Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
слушать  и  говорить,  говорить об  Ануш.  Мама,  как  видно,  поняв  это,
заторопилась,  пощупала мне  лоб,  поправила плед,  накинутый на  ноги,  и
вышла, тихо притворив дверь.
     А  я снова принялся читать поразившие меня строки.  Все было написано
точно так,  как мне приснилось.  Дальше в  легенде говорилось о  том,  как
воины разделились на  два отряда,  чтобы сопровождать уходившее по  горным
ущельям население.  Все понимали:  сила в  единстве.  Но  враг был намного
сильнее даже объединенного войска.  Не велика честь геройски пасть на поле
боя,  если  народ  останется  беззащитным.  И  решено  было  не  принимать
последнего боя,  а разделиться и уходить по разным дорогам. За кем ринется
враг,  никто не знал, но каждый готов был пожертвовать собой, чтобы спасти
другого.
     <...Два воина стояли перед вождем, два его любимых военачальника, два
родных брата. Город лежал у их ног, непривычно тихий, опустевший.
     - Буду я или не буду,  все это,  все драгоценные камни -  ваши. Когда
снова встретитесь -  владейте.  -  Он  простер руки,  и  небо вспыхнуло на
севере, и небо вспыхнуло на юге, куда уходили люди...>
     Вот  этого последнего я  в  своем сне не  видел.  Может,  забыл,  как
забываются сны с пробуждением. Но остальное помнил очень хорошо. Было даже
странно оттого,  что все так совпадало. Что это? Откуда взялись во мне эти
видения народа,  уходившего по двум разным дорогам?  Может, читал когда? Я
напрягал память и  не  мог вспомнить.  И  почему это приснилось мне именно
сегодня, в тот самый момент, когда Ануш уже стояла под моим окном и читала
книжку с этой легендой,  повторяющей мой сон? Точнее сказать, сон повторял
легенду,  которую читала Ануш. Да, конечно, Ануш читала именно легенду - в
чем я уже не сомневался, - и это каким-то образом передалось мне.
     Но почему передалось?  Совпадение? Случайность? Как мне не хотелось в
тот  момент,  чтобы  это  было  случайностью!  И  я  лежал  и  размышлял о
закономерностях, пронизывающих все на свете.
     А  существуют ли  вообще  случайности?  Случайно  ли  взгляд  Ньютона
остановился на  падающем  яблоке?  Случайно  ли  Менделееву приснилась его
знаменитая таблица?  Они все время думали об этом? Но теперь мне казалось,
что и я думал о своем. Не случайно же повесил у себя над кроватью вид гор.
Не потому ли мы верим в существование случайностей,  что пытаемся измерить
нечто  бесконечно  большое  крохотными  мерами  наших  представлений?  Так
маленький паучок-водомерка стал бы  измерять ширину прибрежной струи и  по
направлению ее  делать вывод о  течении реки.  Откуда паучку знать,  что в
зависимости от  ветра,  от  рельефа  дна  отдельные струи,  особенно возле
берегов, могут течь и поперек реки, и даже в обратном направлении.
     Не так ли и  судьбы наши вплетены в общий поток великой реки времени?
А мы,  закрутившиеся в местных водоворотах,  запутавшиеся в мелких струях,
сталкивающиеся на перекатах, замутившиеся до неузнаваемости, все забываем,
что являемся частицами великого потока,  что устремленность вперед каждого
из нас,  всех вместе,  составляет общее течение. Недаром философы считают,
что случайность - лишь форма проявления необходимости. Необходимости!..
     Это  моя  мама верит в  случайности и  вот  уже  второй год  пытается
обыграть в <дурачка> нашу соседку.  Она берется за карты каждый раз, когда
на телеэкране начинается очередная скукота,  и  нетерпеливо сдает,  упорно
надеясь,   что  именно  теперь  случай  пошлет  одни  козыри.   Но  случай
подыгрывает одинаково  и  маме,  и  тете  Нюре.  В  этом  непостоянстве он
поразительно постоянен,  не давая никому взять решительный перевес. Сейчас
счет -  565 на 568 в пользу мамы.  Но я уже совершенно точно знаю:  завтра
или  послезавтра счет будет в  пользу тети Нюры.  Казалось бы,  где  еще и
господствовать случайности,  как не в игре в карты? А и там в конце концов
все  подчинено закономерности:  при  большом числе  раскладок карт  козыри
ложатся поровну -  налево и  направо.  Был  бы  верующим,  сказал бы:  так
диктует  закон  высшей  необходимости,  целесообразности,  справедливости,
наконец...
     Удивительно,   как  охотно  подгоняем  мы  наши  убеждения  под  наши
потребности. Мы куда быстрее верим тому, чему хотим верить, что нам больше
нравится.  Разговоры о чистом объективизме и абсолютной истине,  по-моему,
миф.  Человек не волен отрешиться от человеческого,  сверхчеловеков нет. И
кто  знает,  может,  от  этой  эмоциональности разума и  зависит все  наше
величие?..
     И вдруг я увидел себя внизу,  возле магазина. На том самом месте, где
стояла  Ануш,  топтался теперь какой-то  тип,  похожий на  кого-то,  очень
хорошо мне знакомого.  Я  шагнул к  нему,  дернулся и  едва не свалился со
своей тахты. Книжка валялась на полу, а в комнате было совсем уж сумрачно.
Вот ведь сам не  заметил,  как заснул и  развел во сне философию.  Никогда
такого не  замечал за  собой.  Но теперь это меня не удивило:  после всего
случившегося недалеко и до видений.
     Однако мне очень даже нравилась мысль,  что встреча с Ануш никакая не
случайность. Я убеждал себя: случилось то, что должно было случиться. И из
этого убеждения очень скоро вывел интересующее меня продолжение: судьбе не
следует противиться и надо поскорее ехать в Ереван.
     Я  вскочил,  прошелся по комнате,  готовый мчаться туда хоть сейчас и
остро жалея,  что поддался уговорам и  не  поехал провожать.  А  с  другой
стороны,  чего бы я помчался следом за Ануш?  Посторонний ведь. Что бы она
подумала? Что бы подумал ее брат?
     Я  снова  лег  и  раскрыл  книгу.  И  каждая  строчка была  для  меня
откровением, песнопением сладостным:

                Милая, ты в благодатном саду
                Тонкими пальцами гроздья срываешь,
                Взглядом случайным мне сердце пронзаешь...

     О  господи!  Я  кинулся к своим книжным полкам.  Хотелось немедленно,
сейчас же найти что-нибудь об Армении,  о  Ереване.  И  к моему удивлению,
нашел. Не только обширные статьи в энциклопедии, но и разные краеведческие
книжонки,  которые неизвестно зачем покупал когда-то,  но  до сегодняшнего
дня ни разу не брал в руки.
     Армения!  Крохотная, самая маленькая из наших национальных республик.
И  в  то  же  время  страна одной из  самых древних культур.  Не  веками -
тысячелетиями измеряется возраст  уцелевших  до  наших  дней  исторических
памятников. Армения, перед величием которой многие снимали шапки.
     Я  с удовольствием выписывал из книг свидетельства этого преклонения.
Байрон говорил,  что  страна армян  навсегда останется одной  из  наиболее
насыщенных чудесами стран на земном шаре.  Ему вторил Рокуэлл Кент:  <Если
бы меня спросили, где на нашей планете можно больше всего встретить чудес,
я  назвал бы Армению.  Невольно удивляешься,  как можно на таком небольшом
участке земного шара  встретить столько крупных шедевров>.  <Средневековая
армянская лирика есть  одна из  замечательнейших побед человеческого духа,
какие только знает летопись всего мира> -  так заверял Валерий Брюсов. В V
веке  Мовсес Хоренаци уже  пишет  двухтомную <Историю Армении>.  Тогда  же
Месроп Маштоц создает армянскую письменность.  А до этого народы,  живущие
на  Армянском  нагорье,   знали  клинописное  письмо.   А   еще  раньше  -
иероглифическое.  Это добрых две тысячи лет до нашей эры.  А  еще и раньше
писали какими-то пиктограммами.  Прямо страх берет от такой бездны времен.
И  крупнейший-то металлургический центр древности найден в Армении.  И сам
Ереван чуть ли не старейший город мира:  без шума,  без бума отпраздновал,
оказывается,  2750-летие. И еще и еще что-то самое-самое, о чем я забывал,
но  что все больше переполняло благоговением мое и  без того привязанное к
Армении сердце...
     Недели две я не вылезал из библиотеки.  Потом поостыл.  Только что-то
сладко ныло в  душе моей каждый раз,  как выглядывал из  окна,  или брал в
руки подаренную книжку,  или  видел на  улице девушку,  чем-то  похожую на
Ануш.  Прежде не  верил в  любовь с  первого взгляда,  а  теперь радовался
каждой возможности рассказать о  случившемся со  мной и  даже не обижался,
когда приятели посмеивались. Я словно бы ждал чего-то, все время ждал.
     И дождался.
     Вечер был в  тот раз тихий и  теплый,  совсем летний.  Весной,  когда
выпадают такие теплые вечера,  что-то меняется в людях.  Добреют они,  что
ли? А может, окончательно спадает наконец зимняя тоска по теплу? На улицах
тогда полно людей,  и никому не хочется домой. И мне тоже не хотелось идти
домой,  стоял возле магазина на том самом месте, где когда-то стояла Ануш,
и вспоминал ее.  Люди шли мимо,  оглядывались на меня. Я не придавал этому
значения,  привык за последние две недели.  Видно,  появилось в  моем лице
что-то блаженное, привлекающее внимание.
     И  тут  я  заметил,  что  за  мной пристально наблюдает какой-то  тип
кавказской  наружности  -   смуглое   сухощавое  лицо,   небольшие  усики,
напряженный взгляд  быстрых черных глаз.  Раз  он  прошел мимо,  посмотрел
искоса.   В   другой  раз  уставился  с  любопытством,   как  на  музейную
достопримечательность.  А потом и вовсе остановился напротив. И было в его
глазах что-то особенное - изумление, даже ужас, как тогда у Ануш.
     - Чего надо? - спросил я беззлобно.
     - Вы... Виктор? - неожиданно спросил он.
     - Допустим.
     - Вас нельзя не узнать.
     - Это почему же?
     - Поразительно. Ануш говорила, но я не верил...
     Ануш! Это было для меня как пароль.
     Через пять минут я уже представлял этого человека моей маме:
     - Сорен Алазян, геофизик, кандидат наук, знает Ануш...
     А  еще  через четверть часа мы  изливали друг другу душу,  как старые
добрые друзья.
     - Не  понимают,  -  жаловался он  на  кого-то,  -  а  многие не хотят
понимать.  Привыкли считать,  что  разделение труда,  давшее такой сильный
толчок общественному развитию,  порождено рабством. И будто бы без рабства
человек не мог додуматься до общественного единения.  Откуда такое неверие
в   человека?   Почему  не   допустить,   что  племена  могли  добровольно
объединяться,   а   люди  добровольно  подчиняться  старшим?   <Рабство  -
неизбежный этап общественного развития!> -  передразнил он кого-то.  - А в
Индии рабов вообще никогда не было, только домашние слуги. И многие народы
миновали стадию так называемого классического рабства...
     Я слушал, глупо улыбаясь, и ничего не понимал. Но не перебивал.
     - Рабство  привело  не  к  разделению труда,  а  к  его  разобщению и
развращению.   Захваченные  в   рабство  люди   делали   у   купившего  их
рабовладельца чаще всего то  же,  что и  на свободе,  только из-под палки.
Недаром во  время  войн  сохраняли жизнь ремесленникам.  Рабство создавало
безумную концентрацию средств в  одних руках.  И  эти средства обращались,
как  правило,   на   разрушение,   а   не  на  созидание,   на  содержание
захватнического войска.  Если что и сооружалось,  то лишь помпезное, вроде
пирамид - этих памятников человеческой глупости...
     - Пирамиды величественны, - возразил я.
     - Вот,  вот,  мы еще несем в себе эту заразу рабства. Нелепое считаем
величественным,  как  и  хотели того рабовладельцы-фараоны.  А  зачем они,
пирамиды? Зачем такая безумная трата человеческого труда?
     - Но ведь красиво...
     - Да?! - воскликнул он прямо-таки с восточной страстью. - А что, если
бы мы перестали строить школы и заводы,  сажать леса и рыть каналы, а всем
народом начали  сооружать памятник величиной с  Арарат!  Красиво же.  Чтоб
удивить потомков.
     Я попытался направить разговор в интересующее меня русло.
     - Как там Гукас, Ануш?..
     - А что? Все хорошо. Ануш-то и рассказала мне о вас. А я и без того в
Москву собирался.  Надо было повидаться тут кое с  кем,  поговорить насчет
Мецамора.
     - Чего? - неосторожно спросил я.
     - Мецамора.  Он-то  как  раз  и  доказывает:  было разделение труда в
дорабовладельческую эпоху.
     - Кто?
     - Да Мецамор же.  Вы не знаете о Мецаморе?!  -  воскликнул он с такой
энергией,  что мама испуганно заглянула в  мою комнату -  не буянит ли.  -
Мецамор -  это...  это... - Он вскочил, заметался по комнате. - Мы считаем
себя цивилизованными людьми и убеждены: все, что было до нас, - никакая не
цивилизация,  а так, дикость, первобытный строй. Мы ведем свою цивилизацию
от   первых  рабовладельческих  государств  и   тем  расписываемся:   наша
цивилизация -  рабовладельческая. И это верно. Чем капиталистический строй
отличается от рабовладельческого?  По существу,  ничем -  то же отчуждение
труда от человека, человека от труда... Но это особый разговор. Сейчас мне
хочется  сказать,  что  цивилизаций в  истории  человечества было  немало:
индийская,  китайская,  арийская,  наконец, во многом загадочная, великая,
оставившая много такого, без чего мы поныне обойтись не можем...
     - Ну  как же,  -  перебил я  его,  не  понимая,  зачем он мне все это
рассказывает. - Цивилизация есть цивилизация. Самолеты, например...
     - И баллистические ракеты, - вставил он.
     - Искусственные материалы, успехи химии...
     - Отравленные реки, экологический кризис...
     - Электроника!   -   выкрикнул  я.  -  Атомная  энергетика!  Освоение
космоса!..
     Он оперся о  стол,  наклонился ко мне и прошипел угрожающе,  словно я
был в чем-то виноват:
     - И  ядерные бомбы,  готовые смести,  выжечь не  только породившую их
цивилизацию, но и вообще человечество!..
     Это было уже скучно слушать.  Сколько можно?!  Радио об этом говорит,
газеты пишут, неужели еще и за столом?..
     - Неинтересно?  -  догадался Алазян.  -  Все правильно.  Равнодушие и
усталость - верный признак вашей чудо-цивилизации, точнее, ее заката.
     - Чего вы хотите? - взмолился я.
     Он  долго смотрел на  меня,  сожалеюще смотрел,  с  какой-то глубокой
печалью в глазах.
     - Вам надо поехать в Ереван, - сказал наконец.
     - Прямо сейчас? - усмехнулся я.
     - Прямо  сейчас.  Нерешительность,  бездеятельность,  откладывание на
завтра - это тоже признаки вашей цивилизации...
     Он так и сказал <вашей>, словно сам был из другой.
     - ...Там вы поймете, зачем я вам все это говорю.
     - А зачем вы мне все это говорите?
     - Вам это должно быть интересно.
     - Мецамор?
     - Не только,  - ответил он. - Мецамор - важнейший аргумент. Это вам и
Ануш скажет.
     - Ануш? Она-то при чем?
     - Вот тебе на! Да она же первый энтузиаст Мецамора.
     Теперь это слово - Мецамор - звучало для меня, как небесная музыка. Я
готов был без конца его повторять,  петь,  наконец. Теперь я хотел знать о
Мецаморе все.  Но Алазян вдруг начал говорить совсем о другом -  о великой
цивилизации,  развившейся в  бог весть какие давние времена на юго-востоке
Европы  и  своей  высокой  культурой оказавшей огромное влияние на  многие
народы.
     - Как  они  сами называли себя -  никто не  знает,  -  горячо говорил
Алазян,  -  но сейчас мы их зовем ариями, или арьями. От них остался язык.
Да,   наш  с  вами.  Армянский  и  русский,  все  славянские,  фригийский,
фракийский,   греческий,   персидский,   латинский,  испанский,  немецкий,
французский,   итальянский,  румынский  -  да  разве  все  перечислишь!  -
санскрит,  наконец,  - все от индоевропейского праязыка. Недаром индийские
лингвисты,  приезжающие в Москву, уверяют, что русские говорят на какой-то
из форм санскрита. Ни более, ни менее. А можно сказать и наоборот: в Индии
говорят на видоизмененном русском языке.  И  это тоже будет правильно.  Но
ведь язык не переселялся сам собой,  его несли люди. А как они должны были
идти из Юго-Восточной Европы в Индию? Только обтекая Черное море с юга или
с востока. А на пути что? Армянское нагорье. Хоть с севера на юг иди, хоть
с  запада на  восток -  не  миновать наших гор.  Они  на  перекрестке всех
переселений  народов.   И  естественно:   культура  народа,  жившего  там,
обогащалась всем лучшим. Так можно объяснить, что возник Мецамор...
     - Да что это такое? - воскликнул я. Очень уж не терпелось узнать, чем
таким увлечена Ануш.
     - Мецамор - это недалеко от Еревана. Там найдены материальные остатки
высокой цивилизации,  существовавшей за  три-четыре  тысячелетия до  нашей
эры.
     Сказал он это торжественно. Выжидающе посмотрел на меня и спросил:
     - Вы  скажете,  что переселение ариев на восток происходило во втором
тысячелетии до нашей эры?
     Я ничего такого говорить не собирался, но на всякий случай кивнул.
     - Правильно, во втором. Но это доказывает лишь то, что местные народы
до прихода ариев тоже имели высокую культуру.  И это доказывает,  что арии

Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг