- Ну, давайте попрощаемся. Привык я к вам, славные вы ребята, и шкурой
из-за меня рисковали...
"А уж ты из-за нас как..." - подумал Оливер, но вслух произнес:
- Куда ты торопишься? Ты не сей же час отваливаешь, и даже не завтра. Мы
еще придем тебя проводить.
- Не люблю затягивать прощания, - проворчал Сторверк. - "Проводить..."
Хотя, конечно, прощаюсь я с вами не навсегда. Не столь уж редко захожу я в
Старый Реут...
Перед уходом они по-родственному обнялись со Сторверком, как полагается
друзьям, распростились с Родри и Датаном. Впрочем, не только с ними - многие
матросы подходили переброситься на прощанье словом. К Вальтарию это,
разумеется, не относилось. Как ни ангельски он вел себя в последние дни,
Сторверк в виду Реута не позабыл запихнуть его в трюм.
Это не было печальным расставанием. За последние месяцы стало ясно, что
ничто и никто в жизни не пропадает навсегда, и, уж конечно, не пропадет из нее
Сторверк, хотя свою роль в истории Селии и Оливера он уже отыграл. А если нет -
время покажет.
На набережной они обернулись, чтобы помахать ему напоследок, но Сторверк,
уже погрузившись в суету разгрузки, кажется, этого вовсе не заметил.
Они не торопясь шли по улице, круто уводящей в гору. Хотя лето только
начиналось, вовсю припекало, правда, пока не чувствовалось того, что в жару
было хуже всего в этом почти начисто лишенном растительности городе -
всепроникающей пыли. Оливер снял плащ, свернул его и бросил на плечо. Селия же
оставалась в плаще - не самодельном, из кархиддиновского гобелена, а длинном и
широком, купленном в Фораннане. Это было разумно. Ей теперь здесь жить, и
лучше, чтоб на ее нынешнее обличье глазели поменьше.
- Улицы у нас называются без затей, - рассказывал Оливер. - Есть четыре
улицы с названием Рыбацкая, две Песчаных, есть Козья, потому что по ней коз на
рынок гонят. Это не Фораннан с его Светлой Бронзой и Святыми Камнями. А наша
улица называется просто Верхняя - она тянется едва ли не выше всех в городе.
Видишь, там, на самой вершине холма, церковка во имя апостола Симона? Но нам
туда подниматься не надо. Вот он - мой дом... наш дом.
Он почти не отличался от других - узкий, серый, второй этаж нависает над
первым, окна и дверь наглухо заколочены, черепица на крыше кое-где осыпалась,
ограда перед внутренним двором покосилась...
- Не дворец, а? - с некоторым смущением произнес Оливер.
- Но и не сарай. И что бы мы с тобой стали делать во дворце?
Оливер приладился отдирать доски от двери. Селия протянула ему свой
кошкодер, который, сколько дурного ни говорилось в его адрес, вполне годился,
чтобы отжимать гвозди, и дело начало спориться.
На шум из соседних домов выглянуло несколько человек, но, убедившись, что
имеет место не грабеж средь бела дня, а всего лишь возвращение блудного
хозяина, они, поздоровавшись, исчезли.
Вдвоем им удалось сорвать доски с двери, но та оставалась неподвижна.
- Оно и понятно, - объяснил Оливер. - Я ее изнутри на задвижку запер. А
войдем мы со двора, там есть черный ход. На двери замок, но ключ я, вопреки
песне, не выбросил в колодец - хотя колодец там есть, - а спрятал.
Так и случилось. Селия следовала за ним, оглядывая круглый небольшой
дворик, колодец, прикрытый крышкой на люто проржавевшей цепи. Оливер показал ей
тайник в стене, где оставлял ключ. Войдя в дом, она некоторое время стояла,
щурясь в полумраке, пока Оливер сражался со ставнями, но, когда ему удалось
распахнуть окна, охнула:
- Матушка моя на небесах! Пылищи-то!
Оливер развел руками:
- Что делать? Я уж и сам не помню, когда был здесь в последний раз.
- Ничего, управлюсь. После Кархиддина - это так, развлечение, а не труд.
- Пойдем, я покажу тебе дом. Здесь только кухня, чулан и погреб внизу...
Они поднялись наверх. Селия кивала, слушая его объяснения при виде
старинных резных шкафов, сундуков, прикрытых битыми молью коврами, книг и
свитков на письменном столе в кабинете.
- Ты всегда жил здесь один... после смерти родителей?
- Нет, я тогда был еще мал. Сюда переехала тетка Олив, старшая сестра
отца... она меня, в сущности, и вырастила. Такая добродушная старая дева, ты,
должно быть, знаешь.
- Не знаю. У меня не было родных, кроме матери.
- А у меня и посейчас есть родня, только дальняя, ты еще с ними
познакомишься.
- А тетка где же?
- Тоже умерла, давно уже, лет восемь... Сядь ты, наконец, успеешь еще
потрудиться, передохни! - Он хотел было придвинуть ей рассохшийся табурет, но
тот оказался ненадежным, стащил с постели пропыленное покрывало, подняв при
этом еще больший столб пыли. - Ты дома. А все кошмары прошлого - Трибунал,
Найтли, Вальтарий, Хьюг, Заклятые земли - остались позади.
- И мы попали в рай.
- Ну, в этом раю есть свои кошмары - желтая лихорадка, жара, пыль, шторма,
относительная близость границы... Правда, последний раз оборону прорвали
задолго до моего рождения, но...
- Но это уже другие кошмары - я правильно тебя поняла?
Селия, облачившись в какие-то обноски, оставшиеся от тетки Олив, с
энтузиазмом принялась наводить порядок в доме. В конце концов, это был ее
первый дом, не наемная конура или случайное прибежище.
Она перестирала все, что поддавалось стирке, и развесила во дворе,
выколотила пыль из ковров - эти были выставлены проветриваться, и свирепо
приступила к мытью полов, Оливера она выдворила из родного дома, а его робкие
предложения помощи тут же были пресечены кратким заявлением, что лучшая помощь
- это когда не мешают. Что ж, здесь у него, в отличие от замка Кархиддин, было
чем заняться. Соседи, хотя пока к ним не заглядывали, наверняка не преминули
донести до родичей весть о его возвращении. Затягивать личный визит было бы
невежливо.
Самым влиятельным родственником, а вернее, свойственником Оливера был
Луций Груох, муж его двоюродной тетки и советник магистрата (как уже
говорилось, небогатые дворяне в южных городах чиновничьей службой не
брезговали). К нему-то Оливер и направил стопы.
Была уже вторая половина дня, и советник Груох вернулся из присутствия
домой. А дом его был не чета скромному жилищу Хейдов. Тоже, конечно, не дворец,
но раза в три попросторнее, с двумя башенками на фасаде, при каменной ограде и
дворе, выложенном цветными плитками, и даже садом, не слишком, правда,
изобильным.
Старый слуга, отворивший Оливеру, не узнал его, вдобавок стал совсем туг
на ухо и не мог понять, что этому человеку надо. На счастье (или несчастье), по
лестнице спускалась тетушка Тимандра и, узрев племянника, всплеснула руками, а
потом бросилась к нему, восклицая, как он отощал (хотя он всегда был таким),
обгорел на солнце, оброс и так далее. Как она привыкла последние двадцать лет
жалеть несчастного сироту, так и доныне не могла остановиться. Следом показался
советник, склонив голову и сложив руки на солидном брюшке.
- Ну что, бродяга? - спросил он брюзгливо. - Изволил явиться?
- Добрый день, дядя Луций.
- Какой день - вечер на носу. Ужинать будешь?
- Вряд ли вы ждали меня сегодня, так что не стоит подавать лишний прибор.
Тетка Тимандра возмущенно залопотала, но советник остановил ее:
- Успеется. Вот в воскресенье соберемся, гостей позовем, тогда и отобедаем
по-домашнему. Но хоть вина выпьешь?
- Разве что самую малость.
Служанка принесла на подносе графин сельского (местное вино, кстати, было
лучше, но, поскольку здесь его пили все, включая портовых оборванцев, советнику
Груоху это как бы не пристало) и два бокала из цветного тримейнского стекла.
- Небось денег просить пришел? - проворчал советник, когда они выпили. Это
был ритуальный вопрос, а вовсе не проявление грубости, тем паче что денег
прежде Оливер у дяди никогда не занимал.
- Пока что нет, - сказал Оливер. Ритуальным ответом служило просто "нет",
и тяжелые веки советника слегка приподнялись.
- Надолго к нам?
- Надолго. Может быть, насовсем.
- Да? - Советник отставил бокал. - Одуматься решил? Или, наоборот,
натворил чего-нибудь такого, что земля на Севере стала гореть под ногами?
- Я женился, дядя.
Тимандра, примостившаяся в кресле, выронила вышивание:
- А я уж думала, не дождусь! Советник метнул на супругу короткий, но
красноречивый взгляд.
- Вот как? И за вами гонятся разъяренные родители?
- Никто за нами не гонится. ("Надеюсь", - мысленно добавил Оливер.) Она -
сирота.
- Это уже хорошо. - Советник вновь покосился на супругу. - Жена сирота -
это отлично, а жена без родни - это вообще клад... хм... присутствующие не в
счет... Кстати о кладах - приданое-то хоть есть у нее?
- Она еще беднее, чем я. - Тут Оливер не солгал.
- Так я и знал! Тебя подцепила столичная вертихвостка!
- Ничего подобного! Она из провинции, честная, трудолюбивая и хорошая
хозяйка.
Поскольку все эти сведения были чистой правдой, Оливер выложил их со столь
же чистой совестью.
- Она хоть хорошо воспитана? - осведомилась тетка, но Луций не дал Оливеру
ответить.
- А это мы сами увидим и оценим. Я уже говорил тебе - в воскресенье, ближе
к вечеру, мы устраиваем приличный обед для родных и близких друзей. Вот ты и
приходи с женой. И мы посмотрим, какая несчастная на тебя, нищеброда,
польстилась!
На обратном пути Оливер, памятуя, что Селия, должно быть, совершенно
вымоталась после уборки, зашел в близлежащую харчевню, заказал там ужин и велел
занести к себе домой. Что было воспринято Селией с одобрением, а не как
оскорбление ее хозяйского достоинства - в отличие от корабельного повара
Сторверка. Когда Оливер рассказал ей о предстоящем посещении, она кивнула,
затем оглядела себя - рукава засучены, ветхое платье едва ли не до колен.
- Ты не разрешишь мне порыться в сундуках? Может, там остались старые
платья твоей матери... или тетки? Я бы перешила.
- Ни в коем случае. Там наверняка все моль съела, а если и не так, они все
равно вышли из моды. Для дома еще сойдет, но не для гостей.
- Первый раз слышу такое рассуждение от мужчины.
- А у тебя большой опыт по части замужества? Прости, шутка неудачная. Но я
не хочу, чтобы ты ходила в старье. У нас осталось немного денег. Я куплю тебе
платье и все, что полагается. Я ведь никогда тебе ничего не дарил.
- Ну и что? Ты всегда со мной делился.
- Правильно, я с тобой делился. А это - не то. Мне важно подарить
что-нибудь необходимое тебе, но абсолютно бесполезное для меня.
Она откинулась к стене, заложив руки за голову.
- Ты истый последователь древних карнионцев. Они считали, что нет ничего
ценнее бесполезного.
- Ты тоже так считаешь?
Взгляд ее внезапно стал растерянным.
- Я? Не знаю. Но ты прав. Поступай, как решил.
Деньги на платье и обувь Оливер выручил, продав пресловутый "обесчещенный"
меч Козодоя, о чем Селии не сказал. Хотя она, наверное, и сама догадалась. В
добропорядочных местных семьях предпочитали шить, а не покупать женскую одежду,
но на это не оставалось времени, и пришлось брать готовое и после подгонять по
фигуре. Платье было плотного шелка (не скельского же бархата, а шерстяное было
бы не по погоде и вообще не пристало жене дворянина), темно-лиловое. "Цвет,
который не всякой женщине к лицу, но госпоже удивительно идет", - сказала
мастерица из лавки, приходившая устраивать платье. Купил он и башмаки козловой
кожи с серебряными пряжками - поскольку улицы в Старом Реуте были мощеные,
женщины могли позволить себе вне дома обычную обувь, без деревянных подставок,
которые зачастую носят в городах, дабы не замараться в грязи. На плащ денег уже
не хватило, однако новый плащ был куплен в Фораннане. Нужно было подумать об
украшениях, и здесь Оливер все-таки решил прибегнуть к скромному родительскому
наследству. В припрятанном под книгами ларце лежали украшения покойной матери.
В первую очередь - тонкое золотое кольцо с аметистом.
- Вот. А то у тебя нет обручального.
- У тебя тоже нет.
- На мужчину никто не смотрит.
Еще нашелся там пояс из агатов, оправленных в серебро. Были отложены в
сторону ожерелье из зеленоватых камней ("Хризопразы", - объяснила Селия), как
неподходящее к платью, и серьги с янтарем, потому что уши у Селии не были
проколоты. Волосы ее, значительно отросшие с тех пор, как их обкорнал палач, но
все еще слишком короткие по общим меркам, она забрала под сетку, а сверху еще
накинула покрывало. Сколько-то месяцев назад Оливер задавал себе вопрос, как
выглядела бы Селия, будь у нее возможность как следует одеваться. Теперь он
видел это воочию. Выглядела она хорошо - он был в том уверен, даже если считать
его суждение пристрастным.
Селия, правда, проворчала, что он совершенно забыл о себе, и чем тратиться
на серебряные пряжки для обуви, лучше бы приобрел для себя что-нибудь из
одежды, но он лишь махнул рукой:
- Щеголя из меня не получится, как ни старайся. Все, что, по моему
разумению, по этой части нужно мужчине - не выглядеть оборванцем, а о том ты
позаботилась.
Так или иначе, в назначенное время они вышли из дому и направились в
гости. Селия первоначально язвила по поводу предстоящего визита, но потом
умолкла. Все-таки, несмотря на ее отвагу, ей не по себе, решил Оливер. Она сама
рассказывала, что всегда была одинока, да и жизнь ее протекала совсем в других
кругах общества. Конечно, они не к герцогскому двору направляются, но мелкое
дворянство и городское чиновничество по мелочам отличается гораздо худшей
придирчивостью, чем титулованная знать.
Но все сошло как нельзя лучше. Присутствовала, по большей части, как и
предупреждал советник, родня разной степени и ранга - человек десять, затем
двое чиновников из магистрата, один землевладелец, чье поместье граничило с
имением зятя дяди Луция (сам зять не наличествовал), а также комендант какой-то
пограничной крепости, приехавший разрешить дела с поставками провианта. В
основном это были люди зрелых лет - мужчины, по крайней мере. Единственный сын
Луция Груоха был моложе Оливера, но он уже три года служил при дворе и
родителей навещал редко.
Говорили о ценах на вино (для затравки), о том, как скажется акция
императора у Эрдского Вала на обстановке у южных границ, о беспорядках в Нессе
- Оливера, как недавно прибывшего из тех краев, соответственно расспрашивали о
подробностях, - о возможном заселении Открытых земель, казавшихся отсюда, с
Юга, чем-то вроде огромного невозделанного пустыря, и тому подобных достойных
внимания материях.
После обеда, когда тетушки, бабушки и кузины увлекли за собою Селию
осмотреть сад, а мужчины, расслабившись, продолжали потягивать вино,
представленное на столе в изобилии, советник Груох поманил Оливера.
- Ну хорошо, хорошо... Я, честно говоря, опасался - приведешь Бог знает
кого, опозоришь семейство, но... Бедная, и хорошая хозяйка, говоришь? Впрочем,
за тебя другая вряд ли пошла бы. Придумал себе занятие - в старых свитках
копаться! К этому, кстати, я и клоню. Пока ты был один, ни я и никто из родных
тебе не пенял, но теперь ты человек семейный, тебе нужно жену содержать, а там
и дети пойдут... На что жить собираешься?
- Я так полагаю, дядя, вы мне собираетесь что-то посоветовать.
- Правильно полагаешь. Если у тебя нет ни денег, ни земли, ни умения
махать мечом, нужно жить на то, что имеешь. А имеешь ты только образование. Да
еще такое, которое здесь никому не нужно. Или почти никому. Будь ты монахом...
да и то... Конечно, у нас при магистрате имеется должность архивариуса. Она
занята. Я мог бы использовать свои связи, чтобы освободить ее для тебя, но,
полагаю, ради столь мизерного жалованья не стоит и мараться. Дальше. Ксавьер, -
он кивнул в сторону землевладельца, - сказал, что ландграф Роуэн снова ищет
секретаря. И ежели бы ты не был моим племянником - пусть и не родным, я бы
направил тебя прямиком к нему. Ландграф щедр. Но мы в свойстве, и мне было бы
неприятно услышать, что ты, к примеру, случайно погиб на охоте, - это притом,
что я-знаю - ты охоту терпеть не можешь, или... Довольно.
Оливер кивнул. Он, хоть и не жил постоянно в Старом Реуте, кое-что слышал
о развлечениях ландграфа.
- И к чему мы пришли, советник?
- К тому, с чего начинали. Ты помнишь, что я тебе предлагал, когда ты в
последний раз появлялся дома?
- Помню. Место на таможне.
- Гляди-ка, и впрямь запомнил! А тогда-то отказался с гордым видом.
- Как вы сами заметили, обстоятельства изменились.
- Умнеешь, мальчик, женитьба пошла тебе на пользу, хотя обычно бывает
наоборот... Разумеется, должность тоже не долго пустовала... да вот незадача -
с Орри, тем чиновником, что занял это место, с месяц назад приключилось
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг