мужчина.
Уже было ясно, что Тальви сотоварищи толпу сильно расшугали. Кто
испугался, а кто и получил увечья. Когда я добралась до своих спутников, то
лишь ухватилась за стремя Керли, отпыхиваясь и отбрасывая волосы со лба -
шляпу я потеряла в самом начале драки. Но именно я первой услышала, или
почувствовала всем телом, далекую дрожь мостовой. Марш тяжелых, подбитых
железом сапог. У меня на такие вещи слух наметанный.
- Пора сматываться, - сказала я, сплевывая кровь.
- Что так? - удивился Малхира. Он еще не успел насладиться вкусом
победы.
Послышался звук рожка. Толпа бросилась врассыпную.
- Уходим, - согласился Тальви, вкладывая шпагу в ножны. - И быстро.
Я вскарабкалась в седло, боюсь, не самым красивым образом. И только
когда мы на рысях приблизились к Свантерским воротам, мне пришла мысль, что
я слишком легко поддалась застарелой привычке удирать от городской стражи.
Сегодня-то, скорее всего, повязали бы не нас, а нарушителей общественного
спокойствия и зачинщиков мятежа. И все-таки любопытно было бы поглядеть, как
владетель замка Тальви выпутывался бы из подобного положения.
Никто из них не спросил меня, зачем я полезла в драку, хотя все они
были против. И я была этому рада. Сегодня утром Тальви угадал - моя верность
долгу перед ним вполне может затмиться под влиянием более сильного чувства.
А я всегда буду защищать тех, кого бьют, независимо от того, нравятся мне
обиженные или нет.
"Эрденон для эрдов! " Меня передернуло от отвращения. Что это значит?
Где они эрдов- то найдут через тысячу с лишком лет после Вторжения? Испанцы
же не называют себя готами, а итальянцы - лангобардами, хотя у них для этого
есть множество оснований. Кого из нас можно назвать чистым эрдом, помилуй
Господь? Вероятно, молодого Гормундинга, но разве он похож на общепринятое
представление об эрде? А я вот похожа, но моя мать была родом с самого что
ни на есть Юга. Может быть, поэтому я не выношу, когда оскорбляют южан.
Карнионцы! Карнионцы там же, где эрды, - в вечности. И в нашей крови.
Остановились мы на ночлег не в харчевне, а в леске у дороги. У ручья я
наконец смогла смыть присохшую кровь с лица. А то так и ехала с битой
мордой, пугая честных обывателей.
Малхира занимался лошадьми. Ренхид развел костер и собирался готовить
ужин. На меня он взглянул с забытой было неловкостью. Может быть, потому что
в сегодняшней драке даже мальчишка Малхира держался лучше него. А может,
зная рассказы о моих похождениях, он не представлял себе, как это выглядит в
жизни.
- Зачем ты на землю спрыгнула? - хмуро полюбопытствовал он. - На лошади
этот сброд давить куда как лучше.
В самом деле, зачем? Пример Тальви и Малхиры доказывал его правоту.
Очевидно, я не была уверена, что Керли с перепугу не начнет творить черт
знает чего. Она же не была обученным боевым конем, как тот, что под нашим
патроном. Хотя перепуганная лошадь в давке способна такого начудить - при
желании не повторишь. Или просто я снова повиновалась слепой привычке? Так я
ему и ответила, не вдаваясь в подробности:
- Привыкла драться в пешем порядке... Он помешал в костре длинной
веткой, вылетевший сноп искр освещал его сосредоточенное лицо.
- А стреляешь ты так себе...
- Почему?
- В руку попала.
Так Ренхид ничего и не понял. Может, в его возрасте уже поздно
переучиваться? Я не стала ему объяснять, что и целилась тому сопляку в руку.
В голову я обычно стреляю во второй раз. Это глупо и ведет к напрасной трате
боеприпасов, но так уж я привыкла. Хотя дедушка Скьольд этого бы не одобрил
категорически. Впрочем, насколько мне известно, он вообще предпочитал
холодное оружие огнестрельному.
Как и я.
Но рассказывать об этом Ренхиду я не хотела. Например, потому, что
говорить разбитыми губами было больно. Я перевела взгляд на Тальви. Он
чистил шпагу - широкую и тяжелую, наподобие швейцарской или немецкой, но,
видимо, изготовленную местным мастером. Такими клинками одинаково удобно
рубить и колоть. Гарда у шпаги была из черненой стали, единственное
украшение - на дужке отражения, в виде серебряной ветки с листьями, и,
полагаю, служила эта ветка не для одной красы и отдыха глаз, ею можно было
поймать острие шпаги противника. Вообще же видывала я более роскошное оружие
у людей менее богатых и знатных. Но Тальви, похоже, не так просто было найти
клинок себе по руке. Ему бы клеймор какой-нибудь скорее подошел, а не шпага.
Но двуручные мечи, равно как и всякие иные, в наши дни вывелись из
употребления.
Тальви заметил, что я на него смотрю. Отложил шпагу и произнес:
- Не нравится мне это. - Я предположила, что ему, как и мне, не
нравится избиение мирных людей, но ошиблась. Он имел в виду совсем другое. -
Слишком легко прошло, слишком рано появилась стража. При настоящих мятежах
так не бывает. Скорее, это была проба сил, разведка боем... - Он говорил
больше для себя, чем для моего сведения. Но я не могла не признать, что он
прав. - И этот призыв... что-то раньше мне не приходилось его слышать... -
Тут он вспомнил, что я его слушаю. - А ты сегодня пострадала больше всех
нас. Потерянная шляпа, да и одежду твою вчера стирали зря. И лицо разбито.
Пару дней тебе придется есть с большим трудом.
- Зато кое-кто и вовсе не сможет поднести пищу ко рту. И гораздо
дольше, чем пару дней.
- Верно. И мне жаль, что Рик Без Исповеди не видел тебя нынче. Ему бы
очень понравилось.
Он снова взялся за шпагу. Я покосилась на его руку и вспомнила, как
вчера он вводил меня в гостиную Ларкома. Мой локоть при этом он сжимал точно
так же. Я отвернулась и вновь услышала его голос.
- "Эрденон для эрдов! ". Тебе по-прежнему так уж безразличны события,
которые грядут в герцогстве?
И я не нашла, что ему ответить.
Мы возвращались в замок Тальви. Весна была в разгаре, в деревнях
ставили майские шесты, и молодежь плясала вокруг них. Девушки в венках
вертелись возле моих спутников - скорее потому, что так полагалось, чем из
подлинного легкомыслия. Малхира скалил зубы, рассылал воздушные поцелуи, а
когда приходилось задерживаться, уделял пейзанкам более полновесные знаки
внимания. Ренхид изо всех сил делал вид, что его подобные глупости уже не
волнуют. Я скучала. Весну я люблю лишь по той причине, что ею теплее, чем
зимой. Когда порой приходится неделями скрываться в лесу, эта причина
достаточно значительна.
На горе, где стоял замок Тальви, тоже был лес. Заповедный, как
рассказали мне Малхира с Ренхидом, и назывался он Маахис. Правда, окрестные
крестьяне имели право порубки деревьев, ловли рыбы и мелкой птицы в других
лесах на землях Тальви, за что вносили арендную плату. Крепостных здесь, как
и во всем герцогстве Эрдском, никогда не было. Потомкам гордых эрдов стоило
загордиться, если забыть, что на Юге тоже не было крепостного права. Оно
существовало только в центральных областях империи.
По приезде Гейрред Тальви, коего, несомненно, ждали, исчез из моего
поля зрения, и я оказалась предоставлена себе. Но я заметила, что отношение
ко мне в замке несколько изменилось. Госпожа Риллент вдруг заговорила со
мной в более почтительных тонах и стала опускать передо мной глаза, чем
ставила меня в чертовски неудобное положение - она ведь была старше и вполне
почтенная дама. Служанки шептались за моей спиной и умолкали, стоило мне
оглянуться. Когда я вернулась в комнату, которую мне ничего не оставалось,
как называть своей, то обнаружила, что, кроме синего платья, доставленного
сюда из Эрденона во вьючных сумках, меня ожидают еще несколько новых платьев
и зеркало. Они, ясное дело, не из воздуха возникли, их заказали, принесли и
обменялись новостями. Из чего непреложно последовало то, что меня считали
любовницей Тальви. Но меня таковою считали и раньше, а отношение было
другим. Хотя... не всякую наложницу возят в столичный город и вводят в
приличное общество. Ренхид и Малхира наверняка уже успели насплетничать.
Однако не стоило их винить. Все, конечно, было подстроено самим Тальви.
Когда он приволок меня на встречу со своими друзьями, он преследовал
какие-то иные цели, помимо желания позлить и унизить высокородных господ. То
же самое и здесь. Он прекрасно понимал, что я не побегу возглашать кругом,
будто ничего такого не было и губы у меня распухли вовсе не оттого, отчего
думают служанки. Возможно, выставив меня в общем мнении своей любовницей,
"дамой-ширмой", как изящно цитировал по сходным случаям какого-то старого
поэта Бун Фризбю, он пытался скрыть свои истинные связи, какие - не будем
углубляться. (Правда, если судить по Рику Без Исповеди, в этом обществе и не
требовалось ничего скрывать. ) Ну, мало ли что бывает...
А может - и тут я не могла не одобрить его действий, - в этой
заговорщицкой компании просто не хватало присутствия женщины? Согласитесь,
что до самых больших мерзостей в мире додумываются исключительно мужские
сообщества: инквизиция или тайная полиция, куда женщин не допускают
принципиально. Даже армия, даже преступные шайки не столь монолитны. Там
есть жены, дети, любовницы, просто шлюхи, наконец, - они не дают дойти до
грани. Или это все мои домыслы? Нет, я не могла его понять. Так же, как
резкой смены в обращении - от полной, казалось бы, откровенности, до столь
же полного пренебрежения. И мне не нравилось, как он на меня смотрит.
Господь свидетель, за мою жизнь на меня по-всякому смотрели разные
представители рода человеческого, особенно мужчины, и это совершенно
естественно - все мы люди. Но это был не тот взгляд. Он смотрел на меня так,
будто знал обо мне гораздо больше, чем я сама. Хотя, ставлю нобль с розой
против медного эртога, он не знал обо мне ничего.
Одним словом, я была рада избавиться от его общества. И его избавить от
своего. Я не стала надевать новых платьев, облачилась в то, что госпожа
Риллент выдала мне в прошлый раз, и направилась в библиотеку.
В библиотеке никого не было и царил полумрак. Я отдернула шторы. По
счастью, было еще довольно светло, а стекла здесь были не цветные. Разберусь
как-нибудь. Как сейчас помню, я хотела взять "Историю Эрда-и-Карнионы".
Припомнив, где стояли тома, я влезла на скамеечку и вытащила фолиант. Ага,
вот и она. Я раскрыла наугад.
"Существовал тогда также один из служителей царя Ирода, некий Симон,
человек красивый, огромного роста и крайне сильный, пользовавшийся доверием
царя. Основываясь на беспорядочном состоянии дел, этот человек осмелился
возложить на себя царский венец. Собрав толпу приверженцев, которые в своем
безумии провозгласили его царем, и считая себя вполне достойным этого
высокого сана, Симон разграбил и сжег царский дворец в Иерихоне. Равным
образом он предал пожару целый ряд других дворцов в стране, причем
предоставил толпе своих приверженцев грабить их сколько угодно. Он,
наверное, совершил бы еще более значительные беззакония, если бы против него
не были приняты меры:
Грат присоединил царские войска к римским, и во главе этой рати
выступил против Симона. Когда затем произошла продолжительная и ожесточенная
битва, большинство приверженцев Симона, представлявших из себя беспорядочную
толпу, сражавшуюся скорее храбро, чем умело, погибло, а сам Симон, искавший
спасения в бегстве по узкому ущелью, попался в руки Грата и был им
обезглавлен".
Иерихон? Римляне? Что-то не похоже, чтоб это имело отношение к
Эрду-и-Карнионе. Это какой царь Ирод - тот, что в Писании? Не припомню в
Евангелии ничего подобного. Я открыла титульный лист. Книга называлась
"Иосиппон" и представляла собой свод сочинений некоего Иосифа Флавия. Она
была издана той же Академией наук в Тримейне и одета в такой же переплет,
что "История империи... ", поэтому я их и перепутала. Я машинально листнула
страницу, заложенную пальцем, и пробежала несколько строчек.
"Таким образом, полная разнузданность овладела народом, так как у него
не было своего царя, который мог бы доблестным правлением сдерживать
народную массу, а прибывшие для успокоения возмутившихся иноземцы лишь
подливали масла в огонь своим наглым отношением и своим корыстолюбием... Где
только ни собиралась толпа недовольных, она тотчас выбирала себе царя, на
общую погибель... "
Ладно. Эту книгу я тоже почитаю. Но после. Хотя угадать, чем дело
кончилось, труда не составляет. Оно всегда кончается одинаково, что в
Иерихоне, что в Эрденоне... Вернув "Иосиппон" на место, я нашла первый том
"Истории империи". Сверху лежала еще одна небольшая книжка, точнее,
рукописная тетрадь, переплетенная в кожу, - во время своего первого визита в
библиотеку я ее не заметила. Снаружи ничего не было вытиснено, а внутри была
странная надпись - "Хроника утерянных лет". Листнув рукопись, я обнаружила,
что там говорится об эрдах, карнионцах и древних временах.
"Хронику... " я тоже прихватила, надеясь за небольшим объемом вскорости
ее одолеть.
Вернувшись, я принялась за чтение. Первым делом я ухватилась за
"Историю... ". Всегда выбираю первой ту книгу, что потолще. Увы, она меня
разочаровала. Глубокая древность не интересовала академиков. Повествование
начиналось только с основания империи и торжества Креста. На страницах то и
дело мелькали епископ Бильга, святой Бернард, канцлер Леодигизил и прочие
знакомые личности, но, право же, Фризбю, когда был не слишком пьян,
повествовал об их деяниях гораздо увлекательнее. Впрочем, возможно, в этом и
состоит наука - в том, чтоб убить всякую увлекательность. О состоянии
народов в те времена говорилось мало. И вообще о людях, кроме королей,
канцлеров, князей церкви и святых. О Скьольдах я не нашла там ничего. О
Тальви - тоже. Но меня другое огорчило. Господа ученые академики, судя по
всему, до сих пор опасались, как бы чего не вышло, и прилагали всяческие
усилия, дабы не оскорбить читателя описаниями варварской грубости. Во
избежание. Хотя прошла уже тысяча лет. Я даже пожалела, что не взяла с собой
книгу этого Иосифа, который, судя по прочитанному мною отрывку, обижал всех
напропалую - и своих, и чужих, и царей, и повстанцев. Я отбросила творение
тримейнских академиков. Пошли они к черту, я сладкого на ночь не ем. Равно
как и в любое другое время.
С такими мыслями я принялась за "Хронику... ", открывавшуюся довольно
странным для исторического сочинения эпиграфом из Блаженного Августина:
"Совершенно ясно теперь одно - нет ни будущего, ни прошлого нет, и
неправильно говорить о существовании трех времен - прошлого, настоящего и
будущего. Некие три времени этих существуют в нашей душе, и нигде в другом
месте я их не вижу". Дальнейшее содержание привело меня в крайнее
недоумение. Одно мне стало ясно - почему Тальви не читает романов и не
держит их в своей библиотеке. По той же причине, что я не играю в карты.
Зачем романы, когда автор книги по истории родной страны предлагает тебе
такие вымыслы, по сравнению с которыми бледнеют все измышления досужих
сочинителей! Автор, кстати, был анонимен. И его можно было понять. Даже в
наше сравнительно милосердное время за то, что он нагородил, можно
схлопотать пожизненное заключение в Свинцовой башне Тримейна, если не чего
похуже, а книга, судя по некоторым деталям, сочинялась не меньше ста лет
назад, а может, и побольше, когда костры Святых Трибуналов пылали на всех
площадях. Даже такой сумасшедший, каким был создатель "Хроники... ",
обеспокоился о том, что бы скрыть свою личность. Но могу сказать совершенно
точно - он был южанин. Слишком с большим пренебрежением отзывался он об
эрдах. "Грязный дикарь в вонючих шкурах ворвался в светлые чертоги Карнионы
и принялся крушить своим топором хрупкие колонны и прекрасные фризы... "
Правда, и к карнионцам он был не слишком милостив. "Замкнувшиеся в своих
замках и монастырях, зачарованные игрой магии, науки и искусства,
создававшей картину бесконечных возможностей, но никогда не приобретавшей
форму существования, они были мало способны к сопротивлению. Безупречно
владея оружием, карнионцы полностью забыли, что оно дано человеку не для
одного лишь совершенствования в боевых приемах, которые превращались в
бессмысленные ритуалы". Эрды и карнионцы, замечал автор, настолько
отличались друг от друга, что каждый народ отказывал другому в
принадлежности к роду человеческому. Долгая история, однако. Правда, одно
дело - читать красивые слова, а другое - видеть, как это обращается в
мерзкий уличный мордобой. В целом же, продолжал рассказчик, приходится
пожалеть именно эрдов, ибо именно они стали первой жертвой Долгой Зимы и
дальнейших бедствий. ("Я не буду, - добавлял хронист, - развивать мысли тех,
кто утверждает, будто как раз они сии бедствия и вызвали". ) "Еще до Долгой
Зимы пространство от моря до Вала, названное областью Эрдского Права, было
превращено в пустыню. Уничтожив карнионские города, которые считали
гнездилищем вредоносной магии, эрды уже не могли грабить соседей,
отгородившихся от них Валом. Вдобавок карнионцы сумели объединиться, эрды же
оставались под властью многочисленных племенных вождей - ярлов и хавдингов.
Земли под властью эрдов быстро истощались, в преданиях того времени то и
дело упоминаются голод и недород. За угодья, пригодные для пахоты и
скотоводства, велись непрерывные войны. Но ниети войны, ни межклановая
вражда, ни человеческие жертвоприношения - все, что сокращало население, не
могло избавить эрдов от голода. К тому же, в отличие от других варварских
народов - да избавим их от лишних обвинений, эрды и без того достаточно
совершили, - они никогда не практиковали преднамеренного детоубийства.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг