иезуитские хитросплетения президента, который возмущался происками
красных, посмевших объявить великое изобретение Ундрича аферой.
- Впрочем, - говорил господин Бурман, - нет ничего проще сорвать их
происки. Даже сам Чьюз признает авторитет Уайтхэча. Поэтому я попрошу вас,
господин генерал, организовать во главе с Уайтхэчем экспертизу изобретения
Ундрича.
Генерал молча злился: "Мерзавец! Ни слову не верит из того, что говорит!
Впрочем, если хочет, пусть будет так. Будем соблюдать приличия". И генерал
сказал:
- Я думаю, господин президент, того, что вы предлагаете, недостаточно.
- А вы что предложили бы, генерал? - любезно осведомился президент.
- Доказательства представить Чьюзу иные.
- А именно?
- Как изменника, арестовать его.
- О! - нашелся только сказать президент. После того как произведенный уже
однажды арест Чьюза не привел ни к чему хорошему, эта мысль больше не
приходила в голову президенту.
- Да, да, арестовать! - решительно воскликнул генерал. - Так же, как я
приказал арестовать изменника капитана Нордиса. К сожалению, мерзавец
скрылся: кто-то его предупредил. Ну, Чьюз не уйдет!
- А не кажется ли вам, генерал, что это, ну, как бы вам сказать, слишком
возбудит общественное мнение? - осторожно спросил президент.
- Общественному мнению некогда будет заниматься такими пустяками.
Произойдут события более важные...
- Что вы имеете в виду? - спросил президент.
Реминдол встал, вытянулся и торжественно провозгласил:
- Господин президент! Час настал! Мы сбросим атомные бомбы на столицу и на
жизненные центры Коммунистической державы.
Президент молча смотрел на генерала. Да, вот человек, который не
поколеблется бросить бомбу. Вот почему Докпуллер поддерживает его. Что ж,
может быть, и в самом деле пришло время? Теперь он, Бурман, -
главнокомандующий, и слава будет принадлежать ему, хотя бы инициатива
исходила от Реминдола.
А если это принесет не славу, не победу, а поражение? Кто будет отвечать в
первую очередь? Гитлер и прочие ответили головой...
- Но ведь это война... - нерешительно сказал Бурман. - А это право
парламента... Без него невозможно...
- Господин президент, этими формальностями мы все погубим! - горячо
воскликнул генерал. - Депутаты утвердят потом, можете в этом не
сомневаться. Зачем терять преимущество внезапности?
- Это преимущество еще не гарантия победы, - снова осторожно сказал
президент.
- Но поймите, эта статья Чьюза - сигнал для нападения на нас. Мы не имеем
права бездействовать! Не я один так думаю.
Бурман понял, что это намек на Докпуллера, и снова задумался. Реминдол
злился: ах какое глупое препятствие! Если бы не было этого Бурмана! Если
бы президентом был уже он, Реминдол!
- Хорошо, генерал, - сказал наконец Бурман. - Дайте мне двадцать четыре
часа. Я обдумаю. Проконсультируюсь. Ровно через двадцать четыре часа, -
президент посмотрел на свои ручные часы, - в восемь часов сорок пять минут
вечера мы соберемся. Здесь же. Я вызову начальников штабов...
Все эти 24 часа господин Бурман был в невероятном душевном смятении. Он
вызывал к себе по одному начальников штабов, советовался, но никак не мог
прийти к определенному решению.
На другой день в 8 часов 45 минут все были в сборе, кроме генерала
Реминдола. Это было неслыханно: опаздывать на такое совещание! Прождали до
9.00, до 9.15 - Реминдола не было! Позвонилив военное министерство, домой,
личному секретарю Бедлеру - министра не было, и никто не знал, где он.
Прождали до 10.30 и, убедившись, что Реминдол не явится, разошлись,
условившись собраться на следующий день, в 9 часов утра.
Но и на следующий день не было ни Реминдола, ни вестей о нем. Он не
ночевал дома, не появлялся и в министерстве. Единогласно решили вопрос об
атомной бомбе отложить, а исчезновение Реминдола держать в секрете.
Несмотря на это (а может быть, именно благодаря тому, что в совещании
участвовало пять генералов), к вечеру того же дня новая ужасная весть об
исчезновении военного министра облетела всю столицу.
Прошел еще один тревожный день. Известий о пропавшем министре не было...
13. Жертва таинственных лучей
...люди склонны ловить других на удочку и при этом иногда ловятся сами.
Ч. Диккенс. "Жизнь и приключения Мартина Чезлвита"
Генерал Реминдол уехал от президента Бурмана также в чрезвычайно
приподнятом состоянии. Назначенные 24 часа казались ему вечностью. Тут
важна каждая минута, да что там минута - секунда может решить дело, а эта
несчастная тряпка все будет колебаться и советоваться! И подумать, такой
слизняк занимает высший пост в государстве!
Наконец генерал понял, что эти мысли не дадут ему покоя. Конечно, и ночь
он проведет в бессоннице. Нет, есть только единственный способ,
единственное место, где он может забыться. Анни! Эту девушку он год назад
подцепил в универмаге Конрой и Конрой, устроил ей уютную квартиру, где и
любил иногда отдыхать от бремени государственных забот. Помимо присущих ее
возрасту прелестен, она обладала еще одной: с ней решительно не нужно было
думать.
И вот в этот беспокойный вечер генерал Реминдол, вынув из кармана ключ,
открыл дверь тайного рая, тщательно скрываемого им от всех, даже от своего
друга - секретаря. К досаде генерала, Анни, которую он не предупредил о
визите, не было дома. Правда, еще не поздно, всего около одиннадцати, но
отсутствие девушки рассердило Реминдола. Вообще он был довольно либерален
и не интересовался, чем занята девушка в те дни и ночи, когда она ему не
нужна, но уж если он приезжал к ней - изволь быть на месте, хотя бы тебя и
не предупредили! Генерал решил остаться и серьезно поговорить с
легкомысленной особой, не умеющей ценить своего счастья!
Генерал разделся, повесил плащ и мундир в свою половину шкафа (в другой
половине висели платья Анни), вынул пижаму, облачился в нее и разлегся на
диване по-домашнему, положив под голову одну из расшитых подушек. По мере
того как шло время, досада генерала возрастала. Дело подходило к полуночи,
а Анни все не являлась. Изменница! Оставить ей записку: пусть больше не
ждет ни его, ни от него, а возвращается в магазин Конрой, если ей больше
нравится гнуть спину над прилавком.
Генерал выглянул в окно. Погода стояла отвратительная, сырая; опустился
туман, сквозь который едва просвечивали огни улицы, довольно тихой и
безлюдной в этой отдаленной части города. Нет, погружаться в туман ему не
хотелось. Генерал вернулся на диван. Он дождется...
Незаметно он задремал. Вдруг его вывел из забытья резкий звук сирены. Было
ли это в действительности или во сне? Сигнал повторился: вопль, полный
ужаса, отчаяния, жалобы, призыва спасаться... Генерал вскочил, от волнения
с трудом попадая в туфли, и бросился к окну. И снова этот душераздирающий
вопль! Вдруг туман прорезал огненный луч... Луч! Сам, своими глазами видел
его, сомнения не было: это был он, луч, таинственный, но настоящий!..
Генерал выскочил из квартиры, с размаху захлопнув за собой дверь, и
бросился на улицу с диким криком: "Напали! Напали! Коммунисты напали!"
14. Нить Ариадны
...допросы иной раз самого допросчика больше, чем допрашиваемого, с толку
сбивают.
Ф.М.Достоевский. "Преступление и наказание"
Анни вернулась домой только после полуночи. Так долго она еще никогда не
задерживалась. Правда, она была свободна, высокий покровитель имел
счастливый характер и не контролировал ее, но свобода ее была довольно
тревожной: каждый раз, запаздывая домой, она боялась наткнуться на
недовольного ее отсутствием генерала. До сих пор обходилось, но сегодня
она слишком увлеклась ухаживаниями молодого лейтенанта.
Но генерал не приезжал! Снова она выскочила сухой из воды. Быстро сняв
платье и бросив его на кресло, она кинулась под одеяло.
На другой день у нее было много дел: надо было получить новое платье у
портнихи, сделать покупки в магазинах, побывать у подруги, чтобы
поделиться секретом о новом поклоннике и кстати спросить совета, как
совместить лейтенанта с генералом, и многое другое, столь же важное и
неотложное... Но в вихре всех этих беспокойных дел Анни не могла не
услышать ужасной новости, всполошившей всю столицу: военный министр
генерал Реминдол исчез!
Услышав ужасную новость, Анни похолодела. Первой ее мыслью было: чем она
заплатит за то замечательное платье, которое в эту минуту она несла в
коробке домой? Потом она подумала и о самом Реминдоле: как-никак у старика
был очень покладистый характер, более удобного покровителя ей вряд ли
найти. Затем мысли ее перескочили на квартиру: неужели придется оставить
эту так заботливо украшаемую бонбоньерку! Но так как Анни была молода,
жизнерадостна, мысли ее, в конце концов, приняли более приятный оборот:
сама собой разрешалась дилемма - генерал или лейтенант?
Вот почему, когда Анни вернулась домой, она прежде всего занялась новым
платьем, погладила его, примерила (в который раз!), повертелась перед
зеркалом и убедилась, что лейтенант будет сегодня ослеплен. Сняв платье,
она решила повесить его в шкафу не в своей половине, где было тесно и
новое платье могло помяться, а в половине генерала. Она открыла шкаф, и
вдруг руки ее задрожали: в шкафу висели генеральский мундир и плащ. Ноги у
нее подкосились, она еле добралась до кресла и опустилась в него. Новое
платье упало на пол...
Значит, генерал был здесь? Сначала она испугалась: ее неверность открыта;
потом сообразила: это неважно.
Она бросилась к шкафу, все перерыла, нашла фуражку генерала, но пижамы не
было. Не мог же он уйти в эту холодную погоду в одной пижаме! Значит, он
похищен. Похищен из ее квартиры! Может быть, уже убит!
Ужас охватил ее. А вдруг он кому-нибудь говорил о ней и придут сюда,
найдут мундир? Кто поверит, что она ничего не знает? Она уже видела себя в
лапах чиновников из Великанского бюро расследований. Как она сможет
доказать, что она не коммунистка, если она даже толком не знает, что такое
коммунист? Боже мой, она даже не сможет отрицать, потому что не знает, что
надо отрицать. Избавиться, избавиться от этой страшной улики!
Она вскочила, вынула мундир, плащ, генеральскую фуражку, все тщательно и
поплотнее сложила и зашила в мешок, составленный из двух наволочек, для
тяжести положив внутрь мраморную доску из-под чернильницы (ничего тяжелее
под рукой не оказалось). Получился довольно большой сверток: пожалуй,
возбудит на улице подозрение. А не использовать ли коробку из-под нового
платья? С трудом она втиснула громоздкий сверток в коробку, завязала
шпагатом... Так выглядело вполне прилично: ни дать ни взять, ее новое
платье от портнихи.
Анни дождалась темноты. Несколько раз она порывалась выйти и снова
сваливалась в кресло. Ноги отказывались служить. Вдруг она подумала, что
будет подозрительно, если слишком поздно понесет коробку: в это время
магазины уже закрыты. Она торопливо бросилась наружу.
Коробка оттягивала ей руку, став невероятно тяжелой; казалось, коробка
притягивает к себе все взгляды. Только тут она сообразила, что у нее даже
нет плана: куда же девать страшную ношу? В реку, конечно, в реку! Но это
оказалось не так-то просто: на набережной гуляли, внизу, на ступеньках
каменных лестниц, спускавшихся к воде, тесно прижавшись друг к другу,
сидели парочки... После двухчасовых блужданий, совершенно изнемогшая, она
оказалась где-то на окраине. Здесь ей наконец удалось найти безлюдное
место, и она спустилась к воде. С берега в воду уходили небольшие мостки.
Она подошла к самому краю. Было тихо, темно... Размахнувшись, она с
отчаянием швырнула коробку. Плеск воды показался ей взрывом. Она бросилась
бежать, точно утопила не мундир, а самого генерала.
Мостки, устроенные для причала лодок, служили также местом сбора для
рыболовов. С утра веселая компания подростков и людей вполне зрелых и даже
пожилых занимали рыболовные позиции. Сначала дело шло по-обычному: каждый
пойманный пескарь и карась, сопровождаемый одобрительными или насмешливыми
комментариями общества, отправлялся в ведро, потом крючок одного рыболова
подцепил чересчур тяжелую рыбину: она никак не поддавалась, но вместе с
тем вела себя очень спокойно: не дергала, не рвала лесы. Очевидно, попался
какой-то большой предмет. При помощи багра была извлечена изрядно
размокшая коробка, и в ней обнаружено нечто зашитое в мешок. Почуяв
недоброе, компания воздержалась вскрывать мешок и командировала одного из
мальчишек за полицейским. Вскоре процессия направилась в полицейское
отделение. Здесь коробка была вскрыта. Спустя минуту в кармане мундира
была найдена записная книжка генерала. Сообщили в военное министерство, в
генеральную прокуратуру, следователям - и дело завертелось.
Даже квалифицированные преступники не могут предусмотреть всего и часто
ломают шею, поскользнувшись на не замеченной ими апельсиновой корке. У
Анни же не только квалификации, но и просто преступления не было - вот
почему второпях она проглядела довольно-таки заметную вещь: фирменную
наклейку на внутренней стороне коробки. И хотя надпись довольно сильно
размыло, следователю удалось установить фамилию и адрес портнихи. Итак,
конец нити был в руках властей.
Не одно платье было отпущено портнихой за эти два дня, но, к несчастью
Анни, только она одна взяла в кредит, а потому ее адрес был вписан в книгу
должников. Хозяйка объяснила, что девушка не раз брала в долг, но показала
себя аккуратной в платежах, а потому и пользовалась полным доверием. По
мнению хозяйки, у нее был богатый покровитель.
Анни, которая вначале очень волновалась, под конец следующего дня уже
вполне успокоилась. Немало содействовал этому и лейтенант. Новое платье
окончательно вскружило ему голову. Анни поняла, что может рассчитывать на
новую квартирку, пусть не столь большую, но все же вполне приличную.
Полная этих радужных надежд, она, опять после полуночи (теперь бояться
нечего), открыла дверь своей квартиры, вошла к себе, включила свет и...
окаменела: в креслах сидели два господина.
- Здравствуйте, барышня, - сказал один. - Надеюсь, вам понятно, зачем мы
здесь?
Конечно, ей это было понятно. Но она сначала попробовала отрицать. Военный
министр? Нет, она с ним не знакома... Откуда ей, простой, скромной
девушке, быть знакомой с таким высокопоставленным лицом? Двое господ
принялись за кропотливый обыск. И тут обнаружился второй промах Анни: в
ящике ночного столика была найдена связка ключей. Один ключ подошел к
замку входной двери, другой к шкафу, назначения остальных Анни объяснить
не могла. Двое господ, грустно вздохнув, продолжали свою работу - и на
свет выплыл третий промах Анни, самый смешной и самый глупый: из-под ее
кровати были извлечены ботинки генерала. Она не догадалась заглянуть туда
раньше, а главное, не сообразила, что, в чем бы его ни похитили, все равно
либо башмаки, либо ночные туфли должны были остаться дома. Конечно, нельзя
было доказать, что ботинки принадлежат Реминдолу, но Анни растерялась,
расплакалась и созналась в своем знакомстве. Однако она отрицала, что
знает что-нибудь о генерале, и клялась, что не видела его уже две недели.
Как сюда попали башмаки, ей непонятно. Если генерал заезжал сюда, то,
очевидно, в то время, когда ее не было дома. У него были свои ключи, те
самые, которые найдены в ночном столике.
- И он ушел отсюда босиком, не так ли? - насмешливо спросил один из господ.
Анни не стала объяснять, что у генерала были здесь ночные туфли: она
понимала, что ходить генералам по городу в ночных туфлях так же мало
свойственно, как и босиком. Она была рада уже и тому, что господам,
видимо, ничего не было известно о мундире генерала.
Но когда ее привезли в полицейское управление и предъявили этот самый
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг