Новелла девяносто вторая
Тур Хейердал
Норвежский зоолог Хейердал, окончив университет, увидел, что
все звери на земле давно открыты.
- Вот так дела! - опечалился зоолог. - Лошадь
Пржевальского и ту описали. Кё фёр, что делать? Фёр-то кё?
В жилах Тура текла кровь древних викингов, разбойников и
авантюристов.
Он построил плот и пустился на нем вплавь из Америки через
Тихий океан.
Когда плот уже подплывал к острову, викинг спохватился:
- Научную цель забыл, ай-ай-ай!.. Спросят зачем плыл, что
скажу?
И он объявил: плавание доказывает, что острова Тихого океана
заселили когда-то на плотах выходцы из Америки.
- Ерунда какая-то! - ахнули ученые. - Островитяне пришли
из Азии, тому миллион доказательств. Да они и сами это помнят!
Но их слабые голоса потонули в шуме оваций.
Ободренный успехом Тур пересек на папирусной лодке
Атлантический океан.
Чтобы вновь привлечь внимание общественности, он объявил
перед началом плавания: пирамиды в Мексике строили выходцы из
Египта.
- Приплывали вот на таких лодках! - сказал он осторожно
тыча пальцем в рыхлый папирус.
Египтяне забросали его цветами.
Ученые совсем скисли. Они не плавали на плотах и их никто не
хотел слушать: что с того, что последняя пирамида в Египте была
построена две тысячи лет до нашей эры, а первая в Мексике три
тысячи лет спустя?
Это уже никого не интересовало. Главное в науке - напор и
неожиданность.
Новелла девяносто третья
Маргарет Тетчер
Конфликт из-за горстки островов в холодном южном океане
развивался стремительно.
- Острова следует называть Мальдивскими. И открыли их наши
предки, - утверждали аргентинцы.
- Нет Фольклендскими. А сколько мы на них овец развели!
Сколько труда вложили! - упирались англичане.
Тогда аргентинцы высадили на острова десант и взяли в плен
англичан вместе с их овцами.
В Лондоне собрался парламент. Решали как поступить. В зале
сидело несколько сот мужчин в черных пиджаках, в брюках и
рубашках с твердыми воротничками.
- Надо написать жалобу в Организацию Объединенных Наций, -
предложил пожилой джентльмен. У него был галстук-бабочка.
- Суд. Только Международный суд в Гааге, - настаивал
молодой, поднаторевший в склоках депутат. - Да мы их затаскаем
по заседаниям. Да одних апелляций штук им сто приготовим.
Его сменил лорд, который еще помнил англо-бурскую войну.
- Сэр Уинстон, - начал лорд. Ему вдруг почему-то
показалось, что в зале присутствует Черчиль. - Сэр Уинстон как
всегда прав. Надо поставить заслон импорту германских товаров...
Ах, не о том?.. Ах Фольклендские острова?.. Ноту, написать ноту и
в ней все объяснить. как сейчас помню, мы с Чемберленом...
Лорда сняли с трибуны и отнесли на место.
Тогда встала премьер министр. Все с любопытством ждали, что
скажет слабая женщина.
- Мне стыдно, что в этом зале единственный мужчина это я, -
- сказала леди. - Я уже приказала развести пары на кораблях и
приготовить сто самолетов. Будем бомбить. Наплевать на овец...
Давайте уточним кое-какие детали.
Острова отобрали. Понятное дело, когда бомбили погибло не
столько овец, сколько людей.
А к леди пристало название "железная". Наверное поэтому
англичане поспешили потом от нее избавиться. Уж они-то народ
искушенный, знают - всему есть мера. И очень опасно, если
правители железные.
Тут автор должен извиниться перед читателем и сделать
маленькое отступление. дело в том, что после Маргарет Тетчер у
него так прямо и чесались руки написать про других политических
деятелях. Скажем, про Михаила Горбачева или про Бориса Ельцина.
Даже придумались кое-какие фразы. Например, новеллу про Михаила
Сергеевича можно было кончить так: "Процесс пошел!" - сказал он
и побежал умывать руки". А про последнего президента: "Тому, что
получилось, он очень удивился: "А мне они говорили, понимаешь,
что все будет совсем иначе!"
Однако, прокручивая в голове все, что произошло за последние
годы: в Грозном дома стоят с пустыми глазницами, прямо как в
Сталинграде, президентская семья отжимает трусики на каменистом
пляже в Форосе, бизнесмена застрелили в парадном, журналиста
взорвали вместе с кейсом, в переходе метро старушка с плакатиком
"Помогите на похороны" - мы остановились. Подумав, автор понял,
что не следует забегать вперед времени, пускай история сперва
разберется кто чего стоит. "Ху из кто" - как говорил один из
упомянутых выше персонажей.
Так что вернемся лучше к менее драматическим событиям, я бы
сказал даже мелким, тем более, что за ними все же просматривается
непредсказуемость всего, что случается и будет случаться с нами.
А еще хочется порассуждать на разные отвлеченные темы:
скажем, о театре и сексе. В них тоже, как в зеркале, искаженные
страстями физиономии.
Возражений нет?
Новелла девяносто четвертая
Свадьба с миллиардером
Когда пуля, выпущенная из ружья Ли Харви Освальда, пробила
грудь президента, мир содрогнулся. Припав к экранам телевизоров,
люди наблюдали повтор: в забрызганном кровью автомобиле белокурая
Жаклин держит на руках умирающего мужа...
Но телевидение перешло к очередным сюжетам, автомобиль
отмыли, а для ухода за могилой президента на Арлингтонском
кладбище наняли сторожа.
На повестку дня стал вопрос: за кого выходить замуж? На
выбор были: друзья детства, астронавты и художники-модернисты. Но
Джекки - так звали ее в детстве - рассудила правильно: друзья
забылись, астронавты многодетны и бедны, художники пьют вусмерть
и спят в грязных носках.
Оставались одни миллиардеры.
Самым миллиардеристым был грек Аристотель Онасис - владелец
супертанкеров.
Правда, были моменты, которые смущали.
- Опомнись! Ему шестьдесят два, а тебе нет сорока. У тебя
рост сто шестьдесят, а его из-за стола не видно. Нос, как банан.
Двух жен уже в гроб вогнал... Подумай, Джекки! - предупреждали
подруги.
- А что думать? У него свой остров и ванна с золотыми
краниками! - парировала вдова. - В случае развода остров
разделим пополам.
Стали составлять брачный контракт. Жених оказался тертым
калачем.
- Чтобы жила со мной не менее пяти лет. Потом может
уходить, получит 18 миллионов и по 2 миллиона за каждый год сверх
пяти. Остров ей никчему, яхта - только по предварительной
заявке. Ванной может пользоваться.
Говорят, возмущенная невеста потребовала включить в
контракт: она обязана выполнять супружеские обязанности только
при условии, что муж приходит к ней по ночам своим ходом, без
механических приспособлений типа коляски - но ее затюкали.
Джекки поняла, что зарвалась.
Свадьбу сыграли скромненько - миллионов на пять: дорожала
нефть, в Греции горело синим огнем правительство.
Дальнейшая судьба этой пары не представляет интереса.
...Киномеханик, остановите ленту! Нежная любящая жена
склонилась над сраженным пулей мужем. Всмотритесь, всмотритесь!..
Что с вами, приятель? Ах, просто в глаз что-то попало...
Новелла девяносто пятая
Твигги
Твигги была скромной девушкой. Она работала модельершей и не
имела никаких шансов на успех.
- Да-а, - говорили подруги, разглядывая ее щупленькую
фигурку, - рост сто пятьдесят, бедра циплячьи, грудью и не
пахнет.
- У меня мама такая же, - оправдывалась, заливаясь
слезами, Твигги. - Она хорошая, добрая.
- Ха-ха...
Подруги уходили на вернисажи, покачивая бедрами.
Между тем на рынке готового платья назревал скандал: на
полках магазинов и на складах скопились горы нераспроданного
женского белья и юбок.
Надо было тряхнуть покупательниц.
Собралось совещание модельеров.
Среди девушек, показывавших новые фасоны, была и Твигги.
- А что если... - сказал самый прозорливый из
совещавшихся. - Я понимаю конечно, что говорю бред... Но все-
таки... Что если ввести в моду этакое молодежное, неразвитое,
субтильное? Юбки - мини, прическа детская, веснушки на носу...
- А как же классика: бюст, зад, линия бедра?
- На помойку классику! Бюст ни к чему, зад - побоку!
Увидите - через год трансокеанский лайнер повезет нашу Твигги в
Америку!
прозорливец оказался прав. Целое десятилетие укорачивали
юбки, стригли волосы, женщины худели и пеленали груди, отжимая их
к животу и уплощая.
Лайнер, на котором Твигги приехала в Америку, встречала в
Нью-Йоркском порту стотысячная толпа. Кстати, на этом же лайнере,
говорят, ехал шведский король. На палубе он стоял рядом с
модельершей.
- Кто это там рядом с Твигги? - спросил, прибежавший в
порт физик-атомщик, лауреат Нобелевской премии, которому король
год назад вручал диплом.
Ему никто не ответил. Толпа ревела приветствуя модельершу.
Новелла девяносто шестая
Александр Грин
Вдова писателя Грина пожаловалась в Старокрымский суд, что
сосед забрал под курятник сарай, в котором хранились рукописи
мужа и прирезал часть яблоневого сада, где когда-то любил гулять
автор "Бегущей по волнам".
Суд от рассмотрения жалобы уклонился.
Толпы пионеров шли по улицам Старого Крыма разыскивая дом
писателя, принимая их, вдова сбилась с ног. Пыль садилась на
белые соседские яблони. Тогда опытный в казуистике сосед поднял
вопрос о создании мемориального музея.
- Ассоль, Грей, кнехты, битенги, это так нужно детям! -
сказал он и добился открытия музея Грина в городе Феодосии. Толпы
схлынули.
Огорченная вдова пыталась бороться, заболела и умерла. Ее, -
- памятуя как она много жаловалась, - похоронили подальше от
мужа.
- Алые паруса романтики шелестят над этими могилами! -
любил говорить посещая с гостями кладбище один из старожилов.
Кстати, это он был соседом Гринов.
Новелла девяносто седьмая
Влас Дорошевич
Где и когда появился первый журналист неизвестно. Может быть
им был молодой дикарь, ворвавшийся в родную деревню с криком:
"Они идут! Спасайся, кто может!" Может быть журналиста
заслуживает Цицерон, он хотя и не писал в газеты, но заклеймил в
речах взяточника Верреса и заговорщика Катилину. Журналистом
несомненно стал человек, который в первой русской газете "Санх-
петербурхские ведомости", написал: "Из Персиды нам сообщают..." и
далее обстоятельно поведал, что в дар русскому царю через
Каспийское море баржой перевезен слон, которому затем сплели из
прутьев калоши, в которых "слон оный далее в столицу пошед
пешком".
Писали журналисты в те времена долго и обстоятельно, точку
ставить не торопились, их труд и труд литераторов лежали по
разные стороны дороги.
Влас Дорошевич опрокинул все. Он жил в Одессе и писал так:
"Словно лес осыпается осенью.
Осыпается жизнь...
Умер Анри Рошфор".
Он ставил точек в двести раз больше чем запятых. Его фразы
были коротки и остры, как гвозди.
У него учились все. Имя его забыто. Осталась фраза.
Еще Дорошевич занимался только тем, чем и должен заниматься
журналист: он добывал удивительные новости. Когда Станиславский и
Немирович Данченко пригласили английского режиссера Гордона Крэга
ставить во МХАте "Гамлета", Дорошевич сообщил, что делается в
театре:
"Офелия, королева, король, - рассуждал у него Крэг, -
может их вовсе нет? Один Гамлет. Декораций никаких... Или нет -
дайте мне сочную ядреную декорацию. Забытое кладбище, забытые
Иорики. Корову можно пустить на кладбище... А, вообще, чтоб я
стал ставить эту пьесу? За кого вы меня принимаете. Пять актов
человек колеблется - убить ему Клавдия или не убить. А убивает
Полония. Словно устрицу съел..."
Может, журналист все это и придумал. Но он угадал - пьеса
не получилась.
Влас Дорошевич был, как гора. После него снова - равнина.
Развелась армия журналистов, которые не ищут удивительные
новости, а занимаются какими-то странными делами. Михаила
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг