Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
И снова махнул рукой.  - Не простой это научный  институт.  К  тому  же  у
Колобкова секретарша - стена, от всего мира его отгородила.
     - Ты откуда знаешь?
     - Там у меня приятель работает, рассказывал.
     - Позвони этому приятелю. Он должен знать телефон своего директора.
     - Наивный человек.  Телефон-то через секретаршу, а она костьми ляжет,
а не соединит.
     - Тогда  вот  что.  Попроси своего приятеля,  пусть  он  мне  выпишет
пропуск.  А  там  я  уж  прорвусь к  секретарше.  Еще  ни  одна женщина не
отказывалась от духов и комплиментов.
     Игорь внимательно посмотрел на меня.
     - Ты холостяк, тебе лучше знать.
     - При чем тут холостяк?
     - Это я так,  не придирайся.  А вообще-то неплохо придумано. Я всегда
говорил: голова - хорошо, а больше - лучше...
     Игорь был в  своем амплуа,  но это меня уже не интересовало.  Желание
теперь  же,  сегодня  же  прорваться  через  всех  секретарш  к  академику
Колобкову целиком завладело мною.  Мне казалось: стоит только переговорить
с этой высокочтимой семьей, и все сразу встанет на свое место...
     Если бы знать, как я тогда ошибался!
     В институт я попал без особых трудностей, до приемной директора дошел
без  каких-либо  препятствий,  а  секретарша  оказалась  сама  любезность.
Предварительно я выяснил, что зовут ее Зоей Марковной, что любит она розы,
только  розы,  и  еще  трюфели с  орешками.  Всем  запасся,  но  ничего не
понадобилось.  Едва  я  сказал,  что  мы  с  ее  шефом  в  скором  времени
породнимся,  как  она  сама  принялась угощать меня  какими-то  конфетами,
по-видимому,  тоже дареными,  поскольку коробка,  которую она  выложила на
журнальный столик,  была не  раскрыта.  Потом на столике оказались бутылка
пепси-колы и высокий хрустальный, явно гостевой, бокал. Один.
     - А вы? - наивно спросил я.
     - Угощайтесь,  -  неопределенно ответила она и тяжело пошла через всю
приемную к  резной двери,  за  которой,  как я  догадывался,  и  находился
кабинет директора института академика Колобкова.  Была Зоя Марковна весьма
габаритна,  и меня проняло неожиданное любопытство: застрянет она в дверях
или не застрянет?
     Она прошла удивительно легко, и я, оставшись один в обширной, залитой
солнцем  приемной,  развалился  по-домашнему  в глубоком кресле,  принялся
оглядываться. Оглядывать, собственно, было нечего - все здесь было, как во
всех больших приемных:  стулья для страждущих,  ковер на полу,  письменный
стол секретарши с небольшим столиком сбоку,  на котором  стояла  огромная,
под стать Зое Марковне,  пишущая машинка. Самым экзотичным местом было то,
где  находился  я:  неожиданный  для  приемной  гостевой  уголок  с  двумя
глубокими   креслами   и   чистейшим   полированным  журнальным  столиком.
Получилось,  что сейчас,  пока в приемной никого не  было,  самой  большой
достопримечательностью был я сам с бутылкой на столе,  с бокалом в руке. И
я  развалился,  как  хозяин,  налил  пепси-колы,  отпил,  принялся  сквозь
хрусталь изучать люстру на потолке.
     Секретарша,  видно, была толковая, знала, как помочь людям сбросить с
себя скованность.  Усадить человека в глубокое кресло, поставить перед ним
бокал и уйти.
     В  дверь постучали,  и я,  ни о чем не задумываясь,  крикнул обычное:
"Войдите!" Вошла невысокая женщина,  и я чуть не рассыпал конфеты, так она
показалась мне похожей на мою покойную Валю.  Через секунду я  рассмотрел,
что ничуть она на нее не походила,  - совсем другие глаза, овал лица, нос,
губы, но потрясшее меня в первое мгновение впечатление не проходило.
     - Прошу вас, - сказал я, вставая и указывая на соседнее кресло.
     - А  где...  Зоя Марковна?  - Она была сурова,  но в глазах ее что-то
блестело, то ли улыбка, то ли насмешка.
     - Зоя Марковна просила вас пока угощаться.  -  Я  протянул через стол
раскрытую коробку конфет. - Она сейчас придет.
     - Что-то не похоже на Зою Марковну. Вы ее недавно знаете?
     - Пять минут назад познакомились.
     - Пять минут?! Тогда, видимо, она вас хорошо знает.
     - Почему вы так считаете?
     - Иначе  бы  всего этого...  -  Она  показала на  стол  и  решительно
покачала головой.
     - Неужели такая строгая?
     - Хитрая и недобрая.  -  Женщина прошептала это как-то доверительно и
тут же покраснела. - Не со всеми, конечно.
     - А вы кто? - спросил я, тронутый этой доверительностью.
     - А вот этого я вам не скажу.  Кушайте конфеты.  -  Она повернулась и
вышла.
     Я выскочил в коридор,  но женщина была уже далеко. Бежать следом было
неудобно.  Остановил очкастого сотрудника в белом халате,  который,  как и
все в этом доме, мчался куда-то с круглыми от целеустремленности глазами.
     - Извините, как зовут вон ту женщину?
     - Валя, - сказал он, даже не посмотрев в конец коридора.
     - Валя?! - изумился я.
     - Да, а что? Валентина Игоревна.
     - А фамилия?
     - Да,  я вас понимаю. - Сотрудник, казалось, только теперь очнулся от
своих забот и посмотрел на меня молодыми колючими глазами.  -  Калинина ее
фамилия. Ка-ли-ни-на...
     "Ага,  запомним,  -  радостно думал  я,  усаживаясь в  свое  глубокое
кресло.  -  Главное,  что она напомнила мне мою Валю и  что ее  тоже зовут
Валей. Остальное выясним..."
     Дверь приоткрылась, и в ней показались треугольные очки.
     - Еще могу сообщить, что она не замужем.
     - Благодарю вас, - растерянно пробормотал я.
     - Рад помочь человеку...
     В этот момент открылась дверь кабинета, и очки мгновенно исчезли.
     - Кто  это  не  замужем?  -  игриво спросила Зоя Марковна,  выходя из
кабинета.
     - Приходила тут одна женщина.
     - Кто такая?
     - Не знаю. Она не назвалась.
     - Та-ак!..  Имя ее вас не заинтересовало,  а вот замужем ли она... Да
вы, оказывается, не промах...
     - Что вы, Зоя Марковна...
     - Я  не  в  осуждение.  Все мужчины хотят любить,  все женщины хотят,
чтобы их любили.
     - Зоя Марковна!..
     - Ладно, это не мое дело.
     Она  быстро вытерла стол бумажной салфеткой,  кинула в  рот конфету и
тяжело уселась на свое место.
     - Егор Иваныч меня примет? - осмелился напомнить я.
     - Может  быть.  Только ждать надо,  он  сейчас занят.  -  Она  быстро
повернулась на своем вертящемся стуле и  заговорила,  доверительно понизив
голос:  -  Я  бы  на вашем месте не стала ждать приема.  Вы кто -  простой
проситель? Вы - родственник. Так идите по-родственному, домой...
     - Я не знаю, где они живут.
     - Дочка-то знает?
     - Должно  быть,  знает.  Только они  уехали сегодня со  стройотрядом.
Заявление в загс подали и уехали.
     - Уехали.  - Она произнесла это таким тоном, словно отъезд молодых ее
весьма озадачил.  И тут же заулыбалась обрадованно,  быстро заговорила:  -
Это ничего,  что уехали.  Вы сами дом найдете,  я  адрес дам.  Идите прямо
сейчас, с матерью пока поговорите, а потом Егор Иваныч подойдет...
     - Может, сначала позвонить?
     - Зачем звонить, идите прямо так, без предупреждений. Предупрежденным
людям трудней в  душу  заглянуть...  Сюда  тоже  можете приходить.  Я  вам
пропуск выпишу. На неделю хватит? Но лучше домой...
     Я  слушал ее и удивлялся:  как точно она угадывала желания.  И верно:
очень нужно было мне нагрянуть внезапно,  чтобы,  так сказать, заглянуть в
душу моим будущим родственникам,  угадать по  их поведению,  кто из них не
желает этого брака и  почему?  Я  восхищался Зоей  Марковной:  что  значит
опытная секретарша, с полуслова людей понимает...
     Идти сразу я не решился. Подождал вечера, чтобы нагрянуть, когда отец
и мать Петра Колобкова оба будут дома,  посмотреть сразу на обоих, угадать
по их поведению,  сговорились они не выдавать сына за Светку или действуют
втихую друг от друга.
     Дом, где жили Колобковы, находился в глубине зеленого скверика. Когда
я  шел к подъезду,  спрятавшемуся под широкий,  ставший модным в последнее
время козырек,  заметил за  кустами какого-то  парня с  фотоаппаратом.  Не
обратил на него внимания,  но,  когда открывал дверь,  обернулся и увидел,
что парень фотографирует подъезд,  а  стало быть,  и меня тоже.  Подивился
вначале:  надо же,  как охраняются академики,  каждый гость - в картотеку.
Подумал я  так только в  первый момент,  потому что тут же  и  решил,  что
парень фотографирует вовсе не меня,  а  дом.  Нынче людей с фотоаппаратами
развелось больше,  чем с какими-либо другими рабочими инструментами, нынче
мода снимать все подряд от  козявок до небоскребов.  Даже некоторые поэты,
как говорят, отчаявшись выразить эпоху словами, хватаются за фотоаппарат.
     - Вы к кому?
     Только тут, ослепший после улицы, я разглядел в закутке под лестницей
бабушку в пенсне. Она сидела на продавленной кушетке, закутанная в шаль, и
пила чай из кружки.
     - Мне к Колобковым.
     - А их нету никого.
     - Как это нету?
     - А так вот и нету,  -  раздраженно сказала бабушка.  -  Не вы первый
спрашиваете.  Только что кто-то приходил, тоже не поверил, пошел проверять
на пятый этаж. Еще лифтом хлопнул...
     Я  вышел,   не  дождавшись  конца  ее  монолога.   Отправился  искать
какое-нибудь кафе,  чтобы переждать там.  К  тому же пора было ужинать,  а
идти в гости голодным я не мог.
     Вернулся к  дому  часа  через  полтора,  пошел наверх,  не  спрашивая
бдительную старушку. Да я, как видно, ее больше и не интересовал: один раз
видела,  и ладно.  Поднялся на пятый этаж пешком, позвонил у дверей. Долго
никто не открывал,  потом послышалось какое-то шуршание,  и я увидел перед
собой,  как мне показалось в первый момент, совсем старого седого человека
в пижаме с отекшим больным лицом.
     - Вы  ко  мне?  -  спросил он  совсем не  вяжущимся с  его внешностью
молодым голосом.
     - Я отец Светы.
     - Какой Светы?
     - А Петр сказал, что вы обо всем знаете.
     - О господи!  -  всплеснул он руками. - Извините, ради бога. Входите,
да входите же. Раздевайтесь. Вот здесь. И проходите в гостиную, будьте как
дома. Я сейчас.
     Он  исчез за одной из дверей,  которых,  как мне сразу показалось,  в
этой квартире было множество. От прихожей шел длинный коридор, упирающийся
в стеклянную дверь с матовым изображением самовара. Там, должно быть, была
кухня.  Дверь в гостиную,  ближайшую к прихожей, была открыта, и я несмело
вошел в нее,  огляделся. Сразу возникло ощущение, будто я здесь уже бывал.
Так случалось у меня в командировках.  Приедешь в чужой город,  выйдешь на
привокзальную площадь  и  начинаешь  думать,  что  ты  здесь  уже  был.  И
начинаешь вспоминать:  неужели был да забыл?  И  наконец соображаешь,  что
планировка привокзальной площади или какая-либо архитектурная деталь,  или
еще что-то точно такие же, как в другом, знакомом, городе.
     Я  не  успел разобраться,  что  именно в  этом доме было мне знакомо.
Вошел академик Колобков,  одетый,  как  в  лучших домах при  приеме важных
гостей.
     - Ну,  давайте знакомиться,  -  сказал  он.  -  Наши  дети,  кажется,
собрались нас породнить. Вы не против?
     - Нет.   А  вы?   -   тотчас  спросил  я,   решив,   что  момент  для
"сакраментального" вопроса самый подходящий.
     - Ну  что  вы!  Светлана девушка умная,  она моего шалопая,  кажется,
возьмет в руки.
     Я рассмеялся, и академик удивленно воззрился на меня.
     - Вы другого мнения о своей дочери?
     - Что вы! Светка молодец. Только, когда я познакомился с вашим сыном,
то подумал, что вот, наконец-то, нашелся серьезный человек, который сумеет
взять в руки мою стрекозу.
     Академик засмеялся.
     - Значит, два сапога - пара. Ну, бог даст.
     Тут я  поднял глаза и  прямо перед собой увидел такое,  от  чего даже
привстал.  В  белой рамочке висела фотография хорошо мне знакомая.  На ней
была изображена смеющаяся девушка в венке из ромашек.  Больше двадцати лет
назад  эта  самая девушка подарила мне  в  точности такую же  фотографию с
надписью, в которой она клялась в своей вечной любви ко мне. Ту фотографию
я  давным-давно потерял,  но  имя  девушки забыть не  мог -  Аня Солнцева,
Анька-Солнышко,   как  все  звали  ее  тогда.   Не  мог  забыть  я  и  той
исступленности,  с  какой  Аня  преследовала меня,  влюбившись,  как  сама
грустно признавалась,  по уши. Я тогда чуть было не поддался ее нежностям.
И если бы не встреча с Валей, ставшей вскоре моей женой...
     Колобков проследил за  моим  пристальным взглядом,  обернулся,  затем
встал,  нежно  погладил стекло,  под  которым была  фотография,  и  сказал
удовлетворенно:
     - Это моя жена, мать нашего Петра.
     - Н-да, судьба играет человеком, - только и мог я выговорить.
     - Вы ее знаете?
     - Знал. Мы учились вместе.
     - Это же прекрасно!  -  воскликнул он.  И вдруг засуетился, побежал к
двери. - Раз так, будем пировать. Чем бог послал.
     Бог  послал  нам  початую  бутылку  французского коньяка  "Наполеон",
красную  икру,  финский сервелат,  пирожные из  холодильника и  болгарские
яблоки.
     Мы пили "Наполеон" -  не столько пили,  сколько нюхали,  ибо академик
вообще был непьющий,  а мне поневоле приходилось подражать ему,  болтали о
всяких  семейных мелочах,  и  я  все  думал,  почему Аня  так  категорично
выступает против женитьбы своего Петра на моей Светке?  В том, что записку
написала именно она,  я теперь нисколько не сомневался:  мстила за прошлое
мое равнодушие к  ней или просто не  хотела,  чтобы прошлое возвращалось в
новом качестве.
     - А  где  же  хозяйка?  -  осмелился спросить я,  когда мы  "унюхали"
бутылку едва не наполовину.
     - Уехала в санаторий.
     - А Зоя Марковна сказала,  что она дома.  Разве секретарша не в курсе
ваших семейных дел?
     - От Зои Марковны ничего не скроешь,  -  засмеялся Колобков. - Но тут
она проглядела.  Больно уж  быстро Анечка собралась.  Предложили путевку в
санаторий "Россия" в Ялту. Горящую.
     - О помолвке она знает?..
     - А  как же.  Накануне Петр со Светланой пришли и огорошили:  подали,
мол,   заявление  в   загс.   А   на  другой  день  как  раз  эта  путевка
подвернулась...
     Теперь я  и  вовсе не  сомневался:  никакой горящей путевки не  было.
Просто она, узнав, чья дочь ее будущая невестка, умчалась, чтобы не видеть
меня.  Для  жены  академика разве не  найдется "горящей" путевки?  Уехала,
написав записку,  чтобы я сам,  убоявшись неведомой угрозы,  своими руками
разрушил счастье дочери. До такого мужику не додуматься.
     Я слушал ничего не подозревавшего будущего свекра моей дочери и думал
о  том,  каким образом отпроситься на работе,  чтобы теперь же,  не медля,
съездить в Ялту,  поговорить  с  будущей  свекровью.  Ставить  об  этом  в
известность, как видно, безмерно доброго и не больно-то крепкого здоровьем
Егора Иваныча я не видел нужды.  Потребовалось бы рассказать  ему  все.  А
этого мне не хотелось.  Кто знает, какую смуту внесло бы это в устоявшийся
быт семьи Колобковых...


                                    3

     Больше двадцати лет назад это было,  а  вспоминалось,  как вчерашнее.
Троллейбус миновал обрывы над Гурзуфом и  подходил к  колоннаде Никитского
ботанического сада.  За густыми зарослями сосняков и дубняков густо синело
море,  а я видел то,  чего нельзя было увидеть с этой дороги,  -  обширные

Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг