Автор(ы) произведения: Владимир Алексеевич РЫБИН
Переводчик произведения:
Название произведения: Секрет Сен-Жермена
Жанр произведения: Рассказ, фантастика
Цикл (серия); номер в цикле:
Ист. получения произведения: 1) Изд. "Молодая гвардия", Москва, 1986 г.
Рыбин В. А. Гипотеза о сотворении: Фантастические рассказы и повесть.
(Библиотека советской фантастики)
Редактор В. Родиков
Рецензент Л. Поспелов
Технический редактор Т. Шельдова
Художественный редактор Б. Федотов
Художник Ю. Макаров
Корректоры А. Долидзе, Т. Пескова
Автор(ы) файла: Ершов В. Г.
Редактор(ы) файла: Ершов В. Г.
Название файла: Sekret_Sen-Jermena..txt
Тип (кодировка) файла: txt (CP-1251)
Дата (номер) редакции файла: 31/08/2000
Источник получения файла:
__________________________________________________________________________
Из коллекции Вадима Ершова: http://lib.ru/~vgershov/
__________________________________________________________________________
__________________________________________________________________________
Текст подготовил Ершов В. Г. Дата последней редакции: 31/08/2000 Владимир Алексеевич РЫБИН
СЕКРЕТ СЕН-ЖЕРМЕНА
Рассказ
- ...Мария! Смотри, Мария, опомнишься, да поздно будет! Ты вспомни,
какой он в прошлом году приехал? Будто молодой, порхал, ты в сравнении с
ним совсем старухой была. И теперь он ровно на свидание торопится, неужто
не видишь?..
- Так ведь он в нашу деревню едет, - робко возразила Мария - женщина
неопределенного возраста, про которую только и можно было сказать, что ей
за сорок.
- Али в деревне девок нет?!
- Деревня-то уж давно пустая стоит. Один дед Кузьма со старухой
только и живут, помирать все собираются на отчине, да никак не помрут...
- А ты больше слушай своего Васеньку. Он тебе наговорит. Дед
Кузьма!.. Да ныне бабам только свистни - в пустой деревне объявятся. А то
из города приедут. Ты погляди, погляди, с кем он в вагон будет садиться...
Давняя Мариина подруга, такая же дама не то, чтобы в годах, но и
давно уж немолодая, уперла руки в боки и воинственно встала посреди
комнаты.
- Я сама, сама посмотрю, а ты уж решай.
- Не надо, Алена, - жалостливо попросила Мария. Ее пугала сама мысль
такого демонстративного недоверия к мужу. Как это можно выслеживать?!
Ровно шпиона какого! Ей казалось: только толкни недоверие - само
покатится.
- Как это не надо?! Лучшая подруга гибнет, а я не вмешивайся?! Я тебя
этому аспиду на растерзание не дам.
- Да какой он аспид?!
- Аспид и есть, кто же еще! Он, видите ли, молодится, а жена в
старухах пропадай?! Я его выведу на чистую воду, меня не проведет...
- Не надо бы, а?!
- А ты сиди тихо. Я сама все сделаю...
Тут дверь отворилась, и в комнату вошел Василий, человек бодрый,
молодой на вид, и только совсем поседевшие волосы да морщины у глаз
говорили, что лет ему уж немало.
- Кукуете? - весело спросил он. - Стареете, кумушки...
Лучше бы он не говорил последних слов. Обе женщины взвились со своих
мест. Но Мария тут же и рухнула обратно, разревелась. Зато Алена
подступила к нему с таким неистовством в глазах, что он попятился.
- Мы как есть, а ты вот все молодишься. С чего бы, а?!
- Секрет один знаю, - улыбнулся он.
- Твои секреты подолами панели подметают.
- Ты о чем?
- Все о том же. Ишь, кавалер выискался! Смотреть тошно...
- А ну вас, - махнул рукой Василий и вышел, хлопнув дверью.
- Теперь молчи, виду не подавай, - принялась Алена наставлять
подругу. - Провожать не ходи, пускай думает, будто ты ничего не
подозреваешь.
Они замерли, прислушиваясь к шуму в соседней комнате. Вот щелкнули
замки чемоданчика, который Василий всегда брал с собой, когда уезжал, вот
глухо шмякнулся об пол тяжелый рюкзак, приготовленный в дорогу. А потом
Василий замурлыкал песенку своей молодости про любимый город, который
может спать спокойно, и видеть сны, и зеленеть.
- Молчи! - шепнула Алена. И тут же сама заговорила взволнованно: -
Ишь, запел. Спите, мол, тут, дрыхните на здоровье, а я поеду свои делишки
обделывать.
Алене не повезло в семейной жизни. Муж бросил ее на третий год после
свадьбы, бездетную, кругом одинокую. На нее этот разрыв подействовал так
тяжело, что она больше не решилась выходить замуж. Так и жила, считая всех
мужчин ветренниками, которые только и думают, как бы сделать женщин
несчастными.
- Маша! - крикнул Василий через стенку. - Ты собираешься? Пора уж.
Не услышав ответа, он приоткрыл дверь.
- Ты разве не проводишь меня? - спросил он, видя, что жена не
двигается с места.
- Поезжай уж, - выдохнула Мария. - Я устала.
- Ну, как знаешь. - Он подошел к ней, поцеловал в щеку. - Приеду
через две-три недели. Писать не смогу...
- Вот видишь? Что я говорила? Не хочет, чтобы провожала, - заговорила
Алена, когда Василий ушел. - Ну я уж поймаю, от меня не уйдет. Ты сиди тут
и ни с места, а я пойду. Всю правду вызнаю, уж не сомневайся...
Алена прибежала через час, раскрасневшаяся, с торжеством в глазах.
- Что я говорила?! Ты слушай, слушай, зря не скажу. Мужик он и есть
мужик, только отвернись...
- Расскажи толком, - взмолилась Мария. - Что было-то?
- Не один он поехал, вот что. Смазливая такая бабеночка. Уж как он
вокруг нее - и <пожалуйста>, и <будьте добры>. И чемоданчик ее - наверх, и
нижнюю полку свою - нате вам, сам на верхнюю полез, будто молодой...
- Так это, наверное, просто попутчица...
- Ишь ты, попутчица! Ты поглядела бы, как он ей улыбался, а как она
ему!..
- Тебя-то он видел?
- Видел.
- Ах, как нехорошо!..
- Не видел бы, кабы просто так ехал. А то ведь все по сторонам
зыркал. Ну и углядел, куда там спрячешься?
- Ну и что?
- Ругаться начал. Все, говорит, не угомонишься, сорока...
- Так и сказал? - засмеялась Мария. - Это же он шутил, я знаю.
- Ты там была? Ну и не говори. Я ему эту <сороку> еще припомню. Я бы
сказала им обоим, чтоб покраснели вместе с чемоданами. Да промолчать
пришлось. Другая думка запала, боялась спугнуть.
- Что еще за думка?! - Мария сжалась вся, оглянулась на дверь.
- А мы накроем их, голубков. Пускай поуспокоятся денек-другой, а уж
потом...
- Ой, Алена, не к добру это. Чует мое сердце.
- Раньше надо было чуять. Теперь уж слушай, что говорить буду. Сиди и
слушай...
Утро выдалось тихое и ясное, когда Василий сошел с поезда. Оглянулся
- никого, один только и сошел. А бывало, когда мальчишкой прибегал сюда -
семь верст от деревни Березовки не велика даль для молодых ног, - тут, на
этих самых путях, к приходу поезда всегда толкался народ. Кто-то уезжал,
кто-то приезжал, бабы яблоками торговали, свежими огурцами, картошкой,
скрипели подводы, фыркали лошади. И колокол гремел у станционной
пристройки. Он и посейчас висел, этот колокол, почерневший, давно не
чищенный, и было удивительно, как это его еще не стащили охотники за
экзотикой - туристы.
Василий отошел в сторонку, бросил на землю рюкзак, сел на свой
чемоданчик и закрыл глаза, представляя эту былую станционную суету. Поезд
ушел, затих вдали, и навалилась тишина. По ту сторону путей шумели близкие
сосны, солнце, поднимавшееся над лесом, грело спину. То ли вагонный
недосып давал себя знать, то ли разнежило возвращение в края родные, но не
хотелось Василию вставать: так бы и сидел целый день, не двигался.
Рядом зашуршало, он открыл глаза и увидел девушку с матерчатым
городским чемоданчиком в красную клетку, в легкой сиреневой кофточке
ручной вязки.
- На поезд опоздала? - спросил он.
- Нет, я с поезда.
Василий недоверчиво оглядел ее всю, остановил взгляд на туфельках на
модном каблучке.
- Городская, что ли?
- Я из города еду, - поправила девушка. - А сама здешняя, из
Березовки.
- Из Березовки?! - изумился он. - Да кто ж ты такая?
- А я вас помню. Дядя Вася вы.
- Постой, постой!..
И тут он вспомнил. Невероятно было узнать в этой лебедице того
<гадкого утенка>, которого он видел, да и то мельком, лет пятнадцать
назад, когда в Березовке еще жили несколько семей. В то время он еще не
знал своей тайны и поездки сюда не были для него столь необходимы.
Приезжий человек для немногих оставшихся березовских ребятишек был как
пришелец с другой планеты, и они ходили за ним по пятам.
- Как тебя звать-то?
- Маша.
- Маша?! - Он даже привстал, таким знаменательным показалось ему
появление юной Маши в тот самый момент, когда приехал он сам. - А зачем
тебе в Березовку?
- Дед у меня там. То есть прадед. Ну и вообще.
При слове <вообще> на миг похмурнело лицо ее, и Василий понял, что у
Маши, не иначе, личная трагедия, и она, еще не понимая малости этой беды в
сравнении с большой жизнью, кинулась куда глаза глядят. А куда тянет
человека в трудную минуту, как не на родину, где было столько светлого и
беспечального?
- А ты надолго туда?
- Не знаю. - Она нервно передернула плечиками, словно отвечала тому,
чья бессердечность погнала ее в эту дорогу.
- Я не помешаю тебе?
- Почему это вы мне помешаете?
- Так ведь я тоже в Березовку. Не за тем, за чем едешь ты, но мне
тоже очень нужно. А ведь там, кроме деда с бабкой да нас с тобой, никого и
не будет.
- Правда?! - почему-то обрадовалась она. - А я вам не помешаю?
- Что ты, милая! Ты мне поможешь.
- Чем?
- Это я тебе потом скажу...
Он нес рюкзак и оба чемодана - ее и свой, и ему ничуть не было
тяжело. Освобожденная от груза, от страха одной идти по этой пустынной
дороге, девушка порхала от обочины к обочине, рвала цветы, бросала,
хватала новые и беспрерывно щебетала, рассказывая о том, что Василий и сам
знал, - какие красивые вечера в Березовке, как шумит лес под ветром и как
задыхаются от восторга соловьи в духмяных черемуховых зарослях.
Он ее почти и не слушал, шагал бодро и все удивлялся неведомой силе,
вливающейся в него среди этих полей и лесов. Будто скидывал лет двадцать и
снова был молодой, здоровый, счастливый. Открыл он это свойство родных
мест лет пять назад. Открыл-то, пожалуй, много раньше, да пил этот воздух
родины, не задумываясь. А однажды в какой-то компании рассказали ему о
секрете вечной молодости, которым будто бы обладал французский граф
Сен-Жермен. Все из того компанейского разговора позабылось, а эта мысль
застряла в голове. Тогда же он попытался проверить на себе этот секрет и
поразился его действию. С тех пор для него перестали существовать южные
санатории, каждое лето он рвался в Березовку и был тут счастлив, как
когда-то в молодые годы.
- А мы чего с вами будем делать? - щебетала девушка.
- Все, - уверенно отвечал он.
- На охоту пойдем?
- Я с молодости не люблю охотиться.
- А на рыбалку? Вы меня научите рыбу ловить?
- Могу. Но нам будет не до этого.
- А чего же делать? - задыхаясь от таких таинственных обещаний,
спрашивала она.
- Все.
- А что все-то, что?
- Ты когда-нибудь любила по-настоящему?
- Н-не знаю, - покраснела она. И тут же спохватилась: - Больно надо!
- А мне надо. Мне еще только предстоит полюбить. Можешь себе
представить?
- Неправда.
- Сегодня мне надо, чтобы это было правдой. Но ты меня не бойся.
- А чего мне бояться?
- Мы же будем почти одни. Я могу наговорить комплиментов, подарить
цветы, даже поцеловать тебе руку.
- Мне еще никто не целовал руку...
- Так надо, понимаешь?
- Зачем?
- Секрет один есть. Я тебе обязательно его передам. Только потом.
- Игра, что ли, такая?
- Вроде этого.
- Интересно...
Но Василий видел: она все же насторожилась. Шла не такая беззаботная,
стала задумываться, искоса взглядывая на него. Видно, уже обожглась в
жизни, наслушалась лживых обещаний. Он не успокаивал ее, знал: завтра эта
настороженность рассеется.
Деда Кузьму они встретили в перелеске, далеко от Березовки.
- А я как знал, что ты приедешь, - обрадованно заговорил дед еще
издали. - Надо, думаю, встретить человека, как же. Что Манька приедет, в
голову не стукнуло, а о тебе знал...
Солнце грело как-то по-особому ласково, жаворонки заливались,
трепыхаясь в небе, пахло переспелым луговым разнотравьем, и торопливый
обрадованный говорок деда Кузьмы естественно вплетался во все это, словно
приносился ровным обволакивающим ветром, порождался доброй природой.
- Все такой же, Матвеич, держишься, не стареешь, - ласково обнял его
Василий.
- Помирать нам никак нельзя, - по-своему поняв его слова, заговорил
дед. - Деревня живая, пока люди в ёй. Родина - потому и родина, что
хранительница рода она, родина. Род, забывший о родине, что ветер в поле,
везде ему холодно, а родина без рода - так, природа дикая, ничейная,
никому не нужная.
- Мудрый ты стал, Матвеич.
Василий сказал это серьезно, проникновенно, без доли иронии. Он вдруг
позавидовал деду, под старость осознавшему свою высокую значимость.
Хранитель отчины - многие ли могут таким погордиться? И одновременно
пожалел его: все один да один, бабка Татьяна - какая собеседница? -
намолчится, надумается всего. Забот по дому многовато, правда, -
хозяйство-то все свое, - ну да работа думам не помеха.
- Станешь мудрым, - обрадовался похвале дед. - Вы вон упорхнули, а
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг