- Я об этом не подумал, - признал он. - Я думал ты приготовил все
необходимое здесь, поэтому и не берешь лишнее в дорогу. А то, что мы по
дороге останавливались на постоялых дворах, убедило меня в этом.
- Ладно. Сейчас уже поздно искать виновного. - Я вытряхнул свою сумку и
достал кошелек с золотом. - Вот. Отправь кого-нибудь из солдат, пусть
закупят все, что нам нужно. И пусть выбирают все лучшее.
- Солдат, милорд?! - изумился Готлиб. - Да они же половину своруют и
накупят какую-нибудь дешевку, утверждаю, что именно на это истратили все
выданные деньги.
- Готлиб, - устало попросил я. - Я не выспался и сейчас туго соображаю.
Сам найди кого отправить. Не найдешь, отправляйся сам и прихвати солдат в
качестве носильщиков.
- Я отправлю сержанта.
Сержанты в тевтонской армии почти полностью соответствовали сержантам
армий моего мира. Они отвечали за дисциплину в отряде, когда командиры
были заняты (пирушкой, например) и назначались из опытных латников,
низшего происхождения. Почему сержант будет честнее солдат, которым,
собственно он и является, я не понял.
- Хорошо.
Вспоминая ту суету, что была утром, я хмурился и сердито кусал губы. Можно
сколько угодно ругать Готлиба или Хоггарда, но они не могли предполагать,
насколько я плохо знаю все детали похода. Поэтому то, что для них было
очевидно, для меня было в новинку и мне всему приходилось учиться на ходу.
Поэтому-то они и ничего не сказали мне, когда в поход отряд собрался
кое-как. Они-то были уверены, что я знаю, что делаю и им даже в голову не
пришло поправить меня. Решив не повторять прежних ошибок, я на этот раз,
прежде чем выехать из гостиницы, проверил досконально весь багаж. Причем
смотрел не только я (откуда я знаю, что может понадобиться отряду в
пути?), но и заставил смотреть Готлиба, к которому подольстился тем, что
он более опытен и побывал во многих походах. Польщенный Готлиб согласился
провести проверку после меня. Я же не столько проверял, сколько учился у
него, наблюдая за действиями Готлиба.
- Ну скоро мы отправимся? - Рон нетерпеливо гарцевал на своем коне. За
время путешествия Рон стал отличным наездником и сейчас я сильно
сомневался в том, что теперь он не смог бы справиться с тем конем,
которого он нашел во время осады Амстера. Тогда мы были вынуждены его
продать именно потому, что Рон не смог справиться с боевым конем. Да,
теперь бы он справился. Рядом с Роном стоял Дин, завистливо наблюдая за
приятелем. Интересно, что этот чертенок наплел другу? Наверняка о
каком-нибудь важном задании, которое он должен выполнить, но о котором
ничего сказать не может в силу его жуткой секретности, но Дин его друг и
по секрету можно сказать... Дальше все зависело от фантазии Рона, а она у
него была довольно богатой. - Что мы возимся?
- А некоторые сони могут помолчать, - оборвал я его. - Сам спал до
одиннадцати, а теперь всех торопишь.
- А я виноват, да? Сам меня не разбудил!
- Так, я еще и виноват. А ну цыц у меня.
Рон обиженно фыркнул.
- Тоже мне, командир. - Но сказал тихо, чтобы никто не услышал. Только он
забыл, что слух у меня был гораздо лучше, чем у обычных людей, благодаря
занятиям с Дерроном и Мастером.
- Теперь все? - спросил я Готлиба.
Тот кивнул.
- Кажется да, милорд.
- Отлично, тогда вперед. - Я вскочил на Урагана и выехал вперед отряда.
Рядом пристроился Готлиб, а с другого бока поехал Рон. За нами ехали
остальные солдаты.
Как и в прошлый раз, нас провожали удивленные взгляды жителей, не
понимающих, что чужим солдатам могло понадобиться в их городе. Под эти
удивленные взгляды мы и покинули Амстер. Вспомнив часового, который не
хотел пускать наш отряд в город, указывая, где остановились все остальные
солдаты Тевтонии, я направился в ту сторону.
Тевтонскую армия я нашел сразу. На поляне чуть в стороне от города стояли
высокие островерхие палатки, которые, казалось, стояли кое-как. Однако,
присмотревшись, я обнаружил, что порядок все же существует. Палатки
радиально расходились от шатра в центре, где, скорее всего, располагался
командир этого отряда. А между рядами палаток были вбиты колья, к которым
были привязаны кони. Я оценил удобство такого расположения. Кони почуют
чужаков быстрее людей, и любому, кто попытается пройти к центру придется
очень непросто. Но я не завидовал тем, кто располагался с краю этого
круга. В последствие я узнал, что при опасности столкновения с противником
по кругу лагеря ставились часовые, которые составляли сплошную цепь.
Прикинув количество палаток, я посчитал, что здесь находилось примерно две
тысячи конников. Понятно, почему Мервин говорил, что командует этим
отрядом полковник. Командующий должен присоединиться позже и возглавить
все силы тевтонской армии. А сейчас, насколько я знал, он еще даже не
назначен королем.
Рядом с тевтонской армией, располагался лагерь китижской армии, что было
закономерно, если учесть, что у тевтонской армии не было своей
интендантской службы и, по договоренности, снабжение тевтонской армии
должна была взять на себя китижская армия. Сам же лагерь являл собой
полную противоположность лагеря армии Тевтонии. В свое время, ведя почти
непрерывные войны с Византией, которая долго не прекращала попыток
установить господство в том регионе, китижане многое переняли из опыта
Византии, и их лагерь очень походил на стандартный лагерь византийской
армии. Лагерь представлял собой четырехугольник, где ровными рядами стояли
палатки. Внутри лагеря четко вышагивали патрули, стояли часовые. Сама же
граница лагеря была намечена небольшим рвом, который в боевых условиях был
глубже и шире. Вынутая из него земля образовывала насыпь, наверху которой
втыкались колья. Он был похож на римский военный лагерь, как я видел его в
учебнике истории, но было одно существенное отличие: лагерь китижской
армии состоял как бы из двух лагерей, в одном находилась пехота, в другом
конница. А при нападении на лагерь, противнику приходилось атаковать не
один укрепленный пункт, а два, причем защитники, благодаря близости
лагерей друг к другу и специально оставленным проходам могли переходить из
одного лагеря в другой. И даже падение одного лагеря ничего не решало,
поскольку врагу приходилось тут же начинать штурмовать другой. Китижан
было больше, поскольку стандартный полк китижской армии состоял из четырех
тысяч солдат и пятьсот конников, если был пехотный и из пяти тысяч - если
был кавалерийским.
Оторвавшись от разглядывания военных лагерей, я направился к палатке
командира, поскольку обязан был представиться ему и сообщить численность
своего отряда. Дальше шла обычная волокита: писаря заносили мое имя и
численность отряда в специальный реестр.
Подъехав к палатке, я соскочил с коня и направился к входу. Мои люди
остались на конях. Часовые у палатки насмешливо посмотрели на меня, потом
один из них вошел внутрь.
- Прибыл еще один отряд, - услышал я сообщение часового.
- Пусть войдет, - буркнул чей-то голос.
Часовой вышел из палатки и откинул полог, приглашая меня зайти. Я
пригнулся и вошел. Палатка была довольно просторной, поскольку служила не
только жильем для командира, но была еще и штабом. Внутри стоял походный
стол, за которым сидел писарь. В самой дальнем углу была постелена
постель, которую закрывала занавеска. Вдоль полотняных стенок стояли
складные стулья - здесь должны сидеть командиры соединений при совещании.
Сам полковник являл собой образ типичного вояки. Высокий, широкий в
плечах, на нем была кольчуга, широкий меч висел у пояса. Лицо этого
человека было довольно грубым: большой нос, глубокие морщины, чисто
выбритый подбородок выпирал вперед, а глаза, казалось, всегда смотрели
сердито, ища каких-нибудь недостатков в собеседнике, что было очень
неудобно для собеседников. Они, как бы говорили: "Говори-говори, все равно
я тебе не верю". В целом этот человек мне не понравился с первого взгляда,
хотя я быстро понял, что этот человек профессионал. Он окинул меня своим
сердитым взглядом и презрительно фыркнул:
- Еще один маменькин сынок. Почему бы тебе не отправиться домой?
Как я уже говорил, ничем не спровоцированную грубость я не переваривал.
- А вы собираетесь записаться ко мне папенькой?
Писарь опрокинул чернильницу, но даже не подумал ловить ее, а ошарашено
уставился на меня. Сам полковник тяжело задышал, словно у него были
какие-то проблемы с дыханием.
- Да ты, щенок, соображаешь с кем говоришь?! Твое счастье, что ты еще не
зачислен в мой полк, а то я не посмотрел бы на твой возраст и приказал бы
всыпать тебе с десяток плетей. За нахальство!!!
- Нахальство, в отличие от глупости, порок меньший.
- Малыш, - прошипел полковник, - искренне тебе советую, найди другой полк
и вступи туда. Не вводи в грех.
- Командир, ставящий личные мотивы выше общего дела, не заслуживает
зваться командиром и должен быть отстранен от командования, как вредный
для армии, - процитировал я одно из основных правил тевтонской армии.
Полковник, казалось, проглотил ежа и теперь мучительно пытался его
выплюнуть. Он тяжело дышал, его глаза налились кровью.
- Командир, который выносит суждение о человеке не по его делам, а по
внешнему виду или личным симпатиям, - продолжил я цитирования правил, -
так же не может быть командиром.
Полковник, наконец, справился со спазмами дыхания,
- Хорошо, - прохрипел он. - Я посмотрю, каков ты в деле. Но не дай бог
тебе в чем-то ошибиться. - Рогнар, запиши этого... этого барона.
Но писарь сделать этого не успел. Полог палатки откинулся и в нее влетел
часовой.
- Гонец от Его Величества!
- Так впусти!
Часовой вышел из палатки и тут же в нее вошел другой человек в дорожной
одежде, но в котором я с удивлением узнал Голос короля. Что же это за
послание, которое доверено только человеку, устами которого обычно говорит
только сам король? Похоже, те же самые мысли мучили и полковника. Голос
тем, временем, оглядел платку и увидел меня.
- Хорошо, что ты здесь. Собственно говоря, я к тебе. Полковник, вы
разрешите обратиться к этому человеку? - Еще бы полковник не разрешил
что-либо Голосу короля, но он был здесь хозяином и вежливость требовала
спросить.
При этих словах полковник удивленно раскрыл рот и уставился на меня.
Потом, словно сомнамбула, кивнул.
- Хорошо. - Голос повернулся ко мне. - У меня для тебя послание короля.
Личное. - Голос достал письмо и протянул мне.
Я удивленно оглядел сложенный лист бумаги. Потом разорвал его и стал
читать. Это еще больше удивило полковника, из чего я сделал вывод, что сам
он читать не умеет.
Король в своем письме повторял все тот же свой приказ по поводу драконов,
только гораздо более вежливо и с элементами просьбы, не скупясь на
комплименты. Дочитав до конца, я вернул письмо.
- Каков твой ответ?
- Нет. Я об этом королю сказал еще на том совещание. И если его это
утешит, то могу сообщить, что такое же нет услышат от меня и остальные, а
вчера я сказал его и Мервину.
- Я так и думал, что ты откажешь, но король хотел попробовать. - Голос
убрал письмо и повернулся к полковнику и писарю. - Вы будете свидетелями
того, что здесь сейчас произойдет. Я буду говорить от имени короля. Энинг
Сокол, барон Веербаха, рыцарь Ордена и кавалер ордена Чести, - я заметил,
как при моем имени расширились глаза у полковника и у писаря, как нервно
сглотнул писарь и побледней полковник.
- Его Величество Великий Князь Китижа за ратные подвиги во время мятежа
награждает тебя Золотой Гривной. - Голос обнажил свой меч и коснулся моего
плеча. Потом надел мне на шею золотой плетеный обруч. В этом обруче не
было ничего необычного. Обычный, сплетенный из золота обруч, но именно он
считался высшей наградой за воинскую доблесть в Китиже. И этот обруч
невозможно было купить ни за какие деньги или драгоценные камни. И горе
тому, кто осмелится надеть его на себя, не заслужив его. Только сам князь
мог наградить им кого-то, но даже он не мог принять здесь единоличного
решения. Сначала он обязан услышать мнение минимум троих кавалеров этого
ордена. Он должен был описать им, за что собирается наградить кого-то, и
только при их единогласном согласии награждал. При этом представить к этой
награде мог любой командир подразделения своего солдата. Этот орден был
самым демократичным в Китиже и наградить им могли как простого солдата,
так и аристократа, поскольку в Китиже считалось, что ратный подвиг
одинаков как у простых крестьян, так и у дворян. Так что получить эту
награду было действительно очень трудно. Насколько я знал, во всей
китижской армии едва наберется десяток кавалеров этого ордена. Как же
князю удалось убедить остальных согласиться с этой наградой? Но размышлять
у меня времени не было. В этот момент Голос достал нечто, при виде чего
полковник нервно схватился за стул.
- Кроме того, Его Величество Отто III производит Энинга Сокола в полные
генералы Тевтонской армии. - Голос протянул мне генеральский жезл,
украшенный рубинами и сапфирами. Когда я принял жезл и встал с колена,
Голос вручил мне приказ, где я должен был поставить подпись, что я и
сделал, приложив к нему еще и обруч с рыцарским камнем. После чего Голос
поклонился и вышел из палатки.
Когда я повернулся к собеседникам, то обнаружил, что писарь стоит
навытяжку, а полковник, копируя стойку писаря, играет желваками.
- Какие будут приказания, господин генерал? - Хмуро спросил полковник,
кажется, он уже приготовился к самому худшему.
Я вздохнул.
- Прежде всего, сядьте. Оба. Я хочу сказать, что мое производство в
генералы акт чисто политический, который был необходим по некоторым
причинам, о которых вы узнаете позже. Поэтому, если вы ожидаете моего
приказа, то вот он: продолжайте исполнять свои обязанности и никому!
Слышите, никому не говорите вот об этой штуке. - Я покрутил жезлом. - Я
буду в вашем полку наравне с остальными баронами, и только мы трое будем
знать о том, кто я такой. Хорошо?
- Нет! - отрезал полковник. - Я не могу командовать генералом. Как я могу
отдавать вам приказ, зная, кто вы? Вы ведь можете проигнорировать мой
приказ, и я ничего не смогу с вами сделать. В этом случае вся дисциплина
покатится к чертям.
Вот еще проблема. Полковник, оказался принципиальным.
- Полковник, как вас, кстати зовут?
- Герхардт, барон Анребера.
- Так вот, Герхардт, если я пообещаю выполнять все ваши приказы, вы
согласитесь? Конечно, при условии, что они не будут противоречить правилам
армии.
Полковник задумался. Потом посмотрел на меня.
- Почему Голос назвал тебя рыцарем Ордена?
- Потому что это так и есть. Я рыцарь Ордена.
Полковник несколько секунд разглядывал меня.
- Хорошо. Я верю вам, хотя и не понимаю, зачем вам это надо.
- Господи, ну не хотите же вы, чтобы я стал командовать? Я же никогда не
командовал армией. Я даже при сборе своего отряда допустил множество
промахов. К тому же, как я сказал, мое производство дело чисто
политическое, а здесь нечем хвалиться.
- А орден? - вдруг спросил Герхардт. - Он тоже дело политическое?
- Об этом лучше спросить у князя. Хотя подозреваю, что он за то дело у
Днепра. Мне пришлось поучаствовать в том бою.
- Я слышал о нем. Что ж, надеюсь сегодняшняя наша размолвка всего лишь
досадная случайность, милорд.
- Я тоже надеюсь, господин полковник. Но все же, не стоит так
набрасываться на людей, даже не дав им вставить слово.
- Пусть это будет мне уроком, - согласился Герхардт.
- И еще, у вас нет чего-нибудь, во что можно завернуть эту штуку, - я
поднял генеральский жезл. - Если я сейчас выйду с ним на улицу, то вряд ли
мне удастся сохранить инкогнито.
- Найдем, но... милорд, если вы хотите сохранить инкогнито, то под каким
именем вас записать?
- Под каким? - Я на миг задумался. - Полковник, вы ведь уже догадались,
что Энинг - это мое прозвище?
- Конечно. Таких имен нет.
- Так не пора ли мне начать называться своим настоящим именем? Запишите
меня как Егор Сокол.
- Но Егор...
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг