Игорь РОСОХОВАТСКИЙ
ЗАГАДКА "АКУЛЫ"
1
Юрий сидел на стуле у изголовья кровати и молчал. За окнами больницы
цвели деревья, журчали арыки, и ему казалось, что волнистые волосы Марины
стекают по подушке как ручьи. Он смотрел на ее исхудавшее лицо, на сухие,
потрескавшиеся губы, вбирал в память все мелочи - и то, как она слабо
пошевелила рукой и как посмотрела на него.
Марина видела обострившиеся скулы Юрия и все понимала. Пыталась шутить,
чтобы подбодрить его:
- Ну вот, исполнилась твоя мечта. Я - в опасности...
Он вспомнил скамейку в московском парке. Рука девушки лежала в его
руке, и ему хотелось только, чтобы это длилось вечно, чтобы чувствовать,
как бьется ниточка пульса, чтобы знать, что рядом она, доверившаяся просто
и навсегда. Он сказал тогда:
"Иногда мне хочется, чтобы ты попала в опасность... Понимаешь?"
"Понимаю. Тогда бы ты спас меня", - улыбнулась она.
Это было недавно - восемь месяцев назад и очень давно - когда она была
здорова. И еще он вспомнил, как тревожилась ее мать на аэродроме:
"Берегите Марину, Юра, и сами поберегитесь. Ведь "акула" - это,
наверное, очень опасно".
Он улыбнулся тогда успокаивающе и с видом превосходства: "акула"
казалась ему совсем не такой страшной.
"Акула"... Она вспыхнула в Афганистане и, как смерч, ворвалась в Иран,
превращая целые районы в госпитали и больницы. Она была страшней чумы. Все
заболевшие умирали.
Походные госпитали и научно-исследовательские станции вырастали на пути
эпидемии, как бастионы.
Было замечено, что после фильтрования - причем применялись фильтры с
широкими порами - зараженная среда становилась неопасной. Значит,
возбудитель - микроб, и, значит, он во много раз больше вирусов, которые
так малы, что не задерживаются фильтрами. Но даже при увеличении в сотни
тысяч раз, при котором ясно различались вирусы, возбудителя "акулы"
обнаружить не удалось.
Коварного врага тщетно искали бессонные глаза микроскопов. Газеты
тревожно заговорили о загадке "акулы". Это была страшная загадка - она
стоила жизни многим тысячам людей.
Юрий вспоминает, как они летели сюда: он, Марина, профессор Нина
Львовна, лаборанты. Нина Львовна подшучивала над "веселым свадебным
путешествием" своего ассистента, и все смеялись, хоть всем было невесело.
И вот Юрий сидит у постели больной. Его рот защищает многослойная
марлевая повязка. И горько подумать, что это защита от дыхания Марины, от
ее губ, которые он столько раз целовал.
Из соседней палаты доносятся стоны. Ежедневно в больницах освобождаются
десятки коек, но не потому, что больные выздоровели...
За окном сплелись цветущие ветки. Им нет никакого дела до человеческой
тревоги и муки. Они рассказывают людям о том, что смерти не существует,
что есть только жизнь во многих переходах и разнообразии форм. Они
говорят, что ничто на свете не бывает неподвижно и мертво, а просто меняет
формы, так же как цветок переходит в плод, как плод падает на землю, чтобы
прорасти семенами. Они рассказывают людям все это, и кто может - тот
читает, кто прислушивается - тот слышит. А самый острый слух у мудрецов и
влюбленных.
Юрий наклоняется ниже и говорит сквозь марлевую повязку:
- Все будет в порядке, Маринка. Вот увидишь...
Она с трудом улыбается.
Рядом хрипит больная:
- Няня! Няня!
В углах ее губ - кровавая пена...
2
Юрий вышел из больницы и сразу же попал в иной, живой и стремительный
мир. Куда-то спешили люди, с шуршаньем проносились мимо стеклянные коробки
автобусов. Мужественный голос пел по радио:
И сквозь пространство и время
Наша любовь пройдет...
Юрий ходил по этой дороге каждый день по многу раз. Собственно говоря,
все другие дороги исчезли, осталась одна: лаборатория - больница, больница
- лаборатория. Он плохо запоминал улицы - всегда был занят своими мыслями,
но эту печальную дорогу запомнил навсегда.
Он шел и думал о Марине и о своих опытах в лаборатории, потому что
теперь это связывалось воедино. Красные треугольные пятна на шее Марины -
метка от "зубов акулы". Потрескавшиеся губы, лихорадочный блеск глаз.
Стоны из соседней палаты, кровавая пена... Еще не увидев таинственной
бактерии, он уже знал ее в лицо. Загадка "акулы" - и жизнь Марины. Одно
переплеталось с другим, совмещалось, отзывалось болью.
Где же скрывается возбудитель - бактерия "а", как ее заочно назвали
ученые? Проклятый, подлый возбудитель болезни! В электронный микроскоп, в
котором ясно видны вирусы, он не может увидеть бактерию "а", которая во
много десятков раз больше вируса. В чем же дело? Может быть, эта бактерия
не поддается окраске? Он применял все мыслимые и немыслимые способы
окраски, он рассматривал объект и в боковом свете, и с напылением
металлом, и в флуоресцентный микроскоп, дающий цветное изображение. Но
загадка продолжала существовать - и умирали тысячи людей, пораженные
невидимым врагом, и мучилась Марина (он не мог подумать "умирала"). Юрий
почувствовал боль в груди и как-то особенно ясно осознал, что в слове
"болезнь" корень "боль". Боль... болит... болеет... И это имеет прямое
отношение к Марине.
Он завернул за угол и увидел слепого. Постукивая палочкой по забору,
тот искал вход во двор и не мог его нащупать. А калитка была перед ним -
стоило только толкнуть ее. На лице слепого застыло мучительное выражение.
Видимо, он спешил, и вот - неодолимая преграда.
Юрий быстро подошел к человеку в темных очках и провел его в калитку.
- Спасибо, - сказал слепой, и мучительное выражение сбежало с его лица.
"Где находилась преграда? Во внешнем мире? Нет, в нем самом. Ведь
преграда - не забор, а слепота".
И вдруг Юрий с отчаянием подумал: "Может быть, я со стороны похож на
него? Я тоже стою перед калиткой, но не могу ее распахнуть не потому, что
она спрятана или трудно открывается, а просто потому, что я слеп..."
И в его напряженном мозгу возникла мысль, на долгое время лишившая его
покоя: "Разве мог бы слепой создать микроскоп и проникнуть в невидимый
мир? Разве глухой помыслил бы о создании звукоуловителя? С помощью
приборов можно совершенствовать органы, но что делать, если нет самого
органа?"
3
Юрий вглядывался в окуляр оптического микроскопа. Он рассматривал капли
культуры болезни при увеличении в две тысячи раз. Он менял одну пластинку
за другой.
Иногда поле зрения почти закрывали шарообразные бактерии. Это
стрептококки и пневмококки, которым невидимая бактерия "а", ослабив
защитные силы организма, открывала широкую дорогу. На каждой последующей
пластинке кокков становилось все больше и больше. Это означало, что они
делились, бесконечно удваивались. Но где же сама бактерия "а"?
Ее не удается обнаружить, а между тем - как это неоднократно
подтверждалось на опытах - если зараженную белковую среду привить
здоровому животному, то уже через два-три часа у него появятся признаки
"акулы".
Юрий может перечислить все симптомы в любое время. Он помнит их, как
воин - приметы врага.
Когда он ехал сюда, он мечтал о славе. Теперь он думал только об
умирающих людях, о науке - она одна может их спасти. Опасность глядела на
него с пылающего лица Марины. У него появилось больше сил для борьбы. Он
болел, умирал вместе с больными. Теперь он мечтал только об одном: чтобы
из больниц выходили выздоровевшие люди. И пусть они даже не узнают, кому
обязаны спасением, - главное, чтобы они были здоровы. И Марина тоже.
Он трет воспаленные глаза. Какой тяжелой стала голова!.. Он вспоминает,
что не спал две ночи, и тут же забывает об этом. Он думает: "Если с ней
что-либо случится, как я буду жить?" Он ловит себя на мысли, что больше
думает о себе, чем о ней.
Юрий выключает микроскоп. Перед глазами все еще плывут, как в тумане,
палочки, спирали, кокки, что живут в капле жидкости, частицы необъятного
мира. А за окном на дереве сидят птицы, шевелятся листья. Юрий слышит шум
большого города. Это жизнь другой частицы мира, в которой живет человек. И
в этом мире звучит голос Марины, она зовет...
Юрий сбрасывает халат, спешит к двери. Его останавливает лаборант:
- Юрий Аркадьевич, как здоровье Марины?
Этот вопрос задают теперь часто, словно только он связывает Юрия с
другими людьми.
- Я отлучусь на полчаса, - говорит Юрий вместо ответа и встречает
сочувственный взгляд.
Он выходит из лаборатории, забыв закрыть за собой дверь.
4
Юрий не узнал Марины. За воспаленными опухшими веками остро блестели
глаза, потерявшие цвет.
"Ты сегодня лучше выглядишь", - хотел сказать он вместо приветствия, но
почувствовал, что лживые слова не идут с языка.
Между ними словно пролегла пустота, и сквозь нее проходил только долгий
прощальный взгляд женщины.
Юрий отвел руку врача и шагнул к Марине. Он переступил черту, и они
опять были вместе. Страшное осталось позади.
Он услышал тихие слова:
- Больше не приходи ко мне...
- Почему, Марина?
Слова летели со свистом, как пули:
- Может быть, я умру. Не спорь. Я знаю. Так вот, перед смертью я должна
сказать правду. Я не любила тебя. У меня был другой. Сейчас он далеко. Вот
письмо. Я написала ему, видишь. Если можешь, прости...
- Не надо, Марина... - сказал он. - Все еще будет в порядке. Ты
выздоровеешь...
Он знал, что все ее слова - ложь и никакого "другого" нет. Она написала
это письмо, чтобы ему было легче забыть ее. Значит, у нее не осталось
надежды...
Врач сделал знак, и Юрий повернулся, вышел из палаты. Что он может
сделать, если все созданное многими людьми оказалось бессильным на этом
поле боя? Разноречивые чувства кружили его, словно в водовороте. Любовь не
хотела примириться с неверием, а молодость - с сознанием бессилия. Он
мечтал о чуде и знал, что чуда не будет.
И сквозь пространство и время
Наша любовь пройдет...
Время может отдалить людей друг от друга и может, отдалив, сблизить их
сердца. Любовь протекает во времени, может ли она пройти сквозь время?
Он заметил, что привлекает внимание прохожих, и тут же забыл об этом. А
они еще долго провожали взглядами человека с напряженным лицом. Лицо это
жило своей быстрой жизнью, только глаза оставались неподвижными -
устремленные внутрь, с очень маленькими зрачками. И по этому контрасту
между подвижным лицом и неподвижными глазами видно было, что человек
одержим какой-то мыслью.
Юрий думал: "Почему время, тайны времени так привлекают нас? Почему все
чаще и чаще мы обращаемся к ним?" Он вспомнил, с каким чувством гордости
за человека читал книгу об Альберте Эйнштейне, о теории относительности,
теории покорения времени. И он ответил на свой вопрос: "Мы, люди, живя во
время овладения энергией и пространством, начинаем эпоху покорения
времени". Он опять вспомнил слепого, но уже без горького чувства.
И вдруг его напряженный мозг вытолкнул ответ и на этот болезненный
вопрос. "Да, - сказал сам себе Юрий, - слепой может изобрести микроскоп и
проникнуть в невидимый мир. У него нет глаз, но у него есть разум. Его
преграда - слепота, но его оружие - мысль. И разве обязательно видеть
пространство и слышать звук? Разве нельзя увидеть звук и услышать
пространство и предметы? Разве не чувствовал и не сочинял музыку Бетховен
- глухой человек, великий композитор с яростным лицом? Звуковой микроскоп
- вот что изобрел бы слепой!"
Юрий почти бежал. Какая-то важная мысль, предчувствие догадки или сама
догадка бились в его мозгу. И он опять вернулся к загадкам времени, и на
одно ослепительное мгновение загадка времени и загадка "акулы" возникли
рядом, и он успел сопоставить их.
Юрий дошел до опытной станции, но не вошел в лабораторию, а повернул
направо, в садик. Он шагал по аллеям, заложив руки за спину. Он боялся,
что мысль ускользнет от него. Он ухватился за известную истину: "Материя
развивается в пространстве и во времени", а потом несколько изменил слова.
Получилось: "Материя развивается не только в пространстве, но и во
времени". И это "но и во времени" словно распахнуло невидимую дверь.
"Мы привыкли видеть в пространстве. Наши микроскопы и телескопы
нацелены в пространство, как будто оно одно отделяет от нас другие миры и
явления..."
Он глубоко вздохнул, как бы проделав тяжелую работу. В ушах звенело,
словно сталкивались тонкие стеклянные палочки. И в звенящей тишине четко
встала перед ним стройная система догадок: "От других миров и явлений нас
отделяет не только пространство, недоступное нашему глазу, но и время,
которое наш организм не ощущает. "Время зависит от движения", - говорит
Эйнштейн... Разные миры находятся в разном движении, и, значит, время у
них разное. Секунда для нас - это годы для обитателей других миров, и
наоборот, миллионолетия, за которые происходят процессы в космосе, могут
оказаться мгновениями. И время жизни зависит от движения - от
интенсивности обмена веществ. Отрезок жизни для различных существ
неодинаков: для человека - это столетие, для собаки - годы, для мотылька -
дни, для микроба - минуты... Если продолжить эту цепь, то она приведет к
микроорганизмам, у которых обмен веществ, жизнь протекают за тысячные
и-миллионные доли нашей секунды. От познания этих существ нас отделяет не
только пространство..."
Юрий устремился к зданию опытной станции, рывком распахнул дверь в
кабинет профессора. Нина Львовна удивленно посмотрела на него.
- Я думаю... Мне кажется... - проговорил Юрий и замолчал. Он все еще
додумывал свою гипотезу.
Нина Львовна помогла ему:
- Слушаю вас, Юрий Аркадьевич.
Его имя, произнесенное доброжелательно и спокойно, словно придало ему
уверенности.
- Мне кажется, Нина Львовна, следовало бы поискать возбудителя "акулы"
с помощью сверхскоростной кинокамеры...
- Хорошо, - произнесла она заранее приготовленное слово, еще не поняв
мысли своего ассистента.
Она запнулась, потому что успела продумать фразу, Юрия и до нее дошел
смысл его слов. Она подняла брови с выражением живого интереса:
- А знаете, это мысль!
Обрадованный, он заговорил быстро, улыбнулся робко, с жадной надеждой.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг