глупость иной раз мудрее мудрости.
...Проснулся я от тишины - словно толкнул кто: "Не спи!" Гулкая
такая тишина, подозрительная... Лежу, прислушиваюсь, спросонья ничего
не понимая - какой нынче день на дворе? Не вспомнить... А вспомнил -
совсем другое; и сразу вскочил. Стою - а тишина-то за окном! Только
листья шуршат, да где-то далеко сирена завывает. "Что же, - думаю, -
такое я натворил?" Однако, как ни старался, ничего не вспомнил, только
голова заболела. Махнул рукой на все и побрел на кухню чай ставить.
...Нет, не добрел я до кухни - повернул в ужасе и ринулся назад, в
уютную свою комнатенку, словно страус - зажмуренной головой в песок.
Страшно... не то слово - жуть какая-то пробрала. Это тебе не
"дергунец", это... В общем, штука, и все. Или, если буквы переставить,
тоже подходяще - только кто эдакой "шутке" посмеется... Хорошо, что
успел отвернуться - на глазные яблоки будто надавило, и расфеерился
передо мной букет чернильных клякс. И мурашки дерут медвежьими
когтями. Кто сказал, что от мурашек не мрут? Я не рискнул проверить...
Отдышался кое-как, а потом, по здравому размышлению, накинул куртку и
пробкой вылетел за дверь - ей-богу, не мог больше оставаться наедине с
этой... этим... Выбежал, в общем, на улицу. Усекаешь? А в городе -
второй день д а в и л ь н и.
...На улице, на удивление, было пусто, и я все пытался вспомнить,
какой сегодня день - похоже, воскресенье? Вокруг как вымерло. Дошел
аккурат до остановки трамвая, прежде чем углядел первого прохожего.
Ну, этот скорее пробежий - выскочил из "Форда" да как почесал! Я аж
рот раскрыл - ну и дела! Упитанный такой, с дипломатом... Смотрю,
дивлюсь - куда это он? Так и не узнал, куда... Да, точно - давилка.
Тогда впервые у меня на глазах сработала... Будь оно все проклято - я
же не так хотел! Хотя - бес его знает, может, и хотел... Но все равно
не так - уж больно нелепо как-то, по детски, от обиды на весь свет!
Страшненькая обида-то... Что-то пакостное в ней, дурнотное
средневековый бред вроде "Молота ведьм" или еще похлеще. Как увидел я,
что с толстяком сделалось... Только что бежал, торопился изо всех сил,
бедняга - аж пот на лице выступил, блестит. И вдруг его с каким-то
особенно противным мокрым чмоканьем вмяло в асфальт! Будто огромная
нога опустилась на гадкое насекомое... А потом, раздавив, еще эдак с
хрустом растерло!
...В глазах потемнело - чуть не стравил, только нечем желчью
блеванул. Какая-то розово-осклизлая каша с кровяными прожилками... А
уж крови-то! Чуть не пол-улицы залило. Стою, оцепенев, ничего не
соображаю, а из "Форда" вылазит мрачный верзила в вылинявшей джинсовке
и смотрит на эту кляксу как малый ребенок на пролитое мороженое - и
жалко, да не поднимать же. Плюнул, зыркнул в мою сторону: "Что, мать
твою, несладко? Уже второго придавило, е... б... !" Тут только я
заметил чуть подальше еще одну кляксу, только повысохшую - громадное
бурое пятно на асфальте... И понял, куда бежал толстяк - еще дальше,
прямо по курсу, блестит золотом вывеска - "Интро-Банк". И верзила
подтверждает спокойно: "Все, накрылось правление... Нынче должны были
совещаться. Не успели... Этот - последний". Еще раз плюнул, сел в
"Форд" и укатил. Оставив меня наедине с этой красной лужей... Да
только не думай, что я там остался разводить мировую скорбь! Почесал
не хуже покойника, хоть и тяжко - в брюхе крутит похуже, чем с
перепою, в башке стучит... А кругом ти-ихо. Только мухи жужжат.
...Эту неделю, наверное, долго не забудут. Так же, как
Варфоломеевскую ночь. Город вымер - даже за хлебом боялись выходить.
Потом уж разобрались, что давит богатых - осмелели, про бога
вспомнили... Смех, если подумать - божья кара в одном, отдельно взятом
городе! Содом с Гоморрой... Я-то помалкивал да и то, прослывешь
сумасшедшим. Не по себе было, как вспоминал толстяка... Однако
сделанного не воротишь - это я еще с "мздырей" крепко запомнил. Взялся
за гуж - тяни, все равно ничего другого не остается. Все же веселья
мало было, как брался за газету - в первый день несколько сот трупов,
во второй... Потом поумнели, по домам отсиживаться начали - под
крышей, вишь, не давит. Вообще быстро эту механику раскусили - вскоре
начали печатать квоту риска - то есть, с какой суммы какой риск. С
десятью миллионами, например, под небом походишь пять минут, с
двадцатью - около трех... Поначалу хоть квота была приличной - давило
тех, у кого действительно большие деньги. Много ли таких наберется?
Мне эти деньги и за сто лет не скопить - ну, и злорадствовал...
Дурень. Забыл, как с "мздырями" обошлось... Вот то-то - не обошлось
ведь! Так отрыгнулось...
Значит, существовал я эдаким розовым щенком дня три - домой
заходил редко, отсиживался на работе, иногда и ночевал там, а когда у
кого из знакомых... Не лежала у меня душа к тому, что на кухне завел -
и думать об этом боялся. На улицу, понятное дело, тоже не очень лез -
давилка, если поблизости плюхнет, придавит вместе с виновником и не
спросит, сколько трудовых грошей скопил. Народ стал пуганым. На улице
друг от дружки шарахаются - поди, узнай, кого в следующий раз...
Транспорт перестал ходить - водилы соглашались только рабочих по утрам
развозить уж среди них-то миллионер вряд ли затешется. В общем-то не
так уж плохо шло поначалу, как последнего брокера - или кого там? -
придавило. Стали даже потихоньку выползать на свежий воздух... А
воздух действительно казался свежим - идешь, и никаких тебе наглых
витрин, что в лицо плюют каждому прохожему - не про тебя, мол!
Позакрывали не все, правда. И ларьки некоторые остались - но и те...
Кто там сидит - не хозяева, продавцы, сами деньги до получки считают.
Н-да... Думал, все кончилось. Оказалось, только первый круг. А сколько
их... Девять? Это у Данте. А у нас сколько накрутишь... И тут не до
счета.
...Очередной визг подняли с субботы - на улицах опять опустело.
Квота сократилась вдвое - те, у кого больше пяти миллионов, трясутся
по квартирам, остальные гадают, сколько еще осталась ждать - то ли
само пройдет, то ли пока всех не передавит. Бродят смутные слухи о
каких-то погромах в богатых домах, по стенам расклеены листовки с
призывами избавиться от паразитов раз и навсегда - и с нами Бог! В
уголовной хронике появились первые сбитчики - это те, кто всей
компанией какому-нибудь бедолаге незаметно одолжат до пяти миллионов и
ждут, чем кончится. Действовало безотказно - если не успеет в течении
пары минут избавиться от деньжат. Иных какие-то подонки силой
выволакивали и бросали посреди улицы - развлекались, гады, добежит -
не добежит. Самые умные вкладывали деньги в дома, машины -
оказывается, давит только тех, у кого наличность, или там золото,
камни - ну, все, что вместо денег. Эдакая вульгарная политэкономия -
марксизм, не марксизм... Мраксизм, короче. Так что по настоящему
богатые почти не пострадали - так, мелочь, перекупщики... Но сколько
их передавило! Хорошо, детей вовремя догадались вывезти - благо, лето.
Тут деньги нашлись! После того, как и в мэрии кое-кого придавило... В
общем, словно катком по прошлись по городу - чисто и мертво.
Кавказцев, так тех и за сто верст не видать - на рынках тишина,
благодать, кроме овощей ни хрена нет. То есть, хрен-то как раз и есть,
а фруктов нет ну, кроме, разве, яблок - смелые люди, видать,
торговали. Да о чем я! - черт, сразу и не сообразить - тут людей
давит, а я о фруктах... Не в них печаль. Не кончается все это - вот
что. Как костер, пока все топливо не выгорит. А топлива у нас... И
можно представить, как это мне все обрыдло. Если после "мздырей" я
спать не мог, то сейчас... Словно проклятый. Словно хожу по колено в
кровавом дерьме. Да-да - буквально, как наяву, и все время хочется
вымыться. Начал бояться за свои винтики - как бы с резьбы не сорвало.
Но окончательно доконало, представь - теннисиста одного... У нас в
городе... Нет, не хочу и вспоминать - уж больно тошно. Корт потом
отмывали... Это аккурат после выигрыша - не успел еще даже кубок этот
свой получить... Тьфу! Ну и... Вроде последней капли мне и не хватало.
Света не взвидел, до того тоскливо стало, и, как обычно, наехала на
меня эта дурь. Да только как! Если раньше телегой, то сейчас чугунным
катком. Вот я и почувствовал, как это - когда давят... Тут уж ничего
не поможет - понял сразу. Сиди и жди, чего выйдет... Сидеть-то и не
пришлось - потащило меня со страшной силой. Пробовал упереться - куда!
Чуть руки не пообрывал - закон тяготения поменялся - и чую, чую, куда
тащит-то! И внутри все обрывается, в глазах темно... Все. Точка.
Теперь уже - точка... Пошел я... К себе. Уж все равно стало... Пошел.
Трясусь весь - если кто видел, небось, за припадочного приняли. Да кто
внимание обратит на еще одного психа - ноне урожайный год, много их по
городу бродит... На мое счастье, до дому было рукой подать два
квартала (у знакомого телевизор смотрел). Дошатался до двери - уже
плохо помню, как открыл, лица не чувствую, руки немеют, как
отнимаются, а я все пру - и понимаю ведь так ясно, что против себя
самого и пру, но что-то несет, и страшно - не остановиться... В общем,
накатило окончательно, и больше ничего не помню, хоть убей... Тогда и
наступила пауза.
Пятого? Нет, шестого, в понедельник - точнее, часов в пять
вечера... Первое, что увидел и запомнил - циферблат будильника. Он у
меня электрический, завода не требует, так и тикал все это время...
Пять часов вечера - за окном темно, небо затянуло тучами - сроду таких
не видел - низкие, хмурые... До этого-то все ясная погода была -
сейчас на это ссылаются, тоже - причину нашли. А впрочем, кто его
знает - все может быть... То есть, до такой степени все, что диву
даешься!
...Лежу я себе, даже не знаю, на чем, отдыхаю. На душе спокойно
так - давно так не было, уже и забыл, что вообще бывает... Словно уже
завещание написал. Тучи все гуще - уже чуть не в окно лезут, но тихо -
ни грома, ни дождя... Наползают. Лежу, цепенею - мыслей никаких,
вот-вот корни пущу. И вдруг, без перехода день. Те же тучи, та же
хмарь, но все по другому, как будто солнце выглянуло. Ожил - вот такое
ощущение. Оцепенение как рукой сняло - вскочил, осмотрелся... Все
по-прежнему. Но это в комнате - оказывается, я в комнате на диване
прикорнул. Сделал пару шагов, заглянул в кухню - а сам дверь рукой
придерживаю - боязно все-таки. Ничего... Никакой мути, ничего - просто
разгром полный пол в лохмотьях, из шкафов что-то длинное свисает, как
мох вермишель, наверное. Любимый холодильник тут же. Открыл - даже
лампочка зажглась. Посмотрел, закрыл... Смех, ей богу - весь город в
страхе, чуть не тысячу человек задавило, а тут какая-то ветхая
кухонька. Во бред! Я чуть не расхохотался, так на душе легко стало.
Как будто глотнул чего-то веселящего. И не бывает никакой боли на
свете, и не случается в мире никаких несчастий... В общем что-то вроде
местной анестезии, пока действует - блаженствуешь. Зато потом...
...Отходняк начался через час. Час безоблачного счастья - стрелка
в нулевом положении, полное равновесие и невесомость. Тогда я еще не
понял, что произошло, думал - все кончилось... И единственными
последствиями останутся лишь бурые кляксы на асфальте... Вот как эта
мысль пришла, тут наркоз и перестал. Аккурат в 18. 00 - даже время
заметил. Мудрено пропустить - с этого времени совесть начала
пережевывать меня своими желтыми тупыми зубами. Тут особенно ощущаешь,
как прекрасно мир может без тебя обойтись, и как это было бы здорово и
прекрасно. Поневоле начнешь завидовать самоубийцам - у них всегда есть
запасной выход... Но у меня этого выхода не было - приходилось
терпеть. И вот, с какого-то времени этого терпежу меня начало дергать.
Нет, не эпилепсия - злоба. Скорчило вдруг меня ненавистью страшной
силы - и к кому? К таким же, как я, бедолагам! "Быдло, быдло!" -
хриплю, в ушах знакомый колокольчик надрывается... За все трупы
всмятку, за кровищу на улицах, за накопленный страх, за погромы - за
все, за все! Подхватывает этот мутно-сладкий поток, тащит куда-то -
знакомым маршрутом! И вдруг со всего маху - об каменную стену.
Треснуло меня по лбу, глаза раскрыл - сплошные радужные переливы...
Зато в мозгах ясность полная. Потому - понял я, наконец, что за чертов
божий дар мне достался, и откуда эта ненависть берется. Не моя это
ненависть. Нет! Это же тех, пуганых клопов - но как она до меня
доступ-то нашла? Все я припомнил разом - и школу, и "дергунца"... Нет,
не колдун я. И вообще - никто. Приемник... Точно - радиоприемник,
только принимаю не "Европу плюс" и не "Маяк", а людей - настраиваюсь
на их волну, на их желания... И исполняю их! Тогда, в школе, все
хотели избавления от шайки. Я хотел того же, я использовал силу всех -
и сделал это. А "давилка"... Бог мой, сколько же миллионов народу
хотело этого? И я, могучий побирушка, тем и могуч, как Отец-река
батюшка, вбирая в себя все ручейки-ручеечки. Ох, как обидно мне стало!
Со всего маху да мордой об пол "дергунец" ты, голубчик, марионетка
е...я, карманный палач... Уже звону в ушах поубавилось - теперь я с е
б я ненавидел. Дерьмо, кретин! - каких только слов не испытал на своей
особе, во сне таких не приснится. Вот уж к этому-то точно - божий дар!
...Когда прошел запал - начал слушать. Себя - кроме ведь нет
никого... Зябко мне стало - не ушла злоба, нет. Затаилась и ждет.
Теперь-то я знал, чего ждет - крови, изуродованных трупов... И
зацепенел, замлел - потому, страшно представить, если вновь начнет
давить, а теперь уж - и вовсе безвинных. Тех же работяг с заводов,
нищих инженеров, бомжей, беспризорников, бабушек и дедушек... Дак и я
же один из них! Тут уж стало страшно по настоящему - до того все
других касалось, а вот теперь... Меня, меня может задавить эта дрянь!
Посмотрел я на свою руку, что, как чужая, ходуном ходит на колене...
Решай, брат. С кем ты нынче - с теми, кто давит? Тогда надо стать
одним из них. Это ведь несложно - заработать миллион. Стрясти с кого
или грабануть походя... И жить после этого.
...Чуть не вывернуло меня наизнанку от тошнотных этих мыслей -
будто патоки нахлебался. Не-ет, кем хочешь буду - палачом, убийцей, но
не предателем! И рванула вновь злоба на толстых и сытеньких - даешь,
поганцы, свою клопиную жизнь! И - как я устал от звона в ушах... Ведь
что получилось - не хочешь исполнять одно, исполняй противоположное.
Но быть-то кем, если оба они во мне?! И гады эти, прибогатые - и их
мне стало жалко, бедолаг с "дипломатами", хозяев жизни этой жалкой...
"Хватит уже! - вопит что-то внутри - Хватит! Пусть живут, как смогут -
может, дети у них подальше от яблони откатятся... " Качает меня туда,
сюда - качает маятником, но не прибиться уже ни к одному из берегов.
Ненависть стала появляться уже к самой этой ненависти - зачем она?
Прилипла, как липучка, и без нее теперь - никуда?! Хватит! Баста!
Идите вы... Люди, людишки, хари обсморкнутые - отвалите все! Я -
сам... Сам себе... Я сам себе свет! Я сам себе - бог... М-ми...
милосер-рд! (грохот, как от обвала) Даешь! Даешь, твою мать... Уррра!
Урр... Урр... ... ранг нах остен! Рот фронт, но пасаран... сран...
срам... (какие-то паровозы затутукали); о... а... кт! бы... ы...
Он!
Он - у небес в воспаленном фоне,
прикрученный мною, стоит человек.
(Вл. Маяковский)
Я здесь.
Не бойся, сижу, где сидится - на облупленной садовой скамейке.
Одна рука вправо, другая - влево... Ноги вместе. Тополя громадные,
небо закрывают - не поймешь, то ли день, то ли вечер... Но здесь
всегда так. И никого нет вокруг - я один. Торчу, как перст в... Одна
рука - вправо, другая влево. Как и тыщу лет назад, и две. Понял, нет?
А-а, фиг с тобой - все равно не докричишься... С креста вопили - не
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг