Он сделал все, как сказал Бонифаций, и, лежа на кровати
поверх покрывала, рисовал в своем воображении недостроенный дом
на углу 3-го Богородского переулка и улицы Александра Ульянова.
"31 августа 1970 года, 31 августа 1970 года, 31 августа..." -
упорно повторял он про себя. Через некоторое время ему стало
спокойно и радостно, будто кто-то огромный и всесильный взял
его под свое покровительство, и он понял, что все будет так,
как он захочет... В следующее мгновение он почувствовал легкий
толчок из-под низа, будто его аккуратно пихнули в спину, и он
медленно и плавно, как невесомый воздушный шарик, поднялся
вверх, оставив свое тело на кровати. "Жаль, что я вижу себя
только сверху, было бы интереснее посмотреть снизу", - подумал
он, пролетая сквозь стену в другую комнату. Проплыв мимо
безмолвно игравших в шашки Маринки и Бонифация, Федор вылетел в
открытую форточку и стремительно взмыл ввысь, штопором
ввинчиваясь в небесную твердь.
7. Через годы, через расстоянья
Федор очнулся на холодном бетонном полу. Сверху, на месте
потолка, синело подсвечиваемое ярким, но не горячим солнцем
небо с размазанными по нему перистыми облачками, а снизу
раздавались громкие детские голоса: "Прикрой, Колян! Получай,
фашистская гадина! Стреляй! Стреляй же!" Федор спустился на
один этаж и увидел на лестнице мальчишек с длинными
пластмассовыми трубками во рту, через которые они обстреливали
рябиной, с шумом выплевывая-выдувая ее, укрывавшегося за
стенами недостроенной квартиры "противника" - таких же
шалопаев, как и они сами. "Атас!" - закричал один из них,
увидев Федора. Загрохотали ступени: пацаны стремглав бросились
наутек, очевидно, приняв Федора за строительного рабочего.
Перепрыгнув сразу через несколько ступеней, Федор подскочил к
бездверному выходу из оборонявшейся квартиры и схватил за
шиворот одного из выбегавших сорванцов.
- А-а-ай! - закричал испуганно мальчишка, дрыгая ногами,
как пойманный за уши кролик. - Что я вам сделал?!
- Да не бойся, в милицию не отведу... если скажешь, где
Веревкин, - прижал его к стене Федор, чтобы не дергался.
- Ванька? Нету его тут, - заныл мальчишка. - Он домой
убежал: ему Женька рябининой в глаз зафигачил.
- Давно убежал?
- Не знаю... Минут пять... Отпустите, а?
- Иди и запомни, что стройка - не место... - не успел Федор
закончить свое напутствие, как мальчишки и след простыл.
Федор взбежал на последний недостроенный этаж, девятый или
десятый, и прошелся взглядом по 3-му Богородскому переулку и
улице Александра Ульянова: мальчика в синих шортах и клетчатой
рубашке нигде не было видно... Где его теперь искать? Федор еще
раз внимательно осмотрел окрестности и заметил в самом начале
улицы Александра Ульянова быстро приближающуюся машину скорой
помощи. "Неужели, та "вредная женщина с работы" говорила
правду? - лихорадочно соображал Федор, сбегая по лестнице. -
Ваня пошел домой... но мог вернуться, не дойдя до дома, ведь он
и не дошел на самом-то деле. Вернулся, а приятелей уже нет,
потому что я их вспугнул... И никаких свидетелей!" Когда Федор
подбежал к дыре в заборе вокруг стройки, машина с большим
красным крестом была уже метрах в двадцати от него. Ехала она
теперь не очень быстро и не вполне уверенно, словно водитель
что-то высматривал по сторонам дороги. Расстояние - пять
метров: водитель повернул голову в противоположную от Федора
сторону... Воспользовавшись удобным моментом, Федор проскочил в
заборную дыру и прыгнул на передний капот машины... Истерично
завизжали тормоза, и, соскользнув с капота, Федор полетел
вперед и вниз, ударился плечом об асфальт, несколько раз
перевернулся, задев головой за бетонный бордюр проезжей части,
и со снятым с макушки скальпом распластался поперек дороги без
сознания.
Ударившая в голову боль отлетела, обернувшись черной
птицей, и Федор плавно вспарил вверх, на небеса, радуясь
удачному исходу дела: медикам теперь придется его подобрать и
отвезти в трамвпункт, а когда они вернутся, если они, конечно,
вернутся, Ваня Веревкин наверняка уже будет в другом месте: эти
мальчишки - шустрые, как ртуть, на одном месте долго не устоят.
В таком вот прекрасном настроении Федор прибыл на небеса и
увидел сидящих на ватном облаке двух ангелов в белых одеждах,
один из которых задушевно говорил другому:
- Мать твою через коромысло! Зря мы мальчишку взяли.
- Зря-зря... Он же видел, как мы этого ханурика сбили...
Если бы ханурик пьяным был, тогда другое дело, а он, вроде,
трезвый, не пахнет даже, поди докажи, что ты не виноват... И
откуда он взялся, как с неба свалился, ебать-колотить!
Мальчишка - единственный свидетель, так что мы сразу двух
зайцев убьем: мальчишку к нам отвезем - задание выполним, - а
этого где-нибудь по дороге выбросим, ищи нас потом!
Федор осторожно разлепил глаза и увидел сидящих к нему
спиной на передних сидениях водителя в черной водолазке и
санитара в белом халате, а рядом с собой, на соседних носилках,
- тихо спящего Ваню Веревкина. Надо было срочно что-то
предпринимать, но боль ударила в голову, и Федор поспешил
сожмурить чугунные веки...
- А может, этого тоже к нам? - спросил санитар, совсем
молодой еще, судя по голосу, парень.
- Ты что, охерел?! - ответил шофер, очевидно, обладавший
некоторым авторитетом в силу своей романтически-рваческой
профессии.
- Тогда может...
- Нет, лучше не надо. С мальчишкой все шито-крыто будет,
потому что задание сверху, государственной, можно сказать,
важности, а если мы этого... За такую самодеятельность по
головке не погладят!
- Ладно, положим тихонько где-нибудь под забором, и ничего
не знаем... Кто сбил, где сбил...
- Опасно, брат.
- Так ты ведь сам только что такой вариант предлагал! -
удивился санитар.
- А теперь подумал и решил, что опасно: вдруг какая-нибудь
сука увидит, как мы его из машины выбрасываем.
- Опасно... Работа такая: по лезвию скальпеля ходим.
- Ну, ты выдал! Зачем рисковать?! Отвезем в ближайший
травмпункт и скажем, что нашли на дороге: сволочь какая-то
сбила и уехала, а мы подобрали.
- Да, пожалуй, так лучше всего.
Минут через пять машина остановилась.
- Пойду "договорюсь с таможней", а ты тут ханурика
покарауль, - сказал санитар. - Если зашевелится, сразу марлечку
с хлороформом на морду. Не дай Бог, очухается и мальчишку
увидит! Садись возле него - я подожду.
- Не боись, у меня не шелохнется, - над ухом Федора
булькнуло, и он почувствовал приторный запах.
- Смотри, сам не захрапи.
- Иди-иди!
"Что делать? - думал Федор, старясь не шевелиться, чтобы не
получить "марлечку на морду". - Ладно, пусть они меня из машины
вынесут, а там что-нибудь придумаю... Если бы еще не голова
разбитая..."
Хлопнула дверь, и раздался злой голос вернувшегося
санитара:
- Поехали!
- Куда?
- На х-х... хутор бабочек ловить! Не принимают, сучары,
увидели по машине, что мы из четвертой управы, и говорят "к
себе и везите". Не знаешь, что ли, завидуют нам, пидоры
гнойные, думают, раз мы в "кремлевке" работаем, так и сами как
сыры в масле катаемся, чуть ли не спецпайки получаем.
- Не повезло мужику, придется ему в канаве полежать, -
вздохнул водитель, трогая с места.
- Черт, и время поджимает... Давай вон к тому кусту! -
распорядился разозленный санитар.
"Ничего, - успокоил себя Федор, - пусть они меня сначала
бросят, а только повернутся, чтобы уйти, я их чем под руку
попадется сзади огрею. Главное - внезапность".
Машина затормозила, и санитар с водителем вынесли Федора на
носилках.
- Это куда ж вы его тащите, милые?! - раздался тонкий
женский крик.
- Откуда ты взялась, ведьма старая, - пробормотал себе под
нос санитар.
- Да это мы, мамаш, так... так просто, - начал
оправдываться водитель.
- Не волнуйтесь, бабуля, мы его только развернуть хотим, а
то он у нас вперед ногами в больницу ехал, - пришел ему на
помощь санитар.
- Вперед ногами одних покойников возют, - наставительно
сказала бабуля.
- Ага, я и говорю... Сразу-то не заметили, а теперь вот
перевернуть решили, чтобы все по-человечески.
- Это правильно, соколики! А то молодежь больно ученая
пошла, в народные приметы не верют...
- Всего хорошего, мамаш, - перебил ее водитель. - Торопимся
мы... жизнь спасать.
- Бог в помощь вам!
- Придется к нам везти, - сказал санитар, заталкивая
носилки обратно в машину.
- Может, еще попробуем? Дубль номер два?
- Времени нет, и так опаздываем... Да и бабка нас засекла.
- Хорошо бы, он окочурился по дороге, тогда и вопросов к
нам никаких.
- Поехали, по дороге обсудим, чего в приемке врать будем.
"А что, если... вот "очнусь" сейчас и ляпну что-нибудь
по-английски, представляю, как они..." - не успел Федор
додумать, как ощутил на лице сладкую влажную марлечку... Все
пошло кругом, и его засосало в вязкий водоворот тяжелого сна. В
привидевшемся ему кошмаре Федор сидел внутри электрической
лампочки под потолком той самой комнаты, из которой отправился
в прошлое, и наблюдал сквозь кривое и пыльное стекло, как внизу
на плюшевом диване сидят в обнимку перед телевизором Маринка с
Бонифацием. Впрочем, Федора в данный момент интересовал только
телевизор... По экрану шла сильная рябь, и изображение было
неконтрастным, но все же можно было рассмотреть прерывавшиеся
частыми помехами подвижные, но беззвучные черно-белые картинки:
вот бесшумно едет по проспекту карета скорой помощи; вот
крупным планом - лицо водителя сквозь лобовое стекло: выбритый
до синевы раздвоенный подбородок, нависающий над круглым
воротником черной водолазки, тонкие губы, из одного острого
угла рта в другой перескакивает прилепленная к языку спичка;
вот стоящий к экрану спиной санитар в белом халате и белой
шапочке пирожком склонился над лежащим в машине пациентом с
кровавой плешью на голове; вот спит на носилках мальчик с
припухшим левым глазом; вот вахтер в фуражке открывает ворота
подъехавшей машине с широким крестом на боку... "Я сплю и вижу
во сне по телевизору, что происходит на самом деле, - сообразил
Федор, наблюдая, как машина заезжает внутрь аккуратного
двухэтажного особняка в современном стиле. - Пора просыпаться".
Он попытался встать, но... куда там встанешь, если сидишь в
электрической лампочке! Санитар тем временем вышел из машины и
зашевелил губами: он что-то говорил, но ничего не было слышно.
"Тут же вакуум!" - дошло до Федора. Он прижал ухо к горячей
стенке светящейся лампочки и услышал отзванивающий стеклом
голос:
- Поможешь мне мальчишку на второй этаж поднять.
- А этот как же, не сбежит? - хлопнул дверцей водитель.
- Сбежит, и хер с ним, нам главное, чтобы он мальчишку не
увидел. Потом отвезем его в главный корпус: здесь всего одна
койка, да и та - для "большого человека"... Халат одень, а то
пиздюлей надают!
- Да ладно, и так сойдет, с водилы спрос маленький.
Они занесли носилки с Ваней в лифт и уехали. "Все пропало!
- схватился за волосы Федор. - Остается только смотреть по
телевизору, как из Вани будут выкачивать кровь". И тут его
осенило: он прыгнул на раскаленную вольфрамовую нить и,
превратившись в электрон, промчался со скоростью света по
проводам, оказавшимся на самом деле безбрежной рекой, и влился
с потоком электричества в электронно-лучевую трубку
телевизора... его швырнуло на экран, и он размазался по его
внутренней люминесцентной поверхности слабым пятном сознания.
Федор резко проснулся и, припомнив услышанный в полусне
разговор, надел халат водителя; морщась от боли, натянул на
голову жесткую крахмальную шапочку и посмотрелся в зеркало
заднего обзора: видок был что надо, только лицо замазано
кровью. Он вытряхнул на сидение содержимое попавшейся под руку
аптечки и, отыскав пузырек со спиртом, протер лицо смоченной в
нем ваткой. Затем он вышел из машины и хотел вызвать лифт, но
только он протянул руку к кнопке, как сверху послышался грохот
неавтоматической железной двери, кнопка загорелась красным, и
шахта загудела приближающимся гулом. "Неужели, водитель так
быстро возвращается?! Придется его вырубить". Федор снял со
стены тяжелый огнетушитель, положил его на грудь и встал так,
чтобы оказаться за дверью, когда она откроется... Дверь
открылась, и из лифта вышла женщина с непривлекательно
озабоченным лицом.
- Вай! - вскрикнула она, увидев за спиной человека с
занесенным над ней огнетушителем.
- Чего вы кричите?! - сказал Федор как можно более
спокойно, водружая импровизированное оружие обратно на стену. -
Я из хозяйственного управления, проверяю срок годности пенной
жидкости в огнетушителях.
- Ох, а я так напугалась, что чуть ведро не выронила, -
женщина перехватила другой рукой ведро с водой.
- А вы тут убираетесь? - спросил Федор, подумав про себя:
"А ведь это, пожалуй, и есть та самая "вредная женщина".
- Да, - вздохнула женщина, поправляя белую косынку на
голове. - Заставляют влажную уборку делать, а горячая вода
только на втором этаже... В холоднойто руки мерзнут, а они и
так хлоркой разъеденные...
- Одевайте резиновые перчатки, - посоветовал Федор,
поспешно ретируясь в лифт.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг