Игорь Росоховатский.
Истина не рождается в споре
-----------------------------------------------------------------------
Авт.сб. "Виток истории". М., "Молодая гвардия", 1966.
OCR & spellcheck by HarryFan, 5 June 2001
-----------------------------------------------------------------------
В комнате - два человека: Медик и Кибернетик. Не имеет значения, как
они выглядят, какого роста, во что одеты, у кого из них пронзительный, а у
кого задумчивый взгляд, кто барабанит пальцами по столу, а кто теребит
скатерть. Безразлично и то, как выглядит комната, сгущаются ли за окном
сумерки или рассветает.
Итак, двое продолжают спор.
- Человек - это вам не просто "система", как вы говорите, и предсказать
его поведение даже на два часа вперед... - Медик саркастически смеется. -
Да поймите, это же миллионы тончайших нюансов, каждый из которых может
перевернуть вверх дном вашу логику!
- И тем не менее поведение личности можно рассчитать абсолютно точно,
если располагать полной информацией о ней, - невозмутимо говорит
Кибернетик.
Медик пытается оставаться спокойным. Но почему-то в его речи появляется
больше шипящих звуков:
- Ну вот что, милейший, наш спор решит его величество эксперимент. В
клинике сейчас находится несколько умирающих людей. Часы их сочтены. Мы
предложили им новый стимулятор "ТК", и все они согласились. "ТК", конечно,
не бог весть что такое, но он высвободит резервы энергии организма,
сделает людей дееспособными на некоторый срок. Скажем, от нескольких часов
до нескольких дней, в зависимости от состояния больного. Этого может быть
достаточно, чтобы завершить какие-то дела, выполнить последнее желание.
- Право приговоренного к смерти, - невесело шутит Кибернетик.
- Совершенно верно. Позади - вся жизнь, впереди - последнее желание.
Вот и попробуйте, милейший, угадать, предсказать или, как вы там говорите,
рассчитать их поведение. Возьметесь?
Кибернетик, словно не замечая скрытой насмешки, спрашивает:
- Какой информацией я буду располагать?
- О, за этим дело не станет, - язвительно улыбаясь, "успокаивает" его
Медик. - Наши сведения о больном - к вашим услугам. Сможете поговорить и с
его родными, друзьями. Все зависит от ваших способностей и от этого...
Как, бишь, вы говорите?.. - Он морщит лоб, вспоминая термин, который хочет
использовать как оружие. - От быстродействия. Вот именно. К одежде больных
с их согласия будут прикреплены миниатюрные телепередатчики. Киноаппараты
в студии запишут на пленку каждое их действие. Нам останется лишь
посмотреть пленки. Ну как, согласны?
Кибернетик. Да.
1. Евгений Сергеевич Кривцов, профессор биохимии
Кибернетик входит в лабораторию, которой руководил Евгений Сергеевич.
Кабинет руководителя пустой. На вешалке - снежно-белый неизмятый халат.
Евгения Сергеевича временно замещает широкоплечий здоровяк лет тридцати
пяти, с облупившимся от загара носом, - Виктор Васильевич Кустович.
Большинство сотрудников обращается к нему просто по имени.
Кибернетик знакомится с Виктором Кустовичем, говорит:
- Вам привет от Евгения Сергеевича.
Сотрудники лаборатории с любопытством поворачиваются к Кибернетику.
- Вы давно видели шефа? - спрашивает худой верзила с острым носом и
челкой на низком лбу.
- Только вчера, - отвечает Кибернетик.
- И как он себя чувствует? - спрашивает Кустович.
- Было очень плохо. Сейчас намного лучше, - говорит Кибернетик. - Дня
через два, возможно, выйдет на работу.
На лице Кустовича меняются выражения радости и озабоченности.
Кибернетик замечает торжествующий взгляд остроносого, обращенный на
Кустовича. Остальные сотрудники подходят поближе. Один из них говорит:
- Значит, начнется "аврал".
Кустович отвечает на немой вопрос Кибернетика:
- Знаете, у каждого крупного ученого есть какая-то работа, которую он
считает главной и во что бы то ни стало стремится завершить ее. Евгений
Сергеевич создал теорию, против которой выступили некоторые ученые.
Оставалось поставить решающий опыт, и вдруг он заболел.
Кибернетик подробно расспрашивает о теории, о спорах вокруг нее. Затем
отправляется на квартиру Евгения Сергеевича. Здесь он разговаривает с
женой и дочерью больного профессора. Жена становится словоохотливой, как
только речь заходит о ее муже.
- И все-таки Женю многие не понимали. Даже в его лаборатории не все
были за него. Что ж, новое всегда рождается в трудностях, - вздохнула она,
иронически-покорно нагнула голову и развела руками, явно переняв этот жест
от мужа, - за новое драться нужно. Эта борьба отняла у Жени здоровье, я уж
не говорю о времени. Дома мы его почти не видели. Однажды полгода был в
заграничной командировке. В свою лабораторию звонил каждую неделю, домой -
раз в месяц. А приехал - и с вокзала прямо в лабораторию. Поверите ли,
просидел там до ночи. Такой уж это человек...
Кибернетик возвращается к Медику. Молча берет лист бумаги, пишет свой
прогноз. Показывает листок Медику. Там написано:
"Поспешит в лабораторию, поставит решающий опыт для доказательства
своей теории".
Евгений Сергеевич выходит из клиники вместе с женой и дочерью. Что-то
говорит жене и почти бегом направляется к будке телефона-автомата. Жена и
дочь идут следом.
Крупно: его рука и указательный палец, набирающий номер на телефонном
диске.
Кибернетик. Он набирает номер телефона своей лаборатории.
Медик (уныло). Кажется, и в самом деле...
Евгений Сергеевич взволнованно говорит в трубку:
- Виктор? Да, да, это я. Нет, не совсем здоров. Но это неважно. Виктор,
я ненадолго заеду домой и через два часа буду в лаборатории. Начинайте
подготовку к опыту... - Его лицо чуть напрягается. Может быть, он
представляет, что думает Витя. Быстро, боясь передумать: - Нет, не
заключительный опыт. Он не нужен. К сожалению, вы правы - моя теория
неверна в самих посылках. Да, да, я пришел к такому выводу. Неважно когда.
В последние дни. Мы поставим первый опыт для проверки вашей гипотезы. И не
прыгайте от радости.
Евгений Сергеевич выходит из будки несколько растерянный, но с видом
облегчения.
Жена. Ты сошел с ума. Что ты наделал?
Евгений Сергеевич. То, что давно следовало.
Жена. Почему же ты не сделал этого давно?
Евгений Сергеевич. Прежде надо все хорошенько обдумать. А в больнице у
меня было достаточно времени.
Молчит, размышляя о том, чего не сказал. Затем произносит медленно,
думая вслух:
- Собственно говоря, дело не в том, что было много времени. Скорее
наоборот: соль именно в том, что его оставалось слишком мало... И уже не
нужны чины, должности, престиж. Вот тогда на многие вещи смотришь совсем
по-иному и решаешься на то, на что бы... Ну да ладно, не будем заниматься
самокопанием. Для этого нет времени.
Медик. Как видите, смерть иногда помогает прогрессу. Грустно.
Крупно: предсказание Кибернетика. Его рука зачеркивает вторую половину
фразы. Остается: "Поставит решающий опыт".
2. Антон Торецкий, актер
Кибернетик устал от бесконечных поисков. Столько людей знает Антона
Торецкого, и все заладили одно: "Великий артист. Жизнь для сцены". И сам
Торецкий все разговоры сводил к театру. Но в его речи проскальзывали нотки
сожаления о чем-то.
Кибернетик решил посмотреть хроникальный фильм об актере Торецком. В
первых кадрах он видит мальчишек, которые, задрав головы, смотрят на
афиши, а потом во дворе дерутся на палках, кричат: "Умри, презренный
барон!" Наверное, так же начинался путь Антона.
А вот: Париж, Стокгольм, Лондон... Знаменитому Антону Торецкому вручают
награды, к его фамилии добавляют звание - заслуженный артист республики.
Рядом с Кибернетиком в темноте зала слышится старческий шепот:
- Эх, Антон, а было ли счастье полным?
Кибернетик приглядывается к своему соседу. Когда сеанс окончился, идет
за ним, заводит разговор о кино, затем - о театре. Выясняется, что
собеседник - бывший актер, работал в том же театре, что и Торецкий. Он
восторженно рассказывает об Антоне:
- Изумительный человек, благородный, самоотверженный. Успех достался
ему по праву. Жаль только...
Кибернетик останавливается, не выдерживает долгой паузы:
- Вы сказали "жаль только...".
- Видите ли, он разошелся с женой и очень скучал по ней и по дочери...
Кибернетик слушает собеседника с возрастающим интересом. Наконец-то он
набрел на то, что ему нужно. Спрашивает:
- А вы не знаете их адреса?
- Знаю. Они живут в центре, на бульваре Дружбы...
Предсказание Кибернетика:
"Захочет последний раз выйти на сцену в любимой роли. Вернется к
семье".
Сухонький, невзрачный человечек, слегка горбясь, засунув руки в карманы
пальто и опустив наушники, идет по заснеженной улице. У старой театральной
афиши на мгновение останавливается. На ней - большими буквами: "Антон
Торецкий в пьесах Шекспира". С афиши смотрят на прохожих три лица:
задумчивое - Гамлета, трагическое, с безумными страдающими глазами -
короля Лира, неистовое - Отелло.
Человечек делает два шага к витрине, видит свое отражение. Переводит
взгляд на афишу, сравнивает. Невесело усмехается и продолжает путь.
Его обгоняет какой-то мужчина, оборачивается, пристально смотрит, идет
дальше, останавливается, нерешительно спрашивает:
- Торецкий? Ты, Антон?
Человечек умоляющим жестом подносит палец к губам: пожалуйста, тише. Но
мужчина не обращает на этот жест внимания:
- Да что с тобой? Еще месяц назад ты и в лютые морозы без шапки ходил.
Где же твоя великолепная седеющая шевелюра, где благородное чело?
По манере говорить и держаться в нем сразу угадывается актер.
Торецкий замечает любопытные взгляды прохожих, берет его под руку,
увлекает с собой:
- Умерь свой баритон. Ты же не на сцене. Все мои роли давно сыграны.
Остались только афиши.
- Нет, ты ответь, о друг юности бурной, что стряслось? Ты похож на
провинциального счетовода, а не на знаменитого Торецкого. Дьявол тебя
побери, ты ведешь себя так, как будто выбыл из игры...
Видя, что его слова производят не ту реакцию, какой он добивается,
мужчина резко меняет тон. Теперь он и в самом деле обеспокоен:
- Ты можешь сказать, что случилось, Антон? Заболел?
- И это тоже.
- Почему тоже?
- Дело не только в этом.
- В чем же еще?
Торецкий размышляет: сказать ли? Но, видимо, ему очень хочется
поговорить начистоту.
- Вот ты сказал: "Выбыл из игры". Удивительно точно. Человек играет всю
жизнь не только в том случае, если он актер. Каждый выбирает себе
какую-нибудь роль, воображает себя таким, каким бы ему хотелось быть.
Может, в детстве полюбил книжного героя или позавидовал "королю улицы",
или слишком крепко запомнил рыцаря из сказки. У каждого - своя роль, своя
игра. Но случается, что человек перестает играть и становится самим собой.
И тогда не только другие, но и сам он не узнает себя. Вот иду я сейчас по
улице, встречаю знакомых, поклонников. И хоть бы кто из них узнал меня. А
почему? Помнишь, как я раньше по улице ходил? Не ходил - шествовал. Всегда
с непокрытой головой, ветер волосы перебирает.
Торецкий отдается воспоминанию о недавних днях. Он выпрямляется
улыбаясь, снимает шапку, встряхивает волосами. Перед нами совсем другой
человек - мужественный, закаленный, рыцарь без страха и упрека, герой пьес
и фильмов. Пройдя мимо такого на улице, невольно обернешься.
- А думаешь, одна лишь приятность в такой роли? В мороз, например.
Когда хочется шапку нахлобучить, уши согреть. А нельзя. Терпи, казак,
играй перед другими и перед самим собой. Добровольно и бескорыстно. -
Мотает головой. - Надоело!
Усталым жестом напяливает шапку, втягивает голову в плечи и
превращается в сухонького, невзрачного человечка, одного из пешеходов
большого города. И голос у него усталый.
- Теперь в последние часы не хочу играть ни в чем. Вот наушники опустил
- тепло. Иду такой походкой, как хочется, а не такой, как "положено".
Сидеть буду как хочется, стоять как хочется, говорить что хочется. А
захочется молчать - буду молчать, даже когда это невежливо.
Беспокойство мужчины возрастает. Он пытается перевести все в шутку:
- Что-то ты чересчур философствуешь! Еще Сенекой станешь...
Торецкий поглощен своими мыслями, не слышит последних фраз, продолжает:
- И когда перестаешь играть и тебе уже не нужен весь громоздкий, с
трудом накопленный реквизит, оказывается, что человеку для жизни нужно
совсем мало и зачастую совсем не то, что приобретал и копил. Может быть,
мне необходимо сейчас то, что я потерял, то, от чего отказался ради игры.
Понимаешь?
Очень тихо, почти испуганно мужчина спрашивает:
- Идешь к ним?
Торецкий утвердительно кивает.
Медик. Вы ошиблись в прогнозе, друг мой.
Кибернетик. Наполовину.
Зачеркивает первую половину предсказания. Остаются слова; "Вернется к
семье".
3. Аркадий Иванович Дубков, журналист
- Хороший товарищ и неплохой работник. Звезд а неба не хватал, но
репортаж или информацию умел написать. К сожалению, любил выпить. Один не
пил, сколачивал компанию - на это он был мастак. - Рассказывая о Дубкове,
заведующий отделом редакции постепенно разошелся, начал жестикулировать. -
А как выпьет Аркадий Иванович, давай истории "из жизни" рассказывать. На
это он тоже мастер был, даже "гроссмейстер". Так входит в роль, что, где
правда, где выдумка, не разберешь. Большой артист в нем погиб.
- А чем он особенно увлекался? - спрашивает Кибернетик.
- Да, пожалуй, особых увлечений больше и не замечалось. Жена его тоже у
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг