - отвечал ей Пушнюс. -
Боюсь, очень боюсь, как бы снова не забыла, на каком свете
находишься... К тому же разве я тебя, Пятруте, не предупреждал, что
глаз с тебя не спущу?..
Были у Пушнюса и другие странности: умывался он только при
закрытых дверях и никогда не купался в озере или реке, не говоря уже
о море. После свадьбы сразу расстался с рыболовами, ушел и из
добровольного общества спасения утопающих. Не осталось у него времени
и на другие общественные дела. Все свое внимание он сосредоточил на
Пятруте. А она уже знала, что Посейдон не ест суп из глубокой тарелки,
что при нем нельзя резать хлеб острым ножом, вязать на спицах, а топор
выдавался на руки лишь после того, как объяснишь, что ты намерена
делать с этим орудием труда. И все-таки Пятруте терпеливо сносила
все это. Мало того - она радовалась, что у нее непьющий муж, а люди
даже стали уважать Посейдона за его образцовую любовь к немолодой
уже женщине.
И вообще личные враги Посейдона ни с того ни с сего куда-то
исчезли, поэтому на Пушнюса накатывали порой приступы черной
меланхолии.
А вдруг выяснится, что и Пятруте вовсе не ловко замаскировавшийся
враг, а просто-напросто добрая, терпеливая женщина, преданная
Посейдону как таковому? Что тогда?!..
"Быть этого не может, - возвращал себя на боевые позиции после
очередной выкуренной сигареты Посейдон. - Нужно только усилить
бдительность и очистить от лишних волос заросшие уши".
И снова годы-колесики катятся, торопятся вперед, а у Пушнюсов
все по-прежнему: Пушнене - в огород, Пушнюс - шасть к забору...
Пушнене - в магазин за хлебом, Пушнюс - следом за спичками...
Пушнене похворала немного - да под холмик, Пушнюс вскоре туда
же...
Так и прожили сколько кому положено - рука об руку, нога в ногу,
плечом к плечу - КЛЕОПАТРА И ПОСЕЙДОН ПУШНЮСЫ...
1972
______________________________________________________________________
Сая К. Когда они стали деревьями: Повести и рассказы / Пер. с лит.
Е.Йонайтене; Худ. В.Мартинкенайте-Станкявичене. - М.: "Советский
писатель", 1980 - 296 с., ил.
Литовский драматург и прозаик Казис Сая известен читателю как
автор многих пьес. Они переводились также на чешский, польский,
немецкий языки. Широкой популярностью пользуется его книга для детей
"Эй, прячьтесь!".
Новая книга повестей и рассказов К.Саи "Когда они стали деревьями"
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг