Однако, тут мы должны признаться, что эксперимент
поставленный императором тоже не был чистым: какой же Овидий
законченный преступник?
Тут нам на помощь приходят почти что наши современники -
музыкальные критики, которые жили в одно время с композиторами
Моцартом и Сальери.
"Итак, приступим, - решили они. - Ну с Моцартом все ясно,
а вот Сальери: сможет ли он сочинять музыку, если заставить его
совершить преступление? Сможет ли он, подлая душа, создавать
после этого прекрасные симфонии?"
И они покупают в аптеке яд и подсовывают этот яд Сальери.
- Вы только подумайте, - нашептывают они, - ваш друг
Моцарт совсем обнаглел - тридцать вторую симфонию валяет. С пяти
лет гаденыш сочиняет. Сколько можно? А такие как Вы - в тени.
Вот вам пакетик, щепоточку в рюмку и порядок.
Далее мнения историков расходятся, но по нашему глубокому
убеждению Сальери, хотя и завидовал Моцарту и писал не в пример
хуже, от такого гнусного предложения наотрез отказался.
- Ну, надо же! Тема горит, - долго сокрушались музыкальные
специалисты. - Прямо хоть обоих трави.
На их счастье Моцарт простудился и умер.
И вот тогда они не растерялись: быстренько распространили
слух - Моцарт отравлен. Кем? Сальери. И сразу же их научная тема
приобрела результат и законченную форму: "Гений и злодейство
несовместимы".
Между прочим, музыковеды яд в аптеку так и не вернули.
Новелла пятидесятая
Гаврила Державин
Под хорошее настроение и начитавшись Дидерота, императрица
Екатерина велела привести ей поэта. Томила мысль иметь
собственного Лафонтена.
Привели Гаврилу Державина.
- Говорят, ты, сударь, зело в версификациях искусен? -
милостиво спросила императрица.
Гаврила поклонился.
- Ну, почитай, а мы послушаем.
- Дней бык пег, медленна лет арба, - начал было поэт.
Лицо самодержицы потеряло плезир.
- Мой стих трудом громаду лет прорвет, - стал читать
Гаврила другое.
- Их кант нихт ферштеен! И это стихи? - прервала его
императрица по-немецки. - Придется тебе, голубчик, ехать обратно
в свои Петушки.
Поэт понял: карьера трещит по швам.
- Богоподобная царица киргиз-кайсацкая орда... - начал он,
заикаясь.
Самодержица расцвела.
- Вот это другое дело! - сказала она. - Граф Панин,
определите его ко двору, да припишите деревеньку душ двести.
"Талантлив, шельмец, - подумал граф, затачивая гусиное
перо. - Глядишь, и лучшим, талантливейшим поэтом эпохи станет!"
Новелла пятьдесят первая
Марат и Великая революция
Великая Французская революция, как всякая революция, была
торжеством Разума и Нравственности.
Для начала вожди революции решили противопоставить разум
католическому мракобесию. Для этого артистку Терезу Обри нарядили
в белую хламиду, надели ей на голову красную шапочку, а в руки
дали копье.
Под радостные клики народа Богиню Разума сперва провели под
сводами Собора Парижской богоматери, а затем провезли под звуки
пушечных салютов в Конвент. Там депутаты, стоя, приветствовали
небожительницу.
- Ну, вот, Богиня ушла, теперь примем несколько очередных
решений, - сказали депутаты, рассаживаясь по местам. -
Главное - как пополнить казну. Разумно отобрать у церкви
имущество. Священников, не подчиняющихся этому решению
обезглавливать. Соборы? Соборы изъять... Сколько будет новых
складов, тюрем, конюшень!
В конвент Богиню Разума привел прокурор Шометт. Теперь
именно он кинулся исполнять решение конвента.
- И что это он так старается? - усомнились депутаты. -
Конфискует, расстреливает. Ишь, сколько власти набрал. Сегодня он
священников, а завтра нас...
Не долго думая, они отправили прокурора на гильотину.
Разум торжествовал.
А вот среди столпов Нравственности особенно выделялся Друг
народа Марат. К нему каждый мог прийти и доложить свое дело.
Девицу Шарлоту Корде Друг народа принял голышом, сидя в
ванне.
- Что у тебя за дело? - сурово спросил член Конвента.
- Письмо из провинции. Там заговор, - пролепетала девица.
Она была не замужем и впервые видела голого мужчину.
- Подойди поближе!
Дрожа всем телом Шарлота приблизилась.
- Что ты боишься, дурочка? Никогда не видела народного
трибуна? - ласково спросил Друг народа.
Он хотел было обнять девицу, но вспомнил про заговор.
"Опять аристократы! - подумал он. - Слишком мы либеральны
с ними".
В семье Корде уже были расстреляны отец и два сына.
Когда Марат начал мокрыми руками вскрывать письмо, Шарлота
выхватила из-за лифа кинжал и вонзила его в спину великого
человека.
Девушку тотчас казнили.
Опечатывая квартиру, где было совершено убийство, хозяин
дома сказал:
- А ля гер, ком а ля гер! - он был старый солдат и путал
обычную, по правилам, войну с революцией.
Кстати, тут удобно сказать несколько слов, как казнили.
Вопрос: кого казнить? - решался в рабочем порядке. Сперва
казнили врагов-аристократов, потом - своего брата революционера.
А вот - как?
Выручил скромный доктор из провинции. Мсье Гильотен
механизировал топор: лезвие отделил от топорища, привязал к
лезвию две веревки, перебросил их через блоки. Рядом он поставил
корзину для отрубленных голов.
История бережно сохранила расчет: сколько тонн пороха и
тысяч пуль сэкономило это изобретение молодому правительству.
Известна и судьба изобретателя: он пал жертвой собственного
остроумия.
Новелла пятьдесят вторая
Шляпа императора
Французский генерал Наполеон Бонапарт был отменным воякой. -
- Вам бы повыше рост, - советовали офицеры штаба, - и вы бы в
бою смотрелись великолепно. Кроме того, учтите, полководец должен
перед атакой говорить что-нибудь выдающееся. Такое, чтобы вошло в
историю.
Во время египетского похода Бонапарт дал бой мамелюкам у
селения Гиза. Перед боем, объезжая выстроенные у подножия пирамид
полки, он услышал, как пожилой командир роты напутствует своих
гренадеров:
- Солдаты, сорок веков смотрят на вас с высоты этих
пирамид.
Император понял, что это именно те слова, с которыми он сам
должен был обратиться к войску.
- А как у этого командиришки с дисциплиной? - спросил он
приближенных.
- Образцовый солдат.
- Не ворует?
- Нет.
- А насчет женского пола?
- В рамках, не более.
- Послать его с ротой в самое пекло. На штурм центрального
редута. Под картечь, - распорядился император.
Рота вся до одного человека, вместе с командиром, погибла, а
великие слова вошли во все учебники.
Вскоре Наполеон объявил себя императором. Решили и что
делать с его ростом: императору заказали высокую треугольную
шляпу. Теперь никто не мог сказать, что во главе войсками страны
стоит недомерок.
Вообще, оглядываясь назад в исторические дали, с грустью
понимаешь, как мало нужно для того, чтобы стать великим.
Новелла пятьдесят третья
Михаил Кутузов
Фельдмаршал Кутузов был большой стратег, хотя и имел только
один глаз.
Кроме того он был стар и хорошо знал человеческую природу.
Сменив Барклая-де-Толи, он решил придерживаться своей
излюбленной тактики - не суетиться зря.
- Молод французишка, от жены в отъезде считай год. Не
выдержит! - планировал фельдмаршал.
Он оказался прав. Французский император связался с польской
графиней Марией Валевской.
- Пускай его позабавится, - рассуждал русский
полководец. - По молодости все это кажется пустяком, да человек-
то не трехжильный, есть предел.
Его предвидение оказалось правильным. Наполеон стал двигать
дивизии не туда, куда надо, а потом вообще пошел на Москву.
Император приказал не подпускать к своей спальне графиню. Но
было уже поздно. Выпал снег и русские партизаны рассеяли
арьергард отступающей Великой армии.
Михаил Кутузов повел русских на Запад. Он любил по ночам
останавливаться в крестьянских избах и баловаться слабым чайком.
- Э-хе-хе, - думал фельдмаршал, - старость не радость!
Новелла пятьдесят четвертая
Русские женщины
Царю Николаю I положили на стол прошение жен декабристов.
Жены просили разрешения ехать за мужьями в Сибирь.
- Пс-сс! - сказал царь, это выражало крайнюю степень
затруднения. - Мой друг, что будем делать? - обратился он к
Бенкендорфу.
Граф развел руками.
- С одной стороны, по-человечески, надо бы разрешить. С
другой стороны - прецедент!
- Надо посоветоваться, - размышлял вслух государь. - Но с
кем? С кузеном - английским королем?
- Не авторитет, - заметил шеф жандармов. - Не та страна.
Последнюю голову они когда отрубили? Сто лет назад. А глаза шилом
вообще не кололи. Тут нужен тонкий человек... Есть у меня один. В
третьем отделении работает. Специализируется на национальном
вопросе. Масштабно мыслит, подлец.
- Зови!
Вызванный вошел в кабинет бесшумно. Был он невысок, черен,
морда побита оспой. Николай конспективно изложил вопрос.
- Научный подход нужен, - сказал тонкий человек. -
Философию надо привлечь, логику тоже.
Царю это понравилось.
- Научный, говоришь? Да ты садись, садись.
- Благодарствую, мы постоим... Значит так. Ответ не давать,
а списочек составить. Годика через два, когда все утихнет,
вызвать с вещичками. Мол, едете в Сибирь. С собой по сто
килограмм вещей. Или по тысяче. Потом вещички в одно место, а
дамочек - в эшелон. И за Читу. На Камчатку хорошо бы. Лесоповал.
Или добыча номерных металлов. Три года в забое и нет
декабристок... Таков план, разработанный под вашим мудрым
руководством.
- Очумел ты, что ли? - поразился Николай. - Какое мое
руководство?.. Нет, граф, уж ты лучше без науки, по-старинке. Шут
с ними, с бабами, пускай едут. По крайней мере, совесть мучить не
будет. Спать буду спокойно.
Тонкий человек не понадобился. Политика репрессий еще
переживала период младенчества.
Новелла пятьдесят пятая
Пушкин
Однажды молодой Пушкин был на балу и ухаживал за Анной Керн.
Анна не поддавалась.
- Как мимолетное виденье! - подумал про ускользнувшую
обольстительницу поэт, возвращаясь домой и грустя.
Раздеваясь, он представил себе Керн за туалетным столиком,
скрипнул зубами и сказал:
- Передо мной явилась ты...
Уже в кровати он проанализировал свои действия, нашел ряд
тактических ошибок, понял, что надеяться в ближайшее время не на
что.
- И все-таки, я помню чудное мгновенье! - подумал он,
засыпая.
Со временем он расставил строчки по порядку...
Поэт он был потрясающий. Неудивительно, что скоро на него
обратили внимание и кормящиеся около литературы.
Пока придворная камарилья, во главе с Долгоруким, плела
заговор против Пушкина, критики и литературоведы страдали:
- Тридцать семь лет, а он еще жив, - возмущались они,
перебирая приготовленные к изданию черновики и автографы поэта. -
- Вот эфиоп!
Узнав о готовящейся дуэли, специалисты забегали от одного
соперника к другому.
- Почерк точно его. Или кого-то из его дружков, - говорили
они Пушкину. - Вот у буквы "П" хвостик не доведен.
- Кольчугу, кольчугу не забудьте, - советовали они
Дантесу.
Дуэль состоялась.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг