Анатолий РОМОВ
В ЧУЖИХ НЕ СТРЕЛЯТЬ
Роман
Художник Геннадий Новожилов
________________________________________________________________
ОГЛАВЛЕНИЕ:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25
________________________________________________________________
1
Собака лаяла зло, с подвыванием.
Дворник Трофимов, нащупав в темноте одежду, встал, чертыхнулся и
вышел на улицу. Несмотря на второй час ночи, было светло; собачья конура
стояла далеко, наискосок по двору, у самого забора.
- Черти б тебя взяли... Шарик, фу!
Остановившись у конуры, посмотрел на собаку. Огромный пес бурой
масти, со свисающим вниз подшерстком, замолчал, но, глядя в пространство,
продолжал вздрагивать и тихо рычать. Дворник тронул пса за загривок,
недовольно потряс:
- Очумел совсем! Что лаешь? - Всмотрелся в светлую мглу. За большим,
изрытым канавами и заросшим бурьяном пустырем привычно темнел корпус
электромеханического завода.
- Ну что людям нервы портишь, никого и нет?
Глядя на хозяина, Шарик вильнул хвостом, коротко тявкнул.
- Давай, Шарик, чтоб не было этого больше. Слышишь?
Трофимов оставил пса и, придерживая на ходу штаны, вернулся в свою
каморку. Улегся, попытался заснуть - не получилось. Сказал, прислушиваясь
к дыханию спящей рядом жены:
- Все ж зря собака лаять не будет.
2
В 1912 году Голодай, северная часть Васильевского острова,
представлял собой одно из самых заброшенных мест Петербурга. Отдаленный от
Петроградской стороны Малой Невой, а от Васильевского острова речкой
Смоленкой, Голодай также был своего рода островом, почти необитаемым.
Центр этого островка занимали болота, на западной части размещались
керосиновые склады, на восточной, около Немецкого и Армянского кладбищ, -
канатная фабрика и Чухонская слобода. Кроме слобожан, работников фабрики,
здесь никто не жил.
В два часа ночи 7 июня 1912 года было светло как днем. В тишине
ночной белизны вдоль берега Малой Невы, по Пятигорской улице, медленно
двигалось ландо. Но вряд ли кто-то мог бы заметить движение экипажа -
слобожане спали, гуляющие сюда не заходили, лошадь же, умело
придерживаемая вожжами, шла ровно; на ее копыта были надеты специальные
резиновые галоши.
В пролетке, тесно прижавшись друг к другу, сидели двое мужчин во
фраках и котелках. Одному было около тридцати, второй, сухопарый, с
подстриженной щеточкой светлых усов, державший вожжи, казался постарше.
Оба сосредоточенно следили за дорогой и молчали.
Лошадь остановилась возле высокого забора. Из калитки выглянул
сторож.
- Чего надо, господа?
Старший поднял палец к губам, зашипел:
- Тс-с... Не узнал? Я же тебя предупреждал...
- А-а. Да, да, признал, простите, господин хороший. - Сторож замялся,
не зная, что сказать еще. - Сослепу-то не увидел. Так вы что, это... С
дамами?
- С дамами, с дамами. - Старший быстро сунул сторожу рубль. - Только
тише. Сядь на облучок, покажешь, как проехать.
- А где дамы-то?
- Они ждут... В другом экипаже, тут, неподалеку.
Сторож помедлил и, решившись, вышел к пролетке.
- Ладно уж. Хорошо-с. Покажу, как не показать. - Подобрав плащ,
уселся. Молодой достал из кармана кастет, примерился - и коротким
рассчитанным движением ударил сторожа по затылку. Тот дернулся, вяло осел;
старший ловко подхватил тело, не давая сползти. Поднял вожжи - и вороная
развернулась и двинулась назад по дороге, ведущей в центр голодаевских
болот.
Вскоре старший остановил кобылу. Зеленая вода подступала здесь к
самой дороге. Молодой спрыгнул с подножки, вдвоем они осторожно сняли тело
и, привязав к ногам две чугунные гири, столкнули в воду. Снова уселись в
пролетку, и старший тронул вожжи.
3
Еще через три дня в Петербурге, на Московской заставе, вспыхнул
крупный пожар. Пожар был из тех, которые входят потом в городские хроники;
горел электромеханический завод фирмы "Н. Н. Глебов и К°". Там, где стояли
штабеля бочек с варом, обмоточным материалом и нефтью, огонь временами
поднимался вверх до десяти метров. Сторож, работавший здесь недавно,
вторую неделю, так и не смог объяснить, откуда появились первые языки
пламени. Были вызваны пожарные; надо сказать, подъехали они довольно
быстро. Команда тут же приступила к тушению, но практически ничего нельзя
было сделать: рухнула крыша. К трем часам утра от завода "Н. Н. Глебов и
К°" ничего не осталось - только слабо дымились голые стояки стен.
За пожаром наблюдали почти все обитатели соседних домов. Многие из
них вышли на улицу, высыпали и жильцы дома, в котором дворничал Трофимов.
Жильцы тревожно хмурились, наблюдая за догоравшим заводом. Только сам
Трофимов, присев на корточки, плакал. Голова лежащего у забора пса была
разбита, но приподнявшиеся губы, обнажив бессильные теперь клыки,
казалось, все еще угрожают кому-то.
4
Петербургский адвокат Арсений Дмитриевич Пластов вернулся с обычного
утреннего променада. Открывая дверь с медной табличкой: "К. с. А. Д.
Пластов, присяжный поверенный", он усмехнулся. Когда-то этот адрес на
Моховой, 2, и медная табличка были известны многим, теперь же о них
постепенно начинают забывать. Сам же он, тридцатишестилетний Арсений
Пластов, за эти годы карьеры так и не сделал, остался все тем же "к. с."*,
адвокатом без клиентуры, но зато остался честным. Пластов считал, что
иначе нельзя, и вместе с другими подписал петицию против введения
военно-полевых судов**.
Пластов прошелся по кабинету, тронул корешки книг, и в это время
раздался звонок.
_______________
* "К. с." - коллежский секретарь, чин X класса, соответствующий
военному чину "штабс-капитан".
** После поражения революции 1905 года царским правительством 19
августа 1906 года были введены в чрезвычайном порядке военно-полевые
суды, действовавшие вопреки всем юридическим нормам в мирное время.
Представителями общественности было направлено в адрес царского
правительства несколько петиций с требованием отмены военно-полевых
судов как противоправных.
За дверью стоял хорошо одетый человек среднего роста, лет сорока -
сорока пяти, с небольшой русой бородой. Он выглядел уверенным и знающим
себе цену; впрочем, в его глазах адвокат уловил растерянность попавшего в
беду клиента.
- Меня зовут Николай Николаевич Глебов, я владелец фирмы Глебова. Вы
- Арсений Дмитриевич Пластов?
- Совершенно верно. Прошу.
Проходя вслед за гостем в кабинет, Пластов попытался вспомнить все,
что читал в последних газетах о случившемся три дня назад пожаре. Как
назло, в голове вертелись лишь общие слова: "пожар на электромеханическом
заводе" и "миллионный убыток".
- Я весь внимание, Николай Николаевич.
- Прежде всего, Арсений Дмитриевич, хотел бы надеяться, что разговор
останется между нами.
- Можете всецело на меня рассчитывать. Я адвокат, и этим все сказано.
- Наверняка вы слышали о пожаре, случившемся на моем заводе в
воскресенье. Завод сгорел, его больше не существует. Я хочу получить
страховую компенсацию, но обстоятельства подсказывают: без услуг юриста
мне не обойтись. В качестве вознаграждения хочу предложить вам три
процента от страховой суммы.
Пластов осторожно придвинул к гостю сигары - сам он не курил. Судя по
поведению Глебова, дело не простое, раз речь сразу же пошла о
вознаграждении.
- Где вы застрахованы? В "Фениксе"? Или в "России"?
- В "России".
- Сумма страховки?
- Полтора миллиона рублей.
Пластов с огорчением поймал себя на том, что высчитывает, сколько
составят три процента от полутора миллионов. Сорок пять тысяч рублей. Да,
о таких суммах он давно уже и думать забыл.
- Уточним: в каких случаях вы можете получить эти полтора миллиона?
- В страховом соглашении написано: при полной гибели объекта. Точнее:
при уничтожении 90 процентов стоимости предприятия.
- И сейчас как раз тот самый случай?
- Да, тот самый. Вот страховой полис... - Глебов достал из кожаной
папки полис и положил на стол.
- Кто обычно защищает ваши интересы?
- Контора "Трояновский и Андерсен".
- Сергей Игнатьевич Трояновский один из лучших адвокатов России, и вы
отказываетесь от его услуг? Вряд ли кто в нашем корпусе решится перебегать
дорогу такому метру. И особенно я.
- Мне рекомендовали вас как смелого человека.
Услышав это, Пластов с иронией подумал: "Милый господин, попали бы вы
в мою шкуру". Глебов взял сигару, прикурил, сделал затяжку; после этого
некоторое время сумрачно разглядывал корешки книг за спиной Пластова.
- Арсений Дмитриевич, до воскресенья я был богатым человеком, у меня
было интересное дело, которое я любил и в котором прекрасно разбирался.
Отличные сотрудники, а главное - завод. Созданный собственными руками
электромеханический завод. Я ведь не только заводчик, я инженер. Теперь
же... Во-первых, пропало все - и дело, и завод. Во-вторых, у страхового
общества "Россия" есть серьезные сомнения: был ли этот пожар действительно
ненамеренным.
- Они вас официально уведомили об этом?
- Сегодня утром ко мне пришел страховой агент "России". Пока в
частном порядке, но он все же предъявил доказательства, что пожар
подстроен мною.
- Простите, вы можете мне довериться: а на самом деле?
- На самом деле я не имею к пожару никакого отношения. Не знаю,
откуда и как эти доказательства попали в руки страховой компании. Но,
насколько я понял, спорить с ними будет очень трудно. Приписать их
появление можно только странному стечению обстоятельств, но ясно: для
любого суда эти доказательства прозвучат убедительно.
- Что же предлагает "Россия"?
- Мне кажется, они ведут дело к тому, чтобы я добровольно отказался
от страховки.
- А если нет?
- Точных намерений "России" я пока не знаю. Но, судя по всему, если я
откажусь, они начнут процесс. Ну и - вы ведь знаете, они могут нанять для
борьбы со мной лучшего адвоката России. - Глебов осторожно отложил сигару,
и Пластов заметил: пальцы дрогнули. - Сразу после визита страхового агента
я отправился к своему постоянному адвокату Трояновскому. Конечно, Сергей
Игнатьевич уверял меня, что будет драться как лев. Но... когда я попросил
Трояновского высказаться откровенно - мы ведь с ним друзья, - он сказал,
что на моем месте добровольно уступил бы страховку.
- Он сослался на какие-то причины?
- Нет, не сослался. Но шансов выиграть процесс, как он считает, у нас
почти нет. Так что... я стою перед полным фиаско. Если я не получу
страховки, мне грозит позор, долговая яма. Это в лучшем случае. В худшем,
если докажут преступный умысел, - каторга.
Пластов подошел к окну, глянул на привычно оживленный тротуар
Моховой. Дело скользкое, это чувствуется сразу, но ведь впервые за много
лет он получает возможность заработать большие деньги. Причем, что самое
главное, честно.
- Николай Николаевич, вряд ли я помогу вам больше, чем Трояновский. И
потом... если кто-то посоветовал вам прийти ко мне, он наверняка должен
был сказать, что... - Пластов поймал взгляд Глебова. Тот закончил за него:
- Что вы не у дел и в черных списках? Да, меня об этом предупредили.
Это сделал один из помощников Трояновского, Владимир Иванович Тиргин.
Кажется, вы вместе учились?
- Володя Тиргин... Пай-мальчик, не хватающий звезд с неба.
Что это он вдруг вспомнил?
- Тиргин видел, что я в отчаянном положении.
- И это все?
- Думаю, у Тиргина... Как бы это сказать, особое отношение... -
Глебов сделал паузу. - Ко мне.
- Что же сказал Тиргин?
- Он целиком согласился с Трояновским, но заметил, что есть
последнее, отчаянное средство - ваша помощь. Теперь я вижу - он не ошибся.
Кстати, если речь пойдет о гонораре, я мог бы увеличить вознаграждение до
пяти процентов.
Пластов на секунду снова повернулся к окну и невольно застыл. Внизу,
у одного из подъездов, так хорошо ему знакомых, стоял невысокий человек
лет тридцати пяти. Новость: Тиргин никогда не будет прятаться в подъезде
просто так. Помедлив, Пластов повернулся.
- Подождем о гонораре. Прежде всего я должен решить для себя, есть ли
у меня, а значит, и у вас, хоть какой-то шанс. Отлично знаю: Трояновский
никогда не будет ронять марку и отказываться от дела, если есть хоть
какая-то надежда на успех. - Он еще раз глянул в окно. Тиргин исчез. Что
было ему нужно? Непонятно. Выслеживал? Но в выслеживании Глебова для
Тиргина как будто не было никакого смысла. Мелькнуло: Тиргин - ключ к
Трояновскому.
- Николай Николаевич, расскажите коротко о так называемых
доказательствах страховой компании. - Так как Глебов колебался, Пластов
добавил: - Вы понимаете, без них о деле не стоит и говорить?
Владелец сгоревшего завода кивнул:
- Мелких поводов, к которым компания могла бы придраться, немало, я
изложу главные. Во время пожара на заводе находился один сторож, что
естественно, так как был выходной день. Обычно мои сторожа всегда отлично
справлялись с обязанностями. Но на этот раз сторож был, мне кажется,
просто пьян. Видите ли, последние несколько лет сторожами у меня работали
опытные люди, совершенно не пьющие. Дежурили они через день. Но... за пять
дней до пожара одного из них, Ермилова, я уволил. Признаться, сейчас я
вижу, что без всяких причин. Как говорится, этот Ермилов попал мне под
горячую руку.
- Из главных причин все?
- Да, если не считать покупки семидесяти бочек нефти и, вара перед
самым пожаром. Видите ли, нефть входит в состав изоляционного материала
для проводов. Эти семьдесят бочек, годовой запас, я, как назло, принял и
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг