Усмехнулся малый браво:
"Стой, старик, а я на что?!
Вас доставлю в лучшем виде
я в тот славный чудо-град,
не останетесь в обиде:
блага всем там привалят".
Покумекали слепые:
Бог не выдаст, а свинья
раз не съела и доныне,
так не съест... Пошли, братья!
И рванули всем кагалом
за своим лихим вождем,
да по чаще, по завалам,
да под градом и дождем.
Ни на шаг не оторвались
от вождя, что вел всех их,
хоть о павших спотыкались,
о товарищей своих.
И вот как-то спозаранку
крикнул вождь: "Пришли, шабаш!
Мать твою тудыть в изнанку,
чудо-город теперь наш!"
Ликовать слепые стали,
только слышат... что за бред?!
Вроде рыщут волчьи стаи...
"Эй, вожак, ты чуешь, нет?"
Справа воют, слева воют...
Где же девки, где дворцы?
Ты куда завел нас?!" -
ноют обреченные слепцы.
И дрожа, что лист, от страха,
волос дыбом, бел, как мел,
мальчик в порванной рубахе
взял с испугу - да прозрел...
И услышали слепые
не по-детски страшный глас:
"Наш вожак... о, все святые,
он и вовсе-то без глаз!"
Дочитав, Федор так и не вспомнил свой сон, но все же
успокоился, точно узнал что-то важное. Он достал хранившийся на
балконе под клеенкой велосипед, накачал колесные камеры,
переоделся в свою старую одежду, сунул в карман маринкину схему
и вышел из дома.
4. Путевые заметки
Улица встретила Федора мягким августовским днем: лениво
светило солнце, теплый воздух был пропитан свежестью прошедшего
ночью дождя, к мокрым от луж колесам приставали превратившиеся
в мусор опавшие цветы липы. Федор выехал на Ленинградское шоссе
- мчаться по нему было одно удовольствие: ни одной машины, а
значит, не нужно жаться со своим велосипедом к самому краю
самой крайней полосы. Он весело нажимал на педали, и его уже не
тяготило безлюдие, как днем раньше. "Однако я стал привыкать к
новой жизни, - отметил он про себя. - При желании в ней можно
найти даже свои плюсы, например, машин не стало, заводы не
работают, стало быть, атмосфера не загрязняется, да и вода с
землей тоже". И действительно, проезжая мимо станции метро
"Войковская", он заметил, что воздух там стал совсем чистым, не
то что в былые времена, когда вовсю работал химический завод
"им. Войкова", теперь можно и без противогаза полной грудью
дышать... Но на каждый плюс есть свой минус: на той же
"Войковской" его приветствовал с установленного на газоне возле
дороги огромного телеэкрана все тот же постылый царь: "С добрым
утром, дорогой Федор Васильевич! Скатертью вам дорожка!" Федор
сделал вид, будто ничего не слышал.
Доехав до Речного вокзала, Федор вспомнил, что в этом
районе недалеко от шоссе жил когда-то его приятель Володька
Горячин. Надежды на то, что он живет в том же доме и по сей
день, не было почти никакой, а если учесть к тому же массовое
бегство из города... И все-таки Федор решил потерять двадцать
минут, но убедиться в том, что Горячина здесь нет, и на этом
успокоиться. Он свернул направо и проехал через Парк
воинов-интернационалистов к дому Горячина, стоявшему напротив
полуразрушенной церквушки. Федор позвонил в дверь, подождал
немного и собрался уходить, но тут щелкнули замки, и на пороге
появился сам Горячин, постаревший, потолстевший и полысевший.
- Кого надо? - спросил Горячин отнюдь не дружелюбно,
затягивая туже пояс на синем махровом халате.
- Тебя, хер старый! - крикнул Федор весело.
Горячин подозрительно глянул на патлатого ханурика с
бородой до пояса.
- Не узнаешь, морда! - окончательно развеселился Федор. - А
если по рогам зашарошить?!
- Ты что ль, Федор? - улыбнулся Горячин, хлопая Федора по
плечу. - А я-то думаю, что за член бородатый ко мне заявился?!
Проходи давай!
- Да, с бородой я оплошал, - признался Федор, - хотел
сбрить еще с самого утра, а вспомнил только на улице...
Возвращаться лень было.
- Вот теперь узнаю тебя! - рассмеялся Горячин. - Но ты все
же убери это безобразие, пока я тебя кирпичом не побрил. Иди в
ванную - там станок найдешь с лезвиями. А я пока легкий завтрак
соображу.
Когда Федор побрился и зашел на кухню, Горячин уже закончил
сервировку стола: в центре стояла бутылка армянского коньяка
"пять звездочек", а по краям на тарелочках - аккуратные
бутербродики с черной икрой, соленой кетой и копченой
осетриной.
- Откуда это у тебя? - чуть не подавился слюной Федор.
- С миру по нитке, - туманно ответил Горячин. - Давай за
твое пробуждение и за встречу, - наполнил он хрустальные стопки
коньяком.
- Давай! - выпил Федор.
- А ты все такой же молодой, - внимательно посмотрел на
него Горячин. - Завидую тебе черной завистью! У меня не
сегодня-завтра член от старости отсохнет, а ты своим еще лет
двадцать гири поднимать будешь. Вот только проснулся ты, Федя,
рановато, время сейчас смутное, я бы на твоем месте еще годков
-цать покемарил.
- Слушай, Володь, а как все это получилось?
- Что "это"? - Горячин отправил в рот бутерброд с икоркой.
- Как вы до такой жизни докатились?
- Ну как... Когда ты уснул, у нас тут гласность на полную
катушку раскрутилась - стали говорить и писать на ранее
запрещенные темы: про издержки коллективизации, про сталинские
респрессии, про коррупцию периода застоя, про несовершенство
построенного коммунистами общества и тому подобное. Потом
политика всем надоела - в мистику ударились. Стали кругом и
всюду вещать про НЛО, экстрасенсов, каких-то там "магнитных
девочек", колдунов и остальную нечисть. Но особенно популярны
стали экстрасенсы-целители... Сам знаешь, как с государственным
здравоохранением дело обстояло, а тут еще экологическая
ситуация обострилась, качество пищи ухудшилось, в общем, стали
мы больной нацией. Кого ни возьми - болячка на болячке, ткнешь
- рассыплется... И вот, два таких экстрасенса стали
"теле-хилерами": подрядились сразу миллионы людей по телевизору
лечить. Они знаешь, как заявили? "Кто-то после наших сеансов
избавиться от своего недуга, кто-то бросит пить, кто-то курить,
а кто-то просто почувствует себя лучше". Ни больше ни меньше...
На их сеансы теле-терапии собиралась у экранов вся страна,
"каких-нибудь" две сотни миллионов человек. И действительно,
многим стало лучше, и эти экстрасенсы стали всеобщими кумирами,
чуть ли не национальными героями, понимаешь... В "Известиях",
помню, фотографию одного из них напечатали, а внизу приписка:
"Возьмите ножницы, аккуратно вырежьте фотографию, повесьте на
стену в своей комнате и смотрите на нее как можно чаще: она
заряжена положительной энергией, и вам станет лучше". Многие их
и вовсе за богов почитали... Но потом эти двое вдруг куда-то
исчезли, и появился Иван Барабашкин...
- Кто-кто? - переспросил Федор, у которого это имя как-то
по-особенному прозвенело в ухе.
- Барабашкин. Многим эта фамилия поначалу тоже показалась
смешной, - Горячин понял его вопрос по-своему, - но потом
быстро все привыкли, стало даже нравиться такое непретенциозное
имя. Так вот, этот Барабашкин объявил тех двоих экстрасенсов
своими предтечами и заявил, что он и есть истинный спаситель,
призванный избавить людей не только от болезней и вредных
привычек, но и вообще от всех проблем.
- Как же ему позволили на телевидении заявить такое? -
удивился Федор.
- Все дело, старик, в том, что эти телесеансы
транслировались не в записи, а напрямую, и оператор по какой-то
причине вовремя не выключил камеру. Сразу после той
исторической передачи руководство Гостелерадио запретило показ
Барабашкина по телевидению, и тут началось такое... По всей
стране прокатились многотысячные демонстрации протеста, а
шахтеры и железнодорожники провели однодневную
предупредительную забастовку. Этот день впоследствии был
объявлен национальным праздником - Днем Великого
противостояния. Выдвигалось всего одно требование: "Верните
Барабашкина!" Власти пошли напопятную, и Барабашкин стал решать
по телевизору проблемы населения. И решил их, причем сразу все
и очень просто: сказал, что перед началом его телесеансов нужно
налить в банку и поставить перед экраном телевизора холодную
воду из-под крана, которую он будет заряжать своей чудотворной
энергией, с тем чтоб придать ей питательные и целебные
свойства. Эту воду сначала называли "заряженной" или
"заряженкой", а потом - просто "ряженкой". Практически весь
Союз стал пить ряженку, и проблем как ни бывало: теперь не
нужно было бегать по врачам и доставать "по блату" дефицитные
лекарства, выстаивать многочасовые очереди за продуктами и
ходить на работу, чтобы зарабатывать деньги на питание и
лекарства.
- Так просто? - усмехнулся Федор.
- Да, представь себе! Минимум усилий: ставишь перед экраном
баночку с водопроводной водой, а потом эту воду выпиваешь - и
no problem, как говорят англичане...
- А что, англичане тоже ряженку пьют? - лукаво спросил
Федор, приканчивая очередную стопку коньяка.
- Да нет, - почти серьезно ответил Горячин, - до такого
только русские додуматься могут. - Он выпил, не закусывая. - На
чем я, однако, остановился?
- На исцелении от всех проблем, - подсказал Федор.
- Да... Однако вскоре открылось, что на самом деле ряженка
отнюдь не заменяет пищу и не излечивает от болезней, а лишь
утоляет голод и притупляет боль. Но к тому времени, когда это
стало всем очевидно, Барабашкин успел взять в свои руки рычаги
государственной власти, что, впрочем, нетрудно было сделать с
учетом огромной его популярности у народа и полного бездействия
правительства, которое никак не могло оправиться от шока,
вызванного развалом производства и торговли по причине массовых
невыходов на работу и отказа от продуктов питания. Кроме того,
ему удалось в рекордно короткие сроки разработать и принять
новую конституцию, в которой записано, что в нашей стране
построено Райское царство во главе со Всевидящим и Вездесущим
Царем. Этот период перехода власти от коммунистов к Царю
известен теперь как Триумфальное шествие Барабашкина.
- Так значит, конституционная монархия?
- Точно! - отрыгнул Горячий. - К тому же теократическая.
Царь и Бог в одном лице. Слушай теперь три основополагающие
принципа нашего государства, его три кита: никто не работает,
потому что любой труд есть эксплуатация; никто ничего не ест,
потому что любая пища, за исключением ряженки, есть отрава; и
никто не лечится какими бы то ни было способами, отличными от
телетерапии Царя, ибо применение лекарственных средств и
хирургическое вмешательство - суть надругательство над
человеческим организмом и телом. Так вот, когда люди поняли,
что их обманывают, и стали отказываться пить ряженку и смотреть
телевизор, по которому теперь можно было увидеть только Царя,
был создан институт контролеров, задача которых заключается в
том, чтобы следить за соблюдением Конституции, а если
конкретнее - тех самых принципов. Вот к этим-то контролерам и
перешла вся власть в стране. Де-юре страной правит Царь, а
де-факто - контролеры. Есть еще, правда, армия, но она
довольствуется тем, что получает часть оброка, который
контролеры собирают с населения, и вмешивается во внутренние
дела только в случае крайней необходимости... если бунт, к
примеру, подавить надо.
- И часто случаются бунты? - спросил Федор.
- Да нет, не часто, - Горячин пристально посмотрел на
Федора. - Не больно много находится желающих с топором на танк
идти. А то еще карательная экспедиция нагрянет - эти ребята
свое дело туго знают - или "птички" налетят...
- "Птички"?!
- Ну да, реактивные, с ракетами "воздух-земля" в клюве...
Выжгут все "к ябеной матери" и улетят...
- А коммунисты?
- Что коммунисты?
- "Подпольный обком" не действует?
- Некому, старик, действовать.
- Неужто, истребили все 17 миллионов или сколько их там
было?
- Да нет, сами исчезли по-тихому... Рыцарей или
инквизиторов, скажем, тоже ведь никто не истреблял "как
класс"... Просто их время прошло. Есть, правда, еще группы
экстремистов и маньяки-одиночки - эти спят и видят, как бы Царя
ликвидировать. - Горячин снова посмотрел на Федора пристально.
- Но это, поверь мне, старик, бесполезная затея. Царь-то наш -
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг