В доме со злосчастной подворотней нас пустили внутрь, но прибора там не
оказалось.
- Мне бы только посмотреть, - объяснял Волин. - До жути.
Хозяин дома, толстый лысый боров, поняв, кто мы, стал тут же потихоньку
подталкивать его в спину:
- Иди, смотритель, топай дальше. Откуда нам знать, за кем ЧЕРНЫЕ ТЕЛА
охотятся? Может быть, им как раз ты нужен.
- Это не по-евангельски, - запротестовала Маша, пятясь к двери.
- По-евангельски, именно, - возразил ей хозяин. - Мотив Евангелий какой?
Спасайся, кто может. Так-то.
- Вот оттуда наперекосяк и поехали, - подхватил Волин, без конца хватая
рукой кобуру. - Точно подмечено. Не кого-то, а себя, б..., спасай, свою
мелкую поганую душонку готовь к вожделенному вседозволенному бессмертию. А
что она есть такое? Мерзость и пыль. Зачем ей, скажи, бессмертие и
блаженство? Да в распыл ее, пускай развеется и сгниет. Туда и дорога. Вот
это бы по справедливости.
- Не перевирай, - пытаюсь одернуть Волина. - Царствие Божие только для
праведников, и в этом смысл. А грешники...
- Враки, - заводится Волин. - Мы же ничего не знаем, нас обмануть - раз
плюнуть. И Богом, и дьяволом. А самое ужасное в том, что мир
неизбирателен. И ему плевать, кто мы. Грешники, праведники. Это мы
придумали, что кто-то с нас будет где-то что-то спрашивать. И бороться.
Душа вроде бы наша кому-то нужна. А на-кось. Христу бы так по честному и
сказать: ваша миссия в мироздании, дескать - сторожить мир, время и еще
какую-нибудь хреновину, это и выполняйте, не посягая на большее, ибо
трудно даже помыслить, что такую пыль господь заметит и, заметив, ублажит.
И не прельщайтесь, и не убивайте зря ради надежды и желания попасть туда,
где вам не светит. Ваше дело - сгнивать, и ради бога. Не ропща. А Христос
надежду посеял, бич человечества.
- Да как же без нее? - удивляется Маша. - Без надежды и жить незачем.
- Незачем, - соглашается Волин. - Во всех аспектах.
- И не живи, - выталкивает его окончательно хозяин. - Но за пределами
моего дома.
- Учти, я уполномочен, - предупреждает его Волин тихо. - Одно только
слово, - и он медленно вытаскивает рацию.
Кнопочка тотчас зажигается, и басистый голос спрашивает:
- Как дела, господин Волин?
- Я пошутил, - тут же предупреждает хозяин. - Я тоже уполномочен.
- Заговор, - кратко сообщает Волин, не глядя на хозяина. - Врагу готовится
поддержка.
- Это вранье, - возмущается хозяин. - Мы заодно.
- Они уже заодно.
- Не перевирайте. Я уважаемый человек. Человек, а не ЧЕРНОЕ ТЕЛО.
- Решайте на месте, - советуют в рации. - Я наделяю вас чрезвычайными
полномочиями. Слышите?
- Я хочу узнать что-нибудь о ЧЕРНЫХ ТЕЛАХ, - отвечает Волин, припечатывая
хозяина к стене тяжелым негнущимся взглядом.
- Пока ничего конкретного. Ни в каких лучах они не просматриваются, но
есть мнение, что это... э-э-э... турбулентные завихрения, перекачивающие
материю с одного конца в другой. По методу пылесоса. Где-то, возможно,
произошла утечка материи и для равновесия требуется выкачать ее из нашего
плотного мира.
- Бредни. Полные.
- Есть другое мнение, будто это особым образом структуризованные тени
неких запредельных, протекающих в ином измерении процессов.
- В задницу. Такие объяснения сам дать могу. А конкретно?
- Ну, знаете, вам никак не угодишь. Решайте как знаете.
- Погодите, а...
Но кнопка уже погасла, и Волин, спрятав рацию, сказал:
- Харчи, быстро.
Хозяйка тут же засуетилась, а Маша, присев на стул, поинтересовалась: что
на том конце, куда нас перекачивают.
- На рай не надейся, - ответил ей Волин. - Мрак и пустота.
- Точно, - подтвердил Мухоедов, прямо руками кладя в рот принесенный
хозяйкой салат. - Природа мира, господа, непознаваема.
Он выпил вторую рюмку и щелкнул пальцами.
- Но-но, - остановил его Волин. - Не на конференции.
- Тело мира - это загадка, - пьянея, продолжал вещать писатель. - Иногда
от него отпочковываются всевозможные образования, и нам не дано понять
суть... Мировые законы - это как водка. Пытаешься постичь и дуреешь.
Факты, увы, для нас непроницаемы. И выводов можно делать, сколько угодно,
и ни один не будет правильным.
- Если ЧЕРНЫЕ ТЕЛА для нас прозрачны, то, возможно, и мы прозрачны для
них, - подумал вслух Волин. - И тогда это взаимоуничтожение.
- А может, ЧЕРНЫЕ ТЕЛА - куколки? - дернул его за рукав писатель. - И раз
в сто лет им необходим выход в плотный мир, для сусусения... для
осуществления жизненного цикла или какого-то преобразования. И они
приходят и уходят, без всяких злых умыслов, ради выживания. И не надо
бороться с ними, задерживать, а просто пропустить, сквозь. Сопротивление
же может привести к краху. Всех. Потому что при сопротивлении энтропия зла
неимоверно возрастает. Всегда, - договорил свою мысль Мухоедов.
- Всё? - поинтересовался Волин, дожевывая бутерброд.
- Можно еще картошку, - предложил хозяин, но Волин его отодвинул.
Поднявшись, он подошел вплотную к Мухоедову и, прижимая его мощным
невысоким телом к стенке, зашептал:
- А тебе не пришло в голову, почему я вас спасаю? В твою пьяную пустую
башку не стукнуло, что о ЧЕРНЫХ ТЕЛАХ могли знать заранее и каждый раз
действительно пропускать, но не через себя, а через вас, олухов
бестелесных, самим предварительно укрываясь? Тебя не осенило, что мог быть
сговор? И ваша жизнь - всего лишь звериная тропа для кого-то. Что вы нужны
лишь для создания звериной тропы. Чтобы вымостить путь. Кому-то. Но нас
оставили, забыли в джунглях в час охоты. И я не могу понять, почему?
- Зачем нас спасать? - выдавил я из себя. - Кто мы?
- Вы обеспечиваете ровность звериной тропы, - медленно ответил Волин с
усмешкой. - Стрижка газона.
- Какой газон?
- Вы из меня слова не вытянули бы, но нас низвергли в саму подстилку, в
мох, и потому - плевать, - Волин подтянул ремень и зачесал волосы. - Когда
я это еще не понял, я искал выход. Но теперь я спокоен, теперь - все. Мы -
просто звериная тропа.
- Ты не ответил.
- Кому? - Волин удивленно оглядел меня и разочарованно покачал головой. -
Виновнику массовых убийств, извини, отвечать не обязательно.
- Что?!!
Мы с Машей закричали одновременно, хотя, собственно, какое до всего этого
дело Маше? Прикрыв ладонями уши, Мухоедов безмолвно раскачивался с носка
на пятку.
- Водярой обпоить бы, - бормотал он время от времени, подымая сощуренные
усталостью глаза на Волина. - Чтобы намертво.
Волин подтянул штаны и почти сладостpастно зашептал:
- Сколько людей ты отправлял в творческое небытие своими приговорами? Они
приносили тебе на суд кусочки своей души - и что ты с ними делал? А? -
изогнувшись, он пpиставил к уху сложенную тpубочкой ладонь и сделал вид,
будто стаpательно пpислушивается. - Ты их топтал, давил, потому что
единственной твоей целью было выравнивание звериной тропы. Для удобства
прохождения. А таланты ей не нужны. Ей нужна одинаковость.
- Мы все сейчас просто бредим, - успокаиваю я Волина. - Ведь это бред -
обвинять друг друга в охоте ЧЕРНЫХ ТЕЛ.
- Но охота разрешена, а мы - закланы.
- Кем?
- Назначь вам ЧЕРНЫЕ ТЕЛА цену, - не ответил Волин, - и вы бы вместе с
ними весь этот мир - к черту.
- Ты заговариваешься, приятель.
- Я - инспектор, я многое пытался узнать и понял: цель подрывной
деятельности во все времена - вовсе не равенство, братство и свобода, а
постепенное стирание этого мира, подготовка, истончение, размывание граней
реальности до иллюзий. Уничтожение мира вменяется в вину всем бунтовщикам.
ЧЕРНЫЕ ТЕЛА - последний этап. Самостирание, проваливание истонченной
реальности в небытие. У меня чрезвычайные полномочия и потому я вас
приговариваю к смерти.
- Он ненормальный, - шепнула Маша.
Волин поднял пистолет и выстрелил. Схватившись за бок, Мухоедов ойкнул и
безвольным мешком рухнул на пол.
- Да что это такое? - успел он сказать, прежде чем закрыл неожиданно
уставшие глаза.
Я схватил Машу за руку и выскочил в дверь. Волин несся следом.
- Волин, - периодически заклинал я, оглядываясь.
Волин не слышал. Пули свистели с разных сторон. Мы выбежали к станции.
Пути уходили вдаль тонкими, слегка волнистыми нитями. Пусто. Электрички не
ходили.
- Я больше не могу, - стонала Маша. - Пусти меня.
- Еще немного.
- Зачем?
- Затем, что я люблю тебя.
- Врешь.
Я не врал. В эти несколько минут пробежки я понял, что в моем сердце
проснулось неведомое мне чувство, и жизнь надо начинать строить на
красоте, терпимости и взаимопомощи. Я понял, нет, ощутил из самого нутра
рвущихся от напряжения легких, что хватит расшатывать и колебать этот мир,
равновесие подошло к критической точке, а, значит, грани реальности пора
утолщать. Я хотел объяснить это Волину, но он стрелял. И тогда мы залезли
на крышу станции. Волин не видел нас, он метался по низу, ради расстрела
спасший нас солдат. С трудом переводя дыхание, мы подняли головы, чтобы
впитать в себя последние краски стынущего неба. И тут увидели ЧЕРНОЕ ТЕЛО.
Оно застыло перед зданием, поднимаясь на высоту крыши, внутри него
вращались какие-то потоки, частицы, излучения. Это было какое-то
первородное, еще не расщепленное состояние, выплеск сингулярности - я не
мог точно определить. Мы почувствовали себя в плену этой первозданной,
всезнающей мощи, мы знали, что сейчас Волин выскочит и как раз вклинится в
ТЕЛО. И будет слизан. Но молчали. И Волин выскочил. Вытянутая, с
пистолетом рука его была словно стерта, но он успел остановиться. В
растерянности, мучимый все тем же любопытством, он протянул к невидимому
ТЕЛУ вторую руку, чтобы в краткий момент стирания успеть ощутить, что
это?, и тут же отшатнулся. Из обрубков его рук фонтаном била кровь.
Отыскав камень, я кинул его в ЧЕРНОЕ застывшее ТЕЛО и кинулся вниз. Волин
слабо по-детски стонал.
- Пристрели меня, - попросил он.
Я вытащил из заднего кармана брюк пистолет вместе с удостоверением
инспектора и прицелился.
- Газон приходится подстригать, - сказал я Волину. - Звериная тропа должна
быть ровной.
Я выстрелил, и тотчас заработало радио. Передавали, что полным ходом идут
восстановительные работы по ликвидации ущерба, нанесенного ураганом. Не
могут пока отыскать снесенные крыши, главы соборов, башни - видимо, они
были перенесены на слишком большое расстояние, и потому просьба... Я
щелкнул ручкой.
- Значит, это был всего лишь смерч, - сказала подошедшая Маша. - Какие-то
отделившиеся куски урагана, получившие временную самостоятельность. Нечто
вроде природного разума, да? Или просто была нужна жертва?
- Стрижка, - поправил я ее.
- Что? - не поняла Маша.
Волин лежал, завалившись на спину, кровь еще текла, постепенно густея.
Открытый рот его силился произнести последнюю фразу.
- Я люблю тебя, - повторил я Маше. - Что бы ни случилось. Навсегда.
- Мы просто все немного сошли с ума, - сказала Маша. - Но это пройдет.
Я обернулся, и тут ЧЕРНОЕ ТЕЛО, развернувшись всем своим огромным
непостижимым фронтом, всеми суставами, круговращениями и гранями, слизнуло
напоследок Машу и растаяло в выцветшем опавшем небе.
И Кто-то навалился на меня и держал за руки и кричал и было вокруг много
лиц и ни одного конкретного и чей-то палец раскручивал какое-то колесо и
быстро и еще быстрее я уже ничего не понимал и понимал что не понимаю где
я был и кем я был и зачем...
Напечатано в журнале: "Порог" (Кировоград), 2002, ©4, с.64-69.
--------------------------------------------------------------------
Данное художественное произведение распространяется в электронной
форме с ведома и согласия владельца авторских прав на некоммерческой
основе при условии сохранения целостности и неизменности текста,
включая сохранение настоящего уведомления. Любое коммерческое
использование настоящего текста без ведома и прямого согласия
владельца авторских прав НЕ ДОПУСКАЕТСЯ.
--------------------------------------------------------------------
"Книжная полка", http://www.rusf.ru/books/: 05.08.2002 13:41
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг