Второе испытание "лучей смерти", понятно, привлекло еще больше народу, чем
испытание в провинциальной Медиане. Медианские трибуны просто были бы не в
состоянии вместить всю ту стотысячную массу столичных зрителей, которые на
метро, на автобусах, троллейбусах, автомобилях съехались поглазеть на
диковинное зрелище. И погода выдалась чудесная: зима как будто повернула к
весне, солнце, уже грея, слало свои живительные лучи к земле.
Но в этот момент толпа интересовалась не живительными, а убивающими
лучами...
Испытание было широко разрекламировано "Рекордом сенсаций", "Горячими
новостями" и прочей прессой, которую не нужно было учить, как подогреть
остывавшую сенсацию. Вот почему в этот день (к тому же воскресенье) к часу
дня, когда было назначено испытание, на трибунах разместилось почти
полтораста тысяч человек, да тысяч двадцать осталось за оградой аэродрома,
надеясь хотя бы издали увидеть обещанные чудеса. Примыкавшее к аэродрому
поле было усеяно любопытными и уставлено автомобилями. Воинской части
пришлось провести здесь правильные наступательные действия, чтобы очистить
поле от толпы: по расчетам именно сюда должны были обрушиться остатки
сгоревшего самолета.
Чьюз с сыном и друзьями занял одну из лож на центральной трибуне, у самого
прохода, так что можно было быстро спуститься к летному полю, когда
подъедет на мотоцикле майор Дауллоби. Эрнест организовал надежную охрану
из молодых ученых и студентов, которые заняли три соседние ложи. Все были
предупреждены (под строжайшим секретом, конечно), что надо быть готовыми
ко всяким неожиданностям. Чьюз, однако, не захотел разъяснить, что именно
ожидалось: не следовало преждевременно разглашать секрета даже друзьям,
пока не удостоверишься, что нет обмана.
Эдвард Чьюз был настроен очень решительно. В искренности майора Дауллоби
он не сомневался. Он чувствовал все большую симпатию и уважение к этому
прямому человеку. Этот военный специалист понял то, чего не хотели понять
ученые типа Ундрича. Ученый! Какой ученый! Мошенник! Шарлатан! Чьюз
чувствовал отвращение к Ундричу: он посмел пробраться в науку, превратил
ее в шарлатанство, допустил кощунство, профанацию! И уже как личное
оскорбление он ощущал то, что Ундрич вышел из его лаборатории, был
когда-то его учеником. Именно он, Чьюз, и должен разоблачить предателя!
Присутствие Чьюза не осталось незамеченным. Сначала по центральной
трибуне, а затем среди всей публики разнеслась весть о том, что на
аэродроме "учитель Ундрича".
Ровно в час дня началась церемония приемки и проверки самолета. Большой
самолет подрулил к центральной трибуне. Из него под несмолкаемые
аплодисменты толпы вышел майор Дауллоби. Он несколько раз поклонился в
сторону центральной трибуны. Майор был в кожаном комбинезоне и кожаном
шлеме. Стоял он недалеко от ложи Чьюза. На момент они встретились глазами.
Дауллоби сейчас же отвел глаза. Лицо майора показалось Чьюзу бледным, но
решительным.
Из центральной ложи, где был установлен прожектор, спустились инженер
Ундрич, профессор Уайтхэч и еще несколько ученых, составлявших комиссию.
Изобретателя встретили овацией. Он театрально раскланялся на все стороны.
Комиссия по приставной лесенке поднялась в самолет: начался осмотр и
приемка. Публика терпеливо ждала, обмениваясь вслух замечаниями. Наконец
ученые вышли наружу. Тут же, на небольшом столике, был составлен и
подписан акт. Председатель комиссии профессор Уайтхэч, поднявшись к
микрофону, огласил акт, и сотни репродукторов в разных концах аэродрома
донесли его до толпы: ученые удостоверяли, что самолет в полной
исправности, на борту не обнаружено никаких дополнительных приборов, кроме
обычных навигационных приборов и автопилота. Столик убрали. Каждый из
ученых подошел к Дауллоби и пожал ему руку, желая успеха. Последним
прощался с летчиком Ундрич. Чьюз и сын так и впились глазами в эту
трогательную сцену расставания. И действительно это было трогательно!
Охватив левой рукой за плечи довольно высокого Дауллоби, маленький Ундрич
прижался к нему. Пожимающие руки оказались зажатыми между телами
обнимающихся и скрылись из глаз толпы. Но, понятно, толпе было не до этих
мелочей: растроганная сценой, она аплодировала. Эрнест наклонился к уху
отца: "Он достоин быть эстрадным фокусником!" Дауллоби и Ундрич оторвались
друг от друга. Ундрич в последний раз прощально махнул рукой, Дауллоби
опустил правую руку в карман (все шло, как описывал летчик, отметил про
себя Чьюз) и стал подниматься по лесенке на самолет.
Через две-три минуты самолет, набирая все большую высоту, делал круги над
аэродромом. Испытание, видимо, было решено провести на большой высоте.
Только на четвертом круге из самолета выпала маленькая фигурка и камнем
устремилась вниз. Она пролетела полпути, когда над ней раскрылся парашют.
Самолет, управляемый автопилотом, уходил по направлению к полю,
отведенному ему под кладбище. Чьюз направлял бинокль то на самолет, то на
парашютиста. Вот ему показалось, что он даже различает лицо Дауллоби.
В тот же момент раздались голоса микрофонов:
- Внимание! Инженер Ундрич включает прожектор. Лучи невидимы вследствие
яркого солнечного освещения. Прожектор разыскивает самолет. Внимание!
Внимание!
Чьюз почувствовал, как сын крепко сжал его руку. "Смотри, смотри!" -
услышал он голос Эрнеста, и в тот же момент раздался рев толпы. Чьюз
перевел бинокль на удалявшийся самолет: по фюзеляжу его, чуть ближе к
хвосту, проворно бежала огненная змейка, она извивалась, расширялась, и
вдруг всю центральную часть самолета охватило пламя. Толпа исступленно
кричала.
- Неужели обманул? - воскликнул Эрнест.
"Что? Дауллоби обманул? - подумал Чьюз. - Нет, не может быть. Зачем?" Ему
представилось лицо Дауллоби: широкое, открытое, честное. Не может быть!
Захотелось увидеть это лицо, и он снова направил бинокль на парашютиста.
Дауллоби был недалеко от земли: три четверти пути он уже проделал. И вдруг
Чьюз увидел, как из кожаного комбинезона майора вырвалось пламя, змейки
разбежались во все стороны... В толпе раздались новые крики, крики ужаса.
"Не думаю, чтобы я превратился в пылающий факел..." - вспомнились Чьюзу
слова Дауллоби. Пылающий факел опускался к недалекой земле, оставляя за
собой огненно-дымный след. За самолетом никто уже не следил - забытый, он
падал, разваливаясь на куски, на свое кладбище. Люди соскочили с трибун и
бежали по летному полю к точке, куда опускался пылающий человек: у
некоторых в руках были огнетушители. Чьюз вскочил, он готов был броситься
туда же. Сын удержал его за руку. Догоравший человек опустился на землю
прежде, чем кто-либо успел добежать. Да и чем бы ему помогли? На момент
широкий купол парашюта прикрыл огонь, затем пламя вырвалось наружу,
вспыхнуло, пробесновалось несколько мгновений - и все было кончено...
Сын и отец молча смотрели друг на друга. Их обступили друзья. Что это? Это
та неожиданность, о которой их предупреждали? Спрашивали только
недоуменными взглядами... Но по лицам обоих ученых видно было, что
случилось нечто совершенно неожиданное и для них.
Что случилось? Одни и те же мысли мучили Эдварда и Эрнеста Чьюзов. Значит,
не фотоэлемент? Значит, они толкнули Дауллоби на смерть, согласившись,
чтобы он спрятал у себя самовоспламеняющуюся "сигару"? Но почему же
загорелся самолет? Почему загорелся самолет?.. Значит, лучи действуют?
Зачем тогда "сигара"?
- Внимание! Внимание! - сотни репродукторов во всех концах аэродрома
разносили голос из микрофона. - Внимание! Случилось большое несчастье.
Вследствие неожиданной неисправности в механизме, управляющем прожектором,
луч случайно задел спускавшегося на парашюте майора Дауллоби. Мы все
скорбим о гибели славного героя. Специальная научная комиссия и
следственная власть, в распоряжение которой отдает себя инженер Ундрич,
расследуют причины несчастья. Просим публику соблюдать спокойствие!
Спокойно, спокойно, спокойно! Покидайте свои места и по указанию
распорядителей направляйтесь к выходам.
Старый Чьюз поднялся с места. Что же произошло? Случайность? Непонятно...
Но что бы там ни было, смерть Дауллоби на совести Ундрича! И окружающие
услышали первое и единственное слово, которое произнес старик в этот день,
полный неожиданностей. Повернувшись к центральной ложе, где у прожектора
возились люди, Чьюз отчетливо сказал:
- Убийца!
3. Загадка "сигары"
Интриганство выше таланта: из ничего оно создает нечто...
О.Бальзак. "Утраченные иллюзии"
Загадка должна быть раскрыта во что бы то ни стало! Не произнося этого
вслух, не сговариваясь друг с другом, отец и сын твердо это решили, и
каждый понял, что такое же решение принял и другой. Во что бы то ни стало!
Может быть, трагическая смерть Дауллоби и на их совести?
Вечером того же ужасного дня они оба уединились в кабинете старика, где
так недавно майор рассказывал то, что он сам назвал своей исповедью.
Кропотливо, тщательно, ничего не пропуская, они припоминали, исследовали,
взвешивали...
- Прежде всего, что нам точно известно? - спрашивал себя и сына Чьюз. -
Известно, что существовал какой-то дополнительный аппарат, какой, пока не
знаем...
- Но это при условии, что майор не обманул.
- Зачем? Непонятно... И смотри, как все точно соответствует тому, что он
заранее описал: Ундрич обнял его в последний момент. Ты сам же назвал его
фокусником. А кроме того, если у майора не было "сигары", почему
воспламенился его костюм?
- Ты, отец, видимо, отбрасываешь официальную версию. Воспламенился потому,
что случайно попал в зону действия лучей.
- Отбрасываю. Чепуха! Как бы там механизм ни испортился, не мог прожектор
так отклониться, чтоб луч попал на парашютиста. Представь себе самолет в
момент загорания и парашютиста на полпути к земле. Я отчетливо вижу.
Слишком далеко друг от друга.
- Пожалуй. Значит, "сигара" была у майора. Но если он не оставил ее на
самолете, как загорелся самолет? Что же, лучи все-таки действуют? Выходит,
Ундрич не обманывал Дауллоби, когда говорил, что аппарат нужен только для
полной гарантии, а в сущности можно бы и без него? Но это же невероятно!..
- Если это даже тепловой луч, который зажигает легко воспламеняющуюся
"сигару", то без нее самолета он не подожжет. Ты же, Эрни, не хуже меня
знаешь, что эффективность тепловых лучей очень низка. Безобидные ручные
зеркальца сиракузских красавиц, использованные Архимедом для уничтожения
римского флота, вопреки авторитетным свидетельствам Плутарха и Ливия, не
больше чем легенда. Кто-то подсчитал, что тут потребовалось бы зеркало
диаметром не меньше нашего небоскреба "Универсал Сервис" - вещь технически
так же трудно выполнимая, как и тот рычаг, которым Архимед собирался
сдвинуть землю! Нет, такой высокой температуры на расстоянии можно
добиться не передачей тепловой энергии, а при помощи освобождения атомной
энергии. А при атомной энергии все эти разговоры Ундрича, что аппаратик,
мол, ставится только для "гарантии", просто чепуха. Все равно, что бросать
горящие спички в лесной пожар для гарантии, что он не погаснет!
- Все это верно, но... - задумчиво сказал Эрнест.
- Но от этого не легче, хочешь ты сказать, - усмехнулся отец. - Да, мы ни
на шаг не продвинулись...
В дверь постучали. Вошла Луиза, жена Эрнеста, с маленьким сынишкой Джо.
Как обычно, воскресенье они проводили у деда. Старик, и раньше горячо
любивший внука, после похищения Джо и чудесного его избавления как-то
болезненно привязался к мальчику. Он не мог забыть, что внук едва не погиб
из-за его изобретения.
- Эрни, мы едем домой... Ты с нами?
- Нет, Луиза... Я вернусь позже...
Луиза промолчала. Она догадывалась, что разговор с отцом как-то связан с
трагедией на аэродроме, где оба сегодня были на испытании. Это ее
тревожило, но она знала, что бесполезно было бы вмешиваться и
расспрашивать...
Джо уже сидел на коленях деда. Старик открыл ящик стола, запустил туда
руку. Затем он откинул руки за спину, повертел, покрутил ими и положил на
стол кулаки.
- В каком? - спросил он.
Джо не спеша выбирал. Сначала было коснулся одной руки деда, затем
передумал, быстро отдернул свою ручонку и показал на другой кулак. Дед
разжал пальцы: на ладони лежала конфета. Джо торжествующе засмеялся:
- Я всегда угадаю!
Дед поцеловал внука, шутя шлепнул и передал Луизе. Они вышли.
- В самом деле, у Джо какое-то чутье на конфеты, - засмеялся Эрнест. -
Всегда безошибочно!
- Чутье? Еще бы! - усмехнулся старик. Он разжал другой кулак: и на этой
ладони - конфета.
Эрнест молча, сосредоточенным взглядом смотрел на конфету, точно что-то
соображая.
- Ты что? - спросил отец.
Сын молчал, все так же не отводя взора от конфеты. Вдруг он вскочил.
- Эврика!
- Да что ты?
- Как просто! Одна "сигара" у майора, другая - на самолете...
- Почему две? - спросил старик.
- Как и у тебя с конфетами: для верности.
- Дауллоби не говорил...
- В первый раз, может, была одна, теперь - две. Испытание более
ответственное...
- Пустяки! Он взял бы с собой вниз обе. Помнишь, насколько важным он
считал, чтобы испытание провалилось? Зачем бы он оставлял вторую "сигару"
на самолете?
- Постой! А что, если?.. Представь себе, отец: вдруг Ундрич сомневался не
в механизме "сигар", а в людях!
- Ты думаешь, что вторую "сигару" он поручал класть кому-то другому?
- Конечно. Например, механику... Или ты считаешь это невозможным?
- Почему невозможно? - усмехнулся старик.
- Ты заметил, отец, где появился огонь?
- На фюзеляже, ближе к хвосту?
- Совершенно точно! Это не вполне соответствует тому, что говорил
Дауллоби. Он клал "сигару" у окна кабины, ближе к голове самолета...
- Да...
- Значит, загорелась не его "сигара", а другая! Ни Дауллоби, ни мы этого
не предвидели. Ундрич оказался хитрей. Дауллоби погиб бесцельно.
- Бесцельно! Как ты можешь это говорить, Эрни! Мы не можем этого допустить!
- А что делать? Все стало так правдоподобно! Ну, используем мы письменное
свидетельство Дауллоби, а нам в ответ: самолет все-таки загорелся! Вторая
же "сигара" - это только наши домыслы. Как доказать?
- И все-таки мы не можем уступать, - решительно сказал Чьюз. - Подумай
сам: если это самовоспламеняющийся состав, мы виноваты в том, что не
удержали Дауллоби.
- Не может быть самовоспламеняющимся, - возразил Эрнест. - Повторяю, в
зале я достаточно рассмотрел испытание лучей на мелких моделях. Лучи были
ясно видны: ни воспламеняющимся составом, ни часовыми механизмами нельзя
было бы добиться такого точного совпадения. Едва луч касался объекта, тот
загорался. Это фотоэлемент.
- Но позволь, Эрни, будь это фотоэлемент, костюм майора не загорелся бы...
- Ах, отец, ты все еще идеализируешь людей! Даже таких, как Ундрич. Вот ты
говоришь, что как бы там механизм ни испортился, не мог прожектор так
отклониться, чтоб луч попал на парашютиста. А если механизм и не
портился?..
- Ты хочешь сказать...
- Я хочу сказать, что Ундрич сознательно повернул прожектор, направил лучи
на Дауллоби и сознательно сжег его, чтобы избежать разоблачения. Он знал,
что Дауллоби несет "сигару".
- Откуда знал?
- Мы же заметили, где появился огонь на самолете. Значит, Ундрич легко
определил, что свою "сигару" Дауллоби не положил, загорелась другая...
- Он мог предположить, что она просто отказала по техническим причинам, -
возразил старик. - Откуда он знал, что она осталась у Дауллоби?
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг