- Почему злой?
- Потому что картины его никто не берет. Кому сейчас нужны бабочки,
закаты? Мир помешался на эротике, а где ее ему взять? Я еще маленькая, вот
он и бесится.
Сев на краешек тахты, Лера долго смотрела на Андрея.
- Я по глазам гадать научилась, - сказала она, - вообще по виду. Даже не
знаю, как. Я, может, экстрасенсом стану, они сейчас хорошо зарабатывают. И
в почете.
- Ты стакан по столу глазами умеешь двигать? - спросил Андрей.
- Стакан не могу, - призналась Лера. - Зачем это надо? Зато чувствую, что
могу направлять или вызывать события. Как бы природу двигать. Если очень
захочу, буду долго думать об этом - где-то случится наводнение или
извержение вулкана, или просто авиакатастрофа, убийства, смерчи.
- А наоборот?
- Можно и наоборот, - согласилась Лера, - но это сложнее. Это надо сперва
предугадывать, где что может случиться, а затем стараться, чтоб этого не
было. Тут грамотность иметь нужно. Вот, наверно, поэтому, - сообразила
она, смешно взлохмачивая волосы, - наверно, поэтому добро всегда сложнее
исполнить, что оно знаний требует, чтоб не просчитаться и быть
действительно добром. Учета кучи вещей. А зло проще и абсолютнее, над ним
задумываться не надо. Добро может обернуться злом, а зло добром никогда.
- И что же в моих глазах? - спросил, приостанавливая моргание, Андрей.
- В твоих, - Лера наклонилась, слегка дотронувшись до Андреева бицепса. -
Вот у мужиков руки здоровые, - отвлеклась она, восхищенно обхватывая двумя
кистями его руку, - совсем другая раса.
- Кыш отсюда, - шутя щелкнул Андрей по ее пальцам. - А то мирное
сосуществование, заключенное между двумя расами, может когда-нибудь
кончиться.
- В твоих глазах неприятная дорога, - сказала Лера, - долгая и темная,
может, даже страшная.
- На тот свет? - предположил Андрей.
- Туда нет дороги. Там сразу - дыра. Так Батя говорит.
Андрей смотрел на Леру, как, бывает, смотрят на мир через уменьшительное
стекло в бинокле, и все кажется очень удаленным, ничего не значащим, почти
вымышленным. В миниатюрной песочнице копошатся человекообразные крохотные
паучки, какой-то невидимый сор выметает с дорожки их прародитель, с
маленьких домов свешиваются в нескольких местах цветные лоскутки тряпок, а
несколько смешного вида женщин роются на одном месте в захваченном
небольшом клочке земли под окном и не видно, что они там делают и что от
их трудов там произрастет.
Вот так и Андрей смотрел на Леру, как бы сквозь пелену времени, уже
лишенную обаяния молодости, с раздавшимся носом картошкой, с утонувшими в
суете дел небольшими зеленоватыми глазами, с волосами, распущенными по
плечам, которые, прикрывая собой недостатки лица, концентрируя внимание на
себе, могут при умелом обращении придать ей не хватающую пикантность.
"Такие женщины становятся неплохими женами, - подумал Андрей, - они жаждут
необычного и удовлетворяются самым минимальным".
Ему показалось, что он слышит запах борща, который Лера будет варить на
кухне для своего мужа, позабыв о своем давнем чердачном обитании, полном
синяков и книг, с вымораживающим небом, Андреем и страхом быть когда-то
обнаруженной. Верная покорная подруга, так рано понявшая ценность и
красоту домашнего очага. Уставшая на всю жизнь от протеста, неустройства и
разговоров. Борщ от сильного кипения прольется ей на передник, она снимет
и постирает, молча и устало вычистит печку. Все это останется в ней как
сон, каприз, и только, может, иногда пронзит ее острая печаль или
затаенная тоска захватит на время ее сердце, требуя чего-то, и она не
поймет, чего.
Он ощутил, как на его плече вновь зреет ощущение чего-то ледяного и
чуждого, затем опускается вниз, к груди, и все вокруг откатывается назад.
Все, приближенное с таким трудом! И вновь надо идти с начала, до невидимой
ледяной черты, и вновь ощущать, что ничего нет, кроме скуки и равнодушия.
По чужому миру, с заброшенными в его голову чужими мыслями, с клубком
желаний, замораживаемых прикосновением вечности. Кто он в этом мире?
Зачем? Уходи, Лера, ступай на свой чердак! Не береди то место, где души
давно нет, где обитает лишь мировой вселенский дух, которому все
одинаково. Мировая скорбящая, глухая к человеческому страданию душа.
* * *
Плехановская улица упиралась своим концом в дощатый неровный барак, за
которым оголтело и затравленно лаяла соскучившаяся по работе собака.
Андрей легко нашел дом, он стоял как раз возле тупикового забора, в нем
было всего пять квартир, и в одну из них он постучал. Несмотря на
солнечный яркий день, вокруг было абсолютно безлюдно, ставни соседних
домов стояли прикрытыми, и, никем не сдерживаемая, собака без помех
отводила душу. От ее разгоряченного, слегка охрипшего лая над забором
поднимались клубы пара и, переваливаясь, перетекали на улицу, куда сама
собака вырваться не могла.
"Скорей всего, никакой женщины тут нет, - подумал Андрей, - даже если это
и не чистый розыгрыш, то не такая она дура, чтоб вот так запросто собой
рисковать. Но, может быть, она живет где-то рядом, напротив или же это ее
знакомые, и она просто хочет убедиться, действительно ли я ищу ее. Может,
я нужен ей, как моральный двойник. И если она меня где-то узнала, то
должен знать ее и я".
Не открывали долго. Но Андрей еще постучал, и сильнее, и дверь наконец
скрипнула на петлях. Заглянув за нее, он увидел дряхлого сгорбленного
старика и хотел было объяснить, по какому делу явился, но старик показал
себе на уши, дескать, ничего не слышит, и жестом пригласил войти.
Подобного убожества, которое царило внутри, Андрей еще нигде не видел.
Стены были измазаны чем-то черным, липким, наподобие смолы, на низком
заваленном вбок потолке слабо догорала запыленная лампочка, а кривые доски
пола прошатывались столь сильно, что Андрей невольно пошел вдоль стены.
"Нет, в этом убожестве такая дама обитать никак не может", - твердо решил
он. Прошел предбанник, с запахом чего-то захламленного и давно мертвого,
затем просторную, но совершенно темную кухню с одиноко стоящей в глубине
черной старинной печкой, стены ее были черными от копоти и сажи, и было
видно, что пища уже давно не приготовлялась здесь. Пройдя холодную
ненужную залу, он открыл дверь и очутился в большой зеленой, затянутой
дымом комнате, где за массивным квадратным столом сидело несколько
человек, рассматривая что-то перед собой и отчаянно жестикулируя. До
Андрея долетело несколько фраз, прежде чем его заметили: "Архимед неплохо
поработал. Ситуация доведена до логического конца, нигде не ошибся.
Расчеты были сложны. Но надо еще решить дело с Вайтисом".
Ведший Андрея старик постучал о давно некрашеную притолоку, и все,
оторвавшись от стола, посмотрели на Андрея.
- О, да это наконец наш дорогой Сагизмунд-аб-Дарешвах, - приветствовал его
оказавшийся напротив Андрея толстый и веселый человек. Свет от зеленого
абажура падал ему на лысину, и она ярко и омертвело блестела, удивляя
несообразностью с роскошным и живым туловищем.
- Меня зовут Андрей, - удивился Андрей. - Я ищу женщину.
- Все мы кого-то когда-нибудь ищем, - не переставая улыбаться, говорил
толстый мужчина. - Вот мы, например, вас искали.
- Зачем?
- По нашей картотеке вы должны быть Поставщиком.
- Я, наверно, пойду, - сказал Андрей. - Или вы объясните, что все это
значит.
- Но ты же и сам все прекрасно понимаешь, - удивился толстяк, - а это
будут твои компаньоны. Не сразу, но после системы мер.
- Каких мер?
- Которыми все всюду меряется.
С трудом поворачивая покойницкой, искусственно прикрепленной к роскошному
туловищу головой, толстяк нагнулся, извлек из-под стола школьные крошечные
весы и шутливо качнул их стрелку перед Андреем.
- У вас репетиция? - догадался Андрей, по привычке широко раздвигая рот. -
Подготовка к спектаклю? Вечер смеха?
- Ты - Сагизмунд-аб-Дарешвах, - еще раз напомнил толстяк. - Тебя прислали,
чтобы ты здесь сыграл свою роль, так?
- Tак, - неожиданно подтвердил Андрей, хотя прекрасно знал, что это не
так.
- Тогда играй, - развел мясистые руки говоривший.
- Но как? - Андрею становилось смешно. С кем-то его здесь путали, и это
было интересно.
- Но разве тебе не сказали? - удивился мужчина.
- А кто мне должен был говорить? - вопросом же ответил Андрей. Он отметил,
что остальные присутствующие молчали и даже не шевелились, но при
последних словах один из силуэтов отмер и, резко повернув к нему голову,
сказал:
- Там в бумажке было написано.
Андрей вынул из кармана смятую им накануне бумажку с данным адресом и,
развернув ее, вновь перечел. Теперь он увидел под адресом мелкие нечеткие
слова, которых не заметил ранее, и в них значилось, что взамен он должен
помочь сделать Ку-фу-ли.
Андрей хотел спросить, что такое Ку-фу-ли, но почувствовал бестактность
подобного вопроса и смолчал. В конце концов, если его с кем-то все же
путают, неэтично выведывать чужие тайны.
- Архимед создаст тебе ситуацию, и ты попадешь в нужное место, - пояснил
толстяк, зевая.
Андрей упорно молчал, теперь он не сомневался в том, что это чья-то злая,
проделанная с ним шутка. Используя его интерес, его толкнули прямо в пасть
какой-то явно мафиозной группы, в лучшем случае, в клуб сумасшедших. И
сделал это кто-то из его окружения. Тот, кто знал о поразившей его
воображение женщине из чужой квартиры. Кто-то из богов? Или Козельский -
из ревности?
- Материал мы тебе дадим завтра.
- Наркотики? - сразу предположил Андрей.
- Ну, что-то вроде этого, - неопределенно покачал синеватой головой
толстяк.
Он покачал, и Андрей заметил, что из левого глаза у него что-то выпало, с
тихим звоном ударившись о зеркальную поверхность стола, толстяк неуклюже
завалился на стол, вылавливая выпавшее, поднял и, осмотрев, точно
драгоценный редкий камень, положил в карман.
- Опять линька началась, - посетовал он полушутливо-полуиронично, - мысли
сыпятся, как шелуха.
Один из замерших в неподвижности силуэтов зашевелился, отделился от стола
и подошел к Андрею, оказавшись совсем небольшого роста, деревенского
склада мужичком, которому бы лапти да котомку за спину. Мужичок хитро
сощурился и, тронув Андрея за рукав, сказал:
- Пошли.
Он привел его в крохотную комнатку, где стояли две железные, очень высокие
кровати, а стены были увешаны разного размера иконами. Присматриваясь к
ним, Андрей не увидел ни одного знакомого лика или сюжета, только на одной
из них, самой маленькой, было традиционное изображение Иисуса, но не
распятого, а наблюдающего за распятием своего двойника. И рядом -
фотографии некоторых тиранов от Нерона и Драконта до Сталина.
- Кому вы тут поклоняетесь? - не понял Андрей, на противоположной стене
высматривая и свое крохотное изображение в золотистой рамке.
- Это наши люди, - ответил весело человек. - Наши агенты, которые, увы,
погорели все до единого.
- Почему?
- Потому что не смогли сдержать прогресс. И джинн саморазрушения вновь
одержал верх.
- Какой джинн? Какой верх?
Не ответив, человек достал из кармана колбасу и смачно откусил от нее
кусок.
- Ем только на ходу, - жуя, пояснил он, - а за столом - не могу. -
Прогресс - это смерть, понимаешь? Ее техническое приближение. На него надо
узду, для торможения и, как ни странно, именно тираны ее прекрасно
создают.
- Узда? Залитая кровью? - поразился Андрей. - Отдаление смертью же смерти?
Да вы в своем ли уме?
- Вообще у меня много, конечно, чужого ума, - не стал отрицать человек, -
но "смертью смерть поправ" - это же еще Христос говорил, имея ввиду именно
это. Это наша идея. Погибали миллионы, затормаживалось, но спасалось
человечество.
- Эта идея не нова, - заметил строго Андрей, - теория
человеконенавистничества во имя чего-то непонятного.
- Сейчас, кстати, мы проводим ее смену на другую. Для этого ты и нужен.
Смена цивилизаций - как ты на это смотришь?
- Чего?
- Ну, а что прикажешь делать? - подмигнул ему лукаво мужичок, дожевывая
колбасу. - Тупик, брат, ничего не поделаешь. На конечной остановке
положено сходить. Да уж. Иначе все вокруг ухнет вместе с задержавшимся.
Теория тираномании тоже ухнула, все они бесконтрольно зарываются и в конце
концов провоцируют против себя вспышку, взрыв, материализацию скопившихся
знаний. Теперь в ходу теория линьки. Она безболезненна, гуманна и
полностью подвластна контролю. Ошибки в ней сведены до минимума, а ее
принцип - в процессе действий сводить до минимума общемировой вектор зла -
позволяет хорошо вербовать сторонников.
- Бред какой-то, - попробовал ущипнуть себя за нос Андрей, чтоб убедиться
в том, что не спит.
- Бред, - согласился мужичок, - и именно это хорошо.
- Вы что, разыгрываете меня? - стал по серьезному раздражаться Андрей,
жалея о потерянном времени, которое он, вместо того, чтобы провести его на
представлении Козельского, переводит здесь совершенно бездарно.
- А Козельский тоже агент? - неожиданно спросил он и тут же смутился. -
Что-то я ничего не пойму.
- А я объясню, - успокоил его мужичок. - Я всегда все объясняю. У меня
такая привычка - всегда все объяснять до конца. В твои задачи будет
входить всего лишь поставлять материал. Мы еще не придумали, что это
будет. Скорей всего, стиральный порошок, а может, кофе или яичная смесь.
То, что чаще всего употребляют. Ты будешь главным поставщиком. Это не
будет занимать много времени, и ты успеешь делать все остальные твои дела.
- Ну и что? При чем тут какая-то смена?
- Конечно, ничего. Просто будет тихий всплеск мутаций, наследственности,
человек перестанет воспроизводить себя, родится что-то другое, новый вид.
Это было уже не раз, ничего страшного в этом нет, новый виток эволюции,
следующая попытка. Ни одному человеку не станет от этого больно. Но зато
все разом прекратится, все зло. Способ неоднократно опробованный и
довольно действенный.
- Нормально, - оценил Андрей, - а какова, собственно, ваша роль во всем
этом?
- Роль, конечно, у каждого тут есть, - закивал одобрительно мужичок,
сморщивая маленький курносый нос. - Я, например, создатель ситуаций. Я
работаю почти даром, это мое хобби. Я многим помог, да.
- Фантастика, - протянул Андрей.
- Совершенно никакой. Все обыденно и рутинно. У меня клиентура есть своя,
и каталоги. Я могу создать все. Допустим, человека в чем-то не
удовлетворяет та ситуация, в которой он вынужден вращаться. Смена же
ситуаций происходит независимо от его, человека, воли, так? А от разных
обстоятельств, других людей. Это воспринимается им, человеком, как рок,
судьба, над которой он не властен. Но ведь ситуации можно создавать!
Конечно, это время, мастерство, талант. Иной раз приходится начинать
цепочку влекущих друг друга ситуаций бог знает откуда - совершенно,
казалось бы, не связанных людей, событий - для того, чтобы эта
рассчитанная цепочка наконец привела в определенное время к нужному
результату, к искомой, нужной тебе в данном месте ситуации. Это как
захватывающая партия.
- Плетение интриг, - уточнил Андрей.
- Вовсе нет, - спокойно, без тени обиды возразил мужичок. - Любая интрига
зиждется на обмане, сплетнях, подкупе, нечестности. А я создаю все
натурально, не подкопаешься. Со стороны все выглядит случайно, обычно, я
один знаю, что эта цепочка - созданное мною творение. И, потом, - наш
принцип насчет минимизации зла. Впрочем, это я так, чтобы себе цену
набить, к вашей работе это никакого отношения не имеет. Мне просто реклама
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг