- А почему не ты?
- Она передо мной не откроется. Там дверь, которая открывается только
перед теми, кто первый раз идет.
- Откуда она знает?
Антошка пожал плечами.
- Проверено.
С опаской Малыш подошел к двери, и она бесшумно скользнула куда-то
вбок, открыв черный провал.
- Иди! - зачарованно шепнул за спиной Антошка.
Малыш не боялся темноты, но впереди, как ему вначале показалось, была
не просто темнота, а пустота, ничто. Словно там, за дверью, сразу
начинался черный-пречерный, беззвездный космос, о котором так много
рассказывала тетя Поля.
- Ты хотел быть космонавтом?
- Хотел.
- Ну так иди.
Только присмотревшись, Малыш разглядел, что за дверью есть небольшая,
слабо освещенная площадка. Он шагнул на нее, потом еще шагнул и уперся
лбом в холодную, совершенно невидимую стену. Дверь сзади закрылась, и они
с Антошкой остались вдвоем на темной площадке, зачарованные безбрежностью
пустоты, раскинувшейся перед ними. Глаза уже привыкли к темноте, и теперь
ребятишки видели бесчисленные разноцветные звезды, усыпавшие беспросветную
черноту.
- Ух ты! - воскликнул Малыш.
- А ты думал! - тоже восхищенно сказал Антошка. - Еще и не то
увидишь.
Звездное небо было совсем не таким, какое привык видеть Малыш над
своим детским садом. Там он знал многие созвездия, мог отыскать и Большую
Медведицу, и Льва, и Кита, и Рыбу. А тут все было незнакомое -
бессмысленный хаос звезд.
Они долго смотрели на звезды и не могли оторваться от величавой
картины этого чужого неба, пугающего и манящего.
- Послушай, Антошечка, - ласково сказал Малыш. - Ты ведь все знаешь.
Расскажи, что это такое, а? Знаешь ведь?
- Давно бы спросил. А то идет и не спрашивает. А я что - не
спрашиваешь, и не надо...
- Расскажи, пожалуйста. Может, это нам снится?
- Что нам, один сон снится?
- Это мне снится. А ты в моем сне. А?
- Как бы это я привел тебя в твой собственный сон? - заинтересовался
Антошка.
- Как, как, очень просто.
- Я вот тебе сейчас дам в бок, а ты соображай - во сне это или не во
сне.
- Ты лучше так расскажи.
Антошка отступил на шаг и в звездном полумраке показался Малышу
большим, совсем взрослым.
- Тебе тетя Поля рассказывала о космосе? - спросил он.
- Сколько раз.
- И все хвалила да хвалила?
- Конечно.
- Знаешь, зачем она это делала? Чтобы вы, кильки малолетние, забыв
про свою манную кашку, с утра до вечера глядели в небо.
- А зачем?
- Чтобы мечтали о космосе.
- А зачем?
- Ну чтобы хотели полететь.
- А зачем?
- Заладил. Да затем, чтобы радовались, узнав, что уже летите.
- Кто летит?
- Все мы. И наш детский сад вместе с лесом, полем, речкой.
- А, знаю, - обрадовался Малыш. - Тетя Поля говорила: вся Земля - все
равно что космический корабль, только большой.
- Тетя Поля, тетя Поля, - передразнил Антошка. - Я говорю о настоящем
космическом корабле, на котором мы с тобой находимся. А на Земле мы
никогда и не жили. Вот.
- Врешь ты все.
- Вру? А это что? - Антошка широко показал на черный звездный
простор, подался вперед, хлопнул ладошкой по невидимой холодной сфере. - А
это? Тебе мало? Пошли дальше, еще покажу.
- Куда дальше? - Малыш огляделся. Ему казалось, что отсюда одна
дорога - обратно. И вдруг в темном углу он увидел такой же темный провал
туннеля, а возле него поблескивающие глаза робота-десятинога.
- Там Киса! - испуганно вскрикнул Малыш.
Точно такой же робот был у них в детском саду, бегал днем и ночью по
коридорам, всегда чем-то занятый, все знающий, все замечающий. И если
шаловливая ребятня изобретала сотню способов разжалобить, а то и просто
обмануть тетю Полю, то десятинога провести еще никому не удавалось. Он
терпеливо сносил проделки ребят, их шуточки, даже издевательства и упрямо
делал то, что велела тетя Поля. У десятинога было много прозвищ и кличек.
Малышня звала его Кисой за упругие усики-антенны на сером носу. Те, кто
был постарше, почему-то ругали робота Сороконожкой.
- Подумаешь, Киса! - сказал Антошка. Он смело подошел к десятиногу и
пальцем принялся щекотать ему усы. Робот вытянулся на всех своих ногах и
стал похож на высокую тумбочку с выпуклой крышкой. Три пары его розовых
глаз замутились, словно он жмурился от удовольствия.
- Киса? - сказал Малыш, погладив гладкую мягкую кожу робота. - Ты
почему ребят оставил? Как они без тебя?
Робот молчал. И тут Малыш увидел, что это совсем другой робот. У их,
детсадовского, не хватало слева четырех усинок-антенн - повыдергала
ребятня, а у этого все были целы.
- Пошли, - сказал Антошка.
- А Киса?
- Кису только пощекотать. Полчаса будет жмуриться. Пошли.
Робот и в самом деле не двинулся с места, когда они шагнули мимо него
в темный провал туннеля. Но потом покатился следом за ребятами. Туннель
был длинный, где-то далеко, в конце его, светлел выход.
Мальчишки запыхались, пока добежали до этого выхода. Выскочили в
ослепительный сияющий простор и заморгали, привыкая к яркому свету. Свет
лился, казалось, отовсюду. Когда пригляделись, поняли: и в самом деле
отовсюду. Матово подсвечивал пол площадки, на которой они оказались. И
высокие перила ограждения, и стены, и близкий потолок над головой - все
это словно было выткано из света. Потому и казалось, что впереди
воздушный, залитый солнцем простор. И только переливающиеся тенями полосы
на полу и перилах напоминали о границах этого светового мира.
Зачарованно оглядываясь, Малыш подошел к ограждению и задохнулся от
красоты увиденного, от ликующей радости, охватившей его. Внизу огромным
полем простиралось калейдоскопное разноцветье. Красные, желтые, зеленые,
голубые квадраты, полосы, овалы, переходившие один в другой, лежали перед
Малышом, шевелились, жили. Жили! Малыш разглядел и людей, двигавшихся
посреди этой пестрой красоты, мужчин и женщин. Не видел только детей.
Одна женщина подняла голову, внимательно посмотрела вверх, помахала
рукой.
- Мама! - ликующе закричал Малыш. И, забыв обо всем, полез на
прозрачную решетку ограждения...
Воспитательница детского сада Полина Аркадьевна, молодая красивая
женщина с добрыми глазами, ахнула, увидев Малыша на ограждении, и подалась
к экрану, по которому вот уже два часа наблюдала за ребятами.
- Не волнуйтесь, робот успеет, - сказал присутствовавший в кабинете
главный психолог детсадовской зоны Валентин Оразов, невысокий черноволосый
мужчина. Он приблизил изображение, и стало видно, что робот уже начеку,
уже обхватил тонкими гибкими щупальцами талию мальчика.
Малыш замахал руками, пытаясь освободиться, но, сообразив, что это
невозможно, обернулся и принялся щекотать Кисе усы. Десятиног поблескивал
глазами-кристаллами, но щупальца не разжимал.
- Жалко Малыша, - сказал сидевший возле экрана молодой стажер Костя
Рудин. - Пусть бы прыгнул. Представляете?..
- А вы представляете? - прервал его Оразов. - Узнает, расскажет всем
детишкам. Ведь они в другой раз, не задумываясь, начнут десантировать с
этого балкона. И не только с этого. Нет уж, давайте без молодых эмоций.
Тем более что вам по роду будущей работы надо учиться
предусмотрительности.
- Я понимаю, - вздохнул стажер. - Только какой был бы след на всю
жизнь! Я свою первую экскурсию так помню! А если бы еще и это?!
- Всему свое время.
- Все равно рано или поздно...
- Лучше поздно, - прервал его Оразов. - Вы этого не понимаете?
Он посмотрел на стажера сердито и внимательно, и Рудин понял: еще
немного, и главный психолог усомнится в его способности работать в
детсадовской зоне. И тогда! Сколько тогда понадобится усилий, чтобы
доказать обратное?
- Все я понимаю, Валентин Оразович, очень даже хорошо понимаю, -
заторопился стажер. - Но пять, а то и шесть лет - не многовато ли для
детства? Они к шести годам столько знают и умеют, что хоть давай им
самостоятельную работу. По себе знаю...
- Вы полагаете? - заинтересованно спросил Оразов.
- Конечно! - обрадовался стажер. - На корабле столько дел, столько
дел!..
- А сколько людей на корабле?
Рудину показалось, что его доводы дошли до бесстрастного главного
психолога, заинтересовали его. И он заговорил торопливо, как на экзамене,
словно боясь, что его не дослушают:
- Я все знаю и про корабль, и про нас с вами. Это не корабль, а целая
планета: восемьдесят километров в длину, сто тысяч - экипаж. Это не
экипаж, а подлинная частица человечества. И такое не случайно: сохранить
человеческое лицо, не выродиться можно только в полноценном обществе. Мы
посланцы великой цивилизации. Да что посланцы, мы сами цивилизация,
живущая самостоятельно, ищущая, развивающаяся... Семь поколений сменилось
на корабле после того, как мы покинули пределы Солнечной системы. А
сколько еще сменится, пока завершится наша переселенческая эпопея?! Важно
начало, и важен конец. Все поколения, что посередине, лишь передаточные
звенья. Их задача - уцелеть, сохранить генетические и социальные начала и
как можно больше узнать о космосе. Чтобы к цели, к другой солнечной
системе, которую предстоит обживать нашим потомкам, прилетел не просто
корабль, а сгусток знаний не менее, а может быть, и более высоких, чем
земные...
- Вы так полагаете? - снова спросил Озаров.
- ...Детство - это время, когда человек, как губка, впитывает все - и
впечатления и знания. А мы его консервируем - детство. Представляете, что
будет, если сократить его хотя бы на год-два?! Сколько свежих сил, новых
открытий?!
- Вы очень хорошо сказали...
Оразов медленно начал поворачиваться к стажеру, как всегда,
спокойный, уравновешенный. Но и он вздрогнул от тихого вскрика Полины
Аркадьевны, неотрывно смотревшей на экран. На экране происходило что-то
непонятное. Десятиног, который только что вел ребятишек ко входу в
тоннель, чтобы отправить их обратно в детсадовскую зону, суетился на
площадке, размахивая щупальцами. Он держал за руку упиравшегося Антошку, а
Малыша возле него не было.
Оразов резко увеличил обзор, и все сразу же увидели Малыша. Каким-то
чудом ему удалось вырваться из цепких объятий робота, и теперь Малыш
стремительно бежал к невысокому ограждению. Он взлетел на перила одним
махом, будто перед этим специально тренировался, на мгновение застыл
наверху, маленький, худенький, торопливо оглядывая под собой пестрый
калейдоскоп крыш.
- Мама! - отчаянно крикнул он и, зажмурившись, прыгнул.
На мгновение повисла тишина.
- Почему он не испугался? - задумчиво спросил сам себя Оразов.
Полина Аркадьевна подалась почти к самому экрану, сказала ласково,
доверительно:
- Малыш, мальчик мой, помнишь, я рассказывала о гравитации? Что в
космосе человек свободен от ее оков? Что мячик, подброшенный вверх, не
падает? Помнишь? Почему же ты испугался и зажмурился? Ведь ты уже знаешь,
что находишься в космосе. В детсадовской зоне гравитация создана
искусственно. Там все как на Земле. И на площадке, где ты только что был,
гравитация держала тебя. Она действовала, пока твои ноги касались
площадки. Но когда ты прыгнул... Ты слышишь меня, Малыш? Открой же глаза и
не бойся. Ничего не бойся...
Теперь лицо Малыша было во весь экран. Он удивленно смотрел по
сторонам, ничего не понимая. Пестрый ковер крыш медленно поплыл под ним.
- ...В космосе невесомость, в космосе все летают, - тихо говорила ему
Полина Аркадьевна. - Не бойся, я с тобой...
Оразов снова повернулся к Рудину, повторил сдержанно:
- Вы очень хорошо сказали насчет детства. Верно - консервируем.
Консервируем, чтобы защитить. Если продолжить вашу нетерпеливую мысль, то
почему бы не сделать и следующий шаг - ускорить время созревания плода в
чреве матери? Пусть бы рожали не через девять, а, скажем, через два-три
месяца. Какая была бы экономия сил и времени!..
- Я такого не говорил! - взвился стажер, уловив иронию.
- Могли сказать или, по крайней мере, подумать. Но такое
нецелесообразно. Вы думаете, за миллионы лет эволюдии природа упустила бы
такую возможность? Но большего не могла даже природа, - ведь за девять
месяцев зародыш как бы должен прожить всю предысторию человеческого рода.
А детство? Что такое детство? Это такая же стремительная пробежка по
истории человечества. Вам должен быть известен факт: за три первых года
жизни человек проходит половину своего развития. Половину! Это вам о
чем-нибудь говорит?..
- Но я не о том!..
- И я не о том. Я о детстве переселенцев. Вы задавали себе вопрос:
почему на нашем корабле, где так тесно, выделено такое огромное
пространство для детсадовской зоны? Почему для детей воссозданы земные
условия? Думаете, только потому, что детям больше, чем кому-либо другому,
нужны солнце, воздух и вода, цветочки-бабочки? Да, это древнее убеждение
не устарело. Но, кроме того, нашим детям, детям переселенцев, нужно именно
земное детство. То, что входит в человека в пору детства, остается святым
на всю жизнь. Понимаете? Поколения людей, никогда не видевших Земли,
должны сохранить любовь к ней. Просто знаний о Земле тут недостаточно,
необходима именно душевная привязанность...
- Но ведь, вырастая, все узнают, что никогда не были на Земле, что
прожили детство в иллюзорном мире, - торопливо вставил стажер.
- Вырастая, переселенцы много узнают и о подлинной Земле,
земле-матушке, как говорили в старину...
- Но жить-то всем нам приходится не на Земле, а в особых условиях.
Чтобы выжить, нам нужно изучать и осваивать эти условия.
Стажер говорил возбужденно, чувствуя, что от этого случайного
разговора, который он сам же и начал, зависит очень многое.
- Несомненно, нужно изучать, нужно осваивать. Но прежде всего нам
нужно не потерять цель. А это возможно, только если мы не потеряем
отправную точку. Зачем мы летим, что будем делать там, куда стремимся?..
Детство - это сказки, вера в чудеса, это и забытое взрослыми
индивидуальное соперничество. Детство, я уже говорил, как бы пробежка по
истории, по социальной истории. Все боли, которыми переболело
человечество, в миниатюре проходят через таинственную пору детства. Без
нормального детства будут вырастать уроды, как рождались бы уроды,
нежизнеспособные существа при сокращении сроков беременности. Лишив детей
детства, я не взялся бы предсказать, что мы, переселенцы, освоив далекие
планеты, не вынуждены были бы в новых общественных условиях переболеть
всеми страшными социальными болезнями... Потому-то и не спешим выгонять
детей из детства. Наступает время, и они сами уходят в мир взрослых, но
уходят естественно, как дети, в игре, ожидая чуда от каждого следующего
шага. Только при нормальном детстве будущее может казаться сказочным...
Главный психолог говорил холодно, назидательно, не глядя на стажера.
Рудин молчал, он понимал, что его стажировка окончена, и окончена плохо.
А воспитательница все шепталась с Малышом, приникнув к самому экрану,
рассказывала о корабле, о людях, его населяющих, о домах, раскинувшихся
внизу. Она не знала, внимательно ли слушает он ее, и потому говорила и
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг