Хорошо, что мы еще не потеряли охранительной способности удивляться. Иначе
нам конец..."
Светов шел рядом с А, глядя под ноги. Трава, настоящая земная зеленая
травка покрывала грунт. Впереди виднелось сооружение, похожее на улитку.
- Памятник создателю, - сказал Ул.
Земляне подошли поближе и остановились. Волнение охватило их, перешло в
трепет восторга. У Вадима влажно заблестели глаза. Ему показалось, что он
видит, может охватить взглядом огромное пространство и столетия времени.
Роберт прищурил глаза - так ослепляло сверкание. Он слышал, как звучат
причудливо изогнутые линии, гармония форм переходит в музыку.
"Памятник создателю... Неужели у них еще сохранилась религия?" - думал
он, подходя все ближе и ближе к памятнику. Сияние померкло. Он увидел
трещины в неизвестном шероховатом материале. Они рассекли его как бы
случайно, но в том, как они воздействовали на воображение, угадывался
тонкий расчет искусства. Музыка заполняла пространство вокруг памятника, у
людей кружилась голова от нахлынувших чувств и воспоминаний.
На памятнике проступили из паутины трещин изображения. Земляне увидели
существо, похожее на краба. Но его клешня, скорее, напоминала руку. В ней
существо держало какой-то предмет. Второе изображение повторяло краба, но
у него появились пристройки, длинные щупальца и подобия антенн. В третьем
изображении трудно было узнать краба - так он изменился и усложнился.
Вокруг него пульсировало голубоватое сияние.
"Неужели это и есть создатель? - подумал Светов. - И вкладывают ли они
в это слово то же понятие, что наши далекие предки на Земле?"
- Вы верите в создателя? - спросил он дальнианина.
- Я не всегда был таким, как сейчас. Я был бы другим - песчинкой в
пространстве и времени, если бы разумные не стали создателем, - ответил
Ул.
"Если бы он сказал не "стали создателем", а "разумные стали
создателями, все было бы понятно", - подумал Светов и сказал:
- Не понимаю тебя! Разве ты не песчинка? Другое дело - все вы, все
дальниане...
- И я не понимаю тебя. Говоришь "ты" и "вы". Разве это не одно и то же?
- Ну вот я - человек, личность. Но я же являюсь представителем всего
человечества. Иногда говорю о себе не "я", а "мы, люди", - пояснил Светов
не без тайного умысла.
- У нас нет "я" и "мы". Часть и целое - одно и то же. Иначе бы я не
стал тем, кем я есть, - сказал А, как будто Светов разговаривал с ним, а
не с Улом.
Пространство вокруг землян изменилось. Только что они были у памятника,
а оказались в зале, подобном тому, который видели в первом здании.
- Сейчас появится тот, кого бы вы хотели видеть, - ученый Дальней, -
сказал А и вышел вместе с Улом.
Не успели земляне осмотреться, как в зале появился незнакомый
дальнианин, поразительно похожий на председателя Ученого совета Земли.
- Здравствуйте, - приветствовал он их по земному обычаю.
Светова осенило, он подумал: "Ларчик открывается просто, важно не
медлить". Собрав волю, стараясь не отвлекаться, не думать о постороннем,
он заставил себя вообразить, что, встречая гостей, председатель должен
встать на руки и пройтись колесом. Он вообразил и пожелал этого и не
удивился, когда дальнианин тотчас выполнил его желание.
И тогда Светов подошел вплотную к дальнианину, спросил негромко:
- Кто ты - А или Ул?
Лицо Вадима побагровело, стало похожим на лицо мальчика, который видит,
что родитель поступает глупо, но не смеет сказать ему об этом.
Дальнианин остался невозмутимо спокойным, ответил:
- Ты хотел видеть того, кто знает больше А и больше Ула. Он перед
тобой. Для этого А, Ул и еще трое соединились во мне. Опыта пятерых будет
достаточно.
Состояние землян только напоминало удивление. Вернее, к удивлению
добавилось столько других чувств, что его трудно было среди них различить.
Самыми спокойными оставались двое - Светов и... Вадим, настроение которого
резко изменилось. Светов, испытавший и передумавший так много, и Вадим,
еще сохранивший от детства столько зеркальных осколков, что жизнь
продолжала казаться ему сказкой и в ней могли случиться чудеса.
- Почему вы удивляетесь? - спросил дальнианин. - Разве в каждом из вас
не живет много существ - родители, учителя?
Он помолчал и неожиданно застенчиво улыбнулся:
- Конечно, мы отличаемся от вас, но не настолько, чтобы... - Поспешил
добавить: - А создатель или создатели совсем мало отличались от вас.
Он был весьма деликатен, но Светов подумал, как много могут означать
слова "совсем мало".
Ким, думая о чем-то своем, спросил:
- Что было изображено на картине?
Дальнианин повернулся к нему:
- То, что ты хотел увидеть. Там были точки и линии. Я настроил твою
память, и она с помощью глаз располагала их как хотела, по твоему желанию.
Разве выполнение желания не приятно для вас?
"Зачем им понадобилось это?" - подумал Роберт.
И дальнианин ответил:
- Мы хотели наиболее полно проявить вашу память, чтобы больше узнать о
вас.
"Да, мы несем самих себя в своей памяти, - думал Светов. - Себя и
многое из того, что создало нас такими, какие мы есть. Кто может читать
нашу память, узнает о нас больше, чем знаем о себе мы сами".
- И к тому же мы обогащались вашим опытом, вашим чувством прекрасного,
вашим наивным удивлением и волнением, - продолжал дальнианин. - Я бы мог
образовать любые предметы, которые вам хочется увидеть.
Он явно смешал "я" и "мы".
"Землю. Я бы хотел увидеть Землю, Землю, Землю. Нет, не только увидеть
- почувствовать себя на Земле", - подумал Светов, и почти в тот же миг ему
показалось, что он стоит на площади старинного Ленинграда, на той самой, о
которой недавно вспоминал.
"Море!" - мысленно воскликнул он и увидел разноцветные сверкающие
камешки под лакированным козырьком волны и небо, начинающееся совсем
близко - без горизонта.
"А теперь лес", - пожелал он и вдруг вспомнил об опыте, который
наблюдал еще в юности. Будто снова увидел клетку и зверька, беспрерывно
нажимающего на педаль, провод от которой был подключен к его мозгу, в
центр удовольствия. Таким образом, он замыкал контакт и посылал импульс
тока в этот центр, - раздражал его. Зверек перестал есть и пить, хотя вода
и вкуснейшая еда стояли рядом. Он только нажимал на педаль, пока нервные
клетки не истощились и не наступила смерть. Эта неприятная картина
отрезвила Светова. Он поискал взглядом дальнианина, увидел, как тот возник
из земных моря и леса. "Значит, это он внушил мне город, море, лес?.."
Светов невольно сопоставил это и многое другое: пятеро в одном, светящиеся
фигуры у ручья, которые он вначале принял за аппараты... "Может быть,
дальниане могут принимать и совсем другие формы. Их можно увидеть в виде
светящихся конусов и пирамид".
Когда-то он читал в фантастическом романе, что, дескать, придет время -
и разумные существа в своем развитии приобретут такую мощь, что смогут
перестраивать свои организмы. Он вспомнил памятник: "краба" в разных
видах, пристройки на его теле, подобия антенн. "Новые органы-протезы... А
почему бы не привыкнуть к ним так же естественно, как мы привыкаем к
новому сердцу или как наши далекие предки привыкали к пластмассовой
челюсти? - подумал он. - Кажется, я начинаю кое-что понимать..."
И он спросил с таким видом, будто знал ответ на свой вопрос:
- Значит, вы не всегда были такими? Вас создали другие разумные
существа, когда-то населяющие планету и похожие на вас. А где они сами?
- Они в нас, - просто ответил дальнианин. - Они вписались в меня.
Понимаешь?
Он спросил "понимаешь?", но вопрос его был адресован ко всем землянам.
Из всех них только Светов чуть-чуть понимал, о чем идет речь.
- Они были из вещества, несколько похожего на ваше, - пояснил
дальнианин. - Они были из хрупкого и сложного материала, имели
консервативную форму. Итак, у них было уже две слабости.
Он заметил, что не все земляне понимают его слова, и уточнил:
- Когда содержание все время меняется, косная форма является для него
нежелательным ограничителем. Либо птенец сможет вовремя проклюнуть
скорлупу яйца, либо погибнет в ней, замурованный заживо. Природа не
создавала разумные существа специально. И наши предки, как многие
животные, возникли в процессе борьбы видов за существование и
предназначались для той же цели: отыскания пищи, продолжения рода. Для
этого был приспособлен организм предка, а не для познания и творчества,
штурма космоса и многого другого. Разумное существо поставило перед собой
новые цели, а для достижения их ему нужен был новый организм и новое время
жизни. Те, кого мы называем создателями, поняли это. Они удлиняли время
своей жизни, но материал при самом бережном обращении имеет срок износа...
- Нам не нужна вечная жизнь, - угрюмо возразил Роберт.
- Пока не нужна, - уточнил дальнианин. - Но для того чтобы только
вырастить потомство, требуется один отрезок времени, для полета к другой
звезде - другой, для создания новой планеты - третий. Твоему предку нужна
была меньшая жизнь, чем тебе, а твоему потомку - большая. Это зависит от
содержания жизни, от цели ее, не так ли?
Светов снова отметил чуткость этого удивительного существа. Дальнианин
обращался к людям, как к равным.
- Наши предки прожили две эпохи, прежде чем начали изменять себя.
Первую - когда они научились создавать. Вторую - когда перестали убивать и
угнетать друг друга. Она называлась Эпохой Начала Понимания. В этом им
помогло то, что вы называете телепатией.
Роберт вспомнил о той, которую не смог понять. Помогла бы ему
телепатия? Он увидел тонкие говорящие кисти ее рук, почувствовал холодок
росы и свежий запах сена. И все это застывшая форма, скорлупа яйца,
которую нужно проклюнуть и наконец-то вылупиться? Он готов был ответить
отрицательно, но подумал: "А может быть, я не умею быть беспощадным к
себе? И правильно ли мы понимаем природу? Не для того ли ею создан
человек, чтобы он сам создал себя?"
Он услышал голос дальнианина:
- Есть три основных положения, которые наши предки поняли. Форма
разумного существа должна меняться в соответствии с его целью. Это форма
ветра, а не скалы. Разумные существа не должны делиться на "я" и "мы". Они
могут делиться и снова собираться в единое существо, опять же в
зависимости от своей цели. Жизнь разума не должна иметь отрезка, ведь ни в
каком отрезке не умещаются его мечты.
- Но для чего же вы живете? - спросил Ким. Самым любимым его занятием
было спрашивать, самым нелюбимым - отвечать.
- А для чего живешь ты? - ответил вопросом на вопрос дальнианин, и
земляне улыбались, глядя на оторопевшего Кима. Дальнианин ответил точно
так же, как ответил бы Ким.
Молчание становилось тягучим.
- Хорошо, отвечу тебе, - сказал дальнианин. - Мне нужно узнавать все
новые варианты устройства Вселенной.
- Для чего? - поспешил спросить Ким.
- Чтобы каждый раз выбирать из них наилучший.
- Наилучший для кого?
- Для меня, для тебя, для животного, для камня. Для гармонии.
- Я не понимаю тебя, - признался Ким.
- Ты поймешь меня только через свои интересы, - пояснил дальнианин и
попросил: - Расскажи о цели своей жизни.
Киму пришлось отвечать:
- Я хочу знать как можно больше, чтобы человечество стало сильнее.
Его голос был таким же медленным, как обычно, - голос человека, для
которого размышления значат больше, чем действия, а выдумка - больше, чем
действительность. Но нарочито хриплые полутона и наигранная наивность
исчезли - голос прояснился.
Ким бросил взгляд на товарищей, как бы извиняясь за нескромное
признание. А они смотрели на него во все глаза: он впервые раскрывался
перед ними.
- Для чего сильнее? - спросил дальнианин.
- Вместе с силой приходит счастье. А сила - в знании.
Дальнианин улыбнулся:
- Почему же ты сказал, что не понимаешь меня? Ведь наши цели сходятся.
Мы хотим знания для силы, а силы для счастья. Разные у нас только
возможности. Ты пока хочешь больше знать о Вселенной, чтобы лучше
приспособиться к ней, а я - чтобы переделывать ее. И ты и я стремимся к
гармонии со всем окружающим, к такой гармонии, где мы - строители и
хозяева. В этом наше счастье... Ты понимаешь меня?
Он обращался ко всем землянам. И Светов ответил за всех:
- Мы начинаем понимать тебя.
- Я покажу вам, как переделывают мир! - воскликнул дальнианин.
Вокруг его тела появилось серебристое мерцание. Оно становилось все
больше и больше, окутало и землян. Образовало вокруг них прозрачную
сферическую оболочку. Оно не имело ни запаха, ни вкуса и вообще никак не
воздействовало на их органы чувств. Земляне увидели удаляющуюся планету,
похожую на фиолетовый мяч. Просторы космоса окружили их, словно тысячи
черных пантер, и в темноте сверкали глаза. А потом глаза слились в
огненное пятно, оно вытянулось, размылось, исчезло. У землян было такое
впечатление, что они летят в космосе без всякой защитной оболочки, и это
ощущение пьянило. Космос, такой могущественный, непознанный, стал ласковым
и спокойным, как море в бухте. У них появилось ощущение единства с ним, и
впервые люди почувствовали, что они не только сыновья Земли, но и дети
космоса.
- Смотрите! - сказал дальнианин.
Два узких луча ударили из прозрачной сферы, в которой они летели, в
черное пространство. Там, где лучи скрестились, заплясал огненный шарик.
Он разрастался, пульсировал... Дальнианин управлял лучами, и они
становились то двумя бурлящими ручьями, то двумя клинками.
- Я создаю перепады энергии, - пояснил он так просто, как будто делал
обычное дело. - Это приводит к возмущению пространства, а затем к
изменению движения частиц. Я могу менять энергетические заряды частиц,
направление их вращения - и жидкость течет снизу вверх, газ стремится к
уплотнению, многомерное время движется в том направлении, какое мне нужно.
Огненный шарик превратился в гигантский излучающий шар. На его
поверхности бушевали смерчи и взрывы. Пространство, до того казавшееся
пустым, изменилось. Оно больше не было черным. Багровые, серебристые,
золотые отсветы заполнили его. Это был радостный пожар - пожар движения,
жизни, который люди не могли представить в самых смелых мечтах. У них было
ощущение, что это они зажгли новую звезду, что они могут изменять вращение
частиц и управлять временем. Счастье такой силы и накала, какого они
никогда не испытывали, овладело ими, породнило, сделало частями единого
целого. Им казалось, что вот-вот они создадут мир, с которым сольются
воедино в гармонии. Этот мир станет частью их, а они - его разумом, его
волей.
"Может быть, что-то похожее я испытывал, когда был водителем
патрульного космолета? Бывали минуты, когда я как бы сливался с аппаратом
в одно существо, каждое движение которого зависело от моей воли, - подумал
Светов и ответил себе: - Нет, это нельзя сравнивать".
Роберт посмотрел на Вадима, на его беспокойные пальцы, переплетающиеся
в живой решетке. "Тебе повезло, мальчик! - думал он. - В юности ты познал
такое чувство, какое я испытал только к концу пути. Красивое чувство,
самое красивое и самое сильное. Но вот каково тебе будет жить после этого?
Ведь все, что познаешь потом, ты невольно сравнишь с этим чувством. В чем
же ты сможешь найти удовлетворение?"
- Еще звезду! - попросил Ким. - Образуйте здесь еще одну звезду.
- Нельзя, - ответил дальнианин. - Через много миллиардов лет, по вашему
счету, здесь возникнет жизнь, подобная земной, а две звезды - это уже
совсем иная жизнь.
"Существо, которое живет сто лет, не будет заботиться о том, что
произойдет через миллиарды лет", - с сожалением подумал Роберт, ведь он
думал не о дальнианине, а о себе, о людях Земли. Он представил, как давно
и насколько бы изменилось человеческое общество, лицо планеты, если бы
люди были бессмертны и с самого начала своей истории вынуждены были
заботиться о том, что произойдет через миллионолетия. Тогда история не
знала бы девиза: "После меня хоть потоп".
Дальнианин прочел мысли Роберта и, словно этого ожидал, тотчас
предложил:
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг