постановили: "Истребить всех петухов".
Жен не тронули - на форум пришло много музыкантов.
Новелла восемнадцатая
Слово Цезаря
Удивительно, как историки охочи собирать высказывания
знаменитых людей! За каждым так и ходят табунком.
Гай Юлий Цезарь с младых ногтей запомнил две вещи: совесть и
политика несовместимы и еще - прежде чем сказать, оглянись -
записывает ли кто.
В древнем Риме был хороший демократический обычай. Каждый
кандидат на выборную должность устанавливал на улицах столики, а
на них клал пачки денег. Подходили, брали и бежали голосовать
"За". Еще устраивали для избирателей пиры, выкладывали жареных
быков, ставили блюда - рыбы набитые яблоками, птичьи языки в
гранатовом соку. Мечта!
Но для всего этого нужны были деньги. Деньги проще всего
было добывать в провинции. Цезарь добился назначения наместником
в Испанию. Когда кто-то сказал:
- Как же так? Такая глушь!
Он ответил:
- Лучше быть первым в провинции, чем вторым в Риме.
Историки поняли: за этим человеком надо записывать.
После Испании были Галлия и Британия. Деньги - налоги и
взятки - сами так и плыли в карман. Подсчитав свои деньги и
легионы, Цезарь понял, что теперь перед ним не устоит и сам Рим.
Перепуганный сенат провозгласил его пожизненным диктатором.
теперь каждое его слово ценилось на вес золота.
- Ну, как там, он еще ничего не сказал? - волновались
летописцы, с утра заглядывая в окна диктаторской опочивальни.
- Молчит, чешет ногу.
- Жаль.
Ждать пришлось недолго. Во время одного из походов победа
досталась Цезарю так легко, что он, отвечая на вопросы
корреспондентов, пожал плечами и сказал:
- Пришел, увидел, победил.
Сколько он за год всего положил народу, полководец умолчал.
Не сказал и про то, что огромной армии надо платить, а платить
уже нечем.
Тогда замыслился грандиозный поход: через Анатолию в Персию,
оттуда кружным путем через Скифию и Германию домой. Через весь
мир. Заодно захотелось объявить себя монархом. Корона на голове!
Разве плохо?
- Ведь надо же, как мы его просмотрели! - удивлялись
сенаторы. - С народом заигрывал, кричал - я демократ! Такой
послушный был, столько вражеских племен вырезал и вот тебе на!
Пол страны уведет в поход. Погубит, аспид, республику. Надо его
убить!
Среди заговорщиков особенно активным был однокашник Юлия
Брут. Когда Цезарь вошел в сенат, его быстренько окружили. Среди
странно возбужденных народных избранников Цезарь заметил и своего
друга.
- И ты, Брут? - начал было Гай Юлий. Может он хотел
пошутить: "И ты со мной в поход? В Германии холодно, захвати
шубу". Но он не договорил: заговорщики выхватили мечи, диктатор
упал.
Политики до сих пор не устают повторять:
- И ты, Брут...
Это в том смысле, что они всегда готовы предать друг друга.
Новелла девятнадцатая
Муций Сцевола
Говорят, что римский полководец Муций Сцевола очень страдал
от того, что его полкам интенданты выдавали еду и оружие с
большим опозданием.
Тогда он пришел к Главному интенданту и сказал:
- Почему мои солдаты еще не получили хлеб и дротики?
Главный интендант читал роман Апулея "Золотой осел". Он
посмотрел на Муция масляными глазами и улыбнулся. Не исключена
возможность, что он еще и улыбался от мысли: "Сейчас я тебя
помурыжу. Быстрый какой! Так я тебе и выдал. Нет, ты ко мне найди
подход, пришли подарочек, а я посмотрю, что ты там прислал..."
Но полководец оказался с характером. Он положил руку на
жаровню, где тлели угли. Из руки пошел дым.
- Батюшки, ну что за люди эти Сцеволы! - испугался
интендант. - Выдайте ему хлеб и оружие. Пусть катится!
Так в далекие времена снабжались воинские части.
Впрочем, большинство историков этот приземленный вариант
отвергают. Им подавай что-нибудь героическое. Они рассказывают,
что Муций был всего лишь юношей, который пытался убить царя
этрусков Парсену. Когда его схватили, он чтобы показать, с каким
народом те имеют дело, положил руку на огонь.
- Это же надо, что за люди - римляне. С такими лучше не
воевать! - решили этруски.
Во всяком случае этот поступок произвел сильное впечатление
на потомков. Появились люди, которые стали говорить:
- Да я лучше сожгу себе руку, чем соглашусь!
В наши дни желающих жечь себе руки поубавилось. Больше пишут
доносы или записки: "Находясь в стесненных обстоятельствах прошу
выделить мне четырехкомнатную квартиру... Или - машину".
Врет. Квартира есть. Машина - тоже.
Новелла двадцатая
Калигула и его конь
Император Калигула был человеком молодым и вздорным. Больше
всего его взволновали возможности, которые открылись, когда он
получил власть над Римом.
- Ну что это за короткие вечерние представления? -
возмутился он, побывав в цирке. - Что мы нищие? Государство не
обеднеет! - И он приказал давать представления в цирках с утра
до вечера, а потом и круглую ночь.
- Так темно ночью, ваше императорское... - пытались
урезонить его приближенные. - Народ расходиться будет, неровен
час ноги поломают, у нас на улицах канав сами знаете сколько.
- Зажечь факелы и чтобы освещали весь город до утра. Да
расставить в цирке людей, швырять в народ монеты. Мешки на каждом
углу с мукой... Кстати, что это некоторые сенаторы не очень
радостно кричат при моем появлении?
- Они-с из знатных родов-с, их бабушки и дедушки еще во
время Помпея и Цезаря...
- Наплевать мне на Цезаря. Как там на восточных границах,
что делают даки?
- Лютуют. Каждый год нападают на наши крепости. Пленных
убивают.
- Вот и хорошо.
Гордых сенаторов стали посылать на службу в Дакию. Многие не
избежали смерти. В сенате крики при появлении императора
сделались радостнее.
Но императору этого показалось мало.
- Ваше императорское, - докладывали советники. - Может
хватит представлений? Может выделим малость на обустройство
города? Ишь как водопровод прохудился. Опять же канализация...
того. Сами чувствуете, когда на носилках несут - приходится
зажимать нос.
- И зажму. Суетесь куда не следует... Вот скажите лучше,
как разговорчики среди патрициев, продолжаются?
- Увы!
- И про что они гутарят?
- Не нравится им почести, которые приказано вам отдавать.
- Ах, не нравятся!
И Калигула приказал ввести в состав сената лошадь. Так
сказать кооптировал собственного жеребца, на котором изредка
гарцевал по лужайке в загородном имении.
"Лошади оказывать такие же почести, как и мне" - гласил
указ. Вероятно это значило, что когда жеребца введут, сенаторы
должны вскочить, а самые горластые еще и кричать "Салютантум!"
Мол, привет, бурные продолжительные аплодисменты...
Узнав это, возмутилась преторианская гвардия. Суровые воины,
поднаторевшие в дворцовых переворотах, посовещались и решили, что
лошадь - это чересчур. Они убили и Калигулу и его жену и дочь.
Что касается жеребца, то история умалчивает - пострадал ли
он? Могли выгнать из дворца. Так сказать, сослать без права
переписки.
Страдают всегда безвинные.
Новелла двадцать первая
Нерон
Учителем будущего императора Нерона был мудрец Сенека. Его
наставления были глубоки по мысли и совершенны по форме. Юношу
обучили философии, живописи, музыке, пению и умению управлять
колесницей, в которую запряжена лошадь.
Вступив на престол он быстро нашел применение своим знаниям.
Сперва пригодилась философия. "Все что ни делается, все к
лучшему". Он приказал убить мать, которая мешала ему править и,
как утверждали слухи - велел поджечь Рим, чтобы расчистить место
для новых дворцов.
Потом - настала очередь музыке и пению. Сперва император
играл на кифаре и пел в собственном саду перед друзьями.
- Какой талант пропадает! - восхищались друзья. Некоторые
из них не могли отличить кифару от флейты. - Нет уж вы, ваше
императорское, не забывайте и народ. Порадуйте подданных!
Нерон для виду покочевряжился, а потом стал петь на сцене.
Амфитеатр заполняли наемными хлопальщиками и те не жалея ладоней
отрабатывали аванс.
Между выступлениями Нерон не забывал и о семье и о
государстве. Жену Октавию приказал сослать на уединенный остров и
там убить.
В государстве тоже не все ладилось: из Иудеи в Рим проникло
вредное учение. В основном христианство нравилось простым
необразованным людям.
- Так что они там говорят? - спрашивал император у
доносчиков, которые рыскали по базарам и площадям. - Любовь к
ближнему? Не укради? Время жить и время умирать?.. Вот пуская
сами и умирают.
Он приказал христиан ловить и одних бросать в цирке на
растерзание хищным зверям, а других, если представление было
ночным, обмазывать смолой и поджигать. Подхалимы называли это
веселенько: "факелы Нерона".
Стали возникать заговоры. Первый был неудачным. В нем
участвовал и погиб Сенека. Философ видно понял, что обучая
будущего императора малость перемудрил. Последний заговор удался.
Спасаясь от заговорщиков император спрятался на вилле у одного
знакомого.
- Мда, по всему видно вам конец, - не стесняясь,
рассуждали те, кто пришел с ним. - Давайте мы вам могилку
выроем... Вот так, готово. Теперь очередь за вами. Вот
кинжальчик. Извольте сами, под ребрышко.
- Какой артист погибает! Может не стоит? - ныл император.
- Нет, нет, нет... Что, не хотите сами?
История не любит уточнять: чья рука подняла нож? Какая
разница, как умер комедиант.
Новелла двадцать вторая
Мессалина
Третья жена императора Клавдия Мессалина была младше своего
супруга.
- Ну, конечно, мне пятьдесят, а девочке пятнадцать, -
рассуждал император решаясь на брак. - Зато стройна, молчалива,
улыбка загадочная. Это именно то, что нужно римскому народу.
Загадочная улыбка вышла Риму боком - сплошными скандалами и
потрясениями. Юная императрица меняла любовников, как перчатки.
Соперниц не терпела.
- Даже не убеждайте меня, - говорила она. - Зачем в Риме
еще одна красивая женщина? Одной меня недостаточно? Подумаешь,
какая-то Поппея Сабина! Да у меня линия спины не хуже.
Оставшись наедине мучалась: "а вдруг хуже?"
Кроме того, ненавистная Поппея положила глаз на актера
Мнестера.
- Мне он самой нужен, - рассуждала императрица. - Как
великолепно на сцене он читает стихи:
- Здесь погребен Фаэтон, колесницы отцовский возница.
Пусть он ее не сдержал, но, дерзнув на великое, пал!..
Надо и мне дерзать!
У Сабины был нежный друг, сенатор по прозвищу Азиатик. Нашли
доносчиков, которые рассказали Клавдию, что Азиатик будто бы
собирается его убить.
- Не могут же они все врать, - убеждала Мессалина мужа. -
Ну и что же что он честный и гордый. Под суд этого гордеца!
Суд приговорил Азиатика к смертной казни, но добродушный
Клавдий позволил приговоренному самому выбрать себе смерть.
- Свой последний день проведу так, - сказал сенатор. -
Утром гимнастика, потом плавание. На обед жареный кабан с
персиками. И тогда - ванна, теплая вода, два врача. Только чтобы
вены мне они вскрывали поаккуратнее. Тело сжечь на костре.
Так умер Азиатик.
К безутешной Сабине были посланы надежные люди. Они ясно
объяснили, что завтра ее поволокут в тюрьму и посадят в камеру с
уголовниками. Гордая красавица приняла яд.
Кстати, у нее был муж. Когда не следующий день Клавдий
спросил его во время трапезы:
- Что же ты один? А где же наша Сабиночка?
Тот ответил, как истинный римлянин:
- Скончалась по велению судьбы, - и положил себе на
тарелку отварных устриц.
Между тем, эти мелкие успехи совсем вскружили голову
Мессалине.
"Дворец она превратила в публичный дом, - свидетельствует
историк. - При живом муже решила сыграть еще одну свадьбу."
- Что-то месяц не вижу собственной жены, - пожаловался
как-то Клавдий доверенному лицу, бывшему рабу с нежным именем
Нарцисс.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг