Короче, беседа свелась к обмену мелкими колкостями. О том, что
произошло на площади Розы, и о моих видениях не было сказано ни слова. Но
если Гейрред Тальви был хорошим игроком в молчанку, то я - мастером игры.
Однако когда я прошла в соседнюю комнату, оказавшуюся спальней, где
меня уже поджидала лохань с водой, и обнаружила разложенную на кровати
одежду, то выяснилось, что на ближайший вечер мне вряд ли предстоит
выступать в роли прислуги. Платье, предназначенное мне, скорее подходило
даме из общества - богатой горожанке или представительнице дворянства
мантии, - собравшейся с визитом. Оно было совершенно новым и отнюдь не
старомодным. Из темно-синего атласа, с длинными простеганными рукавами,
жемчужными пуговицами на лифе, широким кружевным зубчатым воротником и
такими же манжетами. Еще лежали там темный бархатный плащ и шелковые чулки.
А на ковре стояли туфли из тех, в которых по улице лучше не ходить.
Сотрутся. На туфли я посмотрела с сомнением. Они выглядели слишком тесными.
Но когда я их примерила, пришлись по ноге. Да и платье - по фигуре. Какая
любезность. Кто-то не побрезговал снять мерки с моего барахла, оставшегося в
Тальви. А ведь я так и не увидела более своего старого платья, приехавшего
на моих плечах из тюрьмы и унесенного госпожой Риллент, и думала, что его
сожгли.
На столе нашлось зеркало, серебряная щетка для волос и еще кое-какие
дамские принадлежности. Волосы я вновь прикрыла косынкой, но не той, в
которой шлялась в Камби, а кружевной, крепившейся на лбу фероньерой с
крупной жемчужиной. Жемчуга, говорят, без вреда для себя могут носить только
женщины, родившиеся под знаком Луны. Что до меня, то я, во-первых, не знаю,
под каким знаком я родилась, а во-вторых, доселе жемчуга, равно как и другие
драгоценности, носила только к скупщикам.
Довершил мой туалет левантийский кинжал, который я уместила за
корсажем. И еще раз порадовалась, что не послушала Ренхида и не взяла
сандедею - та за корсаж ни за что бы не вошла, или понадобилась бы
кормилицына грудь.
А горничная мне сроду не бывала нужна. Насколько я помню, посторонней
помощью при одевании-раздевании с тех пор, как вышла из младенчества, я
воспользовалась лишь в тюрьме - когда на меня надевали кандалы, а потом
снимали их. Так что к возвращению Тальви я успела не только помыться,
одеться и причесаться, но и осмотреть, помимо предоставленной мне комнаты,
еще и пустующий кабинет.
Тальви тоже переоделся. Его костюм выглядел как мужская версия моего,
только застежки на нем были не жемчужные, а серебряные. Моему внешнему виду
он не выразил ни одобрения, ни порицания, только заметил:
- Ты быстро собралась.
- Да. Можно было бы и почитать на досуге. Странно, что при таком обилии
книг в замке здесь не видно ни одной.
- Это не мой дом, - снизошел он до объяснения. - Я его арендую со всей
обстановкой, а владелец, похоже, не любитель чтения.
Любопытно. Такой богатый человек, как Тальви, должен бы иметь в
Эрденоне собственный дом. Или он у него есть, но мне там не место?
Впрочем, времени для разговоров не оставалось. Мы спустились по
лестнице, на сей раз к парадному входу, у которого нас поджидала карета. На
козлах сидел
Малхира - он приветственно взмахнул шляпой и весело улыбнулся. Похоже,
его забавляло, что каждый раз он видит меня в новом обличье. Неизвестный мне
слуга распахнул дверцу кареты. Я поднялась внутрь с не слишком приятным
чувством. Я вообще не люблю ездить в каретах, а последний раз это произошло,
когда меня везли в узилище.
Тальви сказал:
- Я собираюсь представить тебя своим друзьям, так что к драке
готовиться не стоит.
Он не вполне верно истолковал мой безрадостный вид. По правде, я
предпочла бы добрую драку тем фокусам на площади, а где гарантия, что нечто
подобное не ждет меня впереди? Гейрред Тальви - фокусник? Свежая мысль.
Знавала я многих фокусников, магов и прочих шпагоглотателей и всегда легко
распознавала их трюки. Здесь - нет. Так и до колдовства додуматься недолго.
Чушь. Не верю я в колдовство.
Уже темнело, редкие фонари на улицах бросали рассеянный свет,
распознать дорогу было трудно. Если придется удирать, при моем знании
города, точнее, при его отсутствии, придется туго.
Карета остановилась. Тальви помог мне выйти (войти - не помогал). Мы
были у парадного входа неизвестного мне дома - здесь, правда, не было
известных мне домов. В полумраке видны были затеняющие вход платаны и лепные
здоровяки по обеим сторонам двери - кучерявые бороды до пупков, разлапистые
листья на причинных местах.
Тальви подхватил меня под руку, и мы вошли. Он отпустил меня в
передней, когда лакей принял у нас плащи, но лишь на миг, и так цепко,
уверенно ввел в комнату, где за длинным столом сидело несколько человек. О
нас не докладывали - или здесь это не было принято, или Тальви был жданным
гостем. Он четко произнес:
- Разрешите, господа, представить вам молодую даму, находящуюся на моем
попечении, - Нортию Скьольд.
Собравшиеся оторвались от столовых приборов и обратили взоры в нашу
сторону. И взоры эти были таковы, что я подумала - если это друзья, то
врагов можно совсем не иметь.
Их было пятеро, все мужчины. Одного из них я знала - это был Хрофт
Бикедар, щербатый красавчик. Он-то, надо полагать, и насвистел остальным,
что я из себя представляю.
Тальви не выпускал моей руки, желая то ли поддержать меня, то ли
поддеть окружающих. Последнее вероятней. Свою привычку издеваться над людьми
мой работодатель явно мною не ограничивал. Так же, как слугами и
приближенными. Все присутствующие были дворяне и, клянусь вороном Скьольдов,
собрались здесь не для времяпровождения с девицами сомнительного толка. А им
устроили небольшой сюрприз. Провели мордой по забору, как говорят в
Свантере. Тальви выжидал. Наконец, один из сидящих - хозяин? - кивнул, и мы
направились к столу. Тальви придвинул мне стул, и тот, кого я отождествила с
хозяином, хлопнул в ладоши. Мне принесли прибор. Это была единственная
любезность, которой я удостоилась. Хотя мое имя было объявлено во
всеуслышание, мне представиться никто не подумал. Но все косили в мою
сторону - возможно, любопытно было, как такая особа, как я, управляется с
ножом и вилкой. Тут они ничего увлекательного для себя не увидели, по этой
части я в свое время прошла хорошую школу. (Но, откровенно говоря, с ножом я
лучше управляюсь в других обстоятельствах. )
Ужин был так себе - удивительно, как можно разбаловаться за две недели,
отвыкнув от тюремных харчей! Я потихоньку поклевывала куропатку в ореховом
соусе (слишком горьком), поскольку за весь день ничего не ела,
присматривалась и прислушивалась. Не знаю, чего добивался Тальви, но пока
мое присутствие гостям ощутимо мешало. Разговор велся обиняками, упоминалось
"здоровье означенной особы", "известные вам друзья", "беспокойный
родственник" и все в том же духе.
Комнату освещали канделябры. В ней было два окна, одно завешено
шторами, другое - мозаичное, изображавшее какую-то батальную сцену.
Поскольку стоял вечер, света эти цветные стекляшки, само собой, не
пропускали, зато отсвет на почтенное собрание бросали причудливый.
Один из гостей рискнул обратиться ко мне. Он был здесь старше всех, в
дорогом кафтане, вышитом золотом, кружево его воротника скалывал завидной
величины бриллиант, и все это противоречило строгому выражению лица.
- Скажите, сударыня, - произнес он безупречно светским тоном, - вы,
случайно, не в родстве с господином Тальви?
- Нет, - кратко ответила я.
- Странно. Мне показалось, в вас заметно некоторое сходство.
- Сходство, сударь, лишь в одежде, а не в тех, кто ее носит.
Другой гость хихикнул, прикрывшись батистовым платочком. Этот, надо
сказать, был заметнее всех. С длинным бледным лицом, с волосами не менее
желтыми, чем у меня, но определенно не от природы. Если бы он в своих
ленточках и локонах, бантиках и розетках, с выщипанными бровями и
накрашенными губами рискнул появиться у нас в Кинкаре без надлежащей охраны,
его бы забросали грязью или побили. Но здесь к нему, похоже, относились
серьезно. Это я учла.
Тальви давно предоставил меня себе самой. Он беседовал с хозяином,
молодым черноволосым человеком, в черных же одеждах, одновременно наводящих
на мысль и о духовном, и об офицерском звании, с толстой золотой цепью на
груди. Вероятно, он принадлежал к какому-нибудь духовно-рыцарскому ордену.
Тальви что-то тихо и спокойно рассказывал, хозяин внимательно слушал.
Следующий за ним гость, в котором я без колебаний распознала военного,
апоплексического сложения, с бычьей шеей и багровым лицом, нескрываемо
сверлил меня взглядом, но без того насмешливо-презрительного выражения, что
было свойственно накрашенному франту в бантиках. Время от времени он с
озадаченным видом косился на Тальви. Еще один гость, одетый весьма
изысканно, но без причуд определенного толка, с острой бородкой и
аккуратными усами, напротив, ни разу не посмотрел в нашу сторону, а
вполголоса повествовал сидевшему рядом Хрофту о последних новостях
имперского двора в Тримейне. Хрофт, опустив глаза, потягивал вино из
хрустального бокала. Похоже, он ждал неприятностей. Из-за меня, а то как же?
Тут мое внимание привлек голос владельца дома. Он впервые повысил тон.
- Церковь? Я вряд ли соглашусь с этим. - Он бросил салфетку на стол. Я
поняла, что речь шла о моих камбийских открытиях. - Зачем? У них много
других возможностей. Скорее, какое-нибудь тайное общество. Может быть,
Дорога Висельников...
Слышать не могу этого выражения. Поэтому я намеренно громко сказала:
- Дорога Висельников - блеф. Все, кроме Тальви, посмотрели на меня.
Затем франт, тонко улыбаясь, произнес:
- Не сомневаюсь, что барышне многое известно о висельниках... на
собственном опыте.
- Не стану спорить. - Я посмотрела ему в глаза. - Хотя присутствующие
здесь господа Бикедар и Тальви могли бы уточнить, что я приговорена к иному
виду казни, и, вероятно, уже сделали это. И. все же, - я обвела гостей
взглядом, - пожалуй, я действительно способна судить о висельниках лучше,
чем... прошу прощения, не знаю ваших имен...
- Я, например, зовусь Альдрик Руккеркарт, - оскалил зубы франт. Они у
него были мелкие и острые. - Более известный как...
- Подожди, - перебил его хозяин, - своим прозвищем ты еще успеешь
похвастаться. Пусть госпожа Скьольд расскажет то, что ей известно о Дороге
Висельников.
- Охотно, рыцарь. - Я назвала его так, потому что рыцарем он,
несомненно, был - если не по природе, то по званию.
- Кстати, вы родом из тех самых Скьольдов? - успел вклиниться господин
с бородкой.
- Из тех самых.
Господин кивнул, а багроволицый военный неожиданно усмехнулся и налил
себе вина. Хозяин ждал. Я продолжала:
- Итак, Дорога Висельников - обман, пустышка, или легенда, если вы
склонны к красивым выражениям. Все более или менее смутно слышали о тайном
братстве, что освобождает людей, приговоренных к смертной казни, и окольными
путями переправляет их в Дальние Колонии. На самом деле эти слухи распускают
подпольные работорговцы. Тот, кто желает спастись от казни и пойдет за
человеком, назвавшимся проводником Дороги Висельников, и в самом деле
окажется в Дальних Колониях, но в качестве раба на плантациях. И все. В
последние годы в приморских городах в подобные сусальные истории уже никто
не верит.
Они несколько оживились. Причем огорчен оттого, что я грубо изничтожила
красивую сказочку, был только хозяин. Он ведь был здесь моложе всех, не
исключая и меня. Тальви помалкивал - я допускала, что он про вышесказанное
знал и раньше Остальные загомонили, бородка клинышком произнес:
- Остается подумать, как использовать это в наших интересах.
Военный ткнул его локтем в бок и указал на меня. Альдрик с неназванным
прозвищем поддакнул:
- Не следует откровенничать в ее присутствии. Подал голос Тальви:
- Нортия Скьольд знает именно то, что ей положено знать. Не больше и не
меньше.
Это было оскорбительное высказывание, но, если вдуматься, не только для
меня. Однако господа вдуматься не пожелали и вновь завели свое.
- ... Последние двести лет исконные эрдские вольности проглатывались
Тримейном, словно листья латука, - одна за другой...
- Но ведь это будет бесчестно! Это недостойно самого имени дворянина!
- В такой момент все средства хороши,..
- Империя рушится...
Я не заметила, кто из них произнес последние слова (но не Тальви,
конечно). Отчетливо вспомнилась "Оловянная кружка", где их с надрывом
выкрикивал какой-то пьяница. Решительно, все мужские разговоры, от кабаков
до дворцов, становятся неотличимы, когда речь заходит о политике Ну, и еще о
бабах, но последнее извинительно.
- Рушится, значит, империя..
- Не понимаю сарказма в вашем голосе. - Я не ожидала, что кто-то из них
обратит внимание на мою реплику, но сосед мой с бриллиантом в воротнике
обратил.
- Империя всегда рушилась, во всяком случае, сколько я себя помню Я бы
сказала, что это ее неизменное состояние. А пахарь идет за плугом, лекарь
рвет зубы, шлюха зазывает клиента, и вор срезает кошельки. Ну и что?
Они снова замолчали Хрофт напрягся, скосив глаза на своего патрона. Но
тот сохранял обычную невозмутимость.
- Типично женское суждение, - проворчал мой собеседник.
Остальные одобрительно закивали. Гораздо проще было списать все на
женскую ограниченность. Можно было добавить сюда и вульгарность, но они не
случайно уточняли мое происхождение. Пусть Скьольды и вычеркнуты из
дворянских списков, но старые фамилии хорошо помнят этот род.
Я изобразила любезную улыбку.
- Вновь не стану спорить с почтенным собранием. Безусловно, это
суждение женщины. - Доказывать им свое умственное превосходство я не
собиралась. Во-первых, это было бесполезно, а во-вторых, я и так была в нем
уверена. - И моим искренним желанием было бы не мешать мужскому разговору. -
Обернувшись к хозяину, я ангельским голосом произнесла: - Достойный рыцарь!
Если в вашем доме имеется библиотека, я с огромным удовольствием проведу
остаток вечера там, не стесняя приватной беседы.
Общее замешательство не помешало хозяину кивнуть. Он кликнул слугу и
отдал краткие распоряжения. Лакей с подсвечником в руках провел меня далеко
по темному коридору, открыл дубовую резную дверь, вручил мне свечу и был
таков.
Библиотека здесь была не чета той, что в замке Тальви, но и на том
спасибо. Я немного пошарила по полкам. Большинство книг было религиозного и
законоведческого толка, довольно старых. Некоторые были заново переплетены в
багряный бархат с вытисненным на нем зеленым крестом. Эта эмблема помогла
мне понять, к какому ордену принадлежит хозяин дома. Зеленый крест на
багряном фоне был знаком рыцарей Барнабы Эйсанского.
Святой Барнаба основал этот орден полтораста лет назад для защиты наших
южных границ, когда стало ясно, что крестовые походы обломались
окончательно, а идиотическая политика европейских владык разгневала
мусульман, а если на то пошло, и укрепила их. Первоначально Эйсанский орден
действовал весьма успешно, но в последние несколько десятилетий наши войска
терпели на Юге поражение за поражением, и резиденция ордена была перенесена
на Север Но сам орден продолжал существовать, по-прежнему служа прибежищем
младшим сыновьям дворянских семейств. И вместе с орденским на книгах был и
родовой герб - куница на лазурном с золотом фоне. Он, этот герб, напомнил,
зачем я пришла в библиотеку.
Книга, которая была мне потребна, нашлась довольно быстро, то есть ее и
искать не пришлось, она лежала на видном месте. Я уселась за стол,
придвинула поближе подсвечник и принялась за изучение.
По моим расчетам, прошло около часа, когда лакей явился вновь, чтобы
препроводить меня в столовую. Попрощались со мной вежливее, чем
приветствовали. В особенности любезен был Альдрик как-его-там, который
галантно поцеловал мне руку. Меня это удивило - я считала, что люди,
подобные ему, должны шарахаться от женщин, и его поведение в начале вечера
лишь подтверждало такое представление. Тальви прояснил ситуацию, когда мы
оказались в карете:
- Форчиа был человеком Рика Без Исповеди.
- Как? - Мне показалось, что я не расслышала.
- Он знаменитый бретер и никогда не позволяет умирающему врагу
исповедаться, чтобы погубить не только тело, но и душу.
Вот, значит, как. Особые религиозные замашки Рика меня не волновали.
Другое важно. Форчиа не работал на Тальви. Выходит, эти господа особо
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг