И вдруг я почувствовал, именно почувствовал, поскольку не мог открыть
глаз, что на меня смотрят. В первый момент я не обратил на это ощущение
никакого внимания: то ли еще может почудиться, когда все один да один.
Если, конечно, не считать роботов. Потом все же ухитрился взглянуть,
заслонив глаза руками, и показалось мне, будто в раздевалке кто-то стоит.
Но и тогда не взволновался. Может, это мой же костюм висит на вешалке.
Однако поднял руку, нащупал над головой подвижную пластину переключателя.
Сразу услышал, почувствовал низкий вой космоса и понял, что гнало меня
сюда, в душевую - успокаивающим массажем, шумом воды хотелось заглушить
этот вой, отдохнуть от него.
Осторожно, словно опасаясь чего, я открыл один глаз и за водяными
потеками на стекле ясно увидел человека. Он стоял в раскрытых дверях и с
удивлением, даже со страхом смотрел на меня. Да, да, я мог поручиться, что
незнакомец чего-то боялся. Впрочем, незнакомцем я бы его не назвал: у меня
было ощущение, что мы где-то встречались и совсем не на заре туманной
юности. И в то же время я был совершеннно уверен, что это не Анджей, и не
Сергей, и не Лю, и не Хосе. И, конечно, не Ариа. Ее близость я бы ощутил
не хуже, чем эту дикую вибрационно-шумовую нервотрепку.
<Может, космический заяц? - мелькнула мысль. - Но чего он до сих пор
не объявлялся?>
Я откинул верхнюю часть иллюминатора и напрямую взглянул на человека.
- Чего уставился? - сказал ему, стараясь оставаться спокойным. -
Выйди, дай одеться.
- М-да, - сказал он знакомым голосом. - Вот нахал, моется на чужом
корабле, командует.
Я растерялся от такой наглости. Но виду не подал. Подумал, что мне
только бы добраться до костюма, где в кармане лежала панель связи с
корабельными роботами. Тогда мы бы по-другому поговорили. И решил, что
называется, взять на горло:
- Это кто на чужом корабле?! А ну выходи!
- Одевайся при мне, - сказал он. - Тут женщин нет.
Решительно шагнув к висевшему костюму, я выхватил из кармана ППП -
пистолет - преобразователь поля - с твердым намерением вышвырнуть наглеца
за дверь.
- Ну, ну, не балуй, - сказал он и попятился, встал за косяком.
- Вот теперь можем и поговорить. Ты кто? - спросил я его.
- А ты кто?
- Ты что, не знаешь, где находишься?
Незнакомец завозился за дверью, беспокойно хмыкнул.
- Кажется, я понял. Слушай, ущипни себя.
- Пожалуйста.
- Ты ущипнул себя за левое ухо?
- Допустим.
- Тогда все ясно, ты - это я.
- Не морочь мне голову...
- Да, да, ты - это я, только ты как бы вчерашний.
- Сам ты вчерашний.
- Да посмотрись же в зеркало.
Я послушался, повернулся к зеркальной стеновой панели и увидел самого
себя, как две капли воды похожего на того, что стоял в дверях. Только у
того были совершенно сухие, хоть и встрепанные волосы.
- Что это значит?
- Пока не знаю.
- А у тебя от вибрации в животе зудит?
- Еще как!
- Тогда мы и в самом деле одинаковые. Что ж, мне как раз надо
обходить корабль. Вдвоем мы это сделаем быстрее. Ты иди налево, а я
направо. Встретимся возле рубки. Знаешь, где она?
- Я все знаю...
- Хвастун.
- Сам хвастун.
Обменявшись такого рода комплиментами, словно все происходило в
обычной обстановке, мы повернулись спиной друг к другу, и я пошел направо
по коридору. Коридор был длинный и узкий с матово поблескивающим шершавым
ковриком посередине. Справа и слева тянулись овальные закрытые двери с
темными панелями сбоку. Обычно при обходе я трогал эти панели, двери
отъезжали в сторону, и за ними вспыхивали зеленые глаза дежурных роботов,
означающие, что в отсеках все в порядке. Конечно, можно было и не обходить
корабль: Друг сообщил бы о малейшей неисправности. Но роботы роботами, а и
человек должен что-то делать. Не просто наблюдать и руководить, а именно
делать. Так и велось на всех космических кораблях - <роботу роботово, а
человеку - человеково>.
Но на этот раз я не трогал панели, шагал не останавливаясь,
оглядываясь время от времени на свою серебристую <Зину>, бесшумно
катившуюся следом. Я знал, куда меня несло: не к рубке, а в обратную
сторону - к отсекам сна. Мне надо было, непременно надо хоть мельком
взглянуть на своих товарищей, на Ариу, убедиться, что у них все в порядке.
Возле отсеков сна было сумрачно: слабый свет падал в коридор только
через прозрачные двери. Я спешил, не глядя вперед. А когда поднял голову,
то остановился как вкопанный: возле двери, к которой меня так тянуло,
стоял тот тип, мой двойник, заглядывал внутрь с подозрительным вниманием.
Это встревожило: значит, он не пошел налево, как договорились, а зачем-то
направился сюда, к отсекам сна? Что ему тут надо?
- Эй! - крикнул я, выхватив увесистый преобразователь.
Он вздрогнул и вдруг ловко отскочил в сторону, кинулся за угол. И
дробный частый топот его башмаков, хорошо слышный даже за гулом переборок,
быстро затих в глубине коридора.
Я внимательно осмотрел отсеки. Все было как обычно, только Ариа вроде
чуточку повернулась во сне и в ее лице появилось что-то насмешливое.
- Негритянка моя! - сказал я, прижавшись лбом к прозрачному пластику
двери. Мне захотелось теперь же разбудить ее. Повод, как мне казалось, был
очень даже уважительный. Появление на корабле этого типа, похожего на
меня, грозило бедой. Я чувствовал ее, близкую, неведомую. И не понимал,
почему Друг не чувствует того же - самый мудрый, самый предусмотрительный,
самый чуткий наш робот.
- Негритянка моя! - повторил я, не зная, что предпринять и мучаясь от
тревоги, от тоски, от совсем уж непонятного нетерпения. - Ты сокровище
мысли моей... Торжество многократное сновидений и звезд... Ты взрываешься
сотнями огненных брызг на границе забвения...
Стихотворение, которое когда-то читала Ариа, зазвучало во мне так
ясно, что я испугался: уж не схожу ли с ума.
И вдруг я услышал сердитый окрик. Поднял голову, увидел того своего
двойника в десяти шагах от себя. И заметил в его руке блестящую иглу
преобразователя, обращенную прямо на меня.
Я успел отскочить, успел спрятаться за угол и сразу же бросился
бежать по коридору, торопясь в рубку, где можно было запереться от всей
этой чертовщины и потребовать у Друга ответа.
Узкий внутренний коридор кончился. Я свернул в тот, главный, что
тянулся по периметру корабля, и, немного успокоившись, пошел вдоль
длинного ряда иллюминаторов, затянутых светофильтрами. Но свету все же
было достаточно. Багровые размытые блики пятнами лежали на переборках.
Пятна эти шевелились и вздрагивали, и казалось, что корабль плывет сквозь
бушующее пламя. Впрочем, так оно и было: за бортом полыхала самая свирепая
топка, какую только знала вселенная, топка центральной части Галактики.
И вдруг я увидел совсем уж непонятное: мой кошмар, мой
преследователь, мой двойник преспокойно шествовал по коридору впереди
меня.
- Послушайте! - крикнул я. - Давайте все-таки поговорим!
Гулкое эхо поскакало по коридору, словно закричали сразу несколько
человек. Но мой двойник даже не оглянулся.
- Постойте!
Я пошел быстрее, потом побежал, но и тот, впереди, тоже побежал, и
расстояние между нами нисколько не сокращалось.
- Стой!
Это было ни на что не похоже. Я стянул с головы шлем и запустил им в
убегавшего. И в тот же миг почувствовал, как что-то мягкое ударило мне в
спину. Обернулся, увидел на полу мой собственный шлем. Не там, куда я его
бросил, а тут, рядом. Голова моя пошла кругом, и я бы, наверное, упал,
если бы не услужливая <Зина>.
- Ну что это такое? - спросил я ее.
- Мираж, - сказала она бесстрастным, как у всех роботов, голосом.
- Какой же это мираж?!
- Обыкновенный. Отражение...
- Тут что-то другое...
И вдруг я услышал шум воды. И понял, что, обежав коридорами, вернулся
к душевой, где недавно, свободный от каких-либо миражей, нежился в
блаженном одиночестве в упругих струях водного массажа. Но я хорошо
помнил, что выключил воду, и, полный нового беспокойства, толкнул дверь в
душевую. И, пораженный, остановился на пороге: за прозрачной дверью
герметической капсулы в пузырящемся воздушно-водяном коктейле плавал голый
человек. Он открыл глаза, с невероятным удивлением посмотрел на меня и
выключил воду.
- Чего уставился?! - сказал он таким тоном, словно мы с ним были
давними приятелями. - Выйди, дай одеться.
- М-да, - поразился я. - Вот нахал: моется на чужом корабле,
командует. Одевайся при мне.
- Да?
- Тут женщин нет.
Он шагнул из капсулы, оставляя мокрые следы на пористом пластике,
шагнул к своей одежде, покопался в ней и вдруг вынул ППП.
- Ну, ну, не балуй, - сказал я, отступая за дверь. Мираж, мираж, а
вдруг он еще и стреляет.
- Вот теперь можем и поговорить, - сказал он взволновано. - Ты кто?
- А ты кто?
- Ты что, не знаешь, где находишься?
- Кажется, понял, - догадался я. - Слушай, ущипни себя.
- Пожалуйста, - удивленно сказал он.
- Ты ущипнул себя за левое ухо?
- Допустим.
- Тогда все ясно. Ты - это я, только ты как бы вчерашний.
- Сам ты вчерашний!
- Посмотрись же в зеркало, - сказал я, выходя из-за косяка.
Он и в самом деле посмотрелся и повернулся ко мне с выражением
крайнего удивления на лице.
- Что это значит?
- Пока не знаю.
- А у тебя от вибрации в животе зудит? - вдруг спросил он.
- Еще как!
- Значит, мы одинаковые? Что ж, мне как раз надо обходить корабль.
Вдвоем мы это сделаем быстрее. Ты иди налево, а я направо. Встретимся
возле рубки. Знаешь, где она?
- Я все знаю.
- Хвастун, - нагло сказал он и, не оглядываясь, пошел по коридору.
Теперь я кое-что понимал: как видно, эти сумасшедшие звезды каким-то
образом замкнули в кольцо цепь событий. Теперь, пока этот тип будет ходить
по коридорам да бегать за своим двойником, надо побыстрей добраться до
рубки...
<Как это - бегать? - поймал я себя на неожиданной мысли. - Значит, их
будет уже два двойника? А потом? Сколько же их накопится? Что они будут
делать?..>
Я чувствовал, что вот-вот запутаюсь окончательно и вовсе потеряю
способность последовательно мыслить. А без этой способности человек не
человек. В этом и заключается то, что называется рассудком, - в
причинно-следственных связях. Нарушатся они, и ты сумасшедший.
Как за спасительную ниточку, я ухватился за воспоминания, в которых
все было просто и ясно. Но вспомнились стихи: <Тяжелый гул мне уши заложил
и встал стеной... В закатный час в кроваво-красной мгле стоит стена, как
черная химера...> Стихи еще больше запутали меня. В обычном мире
логических взаимосвязей путаница стихотворных образов как-то успокаивала
воображение. Теперь, когда мозг жаждал ясности, такие стихи отнимали
последние силы.
Я торопился, уповая только на Друга, бежал, не поднимая глаз,
опасаясь увидеть очередного типа, похожего на меня. Но вот коридор
раздвинулся, образовав просторную залу перед входом в рубку. Я подбежал к
прозрачной стеклянно-пластиковой двери, толкнул панель, темневшую справа.
Но дверь не открылась. И только тут я заметил, что двойник уже в рубке. С
перекошенным лицом он пятился в угол к малиново-желтому пульту управления
подпространством.
- Не подходи к пульту! - заорал я и забарабанил в дверь. И повернулся
к своему роботу. - Ломай!
- Наносить повреждения кораблю не разрешается, - спокойно ответила
моя <Зина>.
- Зануда, - обозвал я ее, - Зануда и есть. - И, представив, как этот
тип сейчас кинет нас черт-те в какие дали пространства, выхватил ППП,
полоснул лучом по двери. Все под этим лучом обычно рассыпалось в первейшие
атомы. Но корабль был сделан на совесть: на двери не появилось даже
царапины.
- <Зина!> - умоляюще крикнул я. - Сделай что-нибудь!
- Что именно? - спокойно спросила она.
На какое-то мгновение меня пронзило завистливое сожаление, что я не
робот.
- Ты же видишь опасность?!
- Вам ничто не угрожает.
- Не мне одному, всем нам, кораблю!
- Кораблю ничто не угрожает. Полет проходит точно по программе.
- Ну хорошо. - Я решил переменить тактику. - Ты можешь войти в рубку?
- Конечно, - сказала <Зина>. И пошла к двери. И дверь, как это всегда
раньше бывало, раздвинулась перед ней.
Я не стал испытывать судьбу, кинулся следом. К моему удивлению, в
рубке никого не было - только я да <Зина>.
- С ума можно сойти, - сказал я, падая в кресло дежурного.
Кресло послушно прогнулось, улавливая форму моего тела, и я сразу
понял, чего мне теперь больше всего хочется, - отдыха, глубокого сна.
Чтобы ничего не видеть и не слышать. Но ведь именно в том и состояла цель
экспедиции, чтобы все увидеть и услышать. И разгадать, наконец, причину
провала памяти у мыслящих роботов.
- Друг, - позвал я, - что все это значит?
- Это для вас наилучший выход, - ответил от пульта знакомый
хрипловатый, чуть дребезжащий голос.
- Не понимаю.
- Я смогу самостоятельно выполнить программу экспедиции...
- Дружище! - испугался я. - Что с тобой? Почему ты повторяешься, как
старинный патефон.
- Все равно вы не выдержите нервных перегрузок...
В дверь забарабанили. Оглянувшись, я увидел двойника, приплюснувшего
нос к самому стеклу. Он угрожающе размахивал преобразователем, и хоть я
точно знал, что против двери рубки ППП бессилен, все же вскочил, попятился
в угол. И подумал: если я проник через дверь, то и он может проникнуть...
Я наткнулся на кресло, стоявшее возле пульта управления подпространством,
упал в него, положил руку на розовый пульсирующий пластик, прикрывающий
головку пускового устройства, и подумал, что если двойник ворвется в
рубку, то переведу корабль в подпространство и проверю, кто есть кто...
Потом у дверей появился второй двойник, третий, четвертый. Они
бегали, толкаясь и словно не замечая друг друга, кричали что-то истошными
голосами, доносившимися в рубку через систему трансляции.
А потом они стали исчезать. По одному. Но едва опустел зал перед
входом в рубку, как в нем появилась... Ариа. Медлительная после сна, она
остановилась перед дверью, томно провела рукой по глазам, словно хотела
стереть какую-то невидимую завесу...
ЛжеАриа?! Этого мне только недоставало... А может, она настоящая,
проснувшаяся?.. Я уже готов был сказать <Зине>, чтобы открыла дверь, но
вдруг увидел такое, от чего мое измученное сознание и вовсе помутилось.
Откуда-то появился двойник, медленно подошел к Арие, и она, вздохнув,
поразительно покорно положила голову ему на грудь.
И тут, не выдержав, я грохнул кулаком по розовому пластику...
Очнулся в полной тишине. Экраны внешнего обзора чернели космической
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг