Дальниане молчали...
Вадим неотрывно смотрел на картину. Он вспоминал озеро в лесу и след
маленьких босых ног на песке. Она испуганно вскрикнула, увидев его. А
потом они вместе переплывали озеро туда и обратно - кто быстрее, - и она
говорила: "Я думала, что это из чащи медведь выходит..." И он потом все
смотрелся в зеркало: неужели похож на медведя, неужели такой большой и
сильный? Но в зеркале отражался худощавый юноша с вопросительной улыбкой.
После той встречи он часто приходил к озеру и подолгу смотрел в воду.
Там он видел серебряные облака и среди них свое лицо. А однажды рядом с
его лицом появилось еще одно - с пухлыми губами и вздернутым носиком...
...Он услышал рядом с собой чье-то учащенное дыхание. Повернул голову и
увидел А. Дальнианин смотрел на картину затуманенными глазами, как будто
она нашла отклик и в его памяти.
Вадим снова смотрит на картину, но думает о той, что говорила "медведь
из чащи". Если бы они вновь встретились, он бы сказал ей слова, которых не
нашел тогда на Земле. Он бы рассказал о бесконечной ночи космоса, о
страшных пустынях чужих планет, когда воспоминания о ней были глотком воды
в этой бесконечной пустыне...
Светов с удивлением переводил взгляд со своих товарищей на дальниан. На
лицах А и Ула отражались те же чувства, что и на лицах людей (если бы он
мог присмотреться повнимательней, то определил бы некоторое запаздывание
реакции у хозяев планеты). Постепенно А становился как бы двойником
Вадима, а Ул - копией Роберта, так они теперь были похожи. Затем они
словно поменялись ролями: А стал двойником Кима, а Ул... На кого же он так
похож?
Светов мучительно вспоминал и не мог вспомнить, хотя для этого ему
достаточно было бы взглянуть в зеркало. И когда Светов, наблюдая за
Вадимом, с нежностью прошептал: "Почему же ты так волнуешься, мальчик?" -
то же самое прошептали губы дальнианина, словно вдохнули перед этим его
нежность.
Вадим обернулся к Улу, а когда опять посмотрел на картину, увидел на
ней вместо лесного озера лишь хаотичное переплетение изломанных линий.
Сначала он не поверил своим глазам, ищущий взгляд стал растерянным, а
потом у него опустились плечи, и весь он обмяк. Что-то горько зазвенело в
душе, как порванная струна. Он не выдержал и, с ненавистью глядя на
дальнианина, проговорил:
- Так все это обман?
- Что определяет обозначение "обман" и почему ты недоволен? - спросил
Ул.
Губы Роберта изогнулись. Обвинительные слова готовы были сорваться с
них, но Светов предупредил его:
- Обман - это когда человек думает одно, а получается другое.
- Человек должен добиваться, чтобы вышло то, что задумал. Он бы мог
быть благодарен тому, кто помог ему осуществить задуманное, - сказал Ул, с
лица которого постепенно сходило точно такое же выражение, как у Роберта.
Оно не соответствовало спокойному тону его слов.
"На что он намекает?" Светов пытался найти связь между словами
дальнианина и тем, что они все только что пережили. Неужели здесь имела
место не западня, а ошибка? Он с удивлением подумал, что готов и к этому.
"Почему нас все происшедшее так поразило? Разве в нашей памяти не живут
десятки и сотни людей и многих из них мы можем представить себе так ясно,
как будто они перед нами? Разве не умеем мы так сильно вообразить встречу
с ними, что переживаем ее по-настоящему? И разве в тайных своих надеждах и
желаниях мы не подготовлены к тому, что память может материализоваться?
Почему же эти способности нашей памяти не доставляют нам такого же
удивления, как то, что случилось здесь?.."
Тишина тянулась слишком долго и начинала казаться многозначительной.
Нарушил ее А:
- Что бы вы хотели посмотреть?
- Сейчас мы бы хотели поспать, - сказал Светов.
И земляне поняли его: нужно остаться одним.
Дальниане ввели их в круглую комнату, где стояли спальные устройства -
все разные, в соответствии с невысказанными желаниями и привычками землян.
Затем хозяева попрощались и ушли.
Несколько минут молчания... Только взгляды, как мигающие сигнальные
огни, говорят...
- Подумаем о чем-нибудь веселом, - сказал Светов.
И все поняли; не выдавать своих мыслей дальнианам. Но как же тогда
обсудить положение?
- Эзопов язык... - предложил Светов.
И они подумали: этого шифра дальнианам не понять. Ведь люди не будут
при каждом изречении или имени героя вспоминать обо всем, что скрыто за
этим. Они уподобятся близким родственникам и закадычным друзьям, и
несколько слов, которые покажутся другим ничего не значащими, для них
будут говорить об очень многом благодаря воспоминаниям. А впрочем, разве
все четверо не стали близкими родственниками здесь, на чужой планете, и
разве вся история Земли не превратилась сейчас для них почти в "семейную
историю"?
- Бойтесь данайцев, дары приносящих! - начал разговор Роберт. Его глаза
были тусклы и холодны, в них не отражались воспоминания.
Все посмотрели на Кима: что скажет он?
Ким проговорил, растягивая слова в свойственной ему манере, делая
каждое из них резиновым:
- Пусть совет мудрых решает без Катилины. Катилина будет думать.
Его невозмутимый вид никого не обманул. Ким любил притвориться
простаком, за которого могут думать другие. Свои собственные решения он
оставлял до критического момента.
- Выждать и найти ахиллесову пяту, - предложил Вадим, осуждающе
взглянув на Кима. - А тогда - штурм унд дранг.
- Когда муха видит орла, то думает: "Ах, какая большая муха!" Может ли
она найти у орла ахиллесову пяту? И обязательно ли орел станет охотиться
за мухой? Ведь, как говорили древние римляне, орел не ловит мух. Нет ли у
него других намерений - вот что надо выяснить, - наконец-то высказался
Ким.
- Помните Полифема? - спросил Светов и умолк, морща лоб.
Тяжелая сонливость как-то сразу навалилась на него, на всех четверых.
Они пробовали сопротивляться. Постели манили. Сладкий туман окутывал.
Тихая музыка вливалась через уши, кружа голову.
- Сказка о спящей красавице, - сказал Светов совсем не то, что хотел.
Его уже никто не слышал. Земляне спали. И Светов не выдержал. Комната
кружилась перед его глазами...
3
Первым проснулся Роберт. По привычке старого бойца полежал несколько
минут с закрытыми глазами, прислушиваясь. Доносилась тихая музыка... Но
только он раскрыл глаза, как увидел: у самой стены неизвестно откуда
появился А. Подошел к Светову, даже не подошел, а подплыл, чуть касаясь
пола ногами, наклонился над космонавтом. Все ближе и ближе. Роберт тяжело
дышал, притворяясь спящим, думал: "Что сейчас будет? Не раскроется ли
тайна?" Дальнианин все еще наклонялся и вдруг исчез, вошел в Светова...
Роберт с трудом встал на дрожащие ноги. Даже ему было страшно. Противно
собственное бессилие. Попробовал сделать шаг - и снова опустился на
постель. Увидел, как от Светова отделился пульсирующий огненный шарик,
подлетел к стене и вошел в нее.
- Светов! - крикнул Роберт.
Он сделал отчаянный рывок. Удалось встать с постели. Ноги стали чужими,
несли не в ту сторону. Он подошел к Светову, услышал его ровное дыхание.
"Может быть, приснилось?" Роберт растерянно улыбался, вспоминал и не
мог вспомнить. Он увидел дверь - появился замысел.
"Сейчас я не сплю явно вопреки планам дальниан, - подумал Роберт. - И
оказался перед дверью тоже не по их желанию. Смогу ли застать их врасплох,
увидеть то, что они не хотели бы выдать?"
Он взглянул на Светова, на его суровое, даже во сне, лицо. Вспомнил:
"Ты слишком любишь риск, Роб. Риск ради риска. Ты не боец, а игрок". Да,
Светов умел "гладить против шерсти".
"Выйти в эту дверь, может быть, то же самое, что прыгнуть в пропасть
или войти в атомный котел. Но у кого же, стоя над пропастью, не появляется
мгновенное желание прыгнуть?"
Роберт представил, что бы сказал Светов: "Риск - это тоже средство в
добыче информации. Не стоит пренебрегать им" Или что-то в этом роде. Но
затем Светов подсчитал бы коэффициент полезности риска в данном случае. И
только потом...
"Поэтому ему и доверяют руководить экспедицией, а вот мне бы не
доверили, хотя я повидал не меньше его. В его возвращение всегда верят, а
мое кажется чудом. И они, конечно, правы. Ну что ж..."
Он улыбнулся и толкнул дверь. Ожидал, что окажется в коридоре. Но перед
ним простиралась фиолетовая почва планеты, покачивались безлиственные
растения. "Сон или не сон?" Ущипнул себя - больно. И все равно - каждый
шаг, как по толстому слою ваты.
Роберт сделал несколько шагов и увидел светящуюся фигуру - такую же,
как те, что встречали их на берегу ручья. Куб перешел в пирамиду, затем
образовал сверкающий шар. Тонкие как иглы лучи потянулись от шара в одном
направлении, к почве. Там, куда попадали лучи, возникали небольшие смерчи
и завихрения.
Шар уменьшился в размерах, померк, стал матовым, полупрозрачным. А на
тех местах почвы, куда попадали лучи, образовались какие-то живые
существа. Они быстро передвигались по небольшой площадке, не выходя за ее
границы.
"Кажется, я присутствую при опыте? - подумал Роберт, и по ассоциации у
него возникли невеселые мысли: Мы все присутствуем при опыте. Присутствуем
или участвуем? И в качестве кого?"
Возможно, если бы он узнал ответ, то стал бы счастливее, а может быть,
жизнь показалась бы невыносимой или безразличной. Но все же он хотел
знать, ведь по натуре он был бойцом - недоверчивым, сомневающимся. Он
стремился к знанию и, значит, к новым сомнениям, которые придут на смену
старым.
Роберт внимательно наблюдал за шаром и за маленькими подопытными
существами. И он заметил, что при каждом их движении тонкие нити лучей
тянутся от существ к шару: он раздувается, мерцает. "Получает информацию
об их жизни. Возможно, вся их жизнь, все страдания и удовольствия -
информация для шара и только в этом их смысл. Не затем ли шар и образовал
их? - спрашивал себя Роберт. - Ведь и мы в лабораториях выращиваем колонии
микроорганизмов, чтобы получить информацию о мире, в котором они живут.
Для них это - жизнь, для нас - опыт. Но шар производит это на другом
уровне. Мы культивируем жизнь, он, кажется, ее вызывает порциями
облучения. Не в этом ли скрывается ответ, которого все мы добиваемся? И
как нам нужно вести себя здесь?"
Площадка, на которой копошились маленькие существа, постепенно начала
меняться. Появилась растительность, похожая на лишайники. Почву пересекли
трещины, вздыбились холмы, в которых виднелись отверстия нор. В них
исчезали и появлялись живые комочки. Паутина лучей, тянущихся к шару,
словно к жирному пауку, стала гуще и запутаннее. И шар увеличивался очень
быстро. Пожалуй, он стал больше, чем до начала опыта. Существа, вероятно,
его не замечали.
Но вот шар засверкал, ударил пучками мигающего света по площадке.
Существа исчезли, растворились в лучах. Закружились небольшие смерчи. И
шар исчез...
Тщетно Роберт оглядывался. Фиолетовая пустыня и здание, из которого он
недавно вышел, - вот все, что он видел. То ли шар унесся с невероятной
скоростью, то ли растворился, а возможно, стал невидимым.
Роберту ничего не оставалось, как поскорее вернуться к товарищам. Он
подошел к двери...
Потом Роберту показалось, что он очутился в здании, не открывая двери.
Прежде чем он опустился на свою постель, невидимые волны стали укачивать
его, нагнетали в голову какие-то чужие ранящие мысли.
Он вспоминал маленьких существ на площадке, не зная, что еще не раз
придется вспоминать это, но думал не о них, а о себе, о своих товарищах...
И еще он вспомнил о той, которую так и не смог понять не потому, что она
была сложнее его, а потому, что она была иной, чем он. "И она сказала на
прощание: "Ты никогда не поймешь другого". Она слегка прищурила левый
глаз, как будто целила мне в лоб. Ведь, по ее словам, я чувствую умом".
Он видит ее беспомощный рот и беспощадные синие глаза под густыми
бровями, тонкую шею, усталые плечи. Он слышит ее голос с нотками
раздражения: "Я не полечу с тобой. Мне надоела искусственная пища,
искусственная вода, смещенные созвездия, метеоритная опасность и все
такое. Я хочу покоя..." Голубые звезды (потому что небо Земли голубое)
блестели в ее глазах.
Он:
- Но ты же космобиолог. Что ты будешь делать на Земле?
- Работать в музее.
Он не поверил ей. Уехал на месяц в Австралию. Думал: "Побудет одна -
успокоится, заскучает". Он представил (поставил себя на ее место и
представил), каково ей будет. Он вспомнил их каюту в ракете, заботливого
"УР-2", шелестящие марсианские пустыни, следы первых разумных существ на
почве чужих планет - их следы: два отпечатка побольше, два поменьше, -
дремлющую в каменных цветах жизнь, бессмертные споры в метеоритах. Разве
это можно забыть? Разве от этого можно уйти в музейный покой?
Он вернулся через месяц и узнал, что она работает в музее. Не поверил,
что это насовсем, поехал к ней.
- Мы уже обо всем поговорили месяц назад, - сказала она.
В ее глазах блестели голубые звезды (потому что лед голубой). Он
подавился невысказанными словами. "Нельзя было уезжать. Надо было тогда
же, сразу переубедить. За это время решение созрело, застыло, оформилось,
как студень. Когда же я совершил первую ошибку?"
Он так и не смог определить этого. А теперь знает. Непоправимую ошибку
он допустил, когда поставил себя на ее место и представил, каково ей
будет. По сути дела, он представил, каково было бы ему, и только. Разве
она не думала совсем по-иному, чем он, и не чувствовала по-иному? Она была
другим человеком, и ставить себя на ее место - это значило то же, что
ставить себя на место цветка или обезьяны: много ли он поймет? Она не
вспоминала ни марсианских пустынь, ни каменных цветов, - она наслаждалась
Землей, безопасностью, уютом. "На Земле у меня не было ничего важнее, чем
понимать ее и других. И снова я отправился в космос, чтобы найти и понять
совсем иных, чем мы, существ. Я загрузил в свою память десятки линкосов,
всевозможных кодов, которые должны были облегчить нам понимание обитателей
других планет. Но ведь с ней мы говорили на одном языке и дышали одним
воздухом, занимались одними делами, а я так и не понял ее. Ни ее, ни
многих других, хотя часто мне казалось, что понимаю... Как же я смогу
понять дальниан? Не прав ли Ким, говоря о мухах и орлах?"
Волны убаюкивали его. И, засыпая, он спросил себя: "Почему мы здесь так
много вспоминаем? Почему они заставляют нас делать это?"
4
Они все проснулись одновременно: отдохнувшие, бодрые. И окружающее
показалось другим, больше не пугало. Только Роберт хмурился, мучительно
вспоминая, наяву или во сне видел дальнианина, склонившегося над Световым.
Люди больше не удивлялись внезапному появлению дальниан.
- Если хотите, поведем вас в гости к одному из наших ученых, -
предложил Ул.
Это было как раз то, о чем Светов думал совсем недавно. Желания людей
осуществлялись на планете Дальней с поразительной быстротой и, может быть,
поэтому не доставляли землянам настоящего удовлетворения.
- Благодарю. Мы принимаем приглашение, - сказал Светов.
Роберт повел на него косым испытующим взглядом. "Кто это говорит? Он
или тот, что поселился в нем? - думал Роберт. - А могу ли я теперь
доверять самому себе? Уверен ли я, что мне это не приснилось? Они
совершили надо мной самое худшее - отняли веру в себя..."
Земляне вслед за хозяевами планеты вышли из здания. Роберт оглянулся.
"Как в таком маленьком здании размещается столько комнат? - подумал
космонавт и заметил, что оно становится больше, растет на глазах. -
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг