ее законы.
- Переделывать и подправлять... Всего-навсего! - не удержался я.
Где-то в глубине комнат зазвонил телефон. Профессор встал, но звонок
уже умолк. Михаил, видимо, не слышал звонка, с недоумением глянул на
Евгения Петровича и снова обратился ко мне:
- Я же говорил, что остался верен мечте! - Он рубанул воздух кулачком,
и его глаза вспыхнули упрямым, сухим, жарким блеском, так хорошо знакомым
мне. - Но то, что кажется нам страшным, в природе имеет и другой, совсем
другой смысл. Может быть, в том, чтобы открыть его, и заключается цель
моей жизни...
Нет, он не зря, не просто так сказал "моей", он напоминал мне,
отступнику, наши прежние мечты. Затем его голос смягчился:
- Видишь ли, охота хищника - это не только потребление вещества,
необходимого для поддержания жизненных процессов, не только очистка
замкнутого мира от слабых и больных, не только высвобождение места для
новых существ...
Он впился ожидающим взглядом в меня, он хотел, чтобы я закончил его
мысль. Но я не позволю увлечь себя туда, откуда однажды ушел. В конце
концов у меня есть все, что мне нужно, и я ни о чем не жалею.
Михаил подождал минуту-другую и добавил понукающе:
- ...так же, как рождение нового существа означает не только пополнение
и обогащение вида...
Я упрямо молчал. Эта игра - "угадайка" не для меня.
И тогда он вскочил, вытащил из портфеля черный пакет. Тихое
покашливание Евгения Петровича не остановило его. Он протянул пакет мне:
- Прочти это!
Я взял пакет, развернул. Перфоленты, листы с цифрами, графиками.
- Дальше! - нетерпеливо воскликнул Михаил, отодвигая их в сторону и
подвигая ко мне пачку листов, сколотых скрепкой. На первом было
напечатано: "Сочинение компьютера ЛВМ-70 по теме "Тигорд". Глава 3.
Охота".
- Вольное сочинение компьютера? - спросил я. - Шутка?
Евгений Петрович еще раз кашлянул "со значением". Михаил досадливо
поморщился. Он не собирался отступать:
- Мы вживляем в мозг подопытного животного антенны. Биоизлучение через
систему датчиков и энцефалографы поступает в компьютер. Он ведет на
расстоянии подробную запись процессов, происходящих в мозгу
экспериментального животного. Так обеспечивается детальность и
объективность описания. А для большей его полноты компьютер получил
задание расшифровать импульсы не только цифровым, но и словарным кодом.
Так и получились эти "вольные", как ты их назвал, сочинения. Читай же!
Тигорд. Глава 3. Охота
"...Я уже давно любуюсь ею. Большие пугливые глаза. Стройные ноги.
Трепетная шея. Шелковистая шерсть.
Желаю и жалею ее. Она больна. Одна нога чуть короче других. Поэтому
быстрее утомляется. Ее легче настигнуть.
Еще совсем недавно я не умел так наблюдать. До того, как включил в себя
старого быка, вожака стада. Он долго жил. Он был сильным, храбрым. Он
победил соперников и стал вожаком. Он охранял стадо. Потом постарел,
ослабел.
Но и старый - он выполнил свой долг вожака - увел меня подальше от
стада. Он бежал из последних сил. Понял, что ему не уйти от меня. Выскочил
на уступ скалы и повернул в мою сторону голову с шестью заостренными
окончаниями своих рогов. Излюбленный прием изюбра - сбить противника
ударом рогов и затоптать передними копытами.
Бык нетерпеливо переминался на месте, вытаптывая жухлую траву, а я,
припадая к земле, подбирался к нему сбоку, прячась за кустами. Я двигался
так тихо, что иногда и сам не слышал шелеста травы под лапами.
Когда до изюбра осталось расстояние прыжка, я припал на несколько
мгновений к земле, подобрал задние лапы и напружинил их до предела. Легкая
дрожь прошла по всему телу...
Схватка длилась мгновения...
Теперь - черед этой пугливой косули... Вот она, совсем близко, за
деревом. Не чует меня. Нагнула голову, щиплет траву. Вытянула шею, сорвала
мягкими губами листья с ветки. Большие ноздри втягивают воздух, сторожат
ветер и все запахи, которые он принесет.
Она не чует меня, а я чую ее. Она приятно пахнет. Замираю от восторга,
от нежности, от предвкушения. В моем горле бьется тихое клокотание. Скоро,
скоро мы будем вместе!
Отталкиваюсь задними лапами от земли и прыгаю - лечу, как орел,
повстречавшийся мне на склоне горы. Он умирал там от ран, полученных в
битве. Умирал мучительно, долго. Я прервал его мучения. Он был костлявым,
жестким. Теперь его сила, его полет - во мне.
Косуля заметила меня. Заметалась, бедняжка, побежала. Вот резко
свернула в сторону. Испугалась чего-то. Прыгает с выступа на выступ,
взбирается на скалу.
Ветер донес до меня резкий запах, не похожий ни на какой другой. Я уже
знаю, чего испугалась косуля. Там, за деревьями, прячется Один из Тех, на
кого _нельзя_ охотиться.
Ползу по скале, извиваясь всем телом, как огромный полоз, которого я
одолел в короткой схватке. Я весь охвачен одним желанием. Почти не
замечаю, как выступы камней царапают мою кожу. Здесь трудно ползти.
Приходится выпускать когти, цепляться ими за камни. Лапы болят от
напряжения. Но повернуть не могу. Должен настигнуть ее. Когда это
случится, во мне поселятся ее тревоги, ожидания, ее трепет. Я узнаю, что
такое страх и беспомощность.
Она все ближе и ближе. Вижу, как опадает ее холка. Ликующий рев
вырывается из моего горла.
Не бойся. Сейчас все твои страхи кончатся. Не бойся. Боль продлится
такое короткое мгновение, что его можно и не считать. Но зато ты станешь
здоровой и сильной, как я. И ты узнаешь...
Что же тогда узнает она?..
Косуля. Глава 4. Конец или начало?
...Силы на исходе. А он преследует неутомимо, неумолимо. Страшный как
смерть.
Он был, он жил всегда. Когда я родилась, он уже был. Он убил моих
сестер. Злоба наполняет его. Движет им, ведет вперед. Злоба и голод.
Он караулил меня за каждым деревом. Однажды я пошла к водопою.
Вечерело. Длинные тени стлались по земле. Я не боялась их. Перебегала от
одной к другой, укрывалась в их темноте, густоте.
Вдруг мне показалось, что одна тень - полосатая. Горбатая. Ветерок
переменился. Но прежде, чем он донес Его запах, я уже мчалась обратно. А
он стлался полосатой тенью за мной. Так же, как сейчас. То появляясь, то
исчезая.
Кажется, что он всюду. Его запахом проникнут воздух. Вон в кустах
мелькают его полосы - черные на желтом. На сильных лапах - мягкие
подушечки, в них скрыты Страшные когти, разрывающие кожу, тело. Как
услышишь его поступь? В огромной пасти - длинные клыки, перекусывающие
кости.
Скорей на скалу! Выше! Выше! С выступа на уступ. Но он не отстает. Не
устает.
А я устала. Болит нога. Та, что всегда уставала первой. Та, что всегда
подводила меня. Почему ты досталась мне, плохая нога? Почему не досталась
ему? По" времени, потерпи. Потом возьмешь свое. Стань хоть на время
сильной, крепкой.
Но она не слушается: Будто в огне горит. Смерть мою торопит.
Он ползет по скале. Ужас холодит меня. Нет, не дамся! Если бы
перепрыгнуть вон на тот уступ. Допрыгну? Не допрыгну? Разобьюсь? Ну что
ж...
Все оборвалось внутри, замерло. Лечу над бездной.
Прыжок удался. Мне легко. Радостно.
Но что это? Его рык. Он летит за мной. Над той же бездной. Его рык. Его
крик - призывный клич.
Он смотрит на меня - и в желтых глазах вспыхивают искры. В них нет
злобы. В них - радость встречи и тоска.
Его рык. Его вой, заглушающий все другие звуки.
Что-то меняется. Нет, не вокруг, - во мне самой. Я узнаю, что он вовсе
не злой, что мне не будет больно. Случится совсем иное - кончатся мои
беды, муки. Я стану здоровой, как он. Сильной, как он.
Пусть он идет. Я подожду.
Он прыгает ко мне. Его запах - запах опасности. Черные полосы на желтом
надвигаются. Бежать! Спасаться!
Поздно...
...Дальше на листе бумаги тянулись длинные колонки цифр. Очевидно,
компьютер не умел выразить последующее словами. Я взглянул на Михаила. Не
скрывая дрожи пальцев, ворошивших листы, спросил:
- А дальше?
- Дальше?.. Ты видишь сам цифры, отражающие быструю смену
физиологических процессов косули. Компьютер не подобрал слов. Нам остается
домысливать, - с сожалением произнес Михаил.
Внезапно он оживился, прищурился, заговорщицки Подмигнул профессору и
сказал мне:
- Но ведь ты же у нас знаменитый деятель культуры. Не пытайся отрицать.
Мы видели твои фильмы, читали твои статьи, рассказы. Тебе и карты в руки.
Попытайся написать за компьютер продолжение. А когда он научится различать
тончайшие изменения импульсов и биоритмов живых существ до и после охоты,
когда сможет выразить их словами, мы сличим его сочинение с твоим. Это был
бы интересный эксперимент! А ты как считаешь?
Он говорил как будто совершенно серьезно, даже увлеченно. Но я слишком
хорошо знал его и заподозрил розыгрыш. "Ладно, - подумал я, - здесь тебе
не университет, не студенческие диспуты. На сей раз посмотрим, кто кого".
Я сделал вид, что полностью поверил в искренность его предложения. Мне
даже удалось выразить нечто вроде восторга на лице. Я воскликнул:
- Это ты замечательно придумал, старина! Сейчас же, вот здесь при вас
попробую сочинить устный рассказ!
С недоброй радостью я увидел, как они согласно закивали. Поверили?
Поверили, что я остался таким же увлекающимся, как в юности, и решили
позабавиться? Что ж, сейчас получите достойный ответ, бывшие мои друзья,
наставники и коллеги! И я начал импровизировать:
- Итак, назовем рассказ "Косуля. Продолжение жизни".
Я полузакрыл глаза, наблюдая за ними сквозь приспущенные ресницы:
- Не верится, что совсем недавно я была слабой и больной... Все
изменилось. Не болит нога. Не ноет в правом боку. Пружинистая хищная
бодрость во всем теле. Никогда не представляла, что каждый шаг может
доставлять удовольствие. Удовольствие - чувствовать мощные свои мышцы,
пульсирующую кровь. И еще радостнее становится, когда вспоминаешь, что
совсем недавно мне жилось иначе...
Я увидел, как мои бывшие коллеги переглянулись, словно говоря друг
другу: "Эге, а он увлекся не на шутку".
"Ничего, дружки, хорошо смеется тот, кто смеется последним". Мой голос
дрогнул, словно от сдерживаемого волнения:
- Странно смотреть под ноги и вдаль. Земля отделилась от меня, а нижние
ветки деревьев приблизились. Они совсем рядом. Мне не составит никакого
труда взобраться на дерево. Но самое главное не в этом. Я по-иному смотрю
на окружающий мир. Больше не боюсь его. Даже острые запахи секачей или
тигра не пугают меня. Я существую в неком постсимбиотическом сообществе...
Я посмотрел на Михаила. Вот сейчас он может заподозрить подвох, ведь
его работа в студенческом научном обществе так и называлась -
"Постсимбиотические сообщества". Но нет, кажется, обошлось, можно
продолжать. Я осмелел и подлил в срой голос несколько капель умиления:
- Мне чудится, что где-то рядом, может быть, во мне самой - и наш
старый вожак стада. Как он старался когда-то научить меня не быть
трусихой! Теперь все травы, которые он ел, лучи, ласкавшие его кожу,
радость его побед над врагами, придуманные им хитрости, прожитые им любви
и ненависти, - они теперь со мной. Со мной и во мне его жизнь и сила.
Здесь, в тигорде, объединилось столько различных существ, в том числе и
враждовавших когда-то друг с другом. Если любовь способна объединить
разнополые существа, если страх перед разбушевавшейся стихией на время
примиряет непримиримых, то здесь соединились навсегда хищник и жертва. Мы
пережили апофеоз наибольшей близости, совмещения в одном, едином...
Мне показалось, что улыбка нашего старого учителя изменилась. Однако
отступать уже поздно, да и некуда. Я продолжал:
- Теперь мы - все заодно. И я постоянно чувствую помощь любого из
существ, находящихся здесь, со мной. Одно помогает мне мчаться быстрее
ветра, другое - плавать подобно рыбе, третье - видеть в темноте, четвертое
- ползать по отвесным скалам... Каждое из них когда-то запасало энергию в
одиночку, охотилось в одиночку, в одиночку спасалось от врага, в одиночку
мерзло и голодало. Каждое было более слабым и несчастным, чем теперь,
когда мы все вместе. Прыжок наш подобен полету, а зубы способны перекусить
ствол дерева. Мы непобедимы...
"А они оба изрядно постарели - и не только внешне", - подумал я с
какой-то странной горечью. Словно бы мне хотелось, чтобы они поскорее
раскусили меня, словно бы я дразнил не столько их, сколько себя:
- Да, получив силу, я стала не только спокойнее, но и добрее. И я
узнала, почему клыки тигорда такие острые - острее, чем у любого зверя.
_Чтобы не было больно существу, когда мы принимаем его к себе_... Ибо боли
должно быть _как можно меньше_!
"Неужели Мишка и теперь не вспомнит, что эти слова говорил он на
диспуте о том, каким должны быть взаимоотношения между существами в
"идеальной" природе? Он говорил это всем, но смотрел на Лору, на самую
красивую девушку в нашей группе, и она во все глаза смотрела на него, не
скрывая восторга. Именно тогда я впервые подумал об уходе из биологии в
другую область, где смогу вскоре прославиться, стать знаменитым, и" тогда
кто-то поймет, что выбрал не того..." Но выражение лица Михаила не
менялось, и мне ничего не оставалось, как продолжать:
- Однажды я заметила вдали моего извечного врага - волка. Что-то на миг
дрогнуло во мне. Лишь на миг. Волк учуял меня, повернул голову. Как знать
- может быть, ему послышался бывший мой запах. Но тут же его глаза увидели
меня - сегодняшнюю. Он взвыл от ужаса, поджал хвост и со всех ног кинулся
наутек. Дурачок, я простила ему обиды... Жаль только, что меня самой уже
нет!
Теперь, не скрываясь, я посмотрел в глаза Михаилу откровенно
насмешливым взглядом: "Ну что, старина, позабавился?"
- Ясно, - сказал Михаил и вздохнул. Вид у него был не разочарованный, а
скорее озабоченный, и у меня не осталось сомнений, что он давно понял мою
игру. Почему же не прервал ее?
Михаил повернулся к профессору:
- Евгений Петрович, а ведь он молодец! Ох, какой молодец! Сразу усек
суть экспериментов. Напрасно мы опасались...
- Да, хоть рассказ сочинил не столько фантастический, сколько
юмористический, а суть проблемы обнажил. - Улыбка Евгения Петровича была
почти ласковой, и мне стало стыдно: "Вот так разыграл бывших коллег!"
Лес шумел тихо, непонятно. Когда-то мне казалось, что я понимаю его
зеленый шум, различаю тончайшие оттенки. Тогда я занимался биологией...
- Между прочим, какие-то совпадения его рассказа с сочинением
компьютера все-таки будут, - задумчиво, не обращая на меня ни малейшего
внимания, словно я уже и вовсе уехал отсюда, - сказал Евгений Петрович
Михаилу. Но в глазах его бывшего ученика внезапно, как в давно прошедшие
годы, появился металлический блеск, и он спросил у меня сразу, без
"дипподготовки":
- Жалеешь, что оставил науку?
Вопрос застал меня врасплох. Жалел ли я? Может быть, иногда... Но по
какому праву он лезет в душу? И, в конце концов, что произошло? Розыгрыша
не вышло ни у них, ни у меня. Счет нулевой. Что я здесь понял, что открыл
для себя, кроме... загадки тигорда? Завидую ли я Мишке, Евгению Петровичу?
Их увлеченности, которую так неумело хотел высмеять? Конечно, они поняли
то, чего я не мог понять. Но так ли уж это много? Зато я изъездил мир, жил
яркой, разнообразной жизнью, встречался с интересными людьми. Один мой
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг