пор, пока не увидел в дальнем конце сада молодую прекрасную женщину. Она
сидела в окружении безобразных ракшаси на грубой подстилке, горестно
склонив голову.
"Это Сита! - подумал Хануман. - Но как отвлечь от нее стражу?"
Он вернулся во дворец, набил полные карманы жареными зернами пшеницы из
чаш, которые стояли на всех столах, и, вернувшись, стал посыпать зернами
дорожки сада. Тотчас налетели ночные птицы и стали драться из-за зерен. Они
носились между деревьями, сбивая на землю красно-желтые цветы ашоки.
Ракшаси, которым Равана приказал стеречь не только Ситу, но и сад,
кинулись гонять птиц. Тогда Хануман быстро вскарабкался на одно дерево,
перескочил на второе и очутился над головой у пленницы.
- Взгляни вверх скорее - прошептал он.
Сита вздрогнула, подняла голову и увидела среди веток обезьяну.
- Кто ты? - испуганно спросила она.
Ракшаси были далеко. Хануман спрыгнул на землю, но, увидав в глазах
царевны ужас, понял, что она считает его демоном, принявшим облик обезьяны.
Тогда он достал из кармана перстень Рамы. Узнав его, царевна горестно
вскрикнула, а Хануман, торопясь, стал рассказывать ей историю странствий
двух братьев и историю их союза с Сугривой.
- Мужайся, рани! - закончил он свой рассказ. - Ждать недолго: скоро
придет Рама и освободит тебя... Я ухожу - не хочешь ли передать ему
что-нибудь?
Оставив себе перстень, Сита сняла с шеи драгоценный камень и протянула
его Хануману.
Но тут послышались голоса идущих назад служанок. Обезьяна одним прыжком
вернулась на дерево и спряталась в его ветвях.
- Что с тобой? Почему на твоих щеках румянец? - удивились ракшаси. - А
на губах снова улыбка? Уж не сам ли Рама побывал здесь, пока мы бегали по
саду?
Они засмеялись.
ХАНУМАН ПОДЖИГАЕТ ЛАНКУ
На беду, одна из ракшаси, смеясь, подняла голову и увидела в ветвях
обезьяну. От испуга она завизжала. В сад вбежали стражники. Окружив дерево,
они стали метать в обезьяну копья. Но Хануман прижался к стволу - копья
пролетали мимо.
"Недолго и до беды! - подумал посланец Рамы. - Этак я могу и не
вернуться и не рассказать о том, что видел! И потом, у меня камень -
послание Ситы! Беги, Хануман!"
И он, уклоняясь от копий, стал прыгать с дерева на дерево, пока не
добрался до царской деревянной беседки.
На шум прибежали еще ракшасы. Они окружили беседку и стали пускать в
обезьяну стрелы. Хануман ловко увертывался и от них.
- Стойте! - вдруг закричал один из стражников. - Эта обезьяна
заколдована! Давайте сожжем ее!
Ракшасы принесли из дворцовой кухни горшок с угольями и с воем и
хохотом стали метать их в Ханумана. Крыша была сложена из сухих пальмовых
листьев - они вспыхнули, Хануман почувствовал, что шерсть на нем тлеет.
- Смотрите, смотрите, у нее загорелся хвост! Вот потеха! - вопили
стражники.
"Горящий обезьяний хвост - это, конечно, смешно, - подумал Хануман. -
Но сейчас будет еще смешнее!"
Он сильным прыжком перелетел с беседки на стену сада, со стены на
бамбуковый дом, в котором жили слуги Раваны. Дом вспыхнул. С дома - на
сторожевую башню. Она загорелась, с башни, через улицу, на дом - он
запылал. С крыши на крышу... Он мчался, повсюду оставляя за собой дым и
брызги пламени.
Скоро половина домов в городе пылала. Черные клубы взвивались в небо,
горестный вопль ракшаси повис над столицей.
Не успели Раване доложить о случившемся, как Хануман уже достиг
городской стены, перебрался через нее, перебежал поле и очутился на берегу
океана.
Там он снова начал расти, стал огромный, как гора, присел, оттолкнулся
и прыгнул изо всех сил, простирая руки в сторону материка. Толчок его был
столь силен, что ракшасы, выбежавшие из городских ворот, попадали, а стены
Ланки пошатнулись.
Хануман взлетел в небо, пробил головой тучи и помчался над океаном,
подобный рыжему пламени.
Подлетая к берегу, он снова уменьшился и плавно опустился на песок у
костра, вокруг которого сидели обезьяны, готовые уже оплакивать смерть
своего товарища.
- Скорее в путь! - воскликнул Хануман. - Я нашел Ситу!
С этими словами он поднял над головой драгоценный камень, врученный
ему царевной.
ВОЗВРАЩЕНИЕ ХАНУМАНА
Ранним утром, когда столица Страны обезьян еще утопала в тумане, стража
у городских ворот увидела, что из леса вышло несколько огромных фигур и что
великаны направляются к воротам. Подняли тревогу, но туман рассеялся (а
ведь именно в тумане все предметы кажутся непомерно большими), и все
увидели - возвращается отряд Ханумана.
Их проводили во дворец. Там Рама и Сугрива уже с нетерпением ждали
посланцев.
- Я выполнил вашу волю! - начал Хануман, обращаясь к Сугриве и Раме.
- Я был на Ланке. Сита томится во дворце Раваны, окруженная стражей. В
городе много воинов. Войско ракшасов ни на час не покидает столицу.
- Говорил ли ты с ней? - воскликнул Рама. - Видел ли ты ее?
Вместо ответа Хануман протянул ему камень. Долго и безмолвно держал
его в руках царевич Айодхьи.
- Ну вот, теперь можно выступать! - сказал, прерывая его молчание,
Лакшмана.
- Можно выступать, - как эхо откликнулся Рама.
- Сколько ворот в стенах Ланки, Хануман? - спросил он.
- Четыре. Одни с севера, одни с юга, одни с востока и одни с запада.
- Мы должны иметь четыре армии, чтобы запереть ракшасов в городе.
- Мои войска уже собраны! Их достаточно. Воины рвутся в бой, - сказал
Сугрива.
Когда спала дневная жара, он, Рама, Лакшмана и Хануман, выйдя из
городских ворот, стали впереди четырех армий и повели их на юг, к тому
месту, откуда совершил свой удивительный полет сын Ветра.
ПОСТРОЙКА МОСТА
Как пенный коричневый вал, с ревом и хрипом, катилось по лесам воинство
Сугривы. Рыжие обезьяны неслись по деревьям, тащились по горным тропам.
Дрожала земля. Тучи пыли закрыли солнце.
Птицы, испуганные звериным ревом, молчали в рощах. Первые отряды
достигли берега океана и остановились.
- Я предлагаю построить корабли, - сказал Сугрива. - Неподалеку, близ
мыса Коморин, живут рыбаки, искусные в сооружении судов.
- Но у нас тысячи и тысячи воинов. Сколько же потребуется кораблей? И
как долго мы будем их строить? - возразил ему Лакшмана. - Не забывай, мы
должны торопиться. Я предлагаю построить мост.
- Хорошая мысль! - воскликнул Рама, но мудрый Хануман только покачал
головой.
И вот тысячи обезьян стали выворачивать с корнем вековые деревья,
отбивать от скал огромные камни и бросать их в воду. Но волны океана
уносили дерево за деревом, а камни поглощали, и те, оставляя на поверхности
тысячи шипящих пузырей, скрывались в бездонной пучине.
А когда подошла ночь, все увидели, что после дня работы на поверхности
океана не видно ничего.
- Коварная стихия! - воскликнул Рама. - Вечно изменчивый и непостоянный
Океан, ты встал на моем пути. Завтра на рассвете я выжгу тебя раскаленными
стрелами, а наше войско, Сугрива и Хануман, перейдет на Ланку посуху!
С этими словами он завернулся в плащ, лег на песок и заснул. Но когда в
черном небе зажглись голубые созвездия и зеленый лунный диск встал над
землею, к нему во сне явился сам бог Океан и произнес:
- О Рама, сокрушитель врагов и друг победы! Когда-то в давние времена
наши предки были большими друзьями. Легенда даже гласит, что в наших жилах
течет общая кровь. Забудь о своем безумном решении выжечь раскаленными
стрелами мою воду. Сделаем так. В твоем войске есть обезьяны, искусные в
плетении веток, и такие, которым ничего не стоит сложить из камней гору.
Едва только солнце взойдет на небо, пусть они снова выходят на берег моря и
снова принимаются за работу. Но теперь мои воды поддержат мост, и он будет
построен прежде, чем солнце уйдет на отдых.
Так сказал Океан, и на этом сон кончился.
Когда восточный край неба начал алеть, Рама проснулся, подошел к берегу
и бросил в воду камень. И на глазах пораженных Лакшманы, Сугривы и Ханумана
камень не утонул, а остался плавать, не погружаясь и не двигаясь вместе с
течением.
И тогда обезьяны с ревом и криками радости стали швырять в воду стволы
деревьев, сплетать их ветки, сыпать поверх камни. И мост, прямой, как
копье, устремленное в грудь Ланки, стал расти час за часом. Когда он был
закончен, тысячные отряды устремились по нему, как поток.
Пораженные, смотрели со стен Ланки на приближающуюся армию Равана и его
воины.
- Как же нам победить Раму, если даже Океан склонился перед ним? Горе
нам! - воскликнул один из ракшасов.
Но Равана, уверенный в своем бессмертии, только расхохотался. Он стоял
на белокаменной стене города и смеялся, забыв, что, испрашивая у богов
неуязвимость, назвал врагами только небожителей и зверей, а что Рама -
всего лишь простой человек, такой же, как последний пастух или прачка.
РАВАНА СНОВА ПРИХОДИТ К СИТЕ
И все-таки, вернувшись во дворец, жестокий ракшас задумался. Одно дело
вступить в бой из-за жены, и совсем другое - вести кровавую битву из-за
непокорной, готовой вот-вот умереть упрямицы.
"Ты сама обрекаешь меня на обман и жестокость!" - мысленно обратился он
к Сите и приказал привести искусного мага, способного силой волшебства
создавать людей и оружие.
- Ты звал меня? - спросил маг, появляясь в покоях у Раваны.
- Мудрец! - обратился к нему ракшас. - Все знают, что твое искусство
удивительно. Ты можешь создать из песка птицу, а из птичьего крыла - меч.
Я приказываю тебе создать из воздуха голову моего злейшего врага Рамы, а
кроме того, сотворить из сухой палки его лук, а из перьев козодоя - стрелы,
такие, которые бы ничем не отличались от тех, которыми владеет Рама.
- Слушаю и повинуюсь, - ответил маг.
Он отступил на один шаг, зачерпнул ладонями воздух, прошептал слова
волшебного заклинания мантры, и в руках у него появилась голова, которую
даже отец Рамы не мог бы отличить от головы сына. Затем маг приказал
принести себе из сада сухую палку и пучок перьев козодоя. Приняв их из рук
слуги, он снова прошептал волшебные слова и бросил на пол перед Раваной лук
и стрелы - точно такие, как те, что носил Рама.
- Я сделал так, как ты приказал, - сказал маг. - Но только помни: сила
волшебства, которым созданы голова, лук и стрелы, рождена твоим желанием,
Равана! Пока ты держишь их в руках, сердцем стремишься к Сите, а умом
боишься Рамы - они существуют, но стоит тебе выпустить их из ладоней,
забыть о Сите и перестать бояться - они исчезнут.
- Хорошо! - сказал ракшас, поднял с пола голову, стрелы, лук и тяжелым
шагом направился в ашоковый сад.
По пути он приказал слугам принести горсть пыли с площади и чашку с
кровью только что убитого гепарда. Он посыпал пылью и забрызгал кровью
голову, лук и стрелы, и они стали выглядеть так, будто их только что
подобрали на поле жестокого сражения.
Войдя в сад, Равана отыскал Ситу, но не приблизился к ней, а став за
кустом, сказал:
- О своенравная и гордая женщина! Для чего ты упрямишься и не
соглашаешься на мои просьбы? Неужели ты не знаешь, что по обычаям вашей
страны женщину, побывавшую в чужом доме, муж никогда не возьмет снова в
жены? Ты живешь в моем дворце уже скоро год, и даже простой народ не
простит Раме, если он нарушит этот закон.
- Зависть к Раме ослепила тебя, ракшас, - ответила ему Сита. - Ты
забыл, что по тем же законам огонь очищает всякого, и неужели ты думаешь,
что я убоюсь войти в него, чтобы снова соединиться с Рамой?
- Безумная! - воскликнул Равана. - Ты сама обрекаешь близких своих на
муки и смерть. Так знай: сегодня Рама прибыл с войском обезьян под стены
Ланки. Только что закончилась битва, в которой мои ракшасы обратили обезьян
в бегство. Вместе с ними бежал, теряя оружие, Лакшмана, бояться которого ты
так уговаривала меня...
- Он бежал? - воскликнула, встрепенувшись, Сита. - Тогда что же ты не
говоришь ничего о моем супруге? Что стало с Рамой? Почему ты стоишь за
кустом, пряча что-то за спиной?
И тогда Равана вышел из-за куста и протянул Сите голову Рамы.
Как смерть побледнела Сита и долго без слов всматривалась в дорогие
черты мужа.
- Да, это его лук и стрелы, - прошептала она наконец. - Значит, Рама
погиб...
Но тут гордая кровь царицы вновь прилила к ее щекам, и Сита, пылая от
гнева, воскликнула:
- Ты думаешь, Равана, что смерть Рамы изменит мое решение? Ты добился
только одного - я умру сейчас. Ты этого хотел?
Но Равана не успел ей ответить. За стенами дворца загрохотали барабаны
и раздался топот тысяч ног, обутых в боевые сандалии.
- Мы ждем тебя, Равана! Веди нас! - раздались голоса ракшасов. И
Равана, охваченный гневом, вскричал:
- Я убью Раму!
Он швырнул к ногам Ситы голову, лук, стрелы и, ломая кусты, бросился из
сада. Но едва только он выпустил их из рук, голова исчезла, а на дорожку
посыпались перья и упала сухая палка.
- Какой низкий обман! - воскликнула Сита.
Она позвала служанок и приказала им взобраться на стену, окружавшую сад.
- Что вы видите? - спрашивала она. - Что творится за стенами города?
- Мы видим на улицах наших воинов, - отвечали служанки, - в океане
видим мост и обезьян, которые, как поток, толпами текут по нему.
- Не видите ли вы среди обезьян людей?
- Видим, но их всего двое. Они в плащах из древесной коры, а их колчаны
набиты горящими, как огонь, стрелами.
- Это идут Рама и Лакшмана! - воскликнула Сита. - Хвала небу! Равана
солгал - битвы еще не было.
НАЧАЛО ВЕЛИКОЙ БИТВЫ
Две армии, два полчища - тысячи ракшасов, предводительствуемые Раваной,
и десятки тысяч обезьян с Сугривой во главе, - бряцая оружием и издавая
нетерпеливые крики, стояли друг против друга. А на небе бог смерти Яма и
многорукая богиня зла Кали, раздвинув облака, с нетерпением ждали, когда
начнется битва.
И она началась.
Сомкнутым строем двинулись обезьяны на приступ стен Ланки. Но дорогу им
преградило воинство Раваны. Грохот пронесся над землей: столкнулись тысячи
щитов, десятки тысяч копий ударили в панцири, сотни тысяч стрел с визгом
впились в кольчуги.
Желтый обезьяний поток налетел на черную стену ракшасов, остановился,
рассыпался на ручейки, разлетелся брызгами. Зазвенели мечи. Мчались
колесницы, запряженные быстрыми конями. Ливни дротиков неслись над землей.
Словно разъяренные слоны, шли воины друг на друга.
Если падал пронзенный мечом полководец и его отряд оставался без
вожака, на место погибшего вставал другой, и воины снова обретали мужество.
Но впереди обезьян сражались Рама и Лакшмана. Ливни стрел обрушивали
они на врагов, и ракшасы падали на поле, как скошенная трава.
Вот уже дрогнули их ряды, и глотки обезьян исторгнули тысячеголосый
крик радости. Ракшасы стали отступать. Напрасно Равана метал дротики и
разил обезьян палицей. Что мог поделать он один против тысяч?
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг