Здесь-то он понял, какую роль в жизни животных занимают запахи. Запахи
трав, деревьев, земли, других животных. Эррера в течение двух дней
испытывал бешеное неутолимое влечение к Жаннет. Наконец, на третий
инстинкт осилил его разум. Его не смутили даже миниатюрные передатчики,
повешенные биологами им на шеи. При обратном превращении он испытал тяжкий
и липкий стыд. Ни до, ни после у него и в мыслях не было таких желаний.
Еще долго воспоминания о сибирской тайге заставляли его краснеть в
темноте, когда он ложился спать.
Никогда до этого ему не приходило в голову даже поухаживать за Жаннет. Она
ему просто не нравилась. У нее были длинные, очень стройные ноги и
высокая, красивой формы грудь, но такое неинтересное и невыразительное
лицо и такое полное отсутствие какого бы ни было огонька в характере, что
последними двумя качествами она резко выделялась из всей команды своей
человеческой бесцветностью.
И вот теперь Эррера мучительно хотел уйти. Он испытывал к Жаннет какие-то
смутные чувства, может быть, не чувства, а комплекс вины. Ему не хотелось
разбираться, чтобы не завязнуть в этом. Но сейчас нужно было прежде всего
уйти.
Неожиданно сзади раздалось сухое покашливание. Молодые люди обернулись - в
дверном проеме стоял капитан. По-видимому, он задался целью не отставать
сегодня от офицера.
- Теперь вы здесь, Эррера Мартин, - констатировал он. - Так я и знал.
Только с этим отсеком нет никакой связи, кроме аварийной и специальной...
Простите меня, Жаннет Пуйярд, но нам нужно поговорить.
- Я пойду? - почему-то спросила она.
Офицер виновато пожал плечами, так, будто ему помешали закончить
интересный для него разговор. Мужчины молча проводили ее взглядами.
- Вы не должны портить праздник Ютте Торгейссон,- сказал старик.- Я не
знаю, да и не вправе интересоваться, серьезно ли это у вас, но не надо
девочке портить последний праздник перед высадкой. Кто знает, что ждет вас
там?
- Мне кажется, это серьезно. Я пойду, капитан?
- Да. А завтра нам предстоит обсудить состав разведывательного отряда...
Пусть меня не ждут - я подойду к столу позже.
- Что-нибудь случилось? - спросила Ютта, когда Эррера вернулся в зал. В ее
глазах не было свечечек, в них застыло беспокойство и смятение. Она как-то
поникла, и даже ее чудесная кожа казалась серовато-оливковой. Все уже
сидели за накрытым столом, уставленным хрусталем и причудливыми сервизными
приборами. Никто не ел, все молча и вопросительно глядели на командира.
- Простите за опоздание, вместе с капитаном проверяли агрегаты, - сказал
он и сел рядом с Юттой.
Внезапно Эррера почувствовал, что ребята огорчены его поступком, обижены
за Ютту. Товарищи связывают их воедино и своим молчанием налагают на него
какие-то обязательства. Понял, что в какой-то мере принадлежит ей в глазах
окружающих, но эта мысль его впервые не испугала.
- Прошу простить меня за задержку! - В дверях показался Кэндзибуро Смит. -
Виновны дела текущие! - Он поискал глазами, нашел среди сидящих Эрреру и
поинтересовался: - А где наш уважаемый Рэд Селинджер?
- Я здесь, капитан! - пробасил Крошка, появляясь из двери за спиной Смита
с огромным блюдом в руках. - Кабаньи головы, фаршированные
куропатками!-торжественно провозгласил он.
Действительно, на подносе лежали три кабаньи головы, от блюда поднимался
пар. По традиции балов каждый член экипажа обязан был представить на суд
товарищей одно блюдо, изготовленное своими руками. Рэд, с помощью пищевого
синтезатора, совершил чудо - создал кости кабаньей головы, мясо и даже
хрящи, начинил фаршем куропаток, что, впрочем, было уже проще, и даже
ухитрился как-то сделать шерсть. Он повторил кулинарный подвиг лаосских
монахов, еще в XVI веке приготовлявших из сои и бумбуковых палочек вполне
натуральных кур.
Появление Крошки было встречено аплодисментами, выстрелил металлический
баллон с шипучим безалкогольным напитком, из горлышка баллона вырвалось
пламя.
- За мать-Землю! За восемь миллиардов наших братьев, тяжелым и
самоотверженным трудом преобразующих ее! - сказал капитан вставая и
поднимая бокал с кроваво-красной жидкостью. Тост был традиционный, и все
выпили стоя.
Поднялся обычный за праздничным столом шум.
Эррера и Ютта брели по длинному коридору в свои каюты.
- Замечательно прошел праздник! Ютта слегка охмелела и была всем довольна.
Эррера шел, держа в руке шпагу, которую отобрал у кого-то. О том, что у
него своей не было, он помнил, вспоминал, как отобрал шпагу, но не мог
восстановить в памяти, кому он кричал: "Я здесь единственный офицер, сдай
оружие!". Впрочем, все это было неважно, главное было охранять Ютту от
капитана.
- Милый, обними меня или хотя бы возьми под руку, я, кажется, пьяна.
Он обнял ее и поцеловал в смуглую щеку. Она согласно кивнула головой.
- Еще.
Он поцеловал ее еще раз, в глаз. Под губами шевельнулись ресницы.
- Мы так не дойдем, - сказала она, не делая никаких попыток тронуться в
путь.
Тогда он взял ее за прохладную руку и повел за собой. Шпагу он бросил.
- Ютта, ты меня любишь? - спросил Эррера, когда они, наконец, добрались до
каюты.
- Что с тобой? -она стояла спиной к нему и глядела на себя в зеркало.
- Нет, скажи мне, ты меня любишь? - настойчиво допытывался он, заглядывая
ей в лицо.
- Что с тобой? - повторила она. Внимательно посмотрела в зеркало и, увидев
его встревоженное лицо, заволновалась:
- Ты заболел? Сходи завтра к Мзие.
Он молчал, и выражение его лица не менялось.
- Люблю, ну, люблю,
- А серьезно?
- Люблю. Но запомни, Эр. Я не Жаннет. И холодного человека около себя не
потерплю!
- Но ведь он же любит ее!
- Мне такой любви не надо!-тихо сказала она. И он понял.
Антуан Пуйярд любил свою жену великодушно. Он вообще снисходительно
относился к человеческим слабостям. Но Жаннет от этого почему-то не была
счастливее. В глазах общества и перед лицом закона они не были семьей,
хотя и прожили совместно уже пятнадцать лет. Пуйярды не считались семьей
из-за того, что Антуан не хотел детей, и теперь, как сожители, они не
имели никаких льгот и не пользовались никакими преимуществами. Их
положение можно было приравнять к гражданскому браку в средневековой
Европе, когда там властвовала христианская церковь. "Что мне их
регистрационный номер? - говорил Антуан. - Я не самец, учтенный
статистическим бюро. Нам не нужны их подачки и поблажки, мы все завоюем
сами!" Он, как всегда, расписывался за двоих. А Жаннет хотела детей, и ему
стоило большого труда объяснить ей и себе, чем, кроме эгоизма, можно
оправдать это нежелание.
На следующий день молодой офицер нашел Кэндзибуро Смита опять в рубке у
экрана.
Кэп, сказал молодой человек, и капитан поморщился, - кэп, мы хотели с вами
еще раз просмотреть списки десантников.
- Хорошо, - ответил капитан, страдая от фамильярности офицера и
непрофессиональных терминов. Давайте, последний раз проверим
психофизическое состояние личного состава десантной группы.
Они прошли в медицинский отсек, впереди Эррера, позади капитан, и сели у
диагноста. Офицер нажал пальцем на клавишу "Пс. и Физ. сост.". Когда
машина прогрелась, на коричневатом экране загорелась надпись' "Кэндзибуро
Смит, капитан".
- Можно пропустить.
Офицер кивнул, корабль остается на орбите, капитан - на корабле. Нажал
кнопку. Экран написал: "Эррера Мартин, руководитель". Потом пошел текст
мелкими буквами: "Кровь - норма.
Почки, печень, сердце, легкие-норма.
Гормональные отправления - норма.
Костно-мышечный аппарат незначительно ослаблен.
Нервные реакции - несколько повышены.
Мышечная реакция - норма.
Общий тонус - норма".
- Отклонений нет, - сказал капитан. Действительно, отклонения в нервных
реакциях были у всех. У всех... кроме Жаннет Пуйярд.
- Я всегда считал ее самым лучшим приобретением для команды, - буркнул
капитан. - Антуана Пуйярда взяли ради нее.
Для офицера это было неожиданностью.
- Итак, капитан, состав разведотряда определился: Эррера Мартин, супруги
Пуйярд, Ютта Торгейссон, Том Гар-рисон и Мзия Коберидзе.
- Да. Около континентальной ракеты остается дежурить пилот Рэд Селинджер.
Это логично, он биолог и стажировался оператором на Биотрансформаторе.
Эта планета оказалась родной сестрой Земли. Совпадения превзошли самые
смелые ожидания. Атмосфера была кислородно-азотно-гелиевая, воды было
достаточно. Подумать только! Атмосфера, пригодная для жизни земных существ
и, возможно, пригодная для питья вода. Температура в пределах плюс сорок
минус тридцать. Орбита - слабо эллиптическая, близкая к круговой. Размеры
планеты составляли ноль восемьдесят пять от земной, а масса - шестьдесят
процентов от массы Земли. Когда были получены эти результаты, команда
бросилась проверять взятые с собой семена земных растений. Все чувствовали
себя колонистами.
Кэндзибуро Смит сгоряча и для того, чтобы отделаться от мешавших ему
посетителей рубки, предложил конкурс на лучшее название планеты. С этого
момента члены экипажа просто перестали видеть приборы и схемы на своих
постах. Все перебирали варианты названий, а по вечерам спорили до хрипоты.
Капитан вынужден был отменить конкурс.
- Думаю, что лучшее название появится при более близком знакомстве с
планетой,- сказал он.- Мы будем иметь возможность наблюдать за всеми
действиями разведывательного отряда. Каждый десантник понесет на груди
миниатюрную телекамеру, и наша задача - держать в исправности все
приемники на корабле.
Энергия экипажа вылилась на телеприемники. Их просматривали и чинили по
двое и по трое каждый экран. Была даже сделана попытка на время
переоборудовать Главный Навигационный Экран. Когда капитан это обнаружил,
он так побагровел, что, казалось, его хватит удар. Святотатец в этот день
не появился ни к обеду, ни к ужину.
Наконец долетели до планеты и легли на круговую орбиту. При этом в течение
получаса предстояло несколько сложнейших эволюции корабля. Капитан провел
их, казалось, не глядя на приборы, экраны дисплеев показывали отклонения
от расчетного маневра на проценты или сотые процента. Его помощники
застыли каждый на своем месте и в особенно удачных случаях бормотали:
"Машина!", имея в виду голову капитана.
Два дня корабль летал по круговой орбите, уточняя полученные еще в космосе
параметры планеты. За это время свободные от вахт члены экипажа при
незначительном увеличении экранов успели рассмотреть на планете
динозавров, летающих коров, гигантских каракатиц и даже двуногого
человека. Но что точно видели все и что подтверждалось показаниями
приборов - на планете были леса, и реки, и моря. На ней был ветер и,
наверное, была трава. Хотелось бы, чтобы была трава и цветы на ней.
Континентальная ракета опустилась на большую поляну и твердо встала на три
ноги. Перестали напряженно трещать приборы, корректирующие спуск и
посадку. В иллюминаторах было черно от дыма, а в дыму с одной стороны
горели сучья и небольшие стволы. Когда дым немного рассеялся, через
наименее закопченный иллюминатор все увидели какие-то цветные пятна:
синие, оранжевые, зеленые. Было страшно интересно, но больше рассмотреть
ничего было нельзя. Похоже, что это была растительность, которую они
видели еще с орбиты.
Пока стерилизовали в камере "магнитного ползуна", которому предстояло
вымыть стекла, начало темнеть.
Так дружно еще ни разу не вставали. "Магнитного ползуна" выпустили сразу
же после завтрака. Все ждали затаив дыхание, и наконец в одном из
иллюминаторов появилось светлое пятнышко, оно росло, стали видны две
металлические лапки с губками-водососами на концах. Потом робот переполз
на другое место и исчез где-то на макушке ракеты (может, испортился в
самый нужный момент), а люди приникли к окну в новый мир.
Вокруг ракеты в радиусе пятидесяти метров была выжженная земля, покрытая
шлаком и еще дымящаяся. На некотором отдалении от корабля лениво горели
какие-то стволы. Но за краем гаревой площадки росла трава. Пестрая -
зеленая, с желтым и синим. Это было очень красиво, трава разных цветов
росла кустиками или, скорее, клумбами. Кончалась оранжевая клумба,
начиналась синяя. Казалось, кто-то высаживал эти травы и цветы, кто-то
сознательный. За травой начинался лес и кустарники, яркие, бутафорские.
Лес был похож на старинную палехскую миниатюру, деревья с красными или
синими стволами и неправдоподобными причудливыми, разноцветными листьями.
Этот день просидели в ракете, ждали, может, мир планеты подойдет ближе.
Придут животные, если они здесь есть, прилетят птицы. Нужно было оценить
опасности этого леса, слишком уж ярко и добродушно он выглядел, надо было
взять пробы воздуха, исследовать микроорганизмы. Но в воздухе, сожженном
теплом, выделившимся при торможении, и на почве, покрытой шлаками, ничего
не могло быть. Предстояла работа.
И все ждали, очень ждали разумных существ.
Но существа не появлялись. Люди занялись анализами. Прежде всего воздух и
микробы. Потом послали за травой "краба". Маленький, управляемый с ракеты
танк с щупальцами нарвал разноцветной травы и даже сломал прутик с листвой
от росшего ближе всего куста. Он же принес пригоршню почвы. Потом еще один
рейс. Потом еще. Так прошел день второй.
На третий день проснулись очень рано, как только взошло местное солнце.
- Смотрите! - крикнула Мзия. - Ночью был дождь! Отмыло все иллюминаторы!
Действительно, кое-где на стеклах виднелись грязноватые подтеки. На
горизонте справа от первого иллюминатора сияла вполне земная, разноцветная
радуга.
- Давайте смотреть, может, покажутся разумные существа,- сказала своим
бархатным голосом Ютта.
- Нет! - отрезал начальник отряда.- Будем завтракать. Иначе вместо научных
наблюдений я получу от вас голодные галлюцинации.
- Странно, - задумчиво произнесла Жаннет, приступая к завтраку. - Почему
все-таки трава здесь оранжевая?
- Потому что фотосинтез может осуществляться не только в хлорофилле.
Возможны другие механизмы... - И Антуан Пуйярд, не дожевав первого же
куска, пустился объяснять способы усвоения растениями световой энергии.
Говорил он долго и скучно, с отступлениями и примерами. Его большие,
выразительные глаза остекленели. И казалось, что у него есть еще одна пара
глаз, которыми он просматривает свою внутреннюю картотеку и извлекает из
нее микрофильмы с необходимыми сейчас данными. Задолго до конца речи у
всех испортился аппетит и настроение.
Выдержать долго Антуана Пуйярда могла только его жена. Остальные,
признавая за ним подавляющую эрудицию, избегали общения с биологом. Эрреру
он необычайно раздражал. Вся огромная эрудиция Пуйярда была поставлена им
на службу собственнической психологии. Весь этот мощный аппарат, включая
мысли Монтеня и изречения Ларошфуко, призван был обеспечить душевный
комфорт, материальные удобства и моральные права их обладателя. Это, по
мнению офицера, выносить было невозможно.
- Черт с ним! - пробормотал Эррера и двинулся проверять показания
приборов. У приборного пульта уже были Крошка и Мзия.
- Воздух как воздух, - сказал Рэд, когда он вошел.- Четыре группы
микроорганизмов, совершенно безвредных.
- Можно выходить в шортах и загорать? - ехидно спросил Эррера.
- Можно. - Рэда нелегко было смутить.
Эррера задумался. Тихо гудела система жизнеобеспечения, да пощелкивали
приборы. Когда он поднял голову и обернулся, то увидел, что за спиной
собрались все остальные члены отряда.
- Нужно выйти и осмотреться, - тихо предложил Рэд.
- Хорошо,- решился Эррера. - Выходим. Прошу надеть костюмы биологической
непроницаемости. Не забудьте оружие. - Он повернулся к Селинджеру: - Дай
нам пяток мышей... Остаются Мзия и ты.
- Почему я? - закричал в отчаянии Рэд.
- Ты - пилот!
Когда группа подошла к краю опаленной почвы, то первое, что всех поразило,
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг